Глава 15, Древний язык, Глас

черновик,
не проверял

Книга 2
“Древний язык”

Глава 15
Глас

12 тысяч лет, это ещё до начала таянья здесь ледника, на месте будущего Руского контекста жил коллектив древних человеков. Коллектив, детализация которого шла тогда уже полным ходом, и в результате которой в нём возникли две большие группы человеков с разными у них видами жизнедеятельности. Такое их деление определяло отношение членов этого коллектива к северным оленям, - те человеки, у которых тогда уже были северные олени (ханты и вары), были так охотниками, или человеками “Г”.

Ещё раз, - понятно, что звучания “охотник” как и абсолютно аналогичного ему по значению звучания “hunter” тогда здесь в Языке быть не могло. А могло быть в нём тогда именно звучание “г” со значением [охотник], или, это если чуть по другому, [(человек) “Г”]. Причём само это звучание, впрочем как и его значение, детализированным тогда ещё не было, и звучало оно как нечто среднее между сегодняшними “г” и “х”.

Те же члены коллектива, у которых северных оленей тогда не было, те были собиратели. Или, это как они сами себя называли,  кам(ь)ы. Значение объединения “кам(ь)ы” - {”к” “ам”}”ы” “читается” как [(человеки) (на конце всего объединения присутствует признак множественности “ы”) “К” меня (в смысле принадлежащие тому самому “м”, именно который это сейчас и говорит, - перед “м” стоит “а”) (это говорящего)], где значением звучания “к” было [собиратель]. Или, потому как самого такого звучания “собиратель” тогда ещё не было, - [(человек) “К”].

Ещё раз, - слова я Языке только-только тогда начинали ещё появляться, а потому и были они очень так коротенькими. Потому как каждому звуку соответствовало тогда только какое-то одно значение (знание признака). Тот же звук, который могли повторить (своим речевым аппаратом) уже сами человеки, становился так у них словом.

Первый естественный древний звук, который детализировался в Животном ещё языке, и который могли повторять уже сами человеки, стал у них словом “(СВ)”. В результате его детализации в языке тех человеков, которые жили тогда на месте будущего Руского контекста, из него формируются два новых звука, - “в” и “с” (”w” и “s”). При этом все знания, что были в структуре значений естественного древнего звука “(СВ)”, переходят в структуру значений “в”. Так значением звука “в” (”w”) в Языке древних человеков Руского контекста становится [вода]. Более того, очень скоро в ней появляются знание “река/дорога”, а с ним значение “в” становится уже интегрированным. А это значит, что в зависимости от контекста “в” (”w”) мог в них значить или [вода], или [река/дорога]. А с появлением новых контекстов, а с ними и новых знаний в структуре значений “в”, он мог значить в них и что-то ещё.

Ничего похожего не происходило тогда на месте будущего Руского контекста со звуком “с”. Потому как знаний из структуры значений естественного древнего звука “(СВ)” в результате того детализации ему не досталось. А это значит, что так он ровным счётом в языке человеков живших тогда на месте будущего Руского контекста не значил вообще уже ничего. Если бы...

Только вот в Действительности, а значит и в её отражении, каким и является наш с вами Язык, так не бывает, - “не значить ничего” само по себе уже есть значение. В случае же звука “с”, который не только сам ничего так не значил, так он при этом ещё был в естественном древнем слове “(СВ)” совместно со звуком “в”. А это значит, что так он уже обладал признаком совместности. Или, это если сказать чуть по другому, - звук “с” обладал так признаком “(быть) вместе”. Ну, это если совсем уже коротко, - звук “с” обладал так признаком “(быть) с”.

И вот это значение у звука “с” было уже не знанием признака действительности, какими и были до этого значения у всех тогда звуков вообще, а именно что знанием признака сознания. Знания по тому времени очень и очень так нового, потому как таких свойств у признака, которому оно соответствовало, до этого не было ещё ни у одного из известных тогда человекам признаков. Потому как это был, - ещё раз, - признак именно сознания, а вовсе не признак действительности.

