Апокалипсис или закон гигантского ящера. Глава 5

Глава 5

     Урания была покинута.

     Мы вошли в неё в полдень, под палящим солнцем.
     Я провёл не очень спокойную ночь. Роб оживлял мои эмоции, и я, то – видел Всемирный Потоп, то – громадные остро пахнущие женским потом цветы железного дерева, то – улыбающиеся фиолетовые губы, манящие меня к себе. «Мишель, Мишель», - то раскрывались, то закрывались они, шепча моё имя, которого я никому здесь не называл, меж фиолетовых губ показывался раздвоенный змеиный язык и старался дотянуться до моих губ…
     Но под утро сон мой стал крепок и свеж.

     И сейчас, на пустынной улице Урании, моё психологическое состояние было неплохим. Роб сделал мне внутренний массаж эмоций, и, если бы не жара, которая в городе ощущалась гораздо острее чем среди муравы, всё было бы совсем сносно.
     То, что Урания была покинута, стало для меня настоящим ударом. Если бы я не был напичкан уверенностью в том, что отсюда я поднимусь на Орбиту, я бы, наверное, не выдержал того интенсивного хода, который ежедневно задавали самояне. Ну, конечно, и перед Зо-Лун не хотелось «упасть лицом в грязь».
И вот. Мы пришли даже раньше срока, а Урания пуста.

     Я тупо смотрел на размонтированные энергетические установки, жилые блоки, стартовую площадку, через которую ветер гнал какой-то пух, наверное, споры местных растений… Рядом на обнажённых стропилах какого-то непонятного сооружения трепыхалась, как флаг на ветру, какая-то материя или что-то на неё похожее. На здании, по-видимому, складского характера было что-то написано по-иудиянски, что-то предупреждающее, с молнией.

     Рука Зо-Лун нежно легла мне на плечо, обвилась вокруг шеи.
     - Нам надо спешить, муж мой, - сказала она. - Океан уже вышел из берегов. И Отец сегодня проснулся.
     - Откуда ты знаешь?.. И не всё ли равно? - подавленно сказал я. - Океан вышел из берегов… Как я могу уйти отсюда? Ведь если меня будут искать, то здесь!.. Больше негде!.. Да и что я буду делать среди твоего народа, когда ты родишь?.. Мы разойдёмся, станем заклятыми врагами, и будем стрелять друг в друга?.. И в нашего сына?!..  Я яростно потряс её за плечи.
     - В дочь, - мягко отстраняясь, возразила она. - Го-Пен говорит, что будет дочь.
     Я выругался,
     - Откуда он всё знает, твой Го-Пен?.. Про Отца, про дочь?.. Он что – доктор?..  Зо-Лун не поняла язвительности моего тона, только приложила руки к животу и немного побледнела… Я испугался. А, впрочем, мне было всё равно.
     - Го-Пен видит меня насквозь, - прошептала она, оглянувшись, - и я его тоже… Я не должна была тебе об этом говорить… Мы видим друг в друге болезни, зарождающиеся и побеждённые, тайные червоточины и новую жизнь. Она посмотрела на меня невинным взглядом, тем непостижимым, за который я её особенно любил.
     - И тебя тоже.
     - И меня?.. Что ты имеешь в виду?
          - Видим.
     - И что же вы во мне видите?
     - Ты – хрустальное зерно. В тебе нет ни одной болезни, ни одной червоточины. Ты очень несчастный. Тебе не суждено испытать харасаны…
Я расхохотался. Я – несчастный, потому что не болею!.. И потому что мне не суждено испытать их извращённых дикарских наслаждений, мне не суждена харасана!..
     …  Я хохотал!  Я перегибался пополам от хохота, я умирал от него, корчился в предсмертных судорогах от смеха!.. … …
     Когда я кончил, воцарилась мёртвая тишина. Только та же материя-флаг, по-прежнему трепыхаясь, хлопала на ветру.
     - Не переживай так, - участливо сказал Го-Пен. - У нас, действительно, удостаивается харасаны большинство нашего народа, потому что в каждом из нас сосредоточено много болезней, которые обрекут на муки. Избавление от этих мук – блаженство. Харасана даёт это блаженство. Счастье – принять харасану от руки женщины и мужчины, счастье – дать харасану и другу, и жене, и – врагу. Счастье – быть полезным птицам или Отцу… Мы болеем, ты – нет. Мы обречены на мучения, ты – нет. Поэтому ни один самоянин не доставит тебе блаженства харасаны, ты обречён на вечную муку жизни.

