Выбор

- А во вторник поедем в салон все вместе. Платье Нинке выбирать! – Лиза отодвинула от себя тарелку и откинулась на спинку стула.

- Почему с нами, а не с мамой?

- А то ты не знаешь, какая у Нинки мать?!

- Нормальная тетка, вроде. Я ее плохо помню. Видела пару раз, когда Нинок нас в театр приглашала на ее премьеры.

- Эта «нормальная» тетка младшую дочку из квартиры выставила, когда замуж вышла.

- Зачем? Квартира маленькая?

- Нет. Ум крошечный. Боялась конкуренции.

Таня бросила вилку и уставилась на подругу.

- Фу, Егорова! Всегда была сплетницей, но тут сама себя превзошла!

- А я чего? Я - ничего! Как есть, так и говорю. Да весь наш курс эту историю знает! Нинкина сестра жила у наших девчат в общаге, пока на работу не устроилась. Ты тоже ее видела, просто забыла. Ира! Светленькая такая, худенькая, с родинкой на щеке. Ты еще говорила, что анорексия в наше время явление, странно превалирующее над разумом. Вспомнила? Ну вот! А ей просто есть нечего было. Нинка помогала, конечно, но Ирка гордая. Все сама! Вот и перебивалась с хлеба на воду, пока на нормальную работу кто-то из ребят не устроил. Она в поликлинике работает, в твоем районе. Не встречала? Хотя, ты ж у нас доктор из оперы «сапожник без сапог».

- Мы не про меня.

- И про тебя тоже! Я твоим кашлем потом займусь серьезно! И нечего на меня смотреть такими глазами! Я тоже доктор. И клятву Гиппократа где-то даже местами помню.

- Ладно, коллега, потом об этом. Так, а что с Ирой? Пришла она в общагу к девочкам, а потом? Так и живет там?

- Нет. Потом мамкин альфонс ноги сделал, и Ирка с матерью помирилась. Правда, домой возвращаться отказалась.

- И где живет?

- А маман ее, в приступе глубокого раскаяния, отдала им с Ниной ключи от дедовой квартиры. Вот там они и обитают. Нинок сейчас замуж выйдет и к мужу переберется, а сестра там останется. Хоть какая-то справедливость в этом мире есть и то хорошо. Эх, Нинка! На кого ж ты нас покидаешь?

Лиза притворно вздохнула и потянулась за десертом.

Ресторанчик был маленький, но уютный. Да и кормили здесь вкусно. Татьяна знала толк в таких местах. Даром, что в северной столице живет всего ничего. Лет десять от силы. Лиза нахмурилась, пытаясь посчитать, сколько же знакома с подругой?

- Что такое? Хмурая как небо над моей, пустой на данный момент, головой. - Татьяна ела быстро, по-студенческой привычке почти не жуя. – Зависть, Лизавета – это смертный грех, что б ты знала!

- Да я не о том!

- А о чем?

- Пыталась понять, сколько мы с тобой знакомы? Десять лет? Одиннадцать?

- Тринадцать. Как учиться я приехала, так и познакомились.

Лиза вздохнула.

- Спасибо тебе, подруга дорогая! – Лиза возмущенно фыркнула и показала язык Татьяне.

– Ты неисправима! – Таня рассмеялась. - Это ж за что?

- За то, что напомнила мне о моих преклонных летах! Бог мой, жизнь идет и все мимо! Никаких перемен! Болотце! Работа, дом, Валерик.

- О последнем поподробнее, будьте любезны.

- А не о чем, Тань. Что есть он, что нет его – одинаково. Никакого движения. Стоим пока на месте.

- Что так?

- Говорит, что пока не время что-то менять.

Лиза бросила ковырять вилочкой десерт и обиженно вздохнула, мигом превратившись в ту самую «крошку-малышку», которую обожал весь курс. Легкая на подъем, душа компании, она умела к каждому найти свой «ключик». Но, удивительное дело, при этом все тайны, которые доверяли ей без права передачи, хранились под семью замками, а «ключи» от своей души Лиза доверяла только избранным. Таня стала одной из них совершенно случайно.