(Напоминаю, признаки действительности это такие признаки, знание о которых мы можем получить посредством наших органов чувств. А признаки сознания, это такие признаки, знание о которых мы можем получить только за счёт обязательного использования при их формировании ещё и Сознания.)

Ещё раз, - значение [вода] у “в” в Языке человеков Руского контекста является результатом выбора тогда из двух абсолютно равнозначных возможностей (между “в” и “с”), и не более того. А потому, - “Не ищите чёрную кошку там, где её нет” (Конфуций).

Потому как в контексте того же Алтая человеки в этой ситуации для значения [вода] выбрали уже “с”. И так у них уже “в”, а вовсе даже не ”с”, остался без соответствующего значения (знания признака действительности, в нашем случае этим знанием являлось “вода”). А потому это уже у звука “в”, а вовсе не у “с” в их языке было значение как знание признака сознания [(быть) в]. Другое дело, что однажды (я думаю, это случилось 20 - 15 тысяч лет назад) коллективы с разными у них звучаниями у одного и того же значения [вода] встретились на месте Руского контекста.

(Кстати, особенно хорошо результаты подобных встречь можно проследить на языке родных мне вотяков. Предки вотяков появляются на Алтае, где у человеков в языке значению [вода] после детализации естественного древнего звучания “(СВ)” на “в” и “с” соответствовало звучание “с”. Соответственно в языке у предков вотяков тогда возникло объединение “су” со значением [вода]. Именно с ним, как только начал таять ледник, они и отправились в сторону Руского контекста. Именно с ним они и образовали тогда у себя в языке объединение “сур”, значение которого “читается” как [вода мужиков], - тогда в Древнем языке ещё не было форм множественности и единственности, - и значило оно у них так уже пиво.

По пути, тогда безусловно уже вотяки, - в походе в их коллективе формируется национальный признак совместности, а с ним они уже были народ вотяки, - они обретают знание “соль” со всеми теми знаниями, что с ним были связаны. В результате для знания “река” в языке вотяков возникает тогда звучание “ш”. Именно с ним они и приходят около 4 тысяч лет назад непосредственно в Руский контекст. Где все реки, где они селятся, вотяки называют уже через объединения (слова) образованные с использованием объединения “шур”, - “Качкашур”, “Лудошур”, “Пибаньшур”, “Ягшур”, и т.д., - значение которого “читается” как [вода мужиков].

При этом вотяки вынуждены были постоянно, скажем так, тесно взаимодействовать в Руском контексте с Русью, а значит в том числе и с тогдашним их названием воды “во”. Потому как разные по национальному признаку совместности человеки, но ведущие при этом один и тот же образ жизни в одном и том же контексте Действительности, просто вынуждены постоянно так взаимодействовать. И вот из-за этого их тесного взаимодействия в общем их Руском контексте, в нём просто не могло тогда не быть общего знания звучания для общего их значения. С [вода] всё так и случилось, - очень скоро в Руском контексте вотяки в своём языке начинают называть [вода] уже “ву”, а вовсе не “су”.)

Ещё раз, - знания о народах, которые тогда (12 - 4 тысячи лет назад) были в Руский контексте, мы и сегодня можем почерпнуть как из знаний языков самих тех народов, так и из знаний топонимов, что они после себя здесь тогда и оставили. В контексте, где для одного и того же значения, а именно [река], с самого начала (12 тысяч лет назад) использовались абсолютно уже разные знания звучания, - “ва”, “сур” и чуть позднее, - это так вотяки 4 тысячи лет назад сюда уже подошли, - “шур”.

Проблема в том, что у всех этих народов (за исключением вотяков, тех тогда, получается, в Руском контексте и близко ещё не было) ещё до таянья ледника (всяко ранее чем 12 тысяч лет назад) возникло знание “соль”, а вместе с ним и общие их дела с солью связанные. А это значит, что среди этих народов стал тогда формироваться и общий их профессиональный язык, - язык добытчиков и продавцов соли. Или, это если назвать его так, как называли его сами человеки, которые с солью и занимались, - руский язык.

