Памяти Гая часть третья

  Памяти Гая (часть третья)
  Тепло простившись у подъезда с Геннадьичем и Владяном поднялся в свою квартиру. Услышанный рассказ и воспоминания взбудоражили память. Нужно не откладывая в «долгий ящик» сесть и записать услышанное. Пусть увековеченное слово останется на бумаге. Не долго раздумывая набираю Геннадьича:
 
– Алло! Слушай, а что если завтра, поближе к обеду приеду к тебе в офис и продолжим наш сегодняшний разговор? Буду за рулём, так что обойдёмся чашкой чая.

– Не вопрос! Думаю, что производственный процесс за пару часов не пострадает, поймет, да и простит коллектив.

  Ухмыльнулся про себя. Простит, непременно простит ради святого дела дражайшая половинка, кою в шутку обозвали «рабочим коллективом» в маленьком семейном бизнесе. Любила она Гая больше чем себя, да и всех окружающих.

У ворот предприятия встретил сам хозяин. «Пойдём-ка, не терпеться мне до рассказать про Гая».
 Чайник ещё только-только закипал, а Геннадьич, уже сноровко раскидал на стол тарелки со снедью. Сижу, кручу головой разглядывая великое множество дипломов, медалей и кубков за долгую спортивную карьеру хозяина и вдруг слышу, как по кафельному полу, сопя и постукивая коготками через порог вкатывается прелестное чудо– совсем ещё крошечный заспанный щеночек.

 Деловито оглядевшись и приметив незнакомца нахмурился и выдал вместо приветствия нечто похожее на задиристое «Гав»! И тут, же, присев по «маленькому» изладил внушительных размеров лужицу, чем нисколько не смутился, деловито отправившись в обратный путь.

 – Долго с женой раздумывали брать или не брать щенка, – заговорил хозяин, – Больно уж тяжело терять братьев меньших наших. Но видать судьба. Не было от Гая щенков, а тут, как знал расклад Всевышний распорядился, напоследок. Вот себе «алиментного» и оставили.

 –Глазёнки его понравились. Умненькие! Будет толк с кобелька, ох как будет! – поддержал разговор я.

 – Надеемся, что так. Долго ни с кем не сводили, а тут появился у меня в соцсетях друг. Тысячи у меня их в Одноклассниках. Месяц, второй «дружим». Пишет сообщение: Так мол и так. Есть у него сучёнка- двухлеток, не «крытая» ни разу и случилась с ней «сшибка», – полностью утратила интерес к охоте, дичь подавать не стала, а после выстрела начала прятаться.

 Ветеринары в один голос утверждают, что на гормональной основе. Пообещали с Гаем «помочь», как в «охоту» войдёт. Пообещали, да и забыли. Хозяин только не забыл. Гай, «парень» у нас хваткий, опытный, долго раздумывать не стал, да и девка собачья перед красавцем сразу и растаяла. А через пару денёчков ещё и контрольную вязку сделали. Вот и выдал «на-гора» потомство: трёх кобельков и пяток сученок. «Опыта» большого у него-то и не было, да и откуда ему взяться-то, всегда под приглядом.

 Была правда история, месяцев десять Гаю было, приезжаем на работу, а сторож идёт навстречу, улыбается хитренько. Всё говорит, алименты платить будете. «оттарабанил» наш невесть как попавшую на территорию течную дворняжку. Да, пару-тройку лет назад разок сучонку из Буланихи привозили. Паренёк купил собаку в Барнауле у жуликоватого охотинспектора, тому престарелую суку пристроить надо было, вот и убавил возраст ровно в два раза.
Это за пару звоночков легко выяснили. Гай и в этом случае справился. Щенка алиментного не дождались, денег за случку не брали. Хозяин отзвонился, вроде как пустая течка прошла. Выяснять суть не стали- прошла и прошла. Разговоры краем доходили, что есть вроде щенки от Гая
– Большой мой Гай был специалист по полевой дичи! – после недолгого молчания Геннадьич продолжил рассказ. До сотни перепелов, десятками серых куропаток, случались не редко и тетерева-косачи в сезон.