В ту компанию, где вращалась Лиза, таким как Таня хода не было. И даже вариантов искать не стоило. Приезжая, из неполной семьи, «выскочка-зубрилка» у которой на уме была лишь учеба и ничего больше. Хотя, талантливая, слов нет. Это замечали все. И педагоги, и сокурсники. Но Танечка была хороша, когда нужно было выклянчить и переписать пропущенные лекции или «накатать» курсовик, а ни на что большее она не годилась. Так думали все до того момента, как Лиза не взяла ее под свое крыло.

Никто на курсе так и не узнал, как это случилось. И Таня, и Лиза молчали об этом не хуже партизан. Но те, кто хорошо знал Лизу, понимали, что дело тут вовсе не в учебе, несмотря на то, что Татьяна помогала подруге, а в чем-то совершенно ином.

История была и простой, и сложной, одновременно.

Лиза, которая пользовалась бешеной популярностью в университете, была очень разборчива в кавалерах. Ровно до того момента, пока не встретила Максима.

Чем занимался этот парень, догадывались все, но молчали. Все, кроме Лизы. Конечно, она не была наивной девочкой и видела, чем «балуются» многие из ее друзей. Но сама Лиза никогда не пробовала «эту гадость» и знала, что Максим тоже из тех, для кого здоровье – это то, что нужно беречь, ведь другого не дадут.

А Максим и не употреблял сам, но других обеспечивал с радостью.

Лиза, чьи влюбленности всегда были фейерверком страстей, мало общего имеющим с реальностью, в какой-то момент все-таки прозрела. И, хотя никогда не была наивной, потребовала от Максима объяснений.

Объяснения тот, конечно, дал, но сделал это в ночном клубе, под предлогом того, что у Лизы день рождения, а праздник портить не стоит.

Что и как намешал он в ее стакан, так и осталось загадкой. Лиза успела почти вслепую достать телефон из сумки и кому-то позвонить, а потом просто отключилась. Дальнейшее она узнала уже от Тани, когда пришла в себя в общежитии. Та привезла ее туда, ведь домашнего адреса Лизаветы Таня не знала.

По какому-то странному стечению обстоятельств, первым в списке входящих звонков Лизы был номер именно Тани. В тот вечер Татьяна несколько раз звонила однокурснице, чтобы отдать той написанную за нее работу. Денег катастрофически не хватало, и Таня бралась за любую подработку.

На звонки Лиза не отвечала, а потом перезвонила сама. И Таня ничего не поняла из того, что говорила ей Елизавета, кроме названия клуба и того, что ей очень плохо.

Адрес Таня нашла быстро, а вот, чтобы увезти Лизу оттуда, ей понадобилось собрать в кулак всю свою волю и приказать коленкам не дрожать так сильно, ведь тащить на себе, пусть и миниатюрную, но почему-то неожиданно тяжелую, Лизу, было совсем не просто. Кроме того, Таня отчаянно боялась, что с ней самой там могут что-то сделать. Мама не раз предупреждала ее, что подобные места вовсе не предназначены для молоденьких девушек.

Какие силы хранили ее в тот вечер? Таня не знала.

Она видела Максима, который с усмешкой наблюдал, как забирала она Лизу. В какой-то момент она даже подумала, что стоит позвать его на помощь, но именно эта ухмылка, такая скользкая, недобрая, остановила ее и Таня решила, что лучше справится сама.

Возле общежития, где в это позднее время не было никого, ей попалась навстречу девушка с параллельного курса, которая возвращалась от своего парня. Вдвоем они смогли провести Лизу мимо охраны, и Таня облегченно вздохнула, когда та свернулась калачиком на ее кровати.

Бросив на пол старенькое байковое одеяло, на котором обычно гладила, Таня повозилась немного, пытаясь уснуть, а потом плюнула на это неблагодарное занятие и села готовиться к зачету. Чего времени зря пропадать?

Лиза очнулась поздним утром. Таня, пропустившая уже три пары, молча сидела рядом и ждала, боясь уйти и оставить Лизу одну.

- Где я? – Лиза почти ничего не соображала, но поняла, что не дома.

- В общаге.

- А ты кто?

Этот вопрос напугал Таню. Конечно, близко знакомы они не были, но все-таки знали друг друга.

- Я – Таня.

- Я тебя не помню. – Лиза помолчала, уставившись в потолок. – Да я и себя не помню. Только имя. Как я здесь оказалась?

