Байки ze sklepu

Не рекомендуется детям
– как молодым, так и не очень…

Мы точно не помним, но, вероятно, это случилось в октябре. Мимо пролетал дьяволенок. Маленький, тощенький пакостник. Летел бы он и дальше, да вздумалось ему поболтать. Оказывается, служил он когда-то польскому колдуну Пану Твардовскому, выполнял все его прихоти. Теперь же, говорит, возвращается из склепа неподалеку (между прочим, в польском языке слово «sklep» означает «магазин». Есть над чем задуматься…), много всего «интересного» узнал о жизни в параллельном космосе.

Зацепившись за мочку нашего уха, бес зашептал всякие глупости… Мы немного оттаяли, ведь в судьбе демона и писателя иной раз можно обнаружить кое-что общее – подобно подчиненной власти чародея инфернальной сущности, автор становится временным узником своего творчества.

«Рогатая Шахерезада» наговорила нам мегатонны вздора, нелепицы, чепухи. Рассказанное можно назвать «анекдастиками»: помесью мелкого ужастика с анекдотом. Отогнув барабанную перепонку, гадский паразит заполз вглубь нашего черепа. Мы честно пытались чертенка прогнать, кричали на него, гоняли газетой… Но настырный демон не уходил. Только когда мы обратились к спасительной молитве, лукавый оставил нас в покое. Однако гаденыш все-таки успел нам кое-что насвистеть. Превозмогая брезгливость, делимся небылицами (без всякой пропаганды и навязывания), так сказать, из первых дьявольских уст…   


ЗОЛУШКА ГМО
Фея-крестная почистила золотым платочком волшебную палочку, как следует размахнулась и выпустила очередь из магических лучей. Все они угодили прямехонько в большую спелую тыкву. Фея растянула силикон в улыбке:

– Щас сделаем тебе карету… и поедешь на бал вся такая в «Dolce & Gabbana»!

Золушка и Фея перекурили, «потвиттерились», выпили по коктейлю. А тыква как была овощем так и осталась.

– Да шо такое! – Фея перезарядила палочку и стрельнула по оранжевой красавице новыми волшебными струями. Но тыква ГМО не желала превращаться в карету…   

НЕБЕСА ЛЮБВИ
– Крутяк!

Когда Леха увидал смастеренный Прошкой дрон, у него задергалась левая бровь. Так всегда бывало, когда он волновался. Гордо выпятив грудь, Проша положил свое изделие на травку. Леха продолжал скакать вокруг, точно заправский лягушонок. Он выразил свое восхищение настолько красноречиво, насколько смог:

– Офффигеть!

Леха смахнул приставшую к блестящему корпусу травинку. Блистая выкрашенным под металл корпусом, штуковина предстала перед зрителями во всей красе. Леха вдруг глупо заржал:

– Гы-гы! 

Уложив механизм на травку, Проша повернулся к товарищу:

– Ты че ржешь?

– На пенис с крылышками похож! Гы-гы!

Изобретатель плюнул, попав в пчелу, мирно собиравшую нектар с одуванчика. Та недовольно зажужжала.

– Дебил ты, Леха!

Пульт направил дрон в воздух. Длинная крылатая трубка с утяжелением на конце зарылась в небеса, скрылась средь облаков. Проша покрутил рычажок, надавил на красные кнопки.

– Куда ж ты! Блииин!!!

Аппарат пропал, Прошка выдавил из кнопок всю душу, свернул рычажку шею, но устройство – как в воду кануло. Наконец, вытянутый фюзеляж вынырнул из облачного синтепона. Крутанувшись в воздухе, штуковина грюкнулась о землю. Она явно изменилась – на конце со вздутием сидело нечто невообразимое. Казалось, трубку дрона проглотило розово-белое желеобразное существо. Оно беспомощно било перепончатыми крыльями, пытаясь взлететь…

Оставив позади отупело пялящегося на все это Леху, Прошка подошел к странной «конструкции», тихо прошептал:

– Твою мать…

Конец аппарата полностью утонул в красноватом отверстии организма, который можно было принять за рот. Но в нем не было зубов, он был гладким, из него сочилась слизь. Все это почему-то напомнило Прошке свидание с Танюхой – их первую ночь на сеновале. 
 
   
ПЕРЕЕЗД
Винни устал.

Дуб, в котором он обустроился, уже не выдерживал звукового удара бесконечных ночных пьянок-гулянок Поросенка. Винни прятался под подушкой, заматывался в одеяла, трамбовал в уши затычки… По идее, толстые стены дуба должны были приглушать шум, но выходило наоборот: они срабатывали как усилители звука.

Злой и не выспавшийся, Винни много раз проводил с Поросенком разъяснительные беседы. Но пьяная свинья игнорировала просьбы медведя. Как крайняя мера, Винни решил переехать. Собрав манатки, он махнул в ближайший лесок, выбрал подходящее деревце для дома – им оказался огромный старый тополь… С тех пор на табличке у дома Винни появилась надпись: «Тополиный Пух».

 
ОБ «АППЕТИТНЫХ» ФОРМАХ
Неподготовленного морально зрителя габариты Ирки Салобазы могли-таки шокировать. Некоторые особо чувствительные просто падали в обморок, сваленные флюидами Иркиного обаяния. В общем-то, ей удалось добиться того, о чем мечтали многие женщины – мужчины перед ней укладывались штабелями. И дело тут не в ее гигантском алом алчущем рте, не в похожих на крошечные вулканы прыщах, покрывавших ее лицо… О возрасте Ирки можно было узнать, посмотрев на ее «аппетитную талию» – каждый год на ней появлялась новая жировая складка.


РЕКЛАМНАЯ МУХА
Слава о мастерстве Риккардо бежала, как говориться, впереди него самого. В салоне «Риккардо Тутти» он творил поистине бесподобные образы, превращая замарашек в королев красоты. Перед столиком, заставленным лаками, красками, кушонами-сушонами, стаканчиками с кисточками, триммерами, маэстро занимался служению Красоте.

Его клиентами были не только женщины, но и капризные мужчины-супермодели. Надув губки, они сидели перед зеркальными панелями в салоне Риккардо, ожидая укладки, мелирования или желая только побриться. Накрутив бороду одного «гламурника» на бигуди, визажист порхал к другому креслу – с томной блондинистой дивчиной.

Символ же высокого мастерства Риккардо всегда стоял на почетном месте – на золоченой подставке красовалась трехлитровая банка из-под помидоров. Банка с… мухой. 
 
– Вот мой шедевр! Моя гордость! – стилист вытягивал наманикюренный пальчик в сторону странного предмета, которому вроде как не место в салоне красоты. Посетители удивленно перешептывались, склонялись над банкой, слышались тихие посвистывания. Риккардо объяснял:
 
– Мои дорогие! Присмотритесь повнимательнее. Что вы видите?

Под щелканье остро заточенных ножниц господа склонялись над банкой все ниже и ниже. Их глаза становились все шире и шире, пока не заполняли почти все лицо. Риккардо, не отвлекаясь от новой дивы, удовлетворенно кивал:

– Да-да! Совершенно верно! Муха…

– Она бритая!

Риккардо останавливался, откладывал ножницы. Он в протесте заламывал руки:

– Нет-нет! Не бритая, а подстриженная! Вот этими самыми ручками!

Парикмахер делал выразительную паузу, чтобы зрители могли воздать должное его мастерству:

– Надо же! Почти ювелирная работа.   


ТЕЛЕПУЗЫРИ
Тима Пончаров «прилунил» свои полушария на удобную вмятину в диване. Пошарил вокруг, нащупал пульт. Для него это – пульт, а вот для квартирных тараканов заляпанный жирными пятнами пластик служил местом кормежки.

Впрочем, как и весь диван Пончарова.

Сколько здесь было съедено чипсов, сколько выпито газировки, сколько умято гамбургеров! Как только хозяин садился на диван, тараканы на всех парах гнали на ужин: скрип диванных пружин был для них как обеденный гонг. Особо они любили, когда Пончаров угощался хот-догами – красный соус капал вниз, к усикам насекомых, ожидавших его, как манны небесной…

Экран телека запульсировал, поплыли титры сериала. Поковыряв подтек на майке, Пончаров загундел:

– Штампуют сериалы, как фабричные кулебяки. И начинка у них – одинаковая. «Свекрухи», «Сеструхи», «Братухи»… Все названия – из одного слова. Наверное, они думают, что два слова мы не запомним…


МЕРИЛО ПРАВДЫ
Из-за чего они «разосрались», Митька даже не помнил. Его это и не сильно интересовало. Главное, чтоб словесная перепалка не переросла в «сковородочные» действия.

– Наташ, ты не права, – Митя привстал на цыпочки, чтобы казаться выше супруги. Наталья высокомерно посмотрела вниз, на проштрафившегося мужа. Наверное, так Наполеон обозревал Ватерлоо. В данном случае «Ватерлоо» заменял кухонный интерьер. 

– Нет, права!

Отойдя, на всякий случай, подальше от полки со сковородками, Митя попытался опротестовать Наташкино заявление: 

– Это еще почему?

Жена насадила его на шампур своих карих глаз, презрительно фыркнула:

– Потому что я в жемчуге. А жемчуг – всегда прав!    


ВТОРАЯ ШКУРА
Шить для домашних животных она стала несколько лет назад. Тогда это дело было еще малораспространенным, некой диковинкой. Теперь она смогла значительно расширить клиентскую базу, увеличить оборот продукции – у нее в «цеху» работали два вьетнамца и один кореец. Кого только у нее не было в клиентах: декоративные свиньи, петухи, выдры, хорьки, кролики…

Однажды, это было в «лихие девяностые», ей даже заказали сшить чехол для роков северного оленя, который жил на даче у одного «нового русского»… Пришлось освоить и профессию ювелира, украшать стразами спинки тараканов – тогда она почувствовала себя истинным Левшой. Но самым сложным оказался заказ супермодели Леониды Брежневой: она пожелала обуть свою ручную сороконожку…


ВСЮДУ ЖИЗНЬ
Быстро дойти до нового супермаркета можно было только через заросший пустырь. Никандров продирался сквозь чащобу из трав, словно какой-нибудь первопроходец в дебрях Борнео. Толстые сочные стебли больно секли кожу щек, репьи цеплялись за штанины, коряга чуть не оттяпала самое драгоценное, царапнув по ширинке брюк. Выпутавшись из мешанины кустов, Никандров вышел на глинистую грунтовую дорогу.

Ряды сорняков вытянулись по стойке «смирно», размахивая на ветру ветками-руками, скалясь зазубринами листвы. Вытащив платок, «первопроходец» принялся вытирать пыль с носка правого ботинка… На земле лежал раздавленный птенец. «И откуда он упал?» – удивился Никандров, вертя головой в поисках нависшей ветки. Птенячье тело смотрелось мясным шлепком, по которому смачно проехались протекторы шин… Сквозь полупрозрачную шкурку можно было увидеть тонкие трещинки артерий, крошечный желудок, махонькое сердечко…

Которое билось!

Никандров не мог поверить глазам: крошечный красный кусочек шевелился, судорожно сжимался, дергался в ритмичных ударах… Отломав несколько веточек, Никандров смастерил вокруг раздавленного тельца подобие оградки. Вдохнув полной грудью густой запах близлежащей свалки, он направился к новому супермаркету…

Нагруженный покупками Никандров чапал через пустырь. Роились мухи, тянуло испражнениями. А на коричневой земле, растянутый в стороны, словно распятый мученик, лежал полумертвый птенец. Мясные мухи, точно вражеская авиация, с мерзким гудением пикировали вниз, на распростертое тельце. Но птенец не сдавался, сердечко продолжало судорожно сокращаться, жилки пульсировали.

Поставив пакет с хлебом и пивом на коричневую землю, Никандров всмотрелся в еле живой птичий ошметок. Сморщенная шея птенца скукожилась, задергалась, вытянулась. Зачатки крылышек конвульсивно забились в воздухе. Никандров понял: что-то должно случиться. Здесь, среди вони и гниения заброшенной свалки, произошло чудо. Под сердечком птички сформировался овальный сгусток. Напрягшись, полумертвый птах протолкнул его по яйцеводу, выдавил наружу…

На руке Никандрова лежало крошечное птичье яйцо.


ПОДАРОК СО СМЫСЛОМ
Пламенными огоньками свечи страстно лизали воздух: Он и Она уединились в романтической обстановке погруженной в полумрак квартиры. Она потупила ресницы глаз, Он положил свою медвежью пятерню на ее изящную ручку. Свечи опять лизнули воздух, Он облизнул высохшую кожу губ. Бутылка вспорхнула вверх, красное вино наполнило слегка запотевший бокал.

Он вспомнил, как надо изображать улыбку, в ответном жесте Она напрягла губную мускулатуру. Вино потекло в рот, затем по пищеводу – в желудок, наливая тело трепетом предвкушения. Пары алкоголя парили Ей мозг, а Он преподнес ей подарок. Красивая бархатная коробочка гармонировала с бархатом Ее глаз. Она сыграла благодарность и восхищение. Подарок был, как сегодня модно, «со смыслом». Внутри оказалась другая коробочка, уже не столь чарующая и романтическая.

В ней были таблетки от головной боли…    


НАСТРОЙЩИК ОРГАНОВ
У монарха сломался кошачий орган. Король Луи просто обожал этот инструмент – ему нравилось мучить животных. Когда один изобретатель преподнес необычную «игрушку» его величеству, тот как раз скучал от бесконечного безделья. Нет, он любил ничегонеделанье, но и баклуши бить когда-то да надоедает. А тут – пожалуйста! Диво-дивное, чудо-чудное.

Мастер-механик показал нутро музыкальной машины: в ящике сидели привязанные за хвосты коты и кошки. Животные дрожали, у многих не хватало шерсти – торчали выдранные куски… Умелец захлопнул крышку «котомашины» и тронул какую-то пружину. Аппарат заработал, металлическая рука начала дергать за веревки, привязанные к хвостам кошек. Из трубок послышались заунывные вопли.

Король и его камарилья были в восторге.

Каждое утро из апартаментов государя доносились вопли кошачьего органа… Теперь же он сломался. Старый мастер, презентовавший диковину, уж давно помер, а новые инженеры подобное устройство ремонтировать отказались. По всему королевству был объявлен указ – во дворец приглашались таланты, способные починить любимую «иглуську» монарха.