 На три –четыре района путёвок наберём и ездим день, да через день, как август настаёт. Как он работал! Пару раз случалось, что влёт перепелов зубами подхватывал! Только поля подберут комбайны, освободят просторы– приходит наша пора! 
 
  Ружьишко товарищ мне давным-давно подарил, когда стендовой стрельбой увлекся. Знатное ружьишко. Всем ружьишкам ружьишко! Стволы короткие, «цилиндр» с «раструбом». А прикладистоеее! По спецзаказу деланное, для спортсменов. Всего-то выпущено не более двух тысчонок. Не ружьё, а счастье!
  Сначала не зашло оно мне– не мог попадать как след. Приклады делал-переделывал. Хотел уж крест на нём ставить. Да и Гаю спасибо, что в моей жизни появился. Чаще «на коротке» стрелять стал. А с практикой и стрельба пошла!

  Результативность порой подходила к тому, что делаю один выстрел– одна перепёлка. И брат мой охотничий не подводил. Редко, когда сбитую птицу не найдёт! Уверенно «срывать» стойку по перепелу перестал к двум годам. 
  С выводками куропатки и косача было посложнее. Горячился парень, ох как горячился, но были хорошие результаты, ох как были! Были за ним и грешки, по молодости. Доходило до курьёза! Сшиб как-то молодого перепела в высоченной гречихе, пал тот метрах в двадцати. Гай пошел на выстрел, вижу завозился- нашел значит. Подзываю. Трусит ко мне, в зубах птичку тащит. Остается пара метров, вижу, как челюсти сжимаются-разжимаются, судорожный глоток и…на языке остаётся только прилипшее маховое перышко– проглотил паршивец нашу добычу. Ругаться не стал сильно- только пожурил. Видать каких-то микроэлементов в питании не хватало, вот с пером и проглотил. 

    Никогда не бил я собаку. Хватало и слов. Порой и грозных. Умный пес…был. Снова возникла пауза. Было ещё раз или два, когда птичка исчезала бесследно в траве. Пёрышки есть, Гай тут крутился, а птички-то и нет. Ну, а на нет суда-то и нет, – как бы про «себя» растеряно-задумчиво проговорил Геннадьич.

   – Послушанием Гай отличался порой отменным. С годовалого возраста мог часами, не шелохнувшись сидеть со мной в скрадке поджидая налёта гуменника. Но не всегда. Как-то сидим в скрадке по «гусю». Пёс завидев на горизонте стайку косулёшек, потревоженную охотниками умчался за ними.

    Бывало и до курьёзов дело доходило, – продолжил рассказ Геннадич. По весне ранней охотились в Усть-Пристанском районе. Гуся почти не было, так, изредка пролетит пара-тройка на горизонте, но готовились с напарником Ванькой к охоте серьёзно: Притащили тралом специальную машину трофийную, загрузили пожитки и ушли туда, куда не одна другая техника по весенней распутице, акромя вертолета попасть не могла. Выставили профиля, скрадок. В нём стол накрыли, стопочки серебряные из «генеральского» чемоданчика достали, ну ты его знаешь! Не раз причащались!

    Всяческой снеди под закусь, пруд –пруди. Ждали, ждали гуся– все глазоньки-то проглядели. Гай с нами, в скрадке. Час, второй, третий. Надоело смотреть на компаньонов, бражничающих, вышел из скрадка. Присел и бдит! Долго сидел-нет гуся!

 Мы тоже бдим зорко, поглядываем, но большей частию в рюмку. Слышу движение за скрадком -Гай забеспокоился, приподнимаюсь с кресла и вижу, как к профилям, низенько так, на бреющем заходит пара. Пока задницу отрывая, пока тянусь за ружьём, собакен срывается с места и несётся гусям навстречу. Подвернули те в сторонку, уселись метрах в трёхстах и пасутся, как ни в чём не бывало. Испортил тему, да и мы-то хороши! Так, что больших претензий к друг другу не было.
    Гусей много с ним не добывали, – как-то всё стороной последние годы перелётный гуменник идёт. Но нынешней весной всё же отличились! Налетела пара на профиля на заливной Ануйской косе. Стрельнул, да далековато! Хороший патрон был, да и второй выстрел, – тоже неплох! Рухнул камнем под дальний берег Ануя. А весна-то полноводная! Несёт река птицу быстро. А вода, что лёд, – холодна! Гай молчком бултых в воду и поплыл! Метров на триста снесло собачку с гусем течением. Долго пришлось продираться берегом, но добыли!