Так возникает многоконтекстный язык (руский язык) где у звучаний “в” и “с” в абсолютно одинаковых контекстах (языках) были и абсолютно тогда разные значения. Налицо в нём была так многозвучность, а это значит, что таким языком просто невозможно было пользоваться. Таким образом проблему многозвучия, как и проблему задания звучаний вновь появляющимся знаниям, надо было в руском языке срочно как-то решать. В противном случае даже разговора о каком-то там взаимодействии у человеков быть тогда не могло.

В итоге решение человеков тогда и здесь (в Руском контексте) было таким, -

- звуку (слову) “в” в языке общего профессионального коллектива добытчиков и продавцов соли (руском языке) оставлялись оба его значения, что у него уже были в разных его контекстах (языках разных коллективов), - [вода] и [(быть) в]. Но, для того, чтобы оба эти значения можно было различить уже непосредственно в контексте руского языка, звук “в” со значением [вода] мог теперь в нём использоваться только в составе объединений (слов), в то время как звук “в” со значением [(быть) в] мог в нём использоваться как в составе объединений, так и отдельно;

- звуку “с” в руском языке задавалось так дополнительное значение [соль], которое соответствовало знанию признака действительности “соль”. Причём задавалось оно потому именно звуку “с”, что и звучание звука “с”, и признак “соль” обладали общим для них признаком сознания, а именно “совместность” (”(быть) с”). При том, что звуку (слову) “с” в руском языке оставалось тогда и его прежнее значение [(быть) с]. А для того чтобы можно было различить звук “с” со значением [соль] со звуком “с” со значением [(быть) с], первый мог использоваться теперь теперь только  в составе объединений (слов), в то время как второй звук (слово) “с” со значением [(быть) с] мог использоваться уже как в составе объединений, так и отдельно;

Но сами эти правила вовсе даже так не исключили возможности использования в руском языке вместе со звуками “в” и “с” и того естественного древнего звука (слова) “(СВ)”, из которого они в своё время возникли. Правда после его детализации на “в” и “с” все знания, что были когда-то в его структуре значений перешли уже в структуры значений “в” и “с”. А это значит, что он такой теперь собственного значения в руском языке иметь просто не мог. Как не могло иметь его и объединение “(св)” возникшее вместо него. Но, как мы уже здесь заметили, отсутствие значения само по себе уже есть значение.

А потому после детализации древние человеки воспринимали “(СВ)” уже не как естественный древний звук, а именно как совместное звучание (звуков) “с” и “в” в объединении “(св)”, и не более. Таким образом именно это знание “совместное (звучание)” звуков “в” и “с”, что было у объединения “(св)”, и стало тогда его значением в руском языке. С этим его значением объединение “(св)” впоследствии само образует в руском языке соответствующие объединения.

Например значение объединения “звук” - {”(св)” “ук”} “читается” как [совместное (звучание) (у) “К” (кам(ь)ы, - человеков “К”)]. Проще говоря, звуками тогда назывались все те звучания, что кам(ь)ы использовали тогда в своей речи (могли при необходимости воспроизвести своим речевым аппаратом). Или “звон” - {”(св)” “он”}, которое “читается” как [одно (звучание) из объединения совместных (звучаний)]. Где значением объединения “он” является [один из объединения], - значением “н” на конце любых объединений тогда было [”1”]. А “(св)” определяло уже то самое объединение, именно которое и подразумевало объединение “он”. Или “звать” - {”(св)” “ать”} - [совместное (звучание) делать]. Из самого этого значения следует, что если тогда кого-то и звали, так это только для того, чтобы поговорить.