И вот к государеву трону выведи человека, который представился герром Котениусом. Он, говорит, знает, как отремонтировать «котоорган» – и вдруг гость начал расти. Рос-рос, и уже заполнил собой весь дворец. Придворные в ужасе попытались дать деру, но Котениус сгреб их своей огромной рукой, больше похожей на кошачью лапу. Посадив их в ящик органа вместо кошек, мастер запустил механизм.

Дворец наполнили человеческие вскрики.    
    

ТАК ЛУЧШЕ
Старче педантично надрезал яблочко. Брызнул сок, пузыристые капли потекли по лаковому бочку плода. Протолкнув ножик поглубже в яблочную мякоть, Старче соединил края надреза, выдернул влажное лезвие. Яблоко распалось на две половинки...

Со среза на Старче смотрели зеленые глаза.

Глаза моргали. Зеленые… Да и какого цвета они могли быть у зеленого яблока? Зрачки пронизывали капилляры, очи мокро поблескивали. Старче поморгал, привыкая к видению. Спокойно, без излишней суеты он выколол глаза яблоку. Отложив ножик и выкинув глазные яблоки в окошко, Старче принялся с хрустом уплетать сочный плод.

Так лучше. 


К НАМ ЕДЕТ РЕВИЗОР
Паника резко переключила скорость в коробке передач головного мозга: начальник исследовательского института узнал, что вскорости к ним с проверкой заявится комиссия. Высокая комиссия. Ах ты, эх ты, ой-ё-ей! Сотовые дымились от посыпавшихся распоряжений, пули слов прошивали головы нижестоящих руководителей…

Быстро! Споро! Оперативно! 

Лаборатории накрыл тропический шторм, персонал закрутили бури и вихри лихорадочной деятельности. Полы затряслись от рабочей чечетки, муссоны людей затопили доселе пустые аудитории. Раскрутилась суетливая круговерть: все мыли, драили, вылизывали.

Быстро! Споро! Оперативно!

Откуда-то появилась ранее невиданная заграничная техника, на раз-два обновили лабораторный инструментарий, не менявшийся до этого десятилетиями… Но сложнее всего пришлось сотрудникам отдела микроскопии – ох и трудной задачей оказалось начистить инфузориям туфельки. 


КЛУБ НОСАТЫХ
Толян всегда был неловким малым, а в этот раз его неловкость стоила носа кукле Пиноккио. Анатолий заканчивал ремонт в Детском кукольном театре имени Шендеровича – размазывал последний слой штукатурки. Мимо, не заметив Толика, просеменили два театрала:

– Вы слыхали, Габриэль Мусатович, к нам переводят нового режиссера?

– Когда?

– Да прямо завтра. Он раньше снимал снафф-фильмы, а теперь у нас будет отроков учить доброму, вечному, чистому. 

Толич чуть не навернулся на стремянке. Хорошо, вовремя схватился за нос висевшей поблизости носатой куклы. Удержался. А вот шнобель игрушке сломал…

Дома на него с укором взглянул обожаемый попугай Лева. Даже предложенную печеньку не захотел покушать – просто повернулся спиной к Толе, и все. Гордо вздернул свой большой клювастый нос. Потом Толяна чуть не пришибла сосулька, оторвавшаяся с носа статуи какого-то генерала. Только он увернулся от ледышки, как угодил под колеса прицепа.

За рулем оказался длинноносый небритый субъект.    


РОЗА ЗАБВЕНИЯ
Он украсил свою кожу татуировкой жука. Получился большой рогатый жук-олень. Картинка, как говорится, с намеком. Но, надо сказать, «оленем» Он все-таки не был. Да и рогоносцем пока что тоже. А вот у Нее на теле было множество цветов. Синие стебельки, точно вены, вились по рукам и ногам, обвивали лодыжки, закручивались вокруг сосков груди…

Вьюнок изгибался близ лобка, щекотал завитками завитки чуть ниже. Наперстянка играла в наперстки на Ее плоском животе, у пупка затаился невинный цветок фиалки. К шее, будто вытягиваясь к солнцу, потянулись из оборок нижнего белья головки колокольчиков.

Синий сад был прекрасен, сюда еще не ступала нога путешественника, его флора оставалась нетронутой… Он хотел быть первым, хотел, чтобы Его жук стал обитателем этого Эдема. Но больше всего Его привлекала синяя роза. Она цвела в таинственном сумраке, на девственной глади Ее поясницы, и Он желал вдохнуть ее аромат, аромат забвения…


ОБЪЯСНЕНИЕ
Почему именно кальян? Да еще в книжке, которую читают дети?

Некоторые взрослые, лицемерно морща носы, усиленно играли ханжей, охая и ахая над «бесстыжим автором», сделавшим из гусеницы гашишистку.

«Может, она приобрела дурную привычку из-за игры слов – “calabash” и “caterpillar”?» – ломали голову исследователи. «Или же все дело во внешнем сходстве: длинная трубка кальяна повторяет изгибы тела гусеницы?» – гадали другие. Споры не стихали: «Наверное, автора натолкнула на столь причудливую мысль традиция курения опиума, которая постепенно приобрела размеры эпидемии, особенно в Лондоне».

А будущая бабочка продолжала глубоко затягиваться ядовитыми парами, оборачивая себя клубящейся тканью вонючего дыма. Все эти разглагольствования она почитала за вздор. Откуда ученым напыщенным ослам знать о ее нравственных и физических страданиях? Как это непросто – жить в сумасшедшем мире, выдуманном этим безумным Доджсоном! Невольно начнешь прикладываться к бутылке… или курить кальян.

Кроме того, противный гриб, на котором она вынуждена сидеть, просто отвратительно пахнет. Чад кальяна перебивает его зловоние…    


КОТОРЕВОЛЮЦИЯ
Была Великая Французская, потом Великая Сексуальная. Теперь настал черед новой – «котореволюции». Повсеместно наблюдалось расширение прав кошек. Магазины обновили ассортимент кошачьего корма: появились дополнительные вкусы – «соседская канарейка», «мышка с дымком», «картонная коробка, жеваная»…

В общественных местах, помимо женских и мужских туалетов, стихийно возникли кошачьи (сначала их организовали в «Trump Building», потом инициативу подхватили и другие). По вечерам стали продавать билеты на кошачьи концерты – «Сегодня в 23.00 у зеленых мусорных контейнеров пройдет вечер живой музыки». И отныне это никого не раздражало. Под запрет попали собаки и вязаные изделия – чтоб не цепляться коготками.

Общественный транспорт оборудовали местами «Для котиков», изменения коснулись и языка – было предложено заменить «Вау!» на «Мяу!» В моду вошли обороты «котейший» («крутейший»), «котоительно» («упоительно», «офигительно») и пр. В мировые энциклопедии была внесена статья, так характеризующая кошачьих: «Самые приятные, ласковые и милые животные на свете. Супер няшки, кусики-мусики, лучше всяких там псов…». А вот негативный смысл словосочетания «жирные коты» был исключен из всех словарных изданий. В тройку самых популярных имен выбились «Том», «Котя», «Киса». Мир захлестнула волна «котомании»…

Всхрапнув, Велизарий проснулся. Ах, так это был сон… Какая жалость! Он выгнулся, растянул гибкое тело, сощурил щелки глаз. Ну, ничего, помечтать было совсем неплохо. Кот принялся за марафет, облизал под хвостом (потом вспомнил, что там уже был), почесал за ухом.

На выступ окна уселась синичка, кошачьи глаза незаметно следили за порханием пичужки. Впрыгнув на подоконник, Велизарий с высоты своей удобной позиции высокомерно обозревал проходящих мимо людишек… Господи, как эти двуногие нелепы! Они многое теряют от того, что не живут кошачьей жизнью…

Велизарий вдруг подумал, что неплохо было бы еще раз проинспектировать зону под хвостом.       


ПОРНОИДЫ
Как только у Снежкова родилась дочь, он решился взяться за ум. Надо стать для дочурки достойным примером, хватит уже попусту небо коптить. М-да, «коптильня» у Снежкова работала все эти годы на полную мощность. Любимым его занятием, помимо пивных марафонов и стрелялок, была порнушка. Мог он дни напролет зависать на порнопространствах Интернета, скачивать мегатонны эротического контента.

Но теперь баста!

Снежков даже решился на кощунство – вознамерился выбросить диск с «Отвязными сиськами»! Дрожащими пальцами он взял переливающийся радугой круг, потянулся к мусорной корзине… Перед ним стояли две телки – девки из «Отвязных сисек». Толстые ляжки сотрясались от возмущения, огромные груди ходили ходуном. Они показались ему пришелицами из иного мира, мира секса, не гуманоидами, а… порноидами.

Одна из «девушек» промолвила:

– Вась, как ты можешь? Мы с тобой провели столько часов…

Снежков покрылся потом, судорожно оттянул ворот футболки. Вторая чувиха, с двумя длинными косами, как бы обвиняя уперла в мужика коготь маникюра:

– Да, Вась, так как ты можешь?
 
Василий, все еще стискивая диск, рванул к выходу. Копыта телок погрохотали следом. Выскочив на лестничную клетку, Снежков прыгнул в закрывающуюся дверь лифта. Кабина екнула, и скрежетнув пару раз, двинулась вниз. Снежкову на мгновение почудилось, что он спасся… Что-то просочилось через щель люка над головой, растекшаяся по потолку субстанция сформировалась в украшенную маникюром пятерню, которая откинула задвижку…

Начавший было терять сознание Василий вылетел из лифта с проворством человека-молнии. Пролетев над последними ступеньками, он ринулся на улицу. Позади педикюр «красоток» покрывал асфальт экскаваторными бороздами. До ошалевшего Снежкова донесся голодный стон:

– Пуупсик!!! Вернись!!!

Обтирая водопад пота, Василий преодолел звуковой барьер. Осень пятнала багряными красками серую фланель улиц, дворники пытались жечь опавшие листья, которых навалило – будь здоров. Но бегущему человеку было не до этого: он слышал приближающуюся погоню. Разряд мысли рассек мозг – неужели никто ничего не видит? Позади него по лужам шлепают две обнаженные коровы, а все вокруг делают вид, что так оно и надо.

Сзади донесся странный звук, словно шины накачивают сжатым воздухом. Снежков осмелился обернуться… Груди одной из преследовательниц увеличились в размерах, надулись, превратившись в два огромных воздушных шара. Приподнявшись над землей, она полетела к галопирующему юзеру. Вторая, вытянув косы, раскручивала их в воздухе, стараясь использовать волосы как лассо.

Прохладный воздух нагрел горячий вой:
 
– Пуууупсик!!!

Чувствуя, что теряет последние силы, Снежков подбежал к костру из опавших листьев, швырнул в огонь «Отвязные сиськи». Пластик начал плавиться, вздулись радужные пузыри. Зажмурив глаза, Василий повернулся к преследователям, готовый отражать возможные удары. Но никого не было.

Улица оказалась пуста.


ХАКАССКАЯ РЕЗНЯ БЕНЗОПИЛОЙ
– С вами Лиля Хакасская и ваш любимый телемагазин!

На стене за ведущей загорелись буквы: «ШОПО ШОУ». Послышались записанные на магнитофон аплодисменты. Лиля лучезарно улыбнулась.

– Сегодня мы поговорим о таком важном и насущном, как приготовление пищи… Все мы готовим, а сколько времени уходит на измельчение продуктов!

Из-за кулис появилась вторая теле дама,  прожектор осветил декорации кухни. Какой-то мужик (типа шеф-повар) шинковал лук. На руках у него были черные перчатки, что делало его похожим на вора-взломщика.

– С этими аэроножами вы забудете о головной боли. Они режут все быстро, и без проблем!

В доказательство «повар» с размаху нарезал толстый кусок солонины. Лиля деланно восхитилась:

– Режущая поверхность здесь заменяется сжатым воздухом…

Вторая ведущая достала из-под стола пачку салфеток. Она толкнула кастрюлю, разлив по столу ее содержимое.

– А эти дивные салфетки помогут вам поддерживать порядок на кухне.

Мадам бросила одну из тряпочек на стол и та с хлюпающим звуком втянула в себя жидкость. Послышалась запись аплодисментов.

– А-а-а сейча-а-ас – товар недели. Вот эта… – поднапрягшись, Лиля наклонилась к большой бензопиле. В искусственном свете ее острые «зубья» отливали сталью. Камера дала крупным планом название – «Джамайка». Глаза Лили сияли вожделением:

– Представляете, эта пила – самая любимая у знаменитого итальянского певца Робертино Лоретти!

Соведущая изумленно прикрыла рукой рот, не сумев охватить весь метраж силиконовых губ:

– Неужели?! Вот это да-а-а!!!

– Да-а-а! Как Робертино сам рассказывал нашему каналу, по вечерам он любит пилить вот этой самой пилой ветки на своем сицилийском ранчо…

Пила заработала, зарычала, в ее трелях можно было распознать известный песенный мотив: «Джж-жа-ма-а-а-айка!»

Замигали-засверкали лампочки, побежала бегущая строка: «Поможем друзьям» с объявлением о сборе средств для центральноафриканского правителя Жана Бокассы. В углу красовалась фотография «нуждающегося в помощи» и его жены, одетой в бриллианты.

– Ой! А у нас звонок! Здравствуйте, вы в эфире…

Послышалось невнятное бормотание, шорохи, шепот. Лиля пыталась сохранять ослепительную улыбку, которая смотрелась, как банный лист, приклеенный к одному месту.

– Вы в эфире! Говорите…

– Я… Вы меня слышите? Алло!

– Да-да, говорите!

– Доброго времени суток! Я давно уже покупаю на вашем канале. Мне все нравится… Можно, я стих расскажу?

Несколько минут поэзии истекли, потом женщина передала приветы. В студию занесли гостинцы – банки с маринованными грибочками, которые благодарная покупательница презентовала «милым девочкам» «ШОПО ШОУ». Все это стало напоминать «Поле Чудес».

Когда звонок завершился, Лиля, ослепительно сверкая челюстями, сообщила о «Карнавале скидок» на ультразвуковой ершик для унитаза и жевательные конфеты с экстрактом пиявки. Затем наступил час «Здоровой красоты».

– Новиночка у нас. Присмотритесь, пожалуйста… Обратите внимание на нашу масочку для лица с омолаживающим эффектом.

На столе у дам, как по мановению волшебной палочки, появились красные латексные маски.