   – А как красиво к Опарину в гости-то съездили! Мечтательно запрокинув глазоньки к потолку предался воспоминаниям Геннадьич. Ноябрь поздний был. Звонит Анатоличь: «Приезжай, взял бумажку на косулёшку. Поживём пару-тройку деньков в зимовье, в баньке попаримся, за столом посидим! Давно не виделись, скучаю».
    Не первый год живу по принципу: пока зовут– надо общаться. Собраться, что голому подпоясаться. Четыреста вёрст с гаком для бешенной собаки не крюк, – так и нам, с Гаем. К обеду уже в Крутихе! Тремя машинами двинулись в путь. Были ещё гости. Били бамперами целину долго, но оно того стоило! И по куропатке отлично сработал Гай и заячий следок свежий понюхал, ну а удивил Гай компанию на день третий, крайний!
    Козы не сказать, что много было, но всё же курана загнали в негустой колок. Оклад сделали– нет следа выходного! Расставили стрелков, а я с собачкой на входной след. Снежку в перелеске берёзовом чуть «по щиколотку». Козой плотнячком всё избито!
 Пошел мой дружочек, взял свежий след! Да как взял! С голосом, как заправская гончая. Слышу отдаляется в азарте. Колок всего-то метров четыреста в длину, да сотню в ширину. Понимаю, что прямо идёт на стрелковую линию. Тишина! Только и слышно лай хрипловатый, Гаевый! Да и не так-то и далече. Чу! А лай-то приближается! Изготовился к выстрелу. Картечь в обоих стволах в ИЖевке. Готов к стрельбе. И не зря! Вижу, как сторонкой, метрах в десятке, не больше навстречь мне скачет козёл, а следком, метрах ещё в пятнадцати Гаёк красной курточкой-жилетиком отсвечивает. Вскинул ружьишко с упреждением. Прям по шеяке и оттянул картечью. Колом лёг зверок, – не шелохнулся!
    На «кровях», да под жареную печёночку пошли разговоры и вот что-выяснилось-то! Гаёк прямёхонько выставил косулёшку на стрелков, а сам «сидит» с борта плотно и как бы назад подворачивает. Стрелять поопасались, дабы собачку не поранить. А он-то умница! Не дал мужичкам стрельнуть, а подвернул зверя копытного не кому-то, а под папкин выстрел!
    – А как знатно мы с ним в Советский район прокатились! Рассказывал? Историю эту я конечно слышал не раз, но как об этом скажешь? Настрой рассказчику сломать репликами: Да слышал, рассказывал ты уже– раз плюнуть!

 «Позвонил Лёха Маликов из Кокшей. Так-то он давно уже не Лёха, а Алексей Григорьевич, да и возрастом к середине восьмого десятка приближается, но маленькая собачка– до старости щенок. Так и он. Мелкий, подвижный, балагуристый. Чем не Лёха? Знакомы были с середины восьмидесятых века прошлого. Охотились вместе как-то в Салаирской тайге «по волкам».
  На праздниках охотничьих у него бывал. Курьёзно, да и весело у него бывало! То чучело косули на лыжи поставит и на верёвке за снегоходом тащит. Стрелку надо было в косулю попасть. Мозгов совсем по молодости у нас не было! Верёвка метров двадцать, дистанция до мишени триста. Задача: пятью выстрелами попасть в мишень. Как Господь отвёл от беды и выдернул же я жребий стрелять первым! После третьего выстрела мишень разлетелась на запчасти, да и верёвку буксировочную тоже перестрелил. А так-то неровён час из трёх десятков охотников, что собрались на забаву кто-то бы да нашёлся, кто в косулю не попал бы, а вот голову снегоходчику Вовке, сынку Лёхиному точно бы отстрелил!