Вы верно уже заметили, что во всех приведённых примерах в объединении “(св)” используется вовсе не “с”, а именно “з”. Это потому так, что детализация звучания “С” естественного древнего звука “(СВ)” на “с” и “з” в руском языке тогда, когда все эти объединения из примеров в нём образовывались, окончательно ещё не произошла. А потому звук “С”, получившийся в результате детализации естественного древнего звука “(СВ)”, звучал тогда как нечто среднее между “с” и “з”.

Звук “з” появляется в руском языке уже с появлением в нём звучания “сс” со значением [(быть) с солью]. Это для того, чтобы можно было так отличить само объединение “(сс)” от просто двух “с” следовавших подряд в том или ином объединении. Например конструкцией объединения “ссора” будет {”с” {”с” “ор”}”а”}, значение которого “читается” как [(быть) с (признаком, которому принадлежит признак, значение звучания которого “читается” как) [соль объединения мужиков]]. В том числе из сегодняшнего значения слова “ссора” мы можем догадаться, как нелегко было тогда мужикам поделить совместно добытую ими соль. Хотя бы уже потому, что они во время её делёжки, получается, постоянно тогда только орали. Как видите, никакого такого объединения “(сс)” в объединении “ссора” нет абсолютно.

Или “ссуда”, - {”с” {”с” “уд”}”а”} - [быть с (признаком, которому принадлежит признак, значение звучания которого “читается” как) [соль (у) коллектива]]. Из этого его значения следует, что ссудой тогда называлась соль, которая принадлежала коллективу (в другом “прочтении” соль принадлежала (могла уже быть) каждому члену коллектива, и, - во-вторых, - это следует из сегодняшнего значения объединения “ссуда”, - которую давали на время, и которую обязательно надо было потом вернуть. И в этом объединении “ссуда” мы не находим никакого такого объединения “(сс)”, чтоб быть ему в нём так уже “з”.

Совсем иначе всё было в значениях тех объединений, в звучаниях которых мы уже отчётливо слышим именно “з”. Что значит что в них использовалось уже именно объединение “(сс)” с его значением. Например “зуд”, - {”(сс)” “уд”} - [(быть) с солью (членам) коллектива]. Из сегодняшнего значения объединения “зуд” мы знаем, что так тогда древние человеки называли те ощущения, что испытывали они, когда поспали раны солью.

Или “зуб”, - {”(сс)” “уб”} - [(быть) с солью (одному из тех признаков, что были у) “б”]. Где “б” при отсутствии определения что есть человек, значило тогда много ещё кого. Таким образом “зуб” назывался тогда признак зуб, которым если что-то уже надкусить, можно было почувствовать соответствующий вкус. Из чего я делаю вывод, что уже тогда в структуре значений звучания “с” со значением [соль] содержалоь в том числе и знание “вкус”. (А слабо уже самим “прочитать” значение объединения “вкус”?)

Но более далее здесь нам пригодится знание тогдашнего значения объединения “лаз”, - {”ла” “(сс)”} именно из-за участия в нём объединения “ла”, значение которого мы прежде и прочитаем. Итак, “ла” - {”л” “а”}, где интегрированным значением “л” было [литораль и всё что с ней было связано]. Значение же сигнала присутствия “а” мы уже знаем, - [человек/место человека (который данный сигнал и издаёт)]. Ежу понятно, что сама литораль никаких таких сигналов присутствия издавать не может, - это тем более, получается, было понятно и древним человекам. А потому значением объединения “ла” они воспринимали объединение вообще всех тех человеков, что были на литорали и сигнал присутствия “а” издавать всяко уже могли. Как “ла” они потом называли вообще все те звуки, что издавали эти ла во время их скитаний по литорали.

Таким образом значение объединения “лаз” “читается” как {”ла” “(сс)”} - [”ла” (быть) с солью]. Проще говоря, так - “лаз” - назывался признак, который помогал “ла” (руские ла, кто они? - мы узнаём чуть дальше) проникать в земляные выработки, где они добывали соль. Который никоим образом уже не был похож на значение объединения “лас”, - {”ла” “с”} - [”ла” (быть) с]. Чтобы понять, чем значение объединения “лаз” отличалось от значения объединения “ла”, нам прежде необходимо “прочитать” значение объединения “ласка”, сегодняшнее значение которого мы с вами очень даже хорошо уже знаем.