     Я только в этот миг вдруг отчётливо понял, насколько мы разные. Мне удалось заставить себя как бы влезть в их шкуру… И я, такой весь стерилизованный, без единого микроба, без болячек, в шипсах, вдруг представился себе каким-то ублюдком-чистюлей, белой вороной на этой планете... Наши народы, имея один корень, выродились в свои противоположности, с полностью исключающими друг друга моралями и понятиями о человечности. И кто прав в этом споре?.. Мы – антиподы. Но так ли это?.. Если я привык ежедневно наблюдать смерть и пиры «птиц», значит это во мне заложено, такие привычки?.. Значит, я скован лишь условностями. И вот сейчас, когда цивилизация в моём понимании, исчезла с лица этой планеты, я готов... Я готов подчиниться её законам. Подчиниться, чтобы выжить. Я пойду с ними на Полюс, меня там никто не тронет, я – неприкасаемый, пока не вмешиваюсь в их дела и «не заболел». Я участвовал, наверное, уже в десятке схваток Го-Пена и Зо-Лун с "врагами". И меня, действительно, никогда не трогали. Потому что я не вмешивался и потому что я "обречён на вечную муку жизни". Только в самый первый раз, когда я неосторожно включил перстень связи, я подвергся нападению… Ну, что ж...

     - Пошли, - сказал Го-Пен, - медлить больше нельзя. Отец проснулся. И нам надо увеличить скорость, иначе Океан обретёт нас прежде, чем спасёт Отец.
     - Так что рекомендую тебе снять свой... спеллинг, - с запинкой произнесла Зо-Лун трудное слово. - Ты не сможешь идти в нём достаточно быстро…
Спеллинг – не одежда, он тает, при определённых манипуляциях с «ошейником».
Зо-Лун, закрывшись ладонью, хихикая, наблюдала за мной между пальцев. Потом, когда я остался в одних шипсах, звонко рассмеялась.
     - Оказывается твой спеллинг работает и как прижимающее устройство, - лукаво заметила она и, повернувшись и грациозно покачивая бёдрами, пошла вслед за Го-Пеном.

     Мы шли через Уранию. Всё было оставлено в образцовом порядке. Чувствовалось, что обитатели ушли ненадолго. Но в то же время было ощущение катастрофы: а вдруг, да, никто и не вернётся?..
     Ветер гнал всё те же пушинки, похожие на тополиный пух. Шпарило солнце, но идти без спеллинга было легко и приятно – ветер приветливо щекотал кожу и освежал. Правда, у меня не исчезало гипнотическое чувство подглядывания со стороны…  Может, какие-то фотофиксаторы иудияне оставили включёнными?..
Зо-Лун и Го-Пен не оглядывались и только иногда настороженно поглядывали по сторонам. Видимо, они бывали здесь раньше и искали знакомые ориентиры, чтобы не сбиться с пути. Вокруг всё было по-иудиянски аккуратно и одинаково.
Цилиндрические матовые поверхности чередовались с коническими глянцевыми, кое-где был сложен пластиковый лом. Растительности не было. Под ногами стелился ровный ковёр из какого-то полимера. Мы шли быстро, строения то подходили к нам вплотную, то отодвигались.