    – Так вот, – продолжил рассказ Геннадьич. Звонит Алексей Григорьевич и сразу к делу: «Слухи ходят, что собачка у тебя очень хорошая. Приезжай, помоги с отстрелом». Охотники у меня всё больше диванные, да застольные и стрелять не могут. Палят часто, громко, но одна беда попасть не могут! Приезжай! В смычке с гончаками поработает.

     Собраться, – дело недолгое. Час в дороге и мы, с Гаем уже на месте. Рельеф не сказать, что сложный с проездом, да и снежок податливый– идёт Крузак на 35-х тапках. Все ходы зверовые Маликов знает, как свои пять пальцев. Откуда загонщиков запустить, как стрелков поставить.

 Расставились. Нам с Гаем поставили задачу перекрыть сектор в чистом поле с дистанцией стрельбы метров по четыреста в каждую сторону. За спиной узкий и густой колок.

 Машину маскировать не стали, да и в снег зарываться по «уши» – тоже. Залезли в салон, тепло, солнышко пригревает. Карабин лежит на капоте. Вглядываемся внимательно с напарником. Вижу Гаёк мой заволновался и тревожно так в даль всматривается. И, точно! Из-под гончаков несётся козёл прямо к нам в лоб, а за ним, на линии выстрела охотники. Выкатываюсь колобком, хвать карабин, патрон в патронник– зверь уже метрах в семидесяти. Заметил движение и подворачивает в профиль. Мне только на руку! Стреляю– мимо, успеваю перезарядиться- второй выстрел– тоже мимо, и не мудрено! Остановил ствол, дабы не подстрелить охотника на стрелковой линии.

    Гай мой вон из салона и понёсся за козлом. Местность лесистая. Нырнул козлик в чащу, – Гай за ним! Благо полоска согры не широка, перескакиваю пустошь – готовлюсь к выстрелу. Не проходит и трёх минуток как метрах в трёхстах с лишком косуля на полных махах пытается полянку перескочить. Гай– следом выскочил, отстаёт метров на пятнадцать. Стреляю с упреждением в пару корпусов. «Бука» от попадания не слышу. Косуля залетела в кусты– Гай за ней.
    Осматриваю свой сектор ответственности и вижу, что на соседний номер, что от меня слева несётся двойка косуль. 450 метров. Выцеливаю, стреляю. Слышу «бук» – глухой удар. Есть попадание! Патрон хорош 300 вин магнум! Не уйдет подранок! Завожу машину еду посмотреть выяснить обстановку. Покрутился, покрутился– нет крови на следу. Похоже пуля в ствол дерева прилетела, вот и показалось, что попал по "месту".
   Вторая наша машинка в поле загонщиков подбирает, недалече, метров пятьсот. Гай рядом с ними шнурит, подскочит к машине и назад, как бы зовёт куда-то мужичков за собой. Подобрал своего кобелька и следом за машиной организатора.  Крутанули низинки за сбежавшей парой, слышу стрельба идёт. Маликов сшиб метров с пятидесяти гонную косулёшку плотностью огня. Красиво сшиб. Моего видать подранка. Хрен сознается– тот ещё жулик!
   Пока обдирали, да впечатлениями делились гончаки потихонечку куда-то свинтили, благо GPS- ошейники на собаках. Определили координаты– топчутся на одном месте. Зашли сторонкой. Пустил Гая. Тот крутанулся к гончакам и к машине. Григорич выходит гоголем, радостный такой и давай Гая позорить: Гончаки козу дербанят, а твой нюхнул и в сторону. Херня собака!
   Стоп! Давайка разбираться. А что за козу дербанят? Опачки. Не ту ли, что я красиво сшиб на полном скаку за триста с гаком метров. Вышли на прогал– моя коза. А не Гай ли к козе народ звал, когда нашел битую напрочь в кустах? А сейчас ему с парой выжлецов что-делить-то?
  Примолк говорун, признал, что и выстрел хорош, и собачка отработала как след. Промолчал об одном: ума б охотникам дать ещё собачачьева.
   Расстались в непонятках. Не совсем довольные друг другом. А чего-недовольничать-то? И с мясом, и с полем!
 Знатьё бы, что сынок хотел-то сказать, не было бы скандала. Когда Григорич обвинил Гая в том, что козу, битую не нашел. А получилось вот как: Сорвался я после стрельбы с номера смотреть те самые «буки», а Гай-то пошел за козлом в кусты, за тем что я стрелял в просвет полянки. Пуля моя его по грудине на убой и «хватанула» козел по инерции пролетел в прыжке и «озяб» в кусту.
  Так, что претензий быть не должно!
  – Знаешь чё? – лукаво подмигнул Геннадьич. «Разговоры у нас долгие, так что машинку придётся тебе здесь оставить. Как раз время подошло «имбирную» мою пробовать».
   Возражать не посмел. Когда ещё придётся такой занимательный рассказ послушать. Да и придётся ли? И грех было отказываться от божественной амброзии слаженной собственноручно хозяином!
  – Виноваты с Гаем мы перед Григоричем, знатно виноваты! Дело вдругорядь было. Хороший загон. Встали с Гаем на «прострел» шириной в километр. Пятьсот туда, пятьсот сюда. Стрелка поставили-снегоходчика поодаль. Григорьич со своей загонщицей-поварихой полез в согру. Знает шельмец старый ходы зверовые!
 