Выслушав Танины сбивчивые объяснения, Лиза попросила дать ей телефон и позвонила матери. Выслушав все, что хотела сказать ей мама, Елизавета повернулась к Тане.

- Они сейчас приедут. Не рассказывай им ничего.

- Не проси об этом. Они должны знать.

- Зачем?

- Потому, что они твои родители. Они тебя любят, понимаешь ты это или нет? И только они смогут дать тебе сейчас помощь и защиту. Ты знаешь, на что способен этот твой… Как его?

- Максим… Да, теперь знаю…

- Вот и ключи мозг! Справишься ты с ним сама? Нет! А родители твои могут. И лечение тебе организовать тоже могут. И не надо изображать из себя не пойми кого. Они что у тебя, плохие?

- Что ты несешь? – Лиза прижала тонкие пальцы к вискам. Голова болела так, что казалось вот-вот и лопнет, как воздушный шарик.

- А если хорошие, то почему ты им настолько не доверяешь?

- Я доверяю…

- Тогда расскажи им о том, что случилось. Ты их единственный ребенок.

- Не единственный…

- Да без разницы! Каждый ребенок своим родителям в единственном экземпляре выдан. Или ты думаешь, что бывают запасные дети? Одного потеряли – да и ладно! Другой же есть!

- Ты нормальная вообще?

- Я-то, да. Просто представила, что сказала бы моя мама, если бы я попросила кого-то не рассказывать ей о том, что со мной случилась беда.

- А что бы она сделала?

- Поставила бы на уши два поселка, три деревни и заставила бы время повернуться вспять, чтобы я не плакала. Моя мама очень мягкий человек, но не там, где дело касается меня.

Лиза, слушала Таню и смотрела на нее так серьезно, что девушке стало не по себе.

Таня вдруг поняла, что больше не боится Лизу. Страх этот преследовал ее с самого первого дня. Как только она вошла впервые в аудиторию и поняла, что теперь даже не белая ворона, как звали ее в родной школе за любовь к учебе, а какое-то инопланетное существо, у которого нет ничего общего с этими мальчиками и девочками, выросшими в городе и никогда не знавшими, что такое вырастить борщ на грядке.

Это выражение когда-то Таня услышала от своей бабушки.

- Детка, если ты способна будешь вырастить борщ на своей грядке, я за тебя буду спокойна!

Маленькая Танюшка, которая старательно полола сорняки рядом с бабушкой, только серьезно кивнула. Она отлично поняла, что имела ввиду бабушка.

Вот морковка, ее еще полоть и полоть. А вон там свекла растет, которую они с мамой сажали. Картошка чуть дальше, а лук в этом году неважный. Так мама сказала.

В свои пять Таня понимала уже слишком много.

Понимала, что такое «безотцовщина», хотя отец у нее был и даже жил в соседнем поселке, куда уехал после развода с Таниной мамой. Только вот ни бывшую жену, ни дочку он знать не желал, вполне довольный тем, что новая жена родила ему сразу двух мальчишек. Близнецы, до странного похожие на Таню как две капли воды, учились с ней в одной школе. Никаких особо теплых отношений у них не сложилось, но Таня этого и не хотела. Единственным родным человеком для нее, после ухода бабушки, оставалась мама и только она.

Мать Тани, Надежда, женщиной была мягкой и очень доброй. Дочь любила так, что даже старики, которые саму Надю знали с пеленок, стыдили ее.

- Много воли даешь, Надежда! Не испортить бы девку!

Но Надя никого не слушала. Работала на ферме, держала хозяйство, исхитряясь откладывать каждую свободную копеечку, которой почти никогда не было, и мечтала, что когда-нибудь ее дочка «выйдет в люди».

Они ревели, тесно прижавшись друг другу, несколько ночей подряд, перед тем, как Таня уехала на учебу.

- Мамочка, как же я без тебя?

- Ты справишься! Разве отпустила бы я тебя, если бы не была уверена, что ты у меня умница? Да и выбора у нас нет, маленькая. Быть тебе врачом, моя хорошая, быть! Ты умная, талантливая, людей любишь. Кому же как не тебе? Надо учиться, родная. А я помогу! Всем, чем смогу. Пусть не слишком близко, но буду рядом с тобой всегда. Помни об этом. У тебя дом есть! И я. Будет сложно или трудно – крепись, старайся справиться. А если совсем невмоготу станет – ты знаешь, куда идти.