     Мы вошли в какой-то узкий проулок. От него в разные стороны побежали лучами переулки. В глазах зарябило, я увидел, что Го-Пен и Зо-Лун удалились от меня и почти бегом стал догонять их. И тут Го-Пен исчез, а Зо-Лун обернулась. Я встал, как вкопанный... Мне в глаза смотрела ОНА – ТА, «с... фиолетовая!», которую я видел среди холмов в сумерках… Теперь был день. И она, ярко освещённая, уже не могла быть миражом. И на Зо-Лун она была всего лишь похожа. Во мне нарастал ужас... Хотелось бежать и одновременно я ощущал тяготение к «фиолетке»… Но почему?.. Я пытался разобраться в своих хаотичных чувствах и мыслях... Что-то говорили Го-Пен и Зо-Лун об этих "фиолетовых".
     Я вдруг устыдился своей наготы. К тому же "фиолетка" опять призывно, как в тот раз, глянула в мои глаза, прямо вглубь души... И глаза её тоже стали филетовыми… Призывными… Манящими… Просто русалка какая-то!..
     Любопытство и любовь имеют один корень. Я ощущал первое, смешанное с каким-то леденящим ужасом, но второе нарастало. Женщина была беременна, и, подходя ближе, я всё более узнавал в ней родные черты Зо-Лун. Я раздвоился. Одно моё "я" кричало об опасности, и рука тянулась к «ошейнику», но другое моё "я" шепнуло:  «Брось его... Твоя  ж е н а  боится твоего оружия…» И рука, сорвав «ошейник», швырнула его куда-то в сторону.  "Я погиб, - пронеслось в мозгу у первого "я", и пальцы машинально сжали перстень на пальце… Почему погиб, мозг отказывался объяснить. Второе "Я", упиваясь чувственностью, сулило неимоверное блаженство!.. Фиолетовые чарующие глаза, от которых я просто не мог оторваться, приближались…
Теперь я уже лежал, а «Зо-Лун», не сводя с меня глаз, склонялась надо мной, поражая своей фиолетовой грацией и красотой… И вдруг чарующие глаза её перескочили куда-то за меня, стали обычными зелёными, и она отпрянула. Ужас заставил меня вскочить, и я снова увидел истинное лицо женщины, хоть и красивое, но ужасное… Я услышал нарастающий стрёкот, оглянулся и посмотрел туда, куда был устремлён взгляд "Зо-Лун"…
     Оттуда приближался дрон. Значит, выкинутый мной "ошейник" всё-таки услышал сигнал моего перстня связи!..  Дрон тем временем подлетел ко мне, и, как в старину охотничий сокол сел мне на согнутый локоть...
     Оба мои "я", соединяясь, изо всех сил завопили: "Стреляй!.."
     Я обернулся, но "фиолетка" уже куда-то "испарилась".
     И тут в мой «ошейник», ещё не успевший убрать крылышки, врезалась "пчела". Я выпустил перстень, который продолжал судорожно сжимать… Всё-таки не напрасно инженеры заложили в "ошейник" эту функцию дрона – «найти хозяина по сигналу перстня связи»...

     Го-Пен стоял с побледневшим от ярости лицом и разряженным "шприцем", у него из-за спины, с мачетером наготове, запыхавшись, высунулась Зо-Лун.
     - Что у вас тут стряслось? - как ни в чём ни бывало, невинно поинтересовалась «Зо-Лун».
     Я, не отрываясь, смотрел на неё, как на змею...
     - Зачем ты опять включил его? – напряжённым кивком головы Го-Пен указал на перстень. - Его услышали все вокруг, и теперь ещё больше врагов придёт к нам!..
     Я, не обращая внимания на Го-Пена, продолжал пристально глядеть на Зо-Лун.
 
     Безусловно, это был гипноз. Местная его форма… Но зачем ей это?.. Зачем моей жене гипнотизировать меня, а потом делать вид, что ничего не было?.. Какая-то существовала опасность… Неужели она захотела "дать мне харасану"?.. Или овладеть мной помимо моей воли?.. Но у меня ведь нет болячек, как они сами сказали. Мне не грозит харасана. У неё – другое лицо. Я его видел. Они – что, умеют менять цвет, как хамелеоны на Земле?.. Сейчас у неё всё (я бросил быстрый взгляд на её глаза, губы и грудь) нормального цвета... Что же это такое со мной?..  Сказать вслух – подумают: Ленёв сошёл с ума, не сказать – всё может опять повториться. И... чем это закончится?.. Может быть, в таком "фиолетовом" виде самоянцы способны сделать мне "харасану"?.. Природа туземцев ведь до конца ещё не изучена.
          Меня одолевала сонливая усталость. Мысли начали расплываться. Сказывалось напряжение последних дней и часов. Видимо, надо снова прибегнуть к помощи медицинского роба...
    
     - Извини меня, Го-Пен, - сказал я, взяв себя в руки, - я отчаялся и попробовал связаться со Станцией.
     Он поднял знакомым мне жестом три перста к небу.
     - Но ты же говорил, что там никого нет.
     - Повторяю - я отчаялся!..
     - А это что? - он показал взглядом на крылатый дрон у меня на руке. - Зачем ты его потерял, а потом "позвал"?..
     Да, трудно было поверить, что это тоже мираж. Выходит, зря я рассказал Го-Пену о функциях "ошейника". Вот, болтун...
     Я смотрел на своего "сокола-спасителя", убирающего крылья на моём локте и не мог найти подходящего объяснения для Го-Пена.
     Наконец, робот справился, полностью убрал крылышки в корпус и вновь превратился в обычный «ошейник».
     Я устало надел его на шею и пристегнул.
     - Похоже, со мной что-то не в порядке, Пень...  Мне нужна передышка…
     - Но мы не можем больше отдыхать. Океан закроет нам проход на Полюс.
     - Хорошо, - пойдём, я отдохну на ходу, - сказал я и вскинул на плечо свой АК.