- Это настоящее чудо. Научное чудо! От нашего французского производителя «Ля Рож». Эту маску вы надеваете на лицо… - Лиля героически примерила «маску красной смерти». На зрителей прорезями глаз взглянул фикшн-персонаж – «Человек в Железной Маске».

– В ее составе – семя золотой обезьяны с гор ***-нь-Шай!

«Подруга по микрофону» подхватила:

– Да что ты говоришь! Здорово!

Лиля, превозмогая латекс, бойко продолжила:

– А у нас есть новейшие магнитные колготки и магнитные следки! Магнитотерапия на дому! Представляете…

Натренированные пальцы распаковали коробочку с колготками.

– Видите, они снабжены подтяжками и подвязочками – чтобы было удобненько. А еще их можно носить мужчинам…

Сослуживица поддакнула:

– Конечно! Это стереотип – что мужчины не носят колготок. Тем более таких удобных, они легко заменят термобелье…

– Еще в наличии помада со слизью улитки. Она прекрасно защищает губы от обветривания. Есть разные оттенки: вишневый, карминный, бордо… Набирайте наш номер, который видите на экране. Доставка – бесплатная. Можно выбрать форму доставки, которая вам удобна: почтой, курьером, дроном, подводной лодкой, просто матом… простите, «постаматом». Подойдет и женщинам, и мужчинам.

Вторая леди охотно закивала прической:

– Конечно! Это стереотип, что мужчины не пользуются губной помадой…

Оставив в покое косметику, Лиля подошла к бензопиле. Взяла своими когтищами (старина Фредди нервно курит в сторонке), привела механизм в рычащее состояние.

– Мои родные, вернемся к товару недели. Вы только взгляните, какая прелесть! А какой гладкий приятный корпус…

Когти ведущей алчно сжались, поцарапав акриловую поверхность. Постоянные телезрители, наверное, помнят ее байки о том, как она каждое утречко готовит ненаглядному муженьку котлетки. Видимо, рубит мясо этими самыми «коготками»... Лиля тяжело дышала – воздух толчками выходил из ее груди. Верилось, что ее пышный бюст наконец-то прорвет корсаж узкого платья.

– Просто не хочется выпускать ее из рук…   

В красной латексной маске с прорезями для глаз и с работающей пилой в руках Лиля Хакасская развернулась к копающейся в помаде подружке.

– А сейчас… настало время тест-драйва.
      
   
КОРОЛЬ УМЕР. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
– Зачем ты это сделал, Чарли?

Ночь надавила пальцами на клавиши окон, зажгла в них тысячи электрических огней. Искусственное пламя горело и в комнате допросов полицейского участка в Кромптон-Хилл – на столе холодно сиял белый огненный шар лампы.

– Сынок, ты понимаешь, что это двойное убийство?

Задав вопрос, Винтер вперил тяжелый взгляд не выспавшихся глаз в щуплого подростка. Худой мальчик с акне, усиками и жиденькой бороденкой. Винтер уже видал таких, он на многое насмотрелся – за годы своей службы. Проститутки, сутенеры, опустившиеся отморозки… Всех их объединяло по меньшей мере одно: их связывала общая пуповина, питавшаяся от источников тьмы.

– Зачем было убивать беременную? Ты понимаешь, что ты натворил? Убил нерожденного ребенка…

Сосульки длинных волос, сталактиты мрачной пещеры, закрывали лицо подонка толстыми лоснящимися клыками. Его узкие зрачки (реакция на какие-то наркотические средства?) непрестанно шныряли из стороны в сторону. Винтер обратил внимание на бледно-синие тощие руки «Сынка» –они нервно сжимались и разжимались, сжимались и разжимались… Как тяжело работающее немолодое сердце самого Винтера. Он напомнил себе о том, что надо бы принять таблетки.

Парень, наконец, заговорил:

– Вы слыхали, ОН умер?

Пауза пауком зависла в воздухе, балансируя над головой Винтера. Тот прочистил горло: 

–  О чем ты, черт возьми…

Чарли издал горловой звук – вероятно, смех:

– Ну как же. Его кореши еще прикокнули ту актрису в Сьело-драйв…

Это случилось давно. Винтер совсем забыл об этом деле. В свое время о нем много писали, но эхо криков жертв теперь унес ветер времени.

– Я тут скумекал, – продолжил юнец, – что это вроде как знак небес. Ну, понимаете, мое имя… Меня ж зовут Чарльз Мэнсон… Ну, как мужика, учудившего ту заварушку.

Молодой мерзавец хихикнул:

– На днях Чарли Мэнсон откинулся, ну я и подумал… Я ж типа его реинкарнация. Может, они, его кореши, примут меня, ежели я че-нить отчебучу…

Молокосос с копной нечесаных волос и грязной щетиной на бледном лице нагло развалился на стуле. Винтер молча наблюдал за происходящим. Он ждал, что будет дальше. Вновь хмыкнув, новый Чарльз Мэнсон произнес:

– Подвернулась брюхатая тетка. Ну, я ее и порезал. Это ведь как коронация… Помазание кровью. На царство…             
 
   
ЗАТЕРЯННЫЙ МИР
Сельские пейзажи скрывают множество загадок. За примерами далеко ходить не надо, нужно лишь посмотреть внимательно под ноги… или под колеса. Что там бермудские треугольники всякие! Наши дороги – вот кладезь самых невообразимых чудес. Дорожное полотно (если кое-как уложенный наспех асфальт можно так назвать) украшают глубокие промоины, выбоины, углубления. Практически лунная поверхность! А все ли мы знаем о Луне? Вот и здесь еще много работы для пытливых умов исследователей.

В Америке есть сеноты – глубокие воронки, заполненные водой. Говорят, индейцы им поклонялись, приносили человеческие жертвы… У нас пока до этого не дошло, однако дань человеческими жизнями отечественные «сеноты» собирают ежегодно.

Но не в этом суть, главное – на дне подобных древних кратеров могут обитать неизвестные науке формы жизни! Америкосские ученые в скафандрах до сих пор шатаются по этим заполненным водой галереям, запрещая заплывать туда непрофессиональным дайверам. Но это у них там, в «Забугории». А наши автолюбители, хош-нехош, вынуждены погружаться в этот затерянный мир дорожных «сенотов», и безо всякого там снаряжения...

Бултых!

«Лада Гранта» провалилась в неизвестность, превратившись в глубоководный аппарат Кусто. Вот так обычные водители становятся героями подводных глубин – первооткрывателями отечественных марианских впадин.      
 

АБСОЛЮТНОЕ ЗЛО
Настасья Толочкова томно взмахнула ресницами, вытянула длинные ноги. Объектив телекамеры проследил их по всей длине – от бедер и до лодыжек. Ноги были почти что идеальны, бесподобны (хотя в ляжках слегка потолстели). И хотя прима-балерина мировых театров уже не порхала по сцене, она все еще сохраняла недурную форму. Вот и сегодня ее «формы» оказались в центре внимания: снимали фильм о ее домашней жизни.

Поправив заколку для волос, Настасья попыталась сделать смиренно-скромное лицо, но переколотые ботоксом скулы как назло свело в самый неподходящий момент. Положение спас профессионализм оператора, который переключился на окружавшую танцовщицу обстановку.

Роскошный особняк был завален антиквариатом, ломился от безвкусной мебели и шуршал крикливыми драпировками. Растерявшаяся от такого безобразного великолепия камера смогла, наконец, слегка отдохнуть на пушистом персидском коте, запрыгнувшем на колени «звезды». Кот замурлыкал, сожмурил голубые глаза. Спохватившись, Настасья принялась нервно поглаживать кота, одновременно без умолку чирикая о его достоинствах: да на лоток ходит, да такой умница, да кушает аккуратно, да когти точит в нужном месте…

Котофей дымчатого окраса ластился к хозяйке, удовлетворенно мурчал, словно действительно понимал всю эту лесть владелицы. Но вот Толочкова перешла к бальным нарядам, углубилась в воспоминания о прошлой балетной карьере. Даже сделала на камеру гран батман, покрутила фуэте, взмахнула бесконечными ногами, что-то там протанцевала… Казалось, коту это не понравилось – он недовольно замурчал. Оставив пируэты, балетная дива вернулась к кошке, которая оставалась в центре внимания до самых заключительных титров.

Несмотря на сопротивление съемочной группы раздав свои автографы, Толочкова с уставшим видом присела на край закиданной театральными костюмами софы. Из-за тяжелой шторы сверкнули кошачьи глаза. Аккуратно переставляя пушистые лапки, кот приблизился к задумавшейся хозяйке. Толочкова покаянно опустила голову:

– Прости, дорогой! Я совсем забыла…

Кот неспеша сел, начал облизывать подушечку лапки.

– Будет еще передача, приедут снимать… я расскажу…

Оторвавшись от своего архиважного дела, кот злобно зыркнул на хозяйку:

– Почему ты не сказала им о моих талантах? Я ведь и жонглировать умею, и трюки всякие делать… и даже вышиваю крестиком.

Балерина бросилась на колени. Слезы проделали работу мицеллярной воды, счищая грим с кожи:

– Прости! Прости!

Не обратив на ее мольбы никакого внимания, котяра с достоинством прошествовал к висевшему на стене старинному ковру. Он несколько секунд изучал ткань, потом протянул лапу, вытянул полумесяц когтя.

Актриса захлебнулась слезами, промямлила:

– Только не гобелен восемнадцатого века…

Дернув ушком, киса безжалостно ответила:

– Раньше надо было думать.

Коготь процарапал бесценную французскую ткань, а мраморную гостиную расцарапал полный страдания женский вопль.          
      

ПОКУПАТЕЛИ
– Мань, а Мань?

Две могучего телосложения бабульки торговали семечками. День уже подходил к завершению, он устало шел в объятия ночи. Но активные старушенции не собирались сворачивать свой бизнес. Раскрыв пошире мешочек с семенами подсолнечника, одна из бабок крякнула:

– Пигалица Васькина чуть свой дорогущий телефон не посеяла! Ушла, говорит, из магазина – а телефон на кассе позабыла! А там у нее все, в том числе и мозг…

– Читай, голову забыла! – вторая бабулька озорно сверкнула серебристыми коронками. Взмахнув газетой и отогнав любопытную ворону, она просеяла семена тыквы, выбрасывая шелуху. Подъехала подержанная иномарка, к теткам вышел мужик в «Адидасе». Ознакомившись с ассортиментом, он решил купить кулек тыквенных:

– Мать, а че, покупатели есть?

Мужик обозрел безлюдное глухое место, посмотрел на противоположную сторону дороги, где за оградкой белели кресты кладбища. Бабка опрокинула стаканчик семян в газету «Из рук в руки», попутно подмигнув товарке:

– А как же! Покупатели завсегда найдутся!

Отсчитав деньги, женщина энергично сунула сдачу в руку клиента. «Вот тебе и божий одуванчик! Пушинки у нее, наверное, цементом забетонированы», – подумалось мужику. Свои мысли он, правда, сохранил при себе. Бабка меж тем продолжила языковую разминку:

– Ты помнишь, Мань? В прошлом годе к нам с неба булыжник прилетал…

Мужик подсказал:

– Метеорит, что ли? 

– Он самый! Девчонка Симкина, которая с пирсингом, потом крепко к нему пузом прилипла – намагничен он был, али как…

Мужик почесал репу:

– У вас тут что, аномалия какая?

Бабки хором рассмеялись, языкастая удивилась:

– Неужто о «кыштымском карлике» не слыхал? К нам уже давно ЭТИ с космосу прилетают. С того первого раза им так мои семечки понравились, что они теперича всегда ко мне за товаром ездиют.

– Не пори чуши! – вспылила ее конкурентка. – Они не за твоими тухлыми семками летают, а за моим высококачественным продуктом…

Пока тетки спорили, по небу пронесся светящийся диск. Мужик задрал голову, фуражка свалилась в дорожную грязь. Летающая тарелка зависла перед тетками, которые тут же прекратили базар. Схватив упакованные свертки с семечками, они с удивительной прытью устремились к неопознанному объекту. Из его днища ударил сноп света, сделав конструкцию похожей на гриб с сияющей ножкой. Подбросив свертки, торговки наблюдали, как предметы поднимаются вверх, исчезают под брюхом аппарата…

– Они мой кулек первым затянули! Нет, мой! Кому он нужен, твой-то!

Маленько оклемавшись от шока, мужик побежал к бабкам:

– Вам… это самое… надо в газету писать! В районную! Или, нет, в Интернет! Или… Ух! Все должны знать! Это ж контакт!!!

Маня неодобрительно покачала головой:

– «Писать», «знать»… Зачем? Бизнес у нас и так хорошо идет. Смотри, что они мне дали.

На загрубевшей от каждодневной жарки семечек ладони лежал кусочек желтого металла, подозрительно напоминающий золото. 
      
   
НА ОТДЫХЕ
Виолетта Марковна подышала на стопочку, поправила вышитый рушник и с подобающей торжественностью вынесла поднос дорогому гостю. В великолепной боярской шубе перед здравницей «Вешние струи» стоял важный господин. Он звякнул стопочкой, выпил вишневой наливочки.

– Домашняя, – пропела гостю замглавврача Виолетта Марковна. Визитер благодарно пожал ей свободную руку, потопал в вестибюль. Полутемный холл осветился сверканием бриллиантовых перстней. Виолетта Марковна неловко присела в книксене.

– Вы к нам надолго?

Вытащив ручку с красными чернилами, постоялец зарегистрировался. На бумаге осталось довольно странное ФИО.

– «Люцифер Сатанеевич Дьяволов», – окологубные морщины Виолетты задвигались, проговаривая заковыристую фамилию.

– Так точно! – господин Дьяволов с поклоном снял шляпу. Под ней оказалась вполне обычная голова.

– Простите, а где же…

– Рога? Так есть же пластические операции… Знаете ли, надоело их таскать.

На следующей день поутру начались оздоравливающие процедуры. В кабинет гидротерапии Люцифер Сатанеевич явился в царственном алом халате.

– Осторожнее! Кафель испортите! – Виолетта Марковна всплеснула руками, когда гость начал гулко выбивать дробь своими копытами.

– Тысяча извинений! Давно планирую заменить копыта пятками, вот только найти подходящую пару ступней ох как непросто.

Погрузившись в сероводородную ванну, гость от удовольствия замурлыкал:

– Почти как дома. Хотя сероводородец у вас послабше будет…

Виолетта отвинтила кран на полную, могучая струя с силой ударила в пузырящуюся бурду. Три ноздри Дьяволова с наслаждением втянули тяжелую вонь.