   Выставил зверя от меня грамотно, хотя и далековато. Вроде и приметил я движение вовремя, а снегоходчик откровенно «просахатил» стайку. Несутся во весь опор, метров под семьсот. Острелял обойму с колена, перезарядился и…вижу! Подворачивает пятёрка прямо нам с Гаем в лоб! Видя перспективу отличиться перед папкой сынок срывается наперерез косячку. Козлы в россыпь! Пострелял метров с двухсот так, чтобы Гая не хватануть, да где там! Мимо!
   Григорич опять с претензиями: чо я так редко стрелял! Плотностью огня валить нужно было. Объяснил популярно: балбес ты Шарик. Стрелять нужно выцеливаясь. Профи тебе говорит. Замолчал обиженно поджав губёшки.
   Про наш косячок с Гаем благоразумно промолчали. Недолюбливает старый хрыч собачек, ох как недолюбливает. Кошшатник, наверное.

 После второй стопочки крепкого напитка разговоры пошли побойчее! И вспоминал Геннадьич как по барсуку ставил собачонку, и как сурка –двухлетка загнал тот под коряжку в кленовой посадке.
   Одно сетовал, что к пяти годам зубы Гаёк сильно посточил. Женька, старинный приятель по службе частенько костей со своего колбасного цеха подбрасывал. Не держал Гаёк мертвой хваткой зверя, да и не было в нём лютой жажды убивать. Так, что бывало и уходили короткохвостые восвояси. Не жалко! Горевал, что старость встречать с кобелём будет беззубым. Ан нет! Вона как получилось.
 
   Налили по третьей. Не чокаясь выпили– помянули.
  – Эххх! А как в садоводстве хорошо нам было! Взяли специально заброшенный участок на окраине. Шестьсот метров, через поле гречишное речка, а через семьсот, на юг сосновый ленточный бор! Раздолье! Пробежки десятками километров. Наплавается, накупается Гай в бодрящей водичке Бии-матушки!
 
   Всех котов в округе на деревья позагоняет, без злобы, без фанатизма. Папке показать-похвалиться! Навыки пригодились. Белки в наших краях отродясь толком-то и не было, а вот куниц пару раз под «выстрел» ставил красиво.  Было дело!

