Так уж бывает

- Женька, черт, опять нажрался! – баба Нюся, тяжело приоткрыла припертую телом Женьки дверь и, переступив  через соседа,  потопала вниз по лестнице привычно бормоча душеспасительные речи в адрес непутевого Женьки.        Женька  шевельнулся и медленно стал вползать через порог в квартиру.                Баба  Нюся жила этажом ниже, а в соседской  берлоге бывала часто из жалости –  Женькины дети - трое пацанов   мал мала меньше - все время хотели есть, а Женьке было не до них, вот она и взяла над бедолагами шефство, подкармливая  мальцов. Можно было бы сдать детей в приют, но баба Нюся не решалась  поступить так – она еще помнила Женьку совсем другим, ведь он вырос  у нее на глазах , а ее подружка, ныне покойная мать Женьки, просила присмотреть за ними  перед кончиной. Жена Женьки сбежала от них года три назад. Сказала, что устала от вечно сопливых пацанов и постоянно пьяного мужа. Да и не была она матерью, так бабочка-однодневка… Женька-то и запил после того, как узнал о похождениях своей жены. Бить ее он не мог – любил сильно, поэтому стал заливать водкой свое горе.  Дети оказались целиком на попечении бабушки, стали сиротами при живых родителях…         
  Женька  временами вспоминал о детях, плакал, приносил им какие-то сладости, но скоро опять впадал в ступор и прострацию…  После смерти матери  он будто очнулся, даже на работу устроился и баба Нюся тихонько радовалась.  Но ее радость была не долгой – грянул майдан , а за ним война…  Митинги и демонстрации снова бросили Женьку на дно, он потерял работу и, кажется , человеческий образ…
         Над городом зловеще прозвучал томительно долгий  не то свист, не то визг, как потом сказали – прилетела точка «У».  Но к счастью, упав, она не разорвалась, а торчала из земли напротив детской площадки  огромной угрожающей горой. Не понимающие  пришедшей беды дети и взрослые спешили фотографироваться   возле этой болванки на память, пока ее не убрали военные.  И после этого понеслось  - что ни день – взрывы то там, то здесь, то там, то здесь кого-то убивали, кого-то ранили, вокруг выростали горы мусора от разбитых и растерзанных  домов и домишек,  а многоэтажки  зияли пустыми  слепыми окнами...
            Женька знал про войну не из кино – краем захватил Чечню, и когда в очередной раз возвращался домой вдруг увидел своих сыновей, бесстрашно лазающих вокруг  огромной воронки, в которой бесследно  утонула детская  площадка… Хмель как рукой сняло, мозг  стал ясным и четко фиксировал все движения детей, а в воздухе  снова раздался свист… Женька птахой налетел на пацанов , подгребая их под себя и увлекая  в воронку и вовремя – снаряд приземлился  ровно  в то место, где они только что были… Из разбитого подъезда выбегали  испуганные люди , разбегаясь в разные стороны, кто-то падал, прося о помощи, а кто-то уже и просить не мог…
      -  Баба Нюся, сможешь за ребятами присмотреть?  - спросил Женька, теребя в руках засаленную кепку.
- А кто за ними смотрел все это время? – строго спросила баба Нюся.
-Нет, я серьезно, понимаешь, я проснулся!  - широко раскрытые глаза Женьки о многом сказали бабе Нюсе.
- Присмотрю, куда ж я денусь, а что ты задумал?
- Все, закончилась моя спячка, пора идти свою  Родину  защищать! – сказал Женька, напяливая кепку.
          Так в Донецком ополчении появился боец с позывным «Птаха».
Бесстрашие Птахи приводило в восторг молодых бойцов – они все хотели  быть с ним рядом и, как он, дерзко  и смело чуть ли не голыми руками бить нацистов.  Хитро продуманные  Птахой  вылазки  всегда удачно заканчивались поимкой очередного  «языка»  или разбитой техникой врага. Птаха обзавелся  трофейными  бронником, снайперской винтовкой, новеньким автоматом, уже умел лихо обращаться с джавелинами и стингерами,  которыми в избытке снабжают врагов их западные «друзья».
Как-то в их окоп заглянул фотокорреспондент и стал фотографировать и расспрашивать бойцов об их  довоенной жизни. Птаха почему-то сник и попытался уйти, но ребята его не отпустили настоятельно прося рассказать  о  его семье. Никогда Птахе не было так стыдно  и горько за себя, за свою никчемную, как ему казалось,  прожитую жизнь…
- Да нечего мне рассказывать,  на гражданке у меня три сына, редко вижусь с ними, хотел отправить их в Россию, подальше от войны, да уперлись, не хотят, боятся победу пропустить…    Спрашивают меня, а  какая она – ПОБЕДА? -  и замолчал.
       Некоторое время в окопе было тихо, а потом как-то заговорили все, но не разом,  а друг за другом:
- Долгожданная,
- Справедливая,
- Выстраданная,
- Честная,
- Звонкая, чтобы с песнями и танцами,
-  С длинной памятью, чтобы не забыть какой ценой она досталась,
- Чтобы радость   высушила слезы от страшных потерь,
- Чтобы военный трибунал судил  бандеровцев  за то зло, которое они творили на нашей земле,..
       И  никто уже не заметил, как Птаха ушел из окопа старательно вытаскивая песчинку, попавшую в глаз…