Учительница русского Глава 19

Холодно. Всё мертво и заковано в лёд, словно опечатано, арестовано. Вглядываясь в режущую глаза белизну, в набухающие с каждым снегопадом сугробы, Варя не верила, что весне под силу будет справиться с этими оковами. Как далеко до тепла, наступит ли оно ещё когда-нибудь в жизни? Каждую зиму слабого перед лицом стихии человека нет-нет да и припугнут подобные мысли, но в этот раз Варваре отчего-то становилось действительно страшно.

Она вышла от Артёма в каком-то оцепенении, и единственное, что в ней было живо, что поднималось решительно и настырно, так это полная убежденность в том, что она не станет с ним сотрудничать. Варвара предчувствовала, что это может обернуться не очень хорошо и даже слишком ужасно, но она была как будто скована, как Обь - массивными льдами, и теплилась только совсем глубоко внутри, а внешне казалась умершей, обмороженной. Ей руководило природное неумение жить гадко, плести нить интриг и паутину обмана, ей всё это было низко и невыносимо мучительно, - шпионить, подсиживать, докладывать, клеветать. А без этого, она была уверена, в таком деле не обойдётся.

Варвара невидящими глазами смотрела в речную даль, пытаясь отделить небо от земли, землю от воды, отыскать полоску горизонта, - но перед слезящимся взором все было одно, одна бело-серебристая пустыня, поднимающаяся высоко до самого непрожаренного солнца и порошащая его бледный диск снежной мутью.

Женщина медленно продвигалась вперёд, неверно ступая по следам рыбаков и увязая валенками в глубоком снегу. В какой-то момент поняла, что застряла и не может больше двигаться ни назад, ни вперёд. Обессилев от пережитого напряжения, уселась прямо на снег и уже через минуту почувствовала, как сквозь подол холод покусывает ей ягодицы своими тоненькими острыми зубками. Эти зубки, похожие на крупные рыбьи кости, были известны Варваре с детства. Коварные, они протыкали любой слой одежды и упрямо находили доступ к телу.

Надо спасать Колю, нельзя бросить мужа в беде! Он и так настрадался, большую часть жизни провёл под сенью дурной славы, молчаливо боролся с ней, - а теперь и сам угодил в жернова? Но именно вкусив горькой желчи от клеветы и несправедливости, он первый, да, первый (если был бы теперь рядом) заявил бы Варваре, что она не должна идти на поводу у Артёма и становится на путь клеветницы. Даже ценой собственного благополучия, - Варя была уверена в этом. Важнее для Николая было сохранить человеческое лицо и не запачканную совесть. 

Снег под ней был зыбок, как белый песок, от малейшего движения её отяжелевшее тело погружалось в него все глубже. Остаться здесь замёрзшей скульптурой, слившись с этим белым, без единой черточки, пейзажем. Стать вместе с рыбаками одной из немногочисленных чёрных точек на этом полотне, похожем на погребальный саван.

«Господи, мне страшно!» - произнесла вдруг про себя Варвара и сама удивилась своей мысли, ибо была эта мысль не сегодняшней, а давней, детской, казавшейся похороненной в дни, куда больше не вернуться. Так вопрошала Варвара, девочкой стоя у чудотворной иконы в Никольской часовне, но, вспоминая теперь тогдашние страхи, можно было разве что улыбнуться. Были это детские, наивные страхи из разряда только бы не заболеть ангиной, только бы бабушка не заболела, да и вообще, только бы она всегда жила. Только бы не очень сильно расстраивать её своей неровной осанкой за столом. Только бы не влюбиться с Ксенией в одного и того же мальчика, а то что же, конец дружбе?

Всё это привиделось теперь Варваре, как сказочный, тёплый, странный сон. Там, в том храме, который стёрт с лица земли, стояла вовсе не она. Бабушка стёрта с лица земли, Ксенечка стёрта с лица земли. Оказывается, и камни можно размолотить в муку, в пыль. Развеялась пыль по вольному ветру, и теперь уже и Варвара предчувствует, что путь её уходит в эту туманную, как дремучий лес, грёзу.

Теперь у неё совсем другие страхи, - а мысль, надо же, пришла точно такая же, одинаковая, как некая ниточка, которая, если сжать её между двумя пальцами и доверчиво заскользить по ней, приведёт в начальную точку отчёта, где ещё так много сил, любви и доверия к жизни.

Варвара помнила, что бабушка много молилась. Это не уберегло её от ареста и от всего того, что Варя лишь призрачно представляла себе, но что, несомненно, случилось. Кто знает, может быть, именно молитва придала бабушке мужества пройти через все испытания? Не спасла, спасая. Спасла, не спасая.

Варвару вдруг поразила мысль, что у человека всё равно нельзя отнять всего. Можно отнять семью, дом, свободу - даже саму жизнь можно отнять. А дух всё равно отнять невозможно. А вместе с духом остаётся у человека так много радостей. И в заточении, когда тело саднит от грубого обращения (Варвара боялась представить себе, что именно это за обращение), встанешь под маленьким зарешеченным окошком, а на нём - птичка сидит и тёплой грудкой дышит. Дышит-дышит, и от этого крошечного дыхания тебе становится тепло, как от печки. От печки, что мама топила, добрасывая берёзового хвороста. Мысли твои переносятся в счастье, и нет больше никаких склизких стен, никакой решётки, окно вырастает и становится широкой дверью в какой-то другой, дивный мир…

Знал бы Николай какие-нибудь молитвы, как бабушка, - они бы ему теперь несомненно помогли. «Господи, укрепи моего Колю, пожалуйста! И мне помоги укрепиться в моем решении».

- Ну что, застряла? Эх, бабы, бабы, и чего вас на берег волокёт? Не лето чай!

Варвара почувствовала, как её взяли под руки и, потянув назад, поставили на ноги. Она улыбнулась смущённо.

- Простите! Задумалась - и далеко зашла.

Рыбак в большой медвежьей шубе поравнялся с ней и, даже не взглянув на Варвару, пошёл своей дорогой. Сзади его хмурая, лохматая фигура действительно была похожа на медвежью. К тому же он знатно косолапил, пробираясь по снегу.

- Спасибо, что помогли подняться! - громче поблагодарила Варвара.

- Я? Я не помогал, - бросил рыбак угрюмо.

- А если не вы, - растерялась вдруг Варвара, - то кто же?.. Я же ясно почувствовала…

Продолжить чтение http://proza.ru/2023/04/01/921