Тогда Таня дала себе зарок, что если и вернется в родной поселок, то только получив заветный диплом. Подвести маму ей казалось немыслимым. Да и мечта детская, появившаяся еще тогда, когда бабушка выдавала ей бинтик и показывала, как надо «лечить» куклу, давно превратилась в серьезную цель. А отступать Таня никогда не умела.

И она училась. Ни с кем близко не сходясь, посвящая все свободное время учебе, Таня двигалась вперед, осторожно шагая по жизни и понимая, что она сейчас тот самый канатоходец, для которого неверный шаг станет фатальным.

Ситуация немного изменилась после происшествия с Лизой.

Передав ее родителям, Таня вкратце рассказала о том, что случилось ночью, и, отмахнувшись от благодарности, просто сбежала, надеясь еще успеть на последнюю пару.

С Лизой они встретились месяц спустя, после того как ту выписали из клиники, куда определили ее родители, и с тех пор началась их, теперь уже равноправная, дружба.

Компании, которые Лизавета собирала на родительской даче, для Тани так и остались чужими. Но с Лизой, да еще с Ниной, которая была бывшей одноклассницей Елизаветы, Таня с удовольствием общалась и проводила время. Они стали ее первыми и единственными подругами на новом месте.

Университет остался за плечами и Таню взяли в одну из ведущих клиник в городе. Талантливую, усердную студентку давно приметили. Но особых перемен это не принесло. Да, теперь Таня не зависела от матери, но жить одной в большом городе оказалось ох, как не просто. Но шиковать она не привыкла, а первая скромная квартирка, которую Таня сняла для себя, показалась ей почти хоромами. Она искренне радовалась тому, что нашла жилье рядом с работой и теперь не надо было вскакивать ни свет ни заря, для того, чтобы добраться вовремя к началу смены.

Надежда, зная, что у дочери все хорошо, тихо радовалась, приезжая два раза в год, чтобы проведать Таню.

- Я так горжусь тобой, доченька!

- Собой гордись, мамочка! Это все ты!

- Не болтай глупости! Я училась, что ли? Ты все сама. А это дорогого стоит! Много найдется людей, которые дорогу свою сами торили? Все помогает кто-то. А я тебе ничем помочь особо не могла.

- Как же ты ошибаешься, мама! Я всегда знала, что у меня есть ты, понимаешь? Это меня и держало на плаву. А, иначе, я давно бы уже – буль-буль!

Таня смешно надувала щеки, показывая матери как пошла бы ко дну, а потом визжала от смеха, отбиваясь от Надежды, которая щекотала ее, одновременно ругая за легкомысленность.

Впрочем, легкомысленной Татьяну назвать могла только мать. Все остальные считали ее даже чересчур серьезной.

- Танька, улыбнись и расслабься! Ты не на приеме, а мы не твои пациенты!

– Лиза обнимала подругу, пытаясь чмокнуть в нос. – Ты так останешься синим чулком! Как нам тебя замуж выдавать, если ты – сама суровость? Мужики такое не любят!

- А что они любят? – Таня уворачивалась от Лизиных поцелуев.

- Легкомысленных дурочек они любят! Чтобы бровки – домиком, а губки – бантиком! И никаких рассуждений о влиянии спиртного на мужской организм. Таких девушек… Без лекций они любят! Поняла?

К тому времени Лиза уже жила со своим Валериком и считала себя экспертом в любовных делах.

Да только Таня с тревогой наблюдала за тем, как развиваются отношения подруги с этим человеком. Нет, ничего плохого в Валерии не было. Серьезный, деловой, точно знает, чего хочет от жизни. И все бы прекрасно… Но вот жизни той самой в Валерии не было ни на грош. Все по порядку, по списку, по плану. С одной стороны – это было хорошо, а с другой... Лиза мрачнела все больше, не понимая, куда уходит радость из ее собственной жизни.

- Понимаешь, ни-че-го не меняется. И не поменяется в ближайшие лет пять точно.

- Почему ты так решила? – Таня разлила по чашкам ароматный чай и с наслаждением сделала глоток. – Всю ночь мечтала на дежурстве, как выпью горячего чая утром. Даже минутки свободной не было. Две операции одна за другой.