– Я, знаете ли, трудоголик. Вот выдалась свободная минутка, дай, думаю, передохну от всей этой адской катавасии…

Вода вздулась, всколыхнулась гигантскими газовыми волдырями – гость неосторожно пукнул. Сконфузившись, он выдавил слова извинения:

– Пардон!

– Ваше высокоблагородие, нужно же поосторожнее! – Виолетта Марковна с укором смотрела, как из прожженной огненными кишечными газами чугунной ванны стремительно выливается вода.

Ближе к обеду в номер Люцифера Сатанеевича Виолетта вкатила столик с закусками и двумя бутылками шампанского.

– Для дорогого гостя! – Виолетта присела в книксене, мысленно прощаясь с пошедшими по швам колготками. Дьяволов обаятельно улыбнулся.

– Может, хотите девочек? У нас работают первоклассные…

Люцифер приложил палец к губам:

– Я знаю, знаю. Сам нашептал вашему главврачу эту идейку, – житель ада приветливо кивнул женщине. – Спасибо, мне все понравилось.

Клиент вытащил тонкий дорогой платок, зачихался, громко высморкался. Скомкав платок, он отдал его офанаревшей от такой невоспитанности Виолетте Марковне. Постояв мгновение, она вышла в коридор.

Каков нахал! А она думала – приличный представитель нечисти. Вспомнив, что все еще сжимает в рука засморканный носовой платок, она поплелась в прачечную. Уже намереваясь бросить ткань в стиральный агрегат, она развернула тряпочку. Из нее посыпались искристые бриллианты.   


ЧУДЕСНАЯ ТРИБУНА
Посреди двора дома номер тринадцать появилась большая деревянная тумба. Дворник Илюша так и вмазался в ее угол своим широким Ленинским лбом. На гневные матюки Илюши вышли местные жители – великосветские дамы и господа. «Дамы» были в телогреях и шерстяных юбках, «господа» – в тельняшках с начесом и трико с растянутыми коленками. Первым к деревянному ящику подгреб Исаак Моисеевич, доморощенный политик и знаток всего на свете:

– Товарищи! Отечество в опасности!

Зеваки подошли поближе. Кешка Правдоруб почесал волосатую грудь, виднеющуюся через тельняшку; тетя Аля шмыгнула красным пятачком. Исаак Моисеевич раздухарился:

– Товарищи! Нам надо сплотиться!

Зрители, вняв его призыву, сомкнули ряды. Кешка выпустил алкогольные пары через ротовую заслонку:

– Че нам сплачиваться?

Моисеич в обличительном жесте выставил кривой палец, грибок ногтя уперся в волосатую грудь Правдоруба:

– Вечно ты воду мутишь! Не нравится, езжай отсюдова! Границы открыты!

Чесанув грудь, Кешка подтянул растянутые штаны:

- Я, можа, и уехал бы! Было б куда!

Плюнув на бестолкового критика, Моисеич повернулся к благодарной аудитории. Он был «на коне» – бог красноречия осенил его своей благодатью:

– Товарищи! Сегодня сложное время. Враги стоят у ворот нашего дорогого Отечества… Да, у нас много проблем, многое требует решения. Да, есть, так сказать, «коррупция» (Исаак сделал пальцами кавычки – научился, посмотрев американское ток-шоу), но множество государственных мужей неустанно трудится на благо нас с вами, на благо нашей общей Родины!

Переведя дух, Моисеич пошарил в рука в поисках стакана с водой. Он появился, будто наколдованный посохом Гэндальфа. Отхлебнув водички, краснобай покрепче ухватил словесную рапиру:

– Силы с Запада нам тут указывают, как нам жить… Мы сами знаем, у нас великая история – и мы ее прожили от начала и до конца! Пришли непростые дни, но мы не должны опускать руки, мы обязаны дочертить историческим карандашом линию побед великой страны!

Все зааплодировали. В воздух полетели не чепчики, а подержанные смартфоны. Тетя Аля плакала и непрестанно шмыгала носом. Такими овациями, наверное, встречали незабвенных вождей пролетариата. Молчал только раскольник Кешка. Расчесав грудь до дерматита, он бросил в ритора скомканную перчатку:

– Тебе бы, Моисеич, в гордуму.

Исаак приосанился, по-наполеоновски засунул руку в прореху рубахи:

– А вот возьму, и пойду в политику!

Трибуна зашаталась, запыхтела, выпердела клубы пара. Стакан упал на асфальт, разбился в стеклянную крошку. Испуская языки пламени, деревянная тумба взлетела в воздух, унося с собой цепляющегося за нее и вопящего Моисеича. Спустя несколько минут мебель приземлилась аккурат посреди зала дискуссий городской думы города Челночепецка.


ПОД ЗЕМЛЕЙ
В архивохранилище, среди барханов пыли и кучек мышиных какашек, велась интеллектуальная беседа:

– И все-таки как прекрасны эти восхитительные античные статуи, – доктор Тимус, перелистывая каталог художественной выставки начала двадцатого века, обратился к своему товарищу, Хоффбергу. – Вы только посмотрите – плавные линии мраморного тела, приятные глазу округлые изгибы, застывшая в камне гармония.

Хоффберга все это, похоже, не впечатляло. Он вяло улыбнулся, занимаясь каталогизацией старинных карт. Тимус, покрутив ус, гладил бархат старой бумаги:

– Удивительно! Скульптуры Мелеагра, Адониса, Афродиты… Какое мастерство, какое виртуозное владение инструментом! Кажется, что камень дышит, он – живой, а под кожей фигур течет экстракт молодости. Это самый настоящий гимн человеческому телу, гимн юности…

Звук голоса доктора Тимуса соскальзывал со сводчатого потолка, стекал по толстым каменным стенам подземного хранилища. Хоффберг безучастно скрипел пером, то и дело освежая его в старомодной чернильнице. Тимус ткнул пальцем в одну из фотографий:

– А вот статуя Антиноя… Вы, кстати, заметили сходство со знаменитым шедевром «Давид» Микеланджело? Он явно был вдохновлен античными копиями скульптурного изображения Антиноя.

Отложив перо, Хоффберг посмотрел на Тимуса поверх бифокальных очков. Он съехидничал:

– Дорогой коллега! Мы тут собрались не для разглядывания греко-римских мальчиков. К делу, будьте добры!

Рассыпавшись в извинениях, доктор Тимус отложил каталог и раскрыл папку с затхлыми картами. Где-то час прошел в тишине, в раскладывании портоланов, средневековых картограмм и пр. и пр. Наконец, доктор Тимус не выдержал. Увлекшись рисунком с христианскими символами, он вдруг заметил:

– Религия, бесспорно, играет в жизни человечества колоссальную роль, повлияв на практически все сферы его жизни. Без веры, без духовного творчества жизнь индивида выхолащивается, становится пустой, как полая статуя клоуна Ронни. Конечно, есть семья, продолжение рода… Но все это элементарные физиологические потребности, характерные для мира животных. Человек же, думается, все-таки стоит выше фауны, он должен быть предназначен для чего-то другого…

Хоффберг снял очки, устало потер переносицу. Это многоглаголание стало его раздражать. Они должны уже закончить работу, а время тратится впустую – на диспуты, которые слышны в студенческих аудиториях.

– Я верю, – продолжал Тимус, – что имеет место «разумный замысел», верю, что мир возник не просто так… Есть «сверхъестественное», «тонкая материя» существует, просто недостает инструментов, способных ее зафиксировать. Но это не значит, что ее нет – раньше ведь и рентгеновское излучение почиталось за диво. Физики говорят, что существует множество миров, похожих на нашу планету. Она, якобы, не уникальна, не чудо творения Господа… Вот пока они не предоставят мне живое доказательство (не бактерию, а высокоразвитое существо из иного мира) – я им не поверю…

Закрыв папку с итальянскими картами, Хоффберг бросил на Тимуса странный взгляд:

– Но, дорогой мой, вы же не физик! Зачем же судить о том, о чем не знаете! А многие ваши «сверхъестественные» явления можно объяснить совершенно просто. Вспомните легенды о вампирах – это же воспоминания о первобытных ритуалах поглощения плоти и крови врага для получения его силы. Возвращение этих диких «традиций» мы видим во времена Влада Цепеша и Иоанна Московского Грозного. Кстати, в их пристрастии к «колосажанию» имеется очевидный сексуальный подтекст.

Поймав голос Хоффберга, толстые каменные стены вернули его обратно. Доктор Тимус нахмурился. Он вытащил очередную папку:

– Смотрите-ка! А я грешным делом думал, она пропала бесповоротно!

Хоффберг оживился, придвинулся к коллеге:

– Вы о чем?

Тимус указал на тянущуюся вдоль карты заключенную в рамочку надпись.

– Это карта нашего города, с указанием так называемых «аномальных зон» – мест, где происходит необъяснимое…

Товарищ брюзгливо перебил:

– Я знаю, что такое «аномальные зоны»!

– Судя по карте… – Тимус беззвучно шевелил губами, читая при помощи лупы мелкий текст, – одна из них находится прямо здесь…

Хоффберг поднял руки к лицу. Его левая щека треснула, из нее полилась зеленоватая жижа, полезли длинные щупальца, похожие на «лепестки» морского анемона. Отбросив лупу, доктор Тимус надорвал легкие протяжным криком.

Но под землей, в окружении толстых стен, его никто не услышал.      
               
 
ТРУДОВАЯ АТМОСФЕРА
В то утро «Матросскую Тишину» посетил неожиданный гость. Все вытянулись по струнке, встречая Владимира Ильича Ленина.

– Владимир Ильич! Мы вас не ждали…

Гений мировой революции погладил бородку, хитро сверкнули умненькие глазки:

– Не ждали, значит… А я вот намегеваюсь погаботать, а габота не идет. Не пишется на воле. Пгиходится ходатайствовать о кгатковгеменном агесте… 

Как-то раз Леонид Ильич Брежнев наслаждался очередной охотой. Стояли замечательные дни, первое лицо КПСС было довольно – вылазка удалась, завалили крупного кабана. Лихо заломив шапочку с пером набок, Леонид Ильич гулял по неосвоенным богатым землям. Под сапогами скрипела отливавшая черносливом густая ароматная почва. Наклонившись, товарищ генсек поднял комочек целины… Так на советском литературном небосводе зажглась зарница великого романа – «Поднятая целина».


«ОСТАВАЙТЕСЬ НА ЛИНИИ»
– Сонечка, голубушка!

Продюсер канала «Бижутерочка Маг» ласково погладил ведущую по пухлой ручке. Соня Толстикова разомлела.

– Сонечка, ласточка! Будь душкой, постарайся сегодня как следует. Нам надо распродать остатки со склада.

Сонечка пролепетала «да», оператор настроил камеру, осветительная техника прикрыла «своеобразности» Сонечкиного лица. Поставленным голосом она объявила:

– Мои красавицы, сегодня у нас ликвидация! На все скидка – почти семьдесят процентов!

Завертелся вращающийся столик, замелькали блескучие побрякушки: запонки, цепочки, кольца, перстни, серьги, браслеты, ободки… Над всем этим сверканием ярче всего сияли тридцать два зуба Сони Толстиковой, зависшие в воздухе, словно улыбка Чеширского Кота. С ловкостью наперсточника переставив местами несколько предметов, ведущая изобразила зубами Щелкунчика:

– Последний день распродажи! Звоните прямо сейчас, не откладывайте! Потом может быть уже поздно…

Из соседнего павильона, где снималась реклама мультиварки, донеслись аппетитные ароматы. Оператор «Бижутерочки» невольно сглотнул слюну – его товарищу по операторскому цеху как раз передавали полное блюдо макарон с сыром: «Откормили его там, небось, так, что на съемочной площадке скоро помещаться не будет».

– Вы только зацените, какая красотища! Вот тут у нас колье с раухтопазом, а вот здесь… здесь мы любуемся переливами натурального опала… Какая опалесценция! Внимание! Продюсер решил сделать вам поистине императорский подарок: на перстень вот с этим камнем скидка – сто процентов! Берите, не пожалеете!

Оператор приблизил камеру к лоту номер 33 – мужскому аксессуару с агатом. Сонечка заливалась соловушкой (кстати, еще одно прозвище, которым ее наделил продюсер Натан Иванович):

– Представьте, как обрадуется ваш муж такому подарку. Агатовый перстень, по преданию, носил Александр Македонский…

За декорациями помощник режиссера, лопнув пузырь жевательной резинки, сморозил глупость:

– Александр Македонский был геем.

Сонечка, ничтоже сумняшеся, перешла к другому лоту:

– Вы только взгляните, какая прелесть!

Из соседнего павильона потянуло стиральным порошком (реклама новой формы стирального состава – газообразной в баллончике), послышался голос эксперта Алексея Эддингера, рассказывавшего, как продлить свою жизнь (одна из особо пытливых зрительниц решила погуглить, кто тут нас учит жить долго и счастливо. Оказалось, господин Эддингер – патологоанатом).

В студии раздался противный гнусавый голос:

– Шо ты там ховаривала пра перстенек?

Ведущая нервно рассмеялась:

– Ой, звоночек от клиента! Представьтесь, пожалуйста, откуда вы…

Голос прогнусавил:

– Да знамо откуда. Мы с Лысой горы… У нас тут праздничек намечается.

Вмешался второй голос, с ворчливыми нотками:

– С какой Лысой горы? Все же отменили! Перенесли на гору Броккен.

– Поханцы! Даже на Вальпурхию поплясать не дают!

Сонечка глупо захлопала наращенными ресницами, оправила наращенный бюст, надкусила наращенный ноготь. Голоса заспорили, послышались гигиканье, заунывный вой.

– Хочила прикупить немноха бирюлек, пачуствавать себя, наконец, панной, – голос всхлипнул. – Патанцовать во всей красе…

Сонечка от растерянности сморгала всю туш – в сценарии этого «экспромта» не было. Ворчун вставил свои пять копеек:

– Какая краса? Ты на себя в зеркало давно глядела?

– Как тут похлядишь, коли в зеркале не отражашься… Кароче, Вальпурхиева ночь бывает раз в року. Пахараводим на Броккене на славу! Захребаем усе!