Итак, “ласка”, - {”ла” “с”}”ка”, - [один из элементов множества “лас”]. Из факта существования этого объединения следует, что множество “лас” - [”ла” (быть) с] безусловно так было. Спрашивается, чем таким могло быть тогда множество “лас”, если значение одного из его элементов воспринималось тогда как знание признака “ласка”? Для этого достаточно вспомнить, что звучание “л” было характерно тогда именно для женщин, детей и стариков, которые, - во-первых - не были так же агрессивны, как мужчины. И, - во-вторых, - поэтому не могли достаточно чётко тогда произносить “р”. Мужчины же, те наоборот, были достаточно агрессивны, и предпочитали в своей речи чаще использовать звучание “р”. Собственно значение объединения “ласка” и формируется тогда уже как знание признака сознания “(отсутствие) агрессии”. Таким образом объединение “ласка” значило тогда вообще уже какой-то признак сознания из множества тех, что уже могли быть у женщин, детей и стариков.

(Кстати, о том, что именно дети и женщины занимались в те времена добычей соли, в смысле непосредственно через лаз доставали её из земляных выработок, мы знаем из таких надёжных устных источников знаний древности, какими и были тогда сказки. Так из сказки о Белоснежке и гномах мы узнаём, что соль тогда добывали именно дети (гномы), а предводительствовала ими женщина.

Значение “гном” “читается” как {”г” “ном”}, где значением “г” было в том числе и значение [(человек) “Г”], - мы к нему обязательно здесь ещё вернёмся. А значение объединения “ном” “читается” как {”н” “ом”} - [”н” объединения меня (это говорящего)]. Значение “н” в начале объединения “но” исключало так из значения самого объединения значение того знания звучания, которое за ним и следовало. В объединении “ном” за объединением “но” следует звучание “м” со значением [я (это говорящий)]. Следовательно в самом объединении “ном” меня так быть не могло. При том, что всё остальные признаки, что были в объединении “ном”, безусловно так уже были моими (т.е. при надлежащими мне) признаками. Из всего этого получается, что сам я был так охотником, а все те гномы, в смысле дети, добывали для меня соль из земляных выработок.)

Таким образом значение “ла” тогда формируется по сути на знании разницы в произношении значений у звука “р” мужчинами и женщинами. Именно с таким у него значением оно стало употребляться в руском языке для “перевода” знаний звучаний, скажем так, с детского (женского) языка уже на мужской. А позднее и вообще для “перевода” в многоконтекстном руском языке с одного языка на другой. Т.е. в тех языках, где звучания “р” звучали уже очень по разному, чтобы носителям одного языка можно было понять их значения носителям другого языка. Собственно с помощью объединения “ла” впоследствии формируется так огромное множество слов в Руском языке. А сам же этот способ формирования новых слов в Руском языке получил в нём название “правиЛА”.

Впрочем, об этом я достаточно подробно рассказываю в Книге 3 “Руский язык”, а мы же с вами, - слава богу, добрались наконец! - перейдём уже так к нашему объединению “глас”. Для этого мы сравним два похожих по звучанию, но абсолютно так уже разных по значению объединения “глас” и “глаз”. Но прежде исследуем значение “г”, именно с которым и образуют соответствующие объединения слова “лас” и “лаз”. Итак “г”.

Значением “г” в контексте кам(ь)ы было тогда [(человек) “Г”]. Понятно, что таким оно не могло быть в контексте самих (человеков) “г”, потому, что никого не интересует, что о нём думают другие. (Проще говоря, какие именно знания вкладывают другие в соответствующую именно им структуру значений.) Потому как любого человека всегда гораздо больше интересует, что он думает о себе сам. Таким образом у (человеков) “Г” в их структуре значений звучания “г” были совсем другие уже знания.