Лиза водила ладонью над чашкой, ловя горячий пар, и смотрела в окно.

- Понимаешь… Он мне сказал, что наши отношения будут развиваться по определенному сценарию. И попросил не торопить время.

- А сценарий почитать дал?

- Как же! Только в общих чертах обрисовал. Танька, он детей хочет лет через десять.

- Почему?

- Потому, что только тогда по его расчетам, сможет дать им все, что считает нужным. Школу хорошую, поездки, секции. Мой сын, Тань, будет заниматься хоккеем, а дочь – фигурным катанием и танцами.

- Даже так? – Таня от удивления чуть не выронила чашку. – А другие варианты не рассматриваются?

- Нет. Только так и никак иначе. А еще я должна буду оставить работу на десять лет, чтобы заняться детьми. А дальше он еще не решил, нужно ли мне будет продолжать трудовую деятельность или я буду продолжать работать матерью и только. Тань, мне страшно. Я просто задыхаюсь от этого планирования всего и сразу. Как мне быть?

- Ты у меня спрашиваешь?

- А что, здесь еще кто-то есть? – Лиза смахнула злые слезы. – Нинка сейчас вся в своем счастье, а я… Тань, ты права… Я ей завидую! До истерики, до крика! Когда я вижу, как она на своего Артема смотрит, мне плакать хочется!

Татьяна вздохнула, отодвинула чашку и пересела ближе к Лизе, обняв ее.

- Иди сюда! Рыдальница, ты моя! – Таня вытерла слезы подруге и заглянула в глаза. - Не надо плакать! Скажи мне, ты Валерика своего любишь?

Пауза, повисшая между ними, сказала Татьяне гораздо больше, чем любой ответ.

Она собралась уже спросить у подруги кое-что еще, но тут в ее сумке запел телефон.

Глядя, как меняется в лице Татьяна, Лиза испуганно поднялась с места.

- Танечка, что?

- Мама…

Глаза Тани потемнели и вместо небесной синевы на мир глянуло грозовое небо.

- У мамы инсульт. Мне нужно ехать, Лиза.

- Конечно-конечно.

- Извинись перед Ниной. Скажи, что я не смогу приехать на ее свадьбу. И еще, если можно, я тебя попрошу.

- О чем?

- Вопрос с работой я решу, а вот на квартиру и вещи времени у меня нет. Ты не могла бы…

- Погоди, Тань, ты что, насовсем туда собралась?

- А есть варианты?

- Не знаю. Сиделка? Или маму сюда перевезти?

- Нет, Лиза, это все - не вариант. Знаешь такую поговорку: «Дома и стены лечат?». Вот, я думаю, что она правильная. А еще правильно то, что надо жить там, где твое место. Мое – рядом с единственным любимым моим человеком. И рассуждать здесь нечего. Осталось только все устроить так как надо.

- Ты так быстро приняла решение, Танечка. Подумай еще!

- Конечно. Я обязательно обо всем подумаю, но не об этом. Это решение уже есть. Оно верное. Лизка, да все просто – жить надо с теми, кого ты любишь. Беречь их надо. Разве не так?

- Так…

- Тогда, что тебя так удивляет в моем решении?

- Выбор. Ты так легко его делаешь, перечеркивая все, чего добилась за эти годы. А ведь это твоя мама как раз и хотела, чтобы ты стала врачом, чтобы сделала карьеру.

- Все верно. Она хотела, а я сделала. Но разве это в жизни главное, Лиза?

Таня мягко улыбнулась, схватила сумку, сунула под чашку несколько купюр, и выскочила из кафе.

Лиза еще долго смотрела ей вслед, о чем-то думая и даже не замечая, как слезы, теперь уже совсем не злые, текут по щекам. Официанты, поглядывая на странную, красивую как весна, девушку, не подходили к столику, по молчаливому согласию решив, что нужно дать ей время успокоиться.

А спустя пять лет у недавно окрашенной калитки в небольшом карельском поселке остановится машина и Таня выскочит на крыльцо, прикрывая рукой глаза от яркого июльского солнышка.

- Саш! Приехали!

Коренастый плечистый парень молча кивнет, и уложит в коляску сына, которого качал.