Стол с побрякушками затрясся, завертелся быстрее, провертел пол, с шумом и гарью ушел под землю. Покрытое копчеными пятнами лицо Сонечки опасливо заглянуло в отверстие… Оттуда вытянулась покрытая гемангиомами клешня, положила на край толстую пачку. Найдя с помощью оператора швабру и подтолкнув предмет к себе, Толстикова увидела, что пачка состояла из плотно пригнанных друг к другу стодолларовых купюр.

    
ОБИДА
Мирон даже не заметил, как нажил себе злейшего врага…

Купил себе он, значит, новую квартирку, пожитки перенес туда без проблем. Тем более, что и перевозить-то особо было нечего – диван, два кресла, холодильник, да телевизор. На новом месте жизнь сразу же не заладились. С прежними друзьями он видеться перестал, а новыми не обзавелся. Да и люди, честно сказать, какие-то не очень… Мирон с ностальгией вспоминал девяностые. Да, жилось тяжело, но зато гораздо веселее. Можно было с соседом запросто раздавить пузырек, а теперь такое вряд ли удастся. Все вокруг стали замкнутыми, молчаливыми, недружелюбными.

Мирон и за собой стал замечать, что превращается в буку. Чтоб притормозить процесс «букопревращения», он решился сделать «жест доброй воли» – постучал к соседям по этажу. Дверь открыла женщина за сорок, вся в папильотках (как ни удивительно, Мирон знал такое слово), на лбу – омолаживающая нарезка из помидоров и огурцов. Здрасьте-здрасьте, пройти можно. Мирона провели в «гостиную», на столиках цветы, а в уголке гость заприметил черные свечи…

В компании женщины Иры и ее мужа Максима Мирон провел вечер. Разговор получился почти задушевным, водки, правда, не предложили, зато чая напился на годы вперед. Разговор зашел о женских ухищрениях в области красоты. Мирон, малость разомлевший от неожиданного внимания и черного байхового чая, неосторожно заметил, что «натянутых» пластикой дам даже целовать не хочется: боишься, что что-нибудь лопнет или отвалится…

Установилось неловкое молчание.

Ира, разливавшая очередную порцию чаю, расколола о поднос чашку. Мирон понял: повел себя беспардонно – Ирина говорила, что сама недавно прошла через пластическую операцию. В общем, не успел гость и глазом моргнуть, как стоял он на лестничной площадке… Неприятные воспоминания терзали Мирона весь остаток вечера, а на следующее утро ему нужно было выходить на работу. Целый день он вспоминал хорошими словами Ирин черный чай – работа спорилась, дело горело в руках.

К исходу рабочих суток мужик чувствовал себя выпотрошенной праздничной уткой. На не сгибающихся ногах дотащился он кое-как до своего этажа. У соседей что-то упало, раздалось шарканье удаляющихся шагов. Порывшись в портмоне, Мирон достал ключи… Дверь была не на своем месте, как будто сдвинулась вправо. Наверное, галлюцинации от вчерашнего чая. Ключ провернулся в замочной скважине, с протяжным скрипом отворилась дверь…

Из темноты доносилось гудение, воздух казался наэлектризованным. Щелкнув зажигалкой, Мирон осветил пространство перед собой… Перед ним была электрощитовая, в полумраке дергались молнии электрических разрядов. Если бы он сделал еще шаг, мог бы получить удар током… Не понимая, что происходит, человек застыл перед черным проемом. Сбоку послышалось шуршание – по лестнице вверх поднималась фигура. Лампа в подъезде начала тускнеть, и в желтоватом мутном свете зашевелилось нечто – голова замотана тряпкой, оно надвигалось на Мирона. Обороняясь, тот пихнул нападавшего ногой. Тело как куль отбросило вниз, с глухим стуком упало оно на нижнюю площадку.

Отдышавшись и дождавшись, пока сердце войдет в обычный ритм, Мирон спустился вниз… На полу лежал доверху набитый мусорный пакет. В нескольких местах он разорвался – из него торчали картофельные очистки и куриные кости, несло гниющими отходами. И тут Мирон вспомнил черные свечи в квартире Иры, вспомнил, что Максим рассказывал о порче и «венце безбрачия». На родине Мирона, в Молдове, такие штучки были не редкостью, он мог бы много порассказать о тамошних знахарках…

В сердцах пнув мешок, Мирон вернулся к своей двери. На этот раз она была на месте. Оказавшись, наконец, дома, мужик плеснул себе в чашку – не чая, а кой-чего покрепче.

С соседями он больше не общался.            

       
«ТРЕТЬЕГО НЕ ВЕРЯ»
Информацию о конференции Аннушкина позаимствовала с сайта «ЗаКонференции.Ру». Все «параметры» ей подходили, тема соответствовала ее собственным научным интересам. Хм, только немножко смущало место проведения мероприятия. Челночепецк. Где-то она уже слышала это название…

Аннушкина, тем не менее, подала заявку на участие. Ей быстро ответили – случай, скажем так, не слишком частый. Получив «добро» и дождавшись нужного дня (третьего мая), ученая мадам выехала на конференцию.

Челночепецк оказался приятным маленьким городочком, тихим и провинциальным, не испорченным чиновничьим «творчеством». Наслаждаясь почти первозданными образцами дореволюционной архитектуры, Аннушкина доехала до места научного собрания – местного педагогического института. Пройдя через «блокпост» с сердитой уборщицей, участница чтений вошла в конференц-зал.

Напротив двери находилось зеркало, далее – ряды серых парт, большие во всю стену окна с советскими стеклопакетами. Сквозь них было видно, как солнце одаривает яркими красками зелень улочек с милыми сердцу деревянными домиками… От размышлений женщину отвлек вкрадчивый голос председателя оргкомитета – профессора Утина, предложившего гостье занять любое понравившееся ей место. Мероприятие началось, выступавшие делились с аудиторией своими научными наработками.

Профессор вежливо задавал вопросы, делал пояснения, не перебивал докладчиков. Аннушкиной он понравился – чувствовалось, что Утин искренне любит предмет, которым занимается, в его интересе не ощущалось наигранности и фальши. Выступавшие сменяли друг друга, а над ними, как будто наблюдая за всем, висел портрет местного писателя «Серебряного века» Павла Николаевича Почепцова. Вполне себе традиционный фэшн стайл: господин с усами и бородкой, благообразной внешности, в пенсне. Кстати, конференция была названа в его честь. Во вступительном слове профессор Утин отозвался о нем как о «Челночепецком Чехове», перечислил некоторые его произведения, посетовал, что тот ныне мало кому известен…

Аннушкина вновь отвлеклась на дивный пейзаж за огромными окнами. Солнце, точно художник-импрессионист, украсило веселыми мазками разноцветные стены деревянных домиков. Синие, зеленые, голубые. Нарядные и чистенькие, они смотрелись куда приятнее, чем теперешние безобразные домины, построенные из современных материалов – шлакоблоков, гипсокартона, бумагоцемента… Аннушкиной почему-то подумалось, что время в этих образцах деревянного зодчества остановилось, что в них до сих пор может жить Павел Николаевич Почепцов. 

Профессор Утин огласил название Аннушкиного доклада. Испытывая некоторую неловкость, она встала под портретом местного Антона Павловича. Включив свою презентацию, она быстро прошлась по основными тезисам своего выступления. Перечисляя даты, факты, события, Аннушкина чувствовала пристальный взгляд глаз в пенсне, ощущала на спине неприятный холодок и мурашки…

Дежурными фразами похвалив докладчицу, профессор Утин завершил конференцию. Встав во весь свой немаленький рост, он заговорил о краеведении, его непростом положении, о черствости сердец к своей родной местной истории, к своему материальному наследию. Шея говорившего покраснела, лицо излучало почти что экстаз. Слова о прошлом разносились по залу словно слова молитвы, какого-то причудливого заклинания. И Аннушкина вдруг ощутила, что старое возвращается, что оно заполняет комнату, выдавливает из нее сумбур и поверхностность нашего бестолкового века…

Собрав всех в кружок, профессор запел строки старинного романса из повести Почепцова «Господа Снегирёвы». Аннушкина была удивлена, когда ее рот автоматически подхватил незамысловатые слова песни:

Он уходит в сени,
третьего не веря…

Третьего… Сегодня как раз третье. Понимая, насколько все это, скорее всего, выглядит глупо, она все равно продолжала пение. Дверь открылась – в зеркале Аннушкина увидела бородатое лицо в пенсне.               


АРИБАДА
– Так вы мне покажете свой сборочный цех, или как?

Бурдюков, представитель «проверяющей стороны», начал терять терпение. Когда его что-то выводило из себя, вокруг его толстых губ появлялись красноватые полоски. Уже полтора часа его водят по загогулинам административной части МУАЗа, а техническую сторону процесса он как не видел, так и не видит. А ему еще отчет писать! Первое лицо администрации нового автомобильного предприятия сломал себе улыбкой скулы. Подобострастно приседая и кланяясь проверяющему, он наворачивал вокруг него круги.

– Да-да, непременно!

Вздыхая и утирая пот, Бурдюков позволил увести себя в очередной коридор. Автомобильный завод, который он инспектировал, построили в конце прошлого года. Теперь Мухозасиженск мог гордиться – на его территории находится крупный промышленный кластер. А раньше народная тропа не зарастала лишь к местному супермаркету. Сейчас местный техно гигант выходит на промышленную орбиту и Бурдюков  должен составить о нем докладную записку в Центр – на самый верх чиновной пирамиды…

– Увижу я цех, или нет?

Красные полоски вокруг рта Бурдюкова приобрели малиновый оттенок. Представитель завода исполнил вокруг него ритуальный танец – так танцевали папуасы, пытавшиеся задобрить разгневанное божество.

– Да-да, непременно! – человек из администрации МУАЗа подхватил Бурдюкова под локоть, заглянул своими невинно-честными глазами в глаза чиновника. – А вы знаете, с чего все начиналось? Вы не поверите! Раньше ведь я работал в Отделе демографической безопасности, корпел над улучшением показателей рождаемости! Да-да!

Бурдюков не вкурил, какая связь имеется между рождаемостью и автомобилестроением. Но, утирая пот, продолжал покорно внимать.

– Мы тогда с командой разрабатывали биодобавки для повышения потенции. Вы, наверное, слышали о марках «Spermunele» (это биойогурт для облагораживания качества мужской спермы) и «Spermozavr». Не слышали? Очень жаль…

Болтая без умолку, представитель МУАЗа почти что затащил Бурдюкова в один из миллионов коридоров. Словесное тарахтение набрало мощность:

– Я тут ездил в столицу. К вам, между прочим, в Центр. У вас там хороший парк, да вот испанских слизней стало как-то многовато. Слышал, что из Испании к вам собираются завезти партию специально обученных ежиков – для уничтожения распоясавшихся моллюсков…

На постаменте, блистая отполированными боками, возвышалась модель одного из выставочных образцов МУАЗа. «Ну наконец-то!» – заржали извилины в мозгу Бурдюкова. Автомобиль вполне себе презентабельный, премиум-класса, удобный. Вот только…

– А что это там у него между колес висит? Вроде как шланг с утолщением…

Пальцы администратора больно сжали локоть проверяющего, улыбка окончательно сломала скулы. Он застрочил словами:

– Что-что? Не слышу… Вы, наверное, насчет рекламы? Это дело весьма тонкое. Весьма! Вот, к примеру, одна фирма БАДов неосмотрительно написала в рекламе, что их продукция повышает иммунитет… а она не повышает… – и все, завалили жалобами. Теперь пишут осторожнее: «Способствует иммунитету».

Оттащив упирающегося чиновника от модели авто, агент МУАЗа толкнул его в хоббичью дыру внеочередного тоннеля, обстреляв из своего словесного пулемета:

– Бизнес нужно развивать активнее. Нужны идеи. Вот как у моего знакомого из Мухосиделова – он соединил гены курицы и тираннозавра. Получилась несушка с просто фееричными окорочками. На днях расширяет бизнес, пристраивает новое крыло к птицефабрике. Правда, полностью искоренить хищный ген динозавра в этих птичках не удалось, иногда кого-то из работников да недосчитаются. Зато там зарплата высокая…

Кое-как вырвавшись из цепкой хватки МУАЗовца, Бурдюков ускользнул из-под наблюдения. «Так, где тут выход?» Выбравшись из административных зданий наружу, чиновник заприметил большой прямоугольник. Наверняка это и есть те самые заводские корпуса. Оставаясь незамеченным, Бурдюков проник на территорию…

Войдя в огромный ангар, он чуть не лишился перепонок от оглушительного грохота. Гул был ритмичный, похожий на мерные удары сотен железяк друг о друга. Попривыкнув к энергосберегающему полумраку, Бурдюков распознал людей в стеклянной будке. Они были в белах халатах, в руках держали планшетки, что-то записывали. Перед ними расположились несколько десятков черепах…

Как в научно-познавательной передаче, панцирные налезли одна на другую. Потерев глаза, Бурдюков убедился, что это не черепахи… Сверкнули фары, заскрежетали дверцы, под тяжестью кузова прогнулась крыша… Всунув шланг с утолщением в выхлопную трубу металлической подруги, МУАЗ повышал конвейерные показатели. 
      
 
УГОЛ
(WARNING! Содержит устаревшие педагогические приемы)
«Крышка превращается… превращается крышка… в огнеупорную стеклянную емкость для запекания!»

Открутив бобышку, ведущая налила в крышку сковородки бульон, загрузила макарошки и поставила все это дело в духовку. Вняв капризничанью Макара, Лида переключила на мультики. Шла триста двадцатая серия южнокорейского мультсериала «Супер Женьшень спешит на помощь». В ней чудо-корень в который уже раз спасает мир и дарит человечеству свою исцеляющую силу. Макар, замотавшись в занавеску, принялся бегать по комнате:

– Я – Женьшень! Я – Женьшень!

Не выдержав, занавеска оборвалась, все рухнуло на пол. В исправительных целях Макар был сослан в угол, а Лида принялась устранять следы локального катаклизма. Макар поглядывал из места заключения, недовольно сопел. Но Лидия оставалась непреклонной – постоит, глядишь, одумается. В следующий раз будет поосторожнее.