Проблема в том, что (человеки) “Г” вместе с (человеками) “К” и формировали тогда руский язык. Таким образом в руском языке так в виде “г” возникло тогда звучание как минимум с двумя у него значениями, - [(человек) “Г”] и [говорить]. Выручило то, что одним из них было знание признака действительности, в то время как другое было знанием признака сознания. А это значит, что их такие вполне уже можно было развести по разным контекстам. Так у звучания “г” в руском языке сформировалось тогда интегрированное значение [(человек) “Г” и всё что с ним связано]. Из чего следует, что говорить тогда в отличии от всех других могли ещё только охотники.

Давайте уже с этих позиций (знаний) и прочитаем знакомые уже нам объединения с “г”. Итак, - “гном” - [ном (человека) “Г”]. Так тогда назывался признак принадлежавший “Г”, а именно ребёнок, который и лазил через лаз в выработки в земле за солью. Обращаю внимание, что для определения этого признака одних только знаний Языка вовсе было так недостаточно. Обязательно необходимо было ещё и увидеть сам этот признак, чтоб уже знать значение соответствовавшего ему звучания.

Или, - “глаз” - [”лаз” (человека) “Г”]. Проще говоря так тогда назывался признак лаз, через который (человек) “Г” получал большую часть знаний об окружавшем его мире. Причём в контексте тела человека из структуры значений объединения “лаз” использовалось именно знание ”отверстие”. И опять, одних только знаний Языка для определения значения звучания “глаз” было недостаточно. Обязательно необходимы были ещё и знания полученные с помощью зрения.

Ещё раз, - новые объединения сами образуются как объединения в том числе и с объединениями. А потому у объединений участвующих в формировании нового, гораздо уже большего объединения, могут быть только собственные значения. А это значит, что в больших объединениях значения образующихся их объединений не “читаются”, а принимаются такими, какими они у них и есть. Тем более, что в формировании значений у объединений используются в том числе и знания не обязательно Языка.

В случае объединения “глаз” это значит, что для установления его значения никто не будет “читать” значение “лаз” - “ласс” как [ла (быть) с солью]. А примут его таким, каким оно у него уже есть, - [дыра (в земле)]. А потому в структуре значений объединения “глаз” от “лаз” используется только знание “дыра”, меж тем как никакой “соль” там уже нет совершенно. Потому как лаз может быть уже много за чем, т.е. не обязательно только за солью.

А вот и “глас”! Его значение “читается как {”г” “лас”} - [”Г” (быть) с]. Интересно это значение тем, что оно для знания признака сознания не содержит соответствующего знания признак действительности. А это значит, что так ничего конкретного оно значить просто не может, а является очень так обобщающим. В смысле на месте звучания признака действительности, которого тем более нет, может быть звучание вообще уже любого признака действительности.

При этом в самом объединении “глас” из структуры значений “г” используется знание признака сознания “говорить”. Из структуры значений “ла” в “лас” используется знание признака сознания “звучание”, а из стрктуры значений “с” в “лас” используется знание признака сознания “совместность” (”быть с”). (Примерно как “Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что.”) Всё, что вообще следует из такого значения “глас”, так это то, что говорить следует уже слитно (совместно).

А всё потому, что так образовывались уже объединения, значения которых уже не обязательно совпадали со значениями отдельных их звуков. Потому как в формировании значений объединений тогда участвовали уже не только знания Языка с его знаниями связей, но и другие знания в том числе. Собственно “глас” и было так первым уже
правиЛОм, с помощью которых формировался тогда Руский язык.


Блин! Половины не дописал, а устал. Допишу теперь уже в чистовике.
 

-Игорь, ты зачем здесь?
-Я слышал, как здесь говорили...
-Ну, и... ?
-Если встретишь здесь лингвистиков, академиков там, или ещё какую-нибудь путинскую сволочь, так не убивай их, - они мои. Я сам с ними за эту их чушь поквитаюсь. Вот только книжки сейчас допишу.... .