- Спит.

- Ура! Ворота открывай, а я пока пойду с Лизой поздороваюсь.

Легко сбежав по ступенькам, Таня на ходу поцелует мать, дремлющую в своем кресле, и распахнет калитку перед гостями.

- Добро пожаловать! Денис, загоняй машину во двор!

- Танька, тебя пора на костер! – Лиза, перехватив поудобнее сонную дочку, обнимет другой рукой подругу.

- За что это?

- Ведьма ты потому что! Вот ты мне скажи, почему я по косметологам бегаю и никакого результата, а ты только молодеешь? Где справедливость, ась?

- А никакой! Ее вообще в этой жизни маловато будет. – Таня отберет у подруги дочку и внимательно окинет взглядом чуть располневшую Лизу. – Когда?

- В декабре.

- А кто?

- Мальчишка! Просто все, как я хотела! Сначала девочка, а потом мальчик.

- Красота!

- Нет! Это еще не красота.

- Как это?

- Красота – это то, что свекровь моя чудесная, сказала, что с работы уходит, представляешь? Будет с детьми сидеть, чтобы я могла оперировать! Танька, такие женщины еще есть в русских селеньях! Я ее люблю, веришь?

- Охотно! А как твои родители?

- Мама болеет, а отец весь в делах. Все, как всегда. Но что мы все обо мне да обо мне? Вы как?

Татьяна улыбнется, поманит за собой Лизу и откинет полог на коляске.

- А вот так.

Толстощекий мальчуган, сладко посапывающий на беленькой пеленке со смешными утятами, был так похож на Татьяну, что Лиза невольно рассмеялась.

- Твоя копия!

- А мама говорит, что на Сашу похож.

- Как она?

- Неплохо. Ходит потихоньку и даже пироги печет. Только устает быстро. Тот инфаркт, что год назад случился, здоровья, конечно, не добавил, но мы держимся.

Лиза накинула полог на коляску, поцеловала уснувшую на плече подруги дочь, и тихо сказала:

- Спасибо тебе, Танюшка!

- За что это?

- А за все. За тот разговор наш, помнишь? За то, что ты мне так наглядно показала, как много значит выбор в нашей жизни. Мне жаль, что так случилось, и твоя мама заболела тогда, но как же я ей за это благодарна! Может, и неправильно так говорить, но уж как есть. Не было бы всего этого, я до сих пор бы жила, наверное, с Валериком, думая, что он единственно верный выбор в моей жизни. Не встретила бы Дениса. Не родила бы Сонечку. Не была бы так счастлива… Я ведь и не знала, что можно быть настолько счастливой, Тань. Думала, так только в книжках бывает. А оказалось – нет. И достаточно просто сделать еще один шаг вперед, чтобы счастье пришло, приласкалось как кошка и осталось рядом, никуда уже больше не спеша.

- Долго сочиняла? – Таня подмигнула подруге и шагнула в сторону, когда Лиза зашипела, как закипающий чайник. – Но-но! Только без рук!

- Вредная ты, Татьяна! Я тебе душу тут изливаю, а ты?

- А я все про твою душу знаю! – Таня подмигнула Лизе и шагнула к крыльцу. – Идите, умойтесь с дороги с Денисом. А хотите – чешите на озеро, окунитесь. У меня уже все готово. Я Соню в вашей комнате уложу, а как вернетесь – обедать будем.

- Господи, хорошо-то как! – Лиза потянулась и заплясала на месте. – Не скучаешь по работе, Тань?

- Некогда мне скучать. Я бы лучше в больницу вернулась. Там хоть график есть. А тут – никакого. Зато, люди есть. И всем им я тут нужна. Вот такой востребованности там у меня точно не было! – Таня подумала немного, покачивая, прижавшуюся к ней теплой щекой, Сонечку. – По операционной скучаю, скрывать не буду, но чтобы вернуться… Не думала пока. Может быть позже, но не сейчас. Все мое сейчас здесь. И я здесь тоже на своем месте.

В коляске завозился Танин сын, открыла глаза проснувшаяся Соня, и время заскакало солнечным зайчиком, лишь иногда останавливаясь на мгновение, чтобы, прянув ушами, поймать детский смех или песню, которую затянут три женских голоса, перебирая землянику, собранную накануне.