В углу было тесно и неудобно. От нечего делать Макар заковырял в носу, рассеянно изучая геометрический узор обоев. Красноватые линии на бледно-зеленом фоне соединялись в ромбы и треугольники. От батареи тянуло жаром, Макару захотелось в туалет. Опустив глаза к плинтусу, он заметил небольшое отверстие. Интересно, куда оно ведет. Может, к соседу, дяде Васе? Или еще куда? Может, за стеной есть еще что-то, большая-пребольшая пещера, как в том мультике…

Согнувшись почесать большой палец ноги, высовывающийся из дырки в носке, Макар заметил в стенном отверстии два блестящих глаза. Ух-ты! Мышка! А вдруг это крыса… В туалет захотелось сильнее. Макар осмелился выглянуть из импровизированной «камеры предварительного заключения». Лиды нигде не было видно. Если он уйдет, никто не заметит…

В следующий раз в угол он был отправлен за истребленный горшочек апельсинового джема. Подумаешь! Простаивая в узком простенке, Макар проследил глазами красно-зеленый узор обоев… Глаза опустились к плинтусу. В трещине что-то копошилось. Зашептав, мальчик склонился над трещиной:

– Выходи, подлый трус…

Попытку переговоров прервала Лида, решившая сократить приговор сыну. В следующий раз тот «загремел» в угол из-за пролитого на свежевыстиранную футболку вишневого компота. Оставшись один, Макар отдался греху «носоковыряния». Из отверстия в плинтусе показалась похожая на птичью лапка, затем вылез длинный волосатый носик. Существо принюхалось, присмотрелось, а потом… поздоровалось. Оказалось, что Ююша тоже когда-то был поставлен в этот угол, но смог сбежать и поселиться в чудесной стране.

– Она тааам… – Ююша махнул лапкой в сторону отверстия. – Если хочешь, я тебе покажу…

Когда Лида пришла дать Макару вольную, в углу его не оказалось. Он явился позже – довольный, веселый, с блестящими восторгом глазами. Отругав его за самоволку, Лида налила ему манной каши…

На следующий день Макар специально разбил банку с баклажанной икрой – только чтобы очутиться в заветном углу, а потом, пройдя через отверстие в плинтусе, попасть в удивительную страну Ююши. Он, конечно, мог постоять в углу и не напакостничав, но без «виновных деяний» плинтусное проникновение почему-то не удавалось.

Так прошли месяцы, выходки Макара становились все более несносными. И, наконец, в один прекрасный день вместо угла юный правонарушитель был лишен сладкого.

Дверь в чудесный мир Ююши закрылась безоговорочно.   


ФИНАЛЬНЫЕ «ПЕРЧИНКИ»
Перчинка № 1 (Домофон). Элеонора выбрала любимую ножовку и принялась вскрывать мужу череп:

– Тебе делать не фига? За каким лешим ты к домофону поперся? Зачем дверь открыл, спрашивается?

– Звонили…

– «Звонили»! А если это внеплановая раскладка тараканов сан-фирмами? Прошлых мы так до сих пор и не вывели…

Перчинка № 2 (Второй шанс). Воришка ограбил благотворительный фонд помощи попавшим в беду животным. Но глава организации вскорости его вычислила. Одурманив мужика хлороформом, она посадила бандита в одну из клеток. «Мы ведь даем второй шанс больным зверятам. Нужно дать его и человеку...», – рассуждала основательница фонда, кормя упирающегося грабителя мышами и калифорнийскими червями.

Перчинка № 3 (Сериал «Звездные принудители». Эпизод «Отечественная война 2812 года»). Космический корабль адмирала Бонапарти причалил к планете Руссо-22. Жители этого небесного тела отказывались принять адмиральский ультиматум, поэтому было принято решение о принуждении планеты к миролюбию.

Вооруженные лазерометами отряды высадились в месте дислокации, начали атаковать население Руссо-22. Наполеон Бонапарти тешил свое самолюбие быстрой победой – «молниеносной войной». Ничего сложного, скорее всего, это будет легче, чем завоевание астероида с крокодилокентаврами…

Наступила местная зима, с неба посыпались «снежинки». Бонапарти не волновался, его воины прекрасно ориентировались среди заснеженных пейзажей, снег их не остановит. Однако «снег» оказался кислотными диатомеями, которые своими выделениями проели скафандры завоевателей, насквозь прожгли их кожу и живые ткани…   

Перчинка № 4 (Ночь). Ему всегда нравилась ночь. Тогда небо казалось очень низким, похожим на выкрашенный черной краской потолок. Зажигались огни, загорались внутренним светом витрины магазинов, офисы, частные территории. Улицы города превращались в мерцающий неоновыми красками коралловый риф, полный снующих местных обитателей. Были здесь и свои «акулы»…

Перчинка № 5 (Сицилия). Сардиния Магнуссону, как говорится, не запала – когда он попытался попробовать широко разрекламированный сыр с личинками мух, одна из них чуть не заползла ему в нос. Зато на Сицилии ему понравилось: даже в самый жаркий день он не страдал от жары, обдуваемый ветром от интенсивной жестикуляции экспрессивных сицилийцев.

Перчинка № 6 («Ячейка»). «Семья – ячейка общества!» – важно произнес надутый пустозвон на очередном политическом ток-шоу. Потом эту нехитрую сентенцию бесконечно мусолили по всем каналам, на всех передачах. Говорить-то что-то нужно… Повторенная сотни и тысячи раз в разных видах, формах и форматах, она намертво прилипла к неокрепшим морщинистостям Сашиного мозга.

«Семья – ячейка общества».

Угу, понятно. К удивлению «второй половики», Александр решил затеять ремонт. С близлежащего строительного магазина натаскал цемента, кирпичей, всего необходимого. Снежана с изумлением следила за мужем, облаченным в черно-желтую полосатую водолазку: тот деловито замешивал строительную смесь, потом куда-то убежал. Вернулся с очередным мешком цемента. Уйдя на кухню, Снежана занялась запеканкой…

Уууф! Промокнув ваксой лоб, Саша залюбовался итогом своих трудов, что-то весело прожужжал себе под нос. Стена, закрывающая вход в квартиру, была почти готова. Осталось вложить последний кирпич, и ячейка будет заделана…

Перчинка № 7 (Крыша). Трофимушку посетила «блестящая» идея – покрыть крышу дома дерном. В стране, в которой он однажды побывал, подобное – сплошь и рядом. Наверное, теплее будет и… «красивше». Так и сделал. Это у обычных людей на крыше живут птицы, а у Трофима – дождевые черви.

Перчинка № 8 («Город»). И почему область пониже копчика называют «пятой точкой»? Эдьку это крайне удивляло, особенно когда он пожирал глазами «аппетитности» Надиной фигуры. Какая «пятая точка»! Это – целый город, целлюлитовый мегаполис «Шлепбург»! 

Перчинка № 9 (Интерьер). Палач обставил новоприобретенное жилье мебелью: поставил электрический стул, электрическую табуретку, электрический стол и электрический комод.

Перчинка № 10 («Приемник»). Один писатель – другому:

– Мне представляется, что человеческий мозг сродни радиоприемнику! Если его правильно «настроить», он может поймать любую волну…

Сообщник по перу ответил:

– Главное, не нарваться на концерт Бритни Спирс.

Перчинка № 11 (Пикник). «Завтрак на травке» – то, о чем мечтает практически любой наркозависимый гражданин со стажем.

Перчинка № 12 (Ничему не учащая история). На конкурсе красоты среди богинь первое место троянский царевич Парис отдал Афродите. Гера и Афина, оскорбленные этим, раздули Троянскую войну. Наблюдая за гибелью отечества, царь Трои Приам с горечью констатировал: «Красота требует жертв».

Перчинка № 13 (Бриллиантовые бриллианты). Продавщица по телевизору:

– Какое изящество! Это просто хай-тек, честно слово! – она покрутила в руках браслет от бренда «Кабель Нуар».

– Гляньте-гляньте, это сапфиры Котоагама…

Голос в наушнике:

– Катарагама, балда! 

Перчинка № 14 (Новое о передаче вирусов). Во снах мистера Кантора, сотрудника отдела водоснабжения, преследовала бешеная собака. Когда она на него нападала, ему всякий раз удавалось увернуться. Но и на старуху бывает… Ловкость мистеру Кантору изменила, шавка-таки куснула его за ногу. Очнувшись от кошмара, Кантор (памятуя о Фредди Крюгере) обследовал щиколотку, но ничего не нашел. Через какое-то время он начал чувствовать беспокойство, перестал пить и… скончался. Вскрытие показало – умер от заражения бешенством.

Перчинка № 15 (Оклеветанные). Сколько всякой чуши писали древние историки о римских императорах-тиранах. Одного из них, к примеру, обвиняли в распутстве, бесстыжести, развратных действиях. Объявили человека безумным только из-за того, что он днем спит, а бодрствует ночью! Так ведь в жарком итальянском климате это – самый оптимальный вариант поведения… В другом случае издевательским нападкам подвергся правитель, сохранявший мочу и употреблявший кал. Не понятый современниками, он был одним из западных пионеров урино- и калотерапии.

Перчинка № 16 (Жертва любви). Утка влюбилась в дятла, и чтобы не отставать от милого, попробовала жить его жизнью. Отыскав подходящее дерево, утка кое-как на него взобралась, уткнулась в кору. Размахнувшись как следует, она ударила своим клювом по древесине… и насмерть размозжила голову. Иной раз не следует чересчур уж отдаваться чувствам.   

Перчинка № 17 («Раптор»). Жуть как хотелось жрать. А впереди как раз маячила вывеска бистро. Классно! Войдя в открытую дверь, он намертво прилип к полу – тот оказался липким от клееобразной массы. Вокруг него были люди. Тронув одного за пиджак, он понял, что перед ним покрытый паутиной скелет… Посетитель долго надрывал глотку, но так ни до кого и не докричался. Тем временем вывеска опустилась, закрывая выход из пищевой ловушки. На вывеске стала видна надпись: «Раптор. Насекомых нет».

Перчинка № 18 (Материнская забота). Две толстые тетки (снова беременные) неспеша толкали коляски. Меж их ног скакал ребенок, а слева гудела оживленная автотрасса. Благородные матроны всецело отдались беседе, не замечая, как дите сигануло на проезжую часть…

Перчинка № 19 (Окно возможностей). Сбросив чернуху на работника и со смаком уволив его, президент фирмы спустился вниз, вышел на улицу. Обгаженный словесными помоями сотрудник обозревал начальственную лысину из открытого окна. Перед ним было несколько соблазнительных перспектив: плюнуть в венчик волос босса, сбросить ему на голову цветочное кашпо или… глубоко вдохнув свежего городского воздуха, свалить отсюда как можно быстрее.

Перчинка № 20 (Скорая детективная помощь). Как наверняка помнят фэны сериала «Пуаро Агаты Кристи», в эпизоде «Зло под солнцем» наш бельгийский няшка чуть не оказался при смерти, упав в обморок в ресторане капитана Гастингса. Потом нам показали кадры: детектив с бледным цветом лица лежит в больничной палате. Но мало кто знает, что между этими двумя событиями уроженец Бельгии раскрыл еще одно дело…

Когда великого сыщика поместили в карету скорой помощи, с ним оставили сестру Райли. Расправив покрывало на пациенте, она вернулась к своим невеселым мыслям: отношения с Тони придется разорвать. Он дурно с ней обошелся, грязная свинья! Как она могла поверить его словам? Принять их за чистую монету? Так просто он теперь не отделается… Тело на носилках заворочалось, застонало:

– Sacr;! Знал ведь, что нельзя доверять круглой посуде. Если бы я ел из квадратной тарелки, такого бы не произошло.

Сестра Райли очнулась от тяжких дум, засуетилась над больным:

– Вам сейчас нельзя говорить…

Пуаро, что-то пробормотав, занялся красным томатным пятном на манишке:

– Интересно, удастся ли его вывести?

Блестящие умные глаза остановились на медсестре:

– Мадам, мой вам совет – не открывайте сердце ко злу.

Женщина опешила:

– Что?

– Он того не стоит. Убийство – далеко не самый лучший выход.

Опустившись на край носилок, Мэри Райли горько заплакала:

– Как вы догадались?

Пуаро без сил повалился на спину. Закрывая глаза, он прошептал:

– Это… было не сложно. Ваше хмурое лицо… вас явно что-то мучит. Кроме того… у вас из кармана торчит книжка некоей Агаты Кристи – роман, в котором ревнивая девушка изощренно мстит бывшему возлюбленному.

Закончив фразу, великий детектив окончательно провалился в небытие. А дальше… дальше вы помните.

Перчинка № 21 («Вишенка на торте»). На Никодима напало «бурчливое» настроение. Во дворе его многоэтажки, разделываясь с узловатым вязом, хрипела шансон бензопила. Оглянувшись на муниципальных «лесорубов», Никодим «расшнуровал» сознание для брюзжания: «Зачем все дерево изничтожать, ежели нужно одну только ветку спилить? Все это, наверное, чтоб второй раз не ездить…». У самого подъезда мальчонка Остапа, прыгнув в лужу, окатил Никодима с ног до головы. «Пятерых нарожал, Папа Карло, блин! И куда ему столько? Видать, с кем-то соревнуется… или презервативом пользоваться не умеет».

В подъезде поджидала «кульминация»: оказалось насрано. «И кто это нас тут “осчастливил”? Ёпт… Вчерася с собаками гоняли по этажам форточника. Кажись, не выдержал слабый кишечник таких перегрузок». Уже подняв ногу, чтобы перешагнуть «художество», Никодим увидел «вишенку на торте» – какой-то приколист воткнул в дерьмовую кучу коктейльный зонтик…

Перчинка № 22 (Грехопадение размера «Мини»). Каноник Бэрроу вознамерился воссоздать на своем подоконнике Эдемский сад в миниатюре. Подобрал подходящий ящик, выбрал нужные растения. Днями он сыпал подкормку и обильно поливал свои всходы, затем «реконструировал» райскую местность. Тщательно штудируя богословские труды, Бэрроу вырезал лобзиком похожие на аутентичные детали пейзажа – фигурки Адама и Евы, разных зверюшек.

Но главная деталь – Древо Познания, которое он символически посадил в центре композиции. Удовлетворенно созерцая дело рук своих, Бэрроу внезапно услыхал шебуршение: по стволу Древа Познания полз какой-то червяк.

Тонюсенький голосок пропищал:

– Попробуй яблочко! 