  – Вот тебе, что хочу рассказать– похвастать! Подсадных по весне себе завёл: утку, а вскоре и селезня. Гай уж совсем взрослый был. И отдать должное принял их за своих! Сшибу из скрадка селезня, что Нюша с Нюхом выманили, а Гаёк-то плывёт мимо наших напрямки к битой птице. Ни один нерв не дёрнется! Не тронет! Сразу так повелось!
   А ещё вот что ещё лохмаче как-то вытворил! Дело было в Алтайском. У товарища прудовое хозяйство. По ночи рыбачить «по Сабанееву» собрались, а до темноты «повечеровать» с подсадными.  Пока ходили высмотреть где рыбёшка плещется уточек высадил на воду, отдохнуть от неблизкой дороги.

  Идём назад, – Гаёк передом умчался. Слышу утиный переполох! Поспешили с напарником и видим такую картину, что кровь в жилах застыла! Гай тащит в зубах крепко прихватив за шею Нюшу с берега в воду, – та молчит не трепещется! Убил ирод! Отплыл на пару –тройку метров от берега. Выпустил птичку из пасти, а сам на берег, к папке. Радостно так подскакивает и в глазоньки совсем не виновато поглядывает. Ничего не пойму! Нюша как ни в чём не бывало плавает с ногавкой, Гай хвостиком-обрубышем виляет. Тишина и полная идилия! Только одни коршуны над головой в небе вьются. Задумался и тут-то до меня дошло! Нюша с Нюхом спрятались от хищников в траву высокую, а Гаёк решил, что так непорядок будет и попёр утку на воду. Нисколько не повредив!
 
    Было и раньше такое: Придремят подсадные, устанут крякать. Подплывет к ним молчком, взбодрит. Орут как истошные, работают! Ну, а так, чтобы за шею таскать на воду! В жисть не было!

   – Давай ещё по единой! Налили в замшелые серебряные рюмки наливочки, выпили, закусили. «Эхххх! Засмолить бы по папиросочке, но давно друг мой не курим. Хорошо жить и каждому дню радоваться!» – проговорив Геннадьич отвернулся в сторонку. Видать опять накатила непрошенная слеза. Вижу, вижу, как рвётся, плачет его душа. По Гаю плачет!

   – Помирать буду, не забуду три наши последние с ним охоты! Это надо ж так! Какой на седьмом году с него мастер по охоте получился! Только-только «открылись» в августе по «полевой»: Сорок минут от дома, – есть пара косачей с выводка и перепел! Три выстрела- три птицы!

  А на первой охоте вообще курьёз случился! Пошел Гай верхним чутьём, – я за ним. Стволы наготове. Патрон в патроннике, – девятка- бекасин. Гай крадётся, да и я сторожко иду, не поспешаю. Замер, встал в стойку. Как вкопанный! Подал команду «Дай». Гай срывается и…поднимает выводок косачей. Выцеливаю птицу метров с пятнадцати и понимаю, что мелковата дробь! Азарт! Стреляю. Битая наглухо птица камнем падает к редкую траву. Взглядом провожаю стайку и…замечаю, что отделившись от сородичей и заложив круг прямо на меня идёт черныш. Вскидываю ружье, чтобы сделать ещё выстрел. И…Опускаю стволы. Птица не долетая пару метров камнем падает к мои ногам. Один выстрел и два добытых трофея.
   Зная Геннадьича не один десяток лет скажу, что стрелок отменный, да и лишнего не наговорит. Так оно и было!
  – Давай ещё по «писяшке»! – предложил Геннадьич. Двадцать два года за Алтай отстрелял из боевого оружия в сборной команде «Динамо», на стенде пару раз в финал выходил краевых соревнований, но стареем брат, ох как стареем. И нет теперь у меня помощника моего, Гая!
   Сынок подрастает, но будет ли толк в охоте? Одному ГБ. Известно, но отрадно, что умён. Умнее папки будет! Да и пака не дурак был! Как-то заскочил старинный приятель мимоходом, по пути в Горный Алтай. А тут Чемпионат мира по футболу на носу. Поставили Гая в ворота, мячик выкатили. И знаешь, что дружок Гришка мне тогда сказал?
–Гай - единственная собака, с которой я в футбол играл...Причем оба с ним понимали суть игры...

Продолжение следует потому, что Гай будет жить в наших сердцах и будет жить рядом с нами его сыночек ¬Харт. И мы жить будем!