Перчинка № 23 (Рекламная пауза). Вызывающе накрашенная дама побренчала связкой цепочек и бус:

– Последнее предложение! Великолепные украшения с алмазонитами и албанитами! А вот тут – тут у нас башмачки Дормидона Алифунтского. Красота! Не просто красота – оберег, который принесет вам счастье! Также у нас есть шляпка Дормидона, его посошок, поясок… Я с почтением объявляю акцию: соберите своего Дормидона и получите приз – крем-дегенерант с бобровой струей и эвкалиптом... Ну а это… это просто немыслимо! Почувствуй себя королевой с восстанавливающей мазью с пантами марала (голос совести: один клиент втирал эту мазь в десны, чтобы перестали зубы сыпаться – вместо зубов у него выросли молоденькие панты марала). И это еще не все! Новый лот – изделия из шерсти ламы от фирмы «Давай-Лама».

Перчинка № 24 («О боже, какой мужчина!»). После нападений секс-маньяка в живых никто не оставался. Поймав «эро-налетчика», стражи законности передали его для опытов ученым. Те пришли к выводу – перед ними невероятная аномалия: сперматозоиды преступника имеют крохотные зубки и прямо-таки зверский аппетит.

Перчинка № 25 (Домик «ангела»). Спицы велосипеда весело мелькали, унося Дашу вперед по Садовому переулку. Всюду благоухали травы, носились пчелы и шмели, сигналили красными спинками божьи коровки. Девочка была счастлива – она обожала душистые майские дни. Единственное, что ее немного печалило: вскорости этот зеленый островок посреди городского бетона будет скошен.

«И кому мешают лесные цветочки?», – сердилась Дарья. После газонокосилок город превращался в огромный сеновал, усыпанный жухлой умирающей растительностью. Вспоминая о выпотрошенных частичках природы, Даша начинала грустить…

Не заметив углубления в асфальте, она упала. Велик полетел в одну сторону, Даша – в другую. В больнице сказали, что у нее сломана носовая перегородка. С тех пор в носу у нее свистело и шипело. Ночами, когда было тихо, ей чудилось, что в носовой полости поселился играющий на дудочке музыкант. Ворочаясь от бессонницы, девочка придумывала «расшифровки» причудливым присвистам, раздающимся из ноздрей. Ей все это представлялось каким-то необычайным языком. И однажды она вроде как начала понимать «свистящее наречие».

Своим «открытием» Даша поделилась с маминым сожителем, дядей Зауром. Тот как раз писал сообщение в «Одноклассниках».

– А у меня в носу «ангел» живет! – жуя лимонную конфету, известила Даша. Дядя Заур проявил чуткое внимание:

– Э?

Дарья взялась за баранку с маком. Откусив кусочек, она прибавила:

– Ну, так она себя называет. Она сказала, что прилетела с какой-то звездочки. Сюда – прыг!

Дядя Заур «заинтересовался» еще больше:

– Эээ?

– Они, «ангелы», могут жить не только в носике, но и в ручках, ножках, шейке!

Переминаясь с ноги на ногу, девочка застенчиво пролепетала:

– Вот у меня ей не очень нравится. Ветрено, а еще слишком много козюлек. Дядь Заур, а можно мне че-нить против соплей?

Писавший новое сообщение в «Одноклассниках» Заур Заурович не ответил.

Счастливое «сожительство» Даши и «Ангела» оборвалось самым трагическим образом. Подхватив дизентерию, Дарья Вафелькина скоропостижно скончалась. Качая головой и всей душой сочувствуя безвременной утрате, медсестра Детской горбольницы Ежевска собирала лекарства. Складывая казенное белье, она вздохнула:

– Особенно жалко, когда умирают такие молодые!

Товарка в такт закачала затянутой в спец шапочку химзавивкой: 

– Верно-верно! А ты слышала, что она говорила перед… ну… смертью?

Медсестра покончила с бельем и надорвала упаковку ваты:

– Ну и…?

– Она все бредила, говорила, чтоб мы о ком-то позаботились.

– Мало ли что скажет ребенок! Тем более в таком состоянии.

– Не знаю, не знаю!

Коллега помогла сестре перенести несколько подносов со шприцами. Все это время она думала о следах, которые она видела на лице и простынях девочки. Махоньких следах, тянущихся от носа умершей.    

Перчинка № 26 (Новые образовательные технологии). Из-за корешкового синдрома рука двигалась неловко, тяжело. Помассировав пальцы, он еще раз нажал на мышку, поводил ею по коврику. Рюрик Рюрикович искал презентацию по теме «Падение Западной Римской империи». Ему вот-вот вести занятие, а наглядного пособия нет. Приходилось мобилизовать все свои резервы на поиски подходящего контента.

Та-ак, что-то наклевывается. Рюрик Рюрикович вышел на сайт учебных материалов. Это не подходит, это не то… А вот тут может быть полезное. «Полезное» напрочь отказывалось открываться. Рюрик Рюрикович, проявив настырность, взломал «непроверенный» ресурс. Началось скачивание видео. Пока оно шло, к Рюрику вернулись мысли о его последней публикации. Хорошо же он «пощипал» эту мадам – кандидат наук осмелился (ужас!) критиковать доктора. Вообще, его сильно удивило, что написанное в стиле Дюма-отца и Пикуля докладывается на научных конференциях, публикуется во вроде бы научных журналах. А с какой легкостью остепененная синьора приняла исторический роман девятнадцатого века за польский документ семнадцатого столетия!

Скачивание завершилось. Рюрик Рюрикович запустил программу, на доске с натянутым белым полотнищем появилось изображение яростно рубящих направо и налево одетых в кожу и металл мужиков. Откашлявшись, лектор начал занятие. Один из варваров обернулся, внимательно посмотрел на Рюрика. Тот подавился последней фразой, попятился к выходу: взгляд молодчика кипел жуткой, непередаваемой злобой. Свистнув своим, воин вылез из презентации, полез в аудиторию…

Первым под их мечи попал Огурский, занимавшийся на лекции сосредоточенным пережевыванием пончика с земляничной начинкой. Следующей жертвой пала рассматривавшая в зеркальце косметички прыщик на щеке Марфа Свистунова. Потом настал черед игравших под столом в карты Игоря и Емельяна Пуговкиных…

Подошедшего к дверям лектория куратора студенческой группы Олега Олеговича поразила почти могильная тишина. Надо же! Видать, перевоспитались! А раньше на занятиях сплошной гул стоял. Удовлетворенный водворившимся порядком, Олег Олегович прошествовал в аспирантскую.               

Перчинка № 27 («Райские авиалинии»). В общем, он застрял. Алик раздосадовано прищелкнул пальцами. И долго ему еще сидеть в этом «аэропортике», в эдакой глухомани. Он посмотрел на часы – его рейс уже должен был давно прибыть…

Черте что!

Если он опоздает на съемки интеллектуальной телепередачи «Brain Gladiators», винить в этом будут аэрофлот. Развернув газету, Алик решил скоротать время за чтением. Заголовок бульварного листка прямо-таки кричал: «В Подмосковье обнаружен “полупроводник”». Далее рассказывалось о нахождении расчлененного трупа проводника скорого поезда «Москва – Брисбен»…

Отложив газетку, Алик снова посмотрел на часы. Встал, прошелся по крохотному помещению захолустной авиа станции. Опять сел, активировал планшет, проверил почту. Рекламная строка предлагала болгарское средство для «мужского здоровья» «Стоян Стоянов» (воспользовавшийся им знакомый Альки поднял свой «флаг» так, что потом из-за флагштока не мог повернуться набок). Картинка сместилась, загорелся ценник массажной шляпы от головной боли…

Закрыв планшет, Алик устроился поуютнее (насколько это позволяла деревянная скамейка) и слегка прикорнул. Ему приснился страшный сон: он хочет отсканировать QR-код, а он не сканируется! Очнувшись от кошмара, Алик вышел на воздух.

Позади здания аэровокзала виднелась еще одна взлетно-посадочная полоса. И там стоял только что прибывший борт. Схватив свои баулы, Алик понесся к самолету. На фюзеляже красовалось: «Райские авиалинии». Слава тебе, Господи! Скорее всего, он просто перепутал, его рейс давным-давно уже здесь…

Взобравшись на борт, Алик расположился в эконом-классе. В проходе показались бортпроводники. «Прикольная у них форма. Наверное, нововведение», – подумалось Алику при виде стюардесс с крыльями за спиной. Уложив чемоданы, транзитный пассажир немного успокоился. К нему подошла улыбающаяся девушка в униформе авиакомпании. Алик решил на всякий случай уточнить:

– Я правильно понимаю, это рейс на Новочапаевск?

Девушка мило улыбнулась, появились ямочки на щеках:

– Нет, это перелет до Рая…

Алик подумал, что ему, наверное, послышалось. Рука рефлекторно потянулась к географическому справочнику.

– Рай? Это что за место? – задал уточняющий вопрос Алик. Девушка держалась молодцом, хотя в ее глазах мелькнуло нечто вроде снисходительного презрения. Она терпеливо объяснила: 

– Рай – это где витают ангелы, с крылышками, – она живо замахала своими крылами. В это время было объявлено завершение посадки. Под грохот задраиваемых люков Алик пытался вспомнить, успел ли он составить завещание… 

Перчинка № 28 (Стремянка). Когда отчим приступил к расчистке захламленного балкона, старая ржавая лестница была перенесена в дом. От многолетней влаги дерево на ступеньках вспучилось, покоробилось, коричневая краска обшарпалась. Кешу сразу потянуло к раскопанному в балконных завалах артефакту. Бросив отвоевание игрушек у сводных сестер Нюты и Нюры, он переключился на заляпанную пылью и паутиной стремянку.

Исследовав нижние ступени, юный «скалолаз» приступил к изучению верхних перекладин. Наверху оказалось тепло и уютно, к Кеше потянулись заботливые руки, которых он не знал всю свою короткую жизнь с отчимом. Ласковый голос спросил, чего бы мальчик хотел больше всего на свете? Кеша не задумываясь ответил: «Новую масинку!» Теплые пальцы коснулись его, когда передавали большую красивую гоночную модель.

Спустившись со стремянки, Кеша принялся гонять свое приобретение по облезшему ковру. Прекратив ссору, Нюта и Нюра тут же предъявили свои права на Кешину игрушку. Мальчик вынужден был уступить вдвое превосходящим силам противника. Поразмыслив, он снова забрался на стремянку. Теплые руки вручили ему машинку побольше. На веселое «вжиканье» Кешки, точно по сигналу, приползли сводные сестры. На этот раз мальчик решил выдержать оборону.

Крики дерущихся разбудили полупьяного отчима. Выяснив, в чем дело, он сам предпринял штурм стремянки – ему нужен был новый автомобиль. Достигнув верха, он скрылся из вида. Через минуту послышался металлический грохот и мокрое «чавк». С верхней ступени потекла алая липкая струйка.               

Перчинка № 29 (Дело личное). Жену у него увел парашютист, поэтому после смерти, вселившись в тело вороны, он полетел в сторону парашютной базы. С тех пор там объявилась злобная птица, которая атакует прыгунов и клювом дырявит им парашюты.

Перчинка № 30 (Та-дам!). Бобби совершенно случайно затесался в зрители этого шоу. Как следовало из листовки, которую ему всучил мистер в зеленом цилиндре и красных бакенбардах, его ожидала премьера – «Эротический Цирк Адольфины Геринг». На сцену вышла дама в колготках с подтяжками и в лифчике из нацистских медалей. По ее жесту из-за кулис выбежали наряженные в потрепанные костюмы львов субъекты и принялись сигать через обруч.

Зрелище, честно говоря, так себе.

Было еще факельное шествие, жонглирование битыми бутылками и прочий хлам. Да и сама Адольфина с ее кадыком и плоской грудью, по всей видимости, была мужчиной – второсортное травести-шоу! Впрочем, было что-то такое в ее лице… Когда «циркачке» передали плеть из сплетенных электрокабелей, Бобби наконец вспомнил.

Та-дам!

Если смыть макияж и снять парик, «Адольфина» как две капли воды –  губернатор штата, а мужик, передавший кнут из кабелей – вылитый высший чин от энергетики! Бобби занервничал, ему захотелось побыстрее слинять. Но, поймав пристальный взгляд одетого в костюм льва субъекта, догадливый Бобби понял: теперь ему вряд ли удастся уйти с шоу живым.

Перчинка № 31 (Фатум Тефлон). Арина обновила свой кухонный «гардероб», приобретя новую блинную сковородку. Решившись испытать обновку, она налила на раскаленную поверхность жидкое тесто. Получился не блин, а кривое сердечко. Арина немного расстроилась, но тут зазвонил телефон – на проводе был Гога, он собирался сделать ей предложение…

Следующая попытка превратила блин в «бублик»: Гога преподнес возлюбленной обручальное кольцо. Неловко налив теста, она придала блинчику форму креста. В тот же день Аринка сильно заболела… После этого она выбросила сковородку – неприятно осознавать, что твоя жизнь зависит от какой-то кухонной утвари.

Перчинка № 32 (Переговорщик от бога). Когда у ООО «Арбитр Люкс Плюс» появлялся крупный контракт, оно всегда обращалось к Антону – «решальщику» высшей категории. И чаще всего выгодный договор удавалось заключить (особенно, если в его подписании участвовала женщина). «Антонио», обладатель «черного пояса» по пикапу, с радостью соглашался на работенку: лишняя копейка бедному студенту никогда не помешает.

Так началось сотрудничество ООО и Антона. На этот раз нужно было договориться с суровой Эстеллой Леонидовной – хозяйкой могущественного концерна, «дружба» с которым могла принести немалые барыши. «Кто как не ты сможет уговорить Эстеллу! Ты ж переговорщик от бога! Тем более, у тебя есть изюминка…», – ободрял Антона гендиректор ООО Даниил Бестужев.

Итак, приведя в боевую готовность свою «изюминку» (которая насчитывала более тридцати сантиметров в длину), «Антонио» явился на переговоры к Эстелле в роскошный люкс отеля «Голубая Бухта». Телевизор в номере показывал средство для лечения аденомы простаты: «Будь огурцом!». Оглядев пришедшего с ног до головы, бизнес-леди заявила, что она вегетарианка. С «огуречиком» «Антонио» любительница овощей расправилась быстро. Под конец проглотив «огуречную воду», она эмоционально вздохнула: «Божественно!». Обратившись к сине-голубым плавкам «решальщика», Эстелла Леонидовна подтвердила справедливость слов гендиректора ООО «Арбитр Люкс Плюс»: 

– Переговорщик от бога!

Перчинка № 33 (Исход). Воды отпрянули назад, к океану, открыв десятки белесых лбов. Желтоватая пена омывала провалы глаз, каверны ноздрей, выщербленные зубы. Кто-то обзавелся «париком» из водорослей, у кого-то на голове покачивались коралловые «рога». Серые тучи улитками скользили по слизи небес, а на пляж из морской пучины выползали человеческие черепа. Зеленоватая вода колдовала водовороты и завихрения, она проскальзывала меж мертвыми головами, боясь прикоснуться к истлевшим пришельцам…

Крабы-отшельники, избравшие своим пристанищем пустые костяные головы потерпевших кораблекрушение, выходили на вечернюю кормежку.    

Перчинка № 34 (Душечки-ведьмушечки). Наслушавшись россказней о разудалой веселухе ведьмовского шабаша, Тиммо истово захотел очутиться на этом славном мероприятии. Дрожащими от возбуждения пальцами переворачивал он страницы фолиантов, испещренные откровенными изображениями колдовских оргий.

Вот бы поплясать с этими красотками… Какие у них длинные волосы, а эта область южнее поясницы… Ого, вот это бедра!

Тиммо прямо дрожал, ему не терпелось дождаться Иванова дня, когда колдовская публика является на свои полуночные посиделки. Но вот «Час Че» настал, на холмах загорелись запретные дьявольские костры. Тиммо, обливаясь слюнями, галопирующей походкой ворвался на празднество…

За накрытыми лазоревыми скатертями столами чинно сидели розовые бегемотики и малиновые слоники, потягивавшие из стаканов зеленоватую жидкость. Слегка оторопевший Тиммо уселся за один из столов. А где растрепанные девицы, танцующие нагишом? Действо больше напоминало утренник в детском саду: разноцветные шарики, голубые широко распахнутые наивные глаза, веселый смех, горы конфет… Ну ладно, может, он хоть выпьет. Глотнув жидкости из стакана, Тиммо выплюнул ее на землю – его рот защекотали пузырьки сладкого лимонада. В общем, «разнузданный» шабаш на поверку оказался скучнейшей тягомотиной.

Перчинка № 35 (Спагетти Хоррор). У него была проблемка, которую нужно было устранить. И тогда его привели к Джорджо. Ходили слухи, что тот мог ликвидировать любую «занозу в заднице», и никто даже не догадается, что произошло. Имя Джорджо Неаполитано передавали из уст в уста как некую страшилку, мафиози пугали им непослушных детей – «Будешь проказничать, шепнем о тебе Джорджо».

Ночной кошмар оболтусов был толстым приземистым мужчиной хорошо за пятьдесят. Одутловатое лицо, мешки под глазами, отечные руки… Сидел же Джорджо-ликвидатор в самом обычном, правда дорогом, ресторане.

– Цену вы знаете, – толстяк постучал холеной рукой по столешнице. Розочка в вазочке закачалась. Клиент кивнул. Он поинтересовался:

– Когда вы начнете… разбираться с моим делом?

Джорджо сделал знак официанту, промокнул губы салфеткой:

– Да прямо сейчас. Вы принесли, что требуется?

Клиент вытащил мешочек, подтолкнул его к Неаполитано:

– Здесь ногти и волосы моей «проблемы».

Размотав ткань и осмотрев содержимое, Джорджо сделал серьезно-траурное лицо:

– Начнем, пожалуй.

Мешочек был передан повару, тот отнес его на кухню, перемолол биоматериал в порошок и приправил им спагетти. Джорджо равнодушным взглядом проследил, как блюдо макарон водрузили перед ним на стол. Наматывая спагетти на вилку, «ликвидатор» философствовал:

– Жизнь очень напоминает спагетти, длинную тонкую трубочку из теста. И никогда не знаешь, что тебя ждет в конце этого тоннеля…

Надавив вилкой, Джорджо разрезал макаронину, разорвав нить судьбы «маленькой проблемки».

Перчинка № 36 (Они в шоке). Прозябая в этой «пещере», они мнили себя обитающими в подземелье страшными драконами… На самом же деле «драконы» являлись обычными ректальными острицами. Конечно, в их вытянутой «обители» было довольно оживленное движение, но они уже привыкли. Как только коричневый поезд приближался к их станции, они прижимались к слизистым стенкам. Но однажды привычный уклад поколебало чрезвычайное происшествие – одностороннее движение было нарушено вторжением змеи с розовой головой совершенно с неожиданной для остриц стороны… 

Перчинка № 37 (Словесные фантики). Развернув конфетку, она прочитала на обертке тему для беседы:

– Почему бы нам не поговорить о… о канализации?

Женскую аудиторию, расположившуюся на летней веранде, обуяло смущение. Таисия робко подняла глаза:

– Помню, у мужа сестры брат работал ассенизатором. Мы тогда шутили, что у него «калоритная» профессия…

Атмосфера чуток разрядилась. Дама-заводила всмотрелась в новую обертку:

– Есть предложение вспомнить о зиме…

Виолетта отогнала осу, возвысила астматический голосок:

– Я упоминала, что мы с Толькой в прошлом году ездили в новый парк развлечений под Ежевском? Там один олигарх построил ледяной дворец из дыхания красавиц…

Таисия охнула:

– Как это?

– Ну, он заплатил девицам, те много дышали, потом конденсат был заморожен, из него сделали ледяные блоки… Ну, как-то так.

– Это сколько же девок пришлось подряжать под это дело! – изумилась леди с конфетными обертками. – А нам не до таких изысков, нам бы чтоб хотя бы с крыш сосульки зимой посбивали. А то они сами как камикадзе –  вниз… Службы ничего не делают…

Виолетта возразила:

– Сосулек на ваших крышах я не видала.

Конфетная дама парировала:

– Так ранняя весна была, они на север улетели!
 
Зашелестела очередная ириска:

– Поговорим о косметике…

– Что о ней говорить? Заезжала к нам Петькина выхухоль, – ударилась в мемуаристику Таисия. – Смотреть тошно – сверкает вся от кремов, как заправская жаба от слизи.

– «Сериалы», – выглядывая из-за фантика, мадам осторожно анонсировала новую тематическую рубрику. Виола нахохлилась:
 
– Тьфу! Слабительное для мозга!      

Перчинка № 38 (Комната ужасов). Главврача клиники Константина Егоровича за глаза звали не иначе как «Константин – Повелитель Тьмы». Его все боялись: за малейшую провинность он сажал в «карцер», которым служил узкий бокс аппарата флюорографии.

Перчинка № 39 (Рябина). Вахрушкина переехала к престарелой свекрови, стала за ней ухаживать – надеялась, что та отпишет ей квартиру. Целыми днями бабка, обутая в теплые валенки, проводила у окна, за которым росла молодая рябинка. Летом она затеняла окно мягким ажуром листвы, зимой пылала алыми угольками ярких ягод, которыми угощались свиристели и снегири.

«Об отчем доме напоминает! Там, в деревне», – говаривала старушка и просила Вахрушкину, чтоб после ее смерти рябину она сохранила… Отслужив панихиду по свекрови, Вахрушкина взялась за дело. Первое – убрать рябину: свет загораживает, толку от нее все равно никакого. Дерево срубили, пень выкорчевали. Вахрушкина была довольна, на электричестве она сэкономит аж рубь двадцать!

Ночью ее разбудил стук в окно. В воздухе пронеслось: «Тебе стало жалко кормить птиц? Теперь будут прилетать другие». Повернувшись в кровати, женщина увидела в окне бледные ветки. Не веря глазам, Вахрушкина всмотрелась в оконное стекло – перед домом стояло белесое дерево, собранное из сотен костей… На его ветвях сидели бесформенные твари, растекавшиеся складками мяса. Одна из них удерживалась в кроне, уцепившись зубами за ветку, другая – хлопала складками щек, точно крыльями. Выше расположилась горбатая фигурка в валенках. Она обернулась к Вахрушкиной, из складок ее кожи пробивались резцы, текла кровь:

– Зубки режутся, – пояснила похожая на свекровь горгулья.

Перчинка № 40 (Мелочи свои и заимствованные). Хавронья попала под колеса пикапа: свинина не в глазури, а в гипсе.

Львица вцепилась в буйвола, зажала ему ноздри. Со стороны могло показаться, что киса делает скоту искусственное дыхание, или же все это – страстный французский поцелуй, оканчивающийся смертью…

Он придумал продавать «Счастливую газету», страницы которой были пропитаны вызывающим эйфорию веществом.

Человек, полный демонов – требующая расселения коммунальная квартира.

Если вы хотите, чтоб ваш недруг «сказился», вам надо обратиться к «сказителю».

Бомба была с часовым механизмом. Поэтому он спросил у часовой кукушки, сколько ему осталось жить.

Красавец-лев, распустив гриву, напал на туриста. Последние его слова: «Ути, какой хорошенький!».

Идея потерялась в лабиринтах мозговых извилин.

В своем кабинете профессор поселил попугая, обученного каждые сорок пять минут произносить «дебил». Знакомый доктора наук удивился – «Зачем тебе это надо?». Ученый ответил: «Это чтобы я не расслаблялся».

Он был убийцей – убивал время.

Преодолев все процедуры по защите диссертации, соискатель ощутил себя прошедшим колоноскопию. 

Из головы, как и из мусорного ведра, нужно уметь вовремя выбрасывать.

Лев сшил себе модную куртку из кожи охотника.   

Все тело ее было гладким. Осталось только одно место с «противными» морщинами, вот она и легла под нож – для подтяжки мозга.

Ленивому все лень, даже умирать. Поэтому он обрел бессмертие.   

Перчинка № 41 (Прощай, паяц!). Паззл мыслей ему собрать было трудно – после того, что случилось с ним тогда… Тогда его нашли в одном из тупиков города. Голова была разбита, он совершенно потерял память, не помнил ни своего имени, ни своего прошлого. Социальные службы нашли ему кое-какие шмотки, помогли с работой.

У него обнаружился талант к лицедейству. Окончив цирковые курсы, он обрел новое лицо – клоуна Глазастика. Амплуа придумал с нуля, образ пришел сам: большие очки, бутафорские ботинки, кирпичные щеки и вставные зубы. В этом образе он начал гастролировать с цирком фон Бухлоффа, уже посетил бесчисленное множество мест. На сей раз цирковые вагончики остановились в Гримвуде.

Готовясь к выступлению, Глазастик гримировался в своем шатре. На ткань упали две тени – проскрежетал старушечий голос:

– Помнишь, с полгода назад исчез ребенок Маркхеймов?

Профиль второй старухи заскрипел:

– Как же не помнить? Тогда еще много детей пропало…

Профиль с длинным загнутым носом делал женщину похожей на тапира. Она прошипела:

– Да, некоторых нашли – в Лягушачьем затоне, что у реки. Говорят, им высосали глаза… Но многих отыскать не удалось.

– В том числе и мальчишку Маркхеймов, – прокаркала вторая леди. – А потом исчезновения вдруг прекратились, будто и не было их вовсе…

Индонезийский театр теней прервался, силуэты растворились. Нацепив очки, Глазастик вышел на арену.

Выступление прошло просто отлично, трюки и прочие антраша публика восприняла на ура. Глазастик с довольным видом кланялся зрителям, когда заприметил необычного посетителя. Близко к сцене сидел худой бледный юноша. В отличие от остальных, он не хлопал в ладоши, не смеялся, вообще не двигался. На нем была бурая куртка, в неверном свете неисправных софитов казавшаяся мокрой… Его глаза походили на чернильные кляксы, а тонкую шею обвивал ярко-красный узкий шарф.

Сделав вид, что ничего не заметил, Глазастик отошел за тяжелые занавеси, ушел в гримерную. Он смывал белила с подбородка, а его мысли упрямо возвращались к худенькому парнишке…

Объявили его выход, Глазастик споро выкатился на цирковую площадку. Он крутился колесом, падал лицом в торт, жонглировал, вытаскивал яйца изо рта. Все смеялись, все, за исключением молодого человека с ярко-красным шарфом на шее. Прикрытые тенями глаза следили за клоуном, бледные скулы юношеского лица грозили вот-вот прорвать тонкую бумагу кожи. В неподвижности подростка было что-то от трупа, и Глазастик начинал сомневаться, жив ли его зритель…

Паяц полностью отдался своему номеру, и, завершив его, вышел утомленным из шатров шапито на вечерний воздух. Туман с реки набросал на улицы клоки овечьей шерсти, вокруг фонарей растеклись перламутровые разводы. Вдали появилась тоненькая фигурка. Глазастик увидел мокрую куртку и пунцовый шарф. Мальчик поманил клоуна и тот, загипнотизированный, двинулся к нему сквозь туманные нити.

Лицо незнакомца ближе, теперь видно, что у него на шее не шарф. Разве шарф может так влажно блестеть? Из шарфов обычно не капает красная  жидкость… Узнавание ослепило молнией, прогремело, как удар грома.

Глазастик вспомнил прошлую жизнь…       

Перчинка № 42 (Плагиат). Пройдя через триумфальные арки металлодетекторов, Личфилд прибыл в Сан-Джиминьяно. Чудное местечко! Да, добираться тяжеловато, но оно того стоило. Личфилд был писателем, хотя большинство людей об этом не догадывалось. Впрочем, их неосведомленность не мешала Личфилду писать то, что ему хотелось. Сейчас он как раз находился в творческом кризисе и верил: тур по городам Италии сможет вновь зажечь печурку воображения.

Придерживая рукой фетровую шляпу, писатель взирал на молчаливых исполинов – средневековые башни Сан-Джиминьяно. Никто точно не знал, как богатые землевладельцы из Средних веков додумались сооружать подобные «небоскребы». Они напоминали каменные цереусы, торчащие из серой пыли столетий…

Задев один из валунов, Личфилд неловко подхватил то, что вывалилось из каменной полости. С удивлением рассматривал он темные солнечные очки и вполне современный деловой костюм, завернутый в кусок кожи. Взбешенный поведением туриста гид выпустил в Личфилда обойму слов, призывая Деву Марию и проклиная нерадивого путешественника, нарушившего целостность древней стены.

Потом ученые внимательно обследуют кусок кожи, оказавшийся старинным пергаменом, содержащим примечательную запись:

«Лета Господня… испили зелья из фиала. Были громы и молнии, могучий ветр перенес раба Божьего в год 1963, во град Даллацци, в дивной стране Америго, где правит большой человек Джованни Кеннеди. Сторона та полна многими чудесами, но прежде всех были высокие башни, подобные вавилонскому столпу. И возжелал раб Божий устроить подобное в своей земле…».