8 марта или повесть о первой любви

Эта история случилась в канун восьмого марта…. Днем звенела капель, ярко сияло солнце на голубом небосводе. Уже появлялись первые проталинки и робкие тоненькие струйки талой воды на дорогах.
       Эти первые несмелые дуновения приближающейся весны разбудили от зимней спячки студента Вовку и его приятеля Сергея. И, воодушевившись этим (в этом месте я бы поставил смайлик),  решили они пойти на вечер танцев в студенческий клуб.
       Натанцевавшись вволю, распаренные друзья пошли к выходу, чтобы подышать свежим весенним воздухом, покурить и остыть.
       В это время Сережка и сказал Вовке, что две девушки попросили проводить их домой. Ребята быстро одевшись и поехали с девчонками в центр города, где жили так внезапно появившиеся их подопечные. Как потом выяснилось, они были родными сестрами. Девчушки были симпатичными и небезынтересными, как потом выяснилось из разговора. Сергей сразу стал уделять больше внимания Нине к вящему удовольствию Вовки, которому сразу понравилась Жанна.
       Жанна была худенькой девушкой небольшого роста. Изящного телосложения, с короткой модной стрижкой темных волос. С тонким носиком с горбинкой, и большими черными миндалевидными византийскими глазами, которые Владимир видел прежде только на старинных иконах Андрея Рублева.  Как потом выяснилось, на ее облике сказалось грузинское происхождение отца Жанны. На ее тонких губах блуждала загадочная улыбка; томный, с поволокой взор проникал прямо в Вовкино сердце, которое тогда просто запело.  Жанна была студенткой филологического факультета Университета. А он как раз был любителем чтения, к которому пристрастился с детства, как к наркотику.
       Компания не спеша шла к дому девчонок. И тут Жанна спросила Вовку, как он относится к мистике и, недослушав ответа, стала читать прославленного «Ворона» Эдгара Аллана По. И в нужном месте он подхватил ее декламацию: – « Гость какой-то запоздалый у порога моего, гость – и больше ничего!». Она с удивлением посмотрела на Володю, видимо не ожидая от студента Политеха такой эрудиции, и сказала: – «В переводе К. Бальмонта эта строчка звучит не так, но, пожалуй, этот перевод здесь лучше». Как потом выяснилось, Вовка цитировал перевод   М. Зенкевича.
       Они оживленно заспорили о сравнительных достоинствах обоих переводов, потом завязался непринужденный разговор о книгах. В нем выяснилось, что Вовке совершенно неизвестна «Уловка 22» Д.Хеллера, которая была одной из любимых книг Жанны.
       Было уже довольно поздно и девушки засобирались домой. Вовка стал лихорадочно соображать, каким образом продолжить знакомство с Жанной, начавшееся так многообещающе. И не нашел ничего лучшего, как попросить почитать Хеллеровскую  «Уловку». Книга была ему милостиво вынесена, и он несмело спросил о телефоне, по которому можно было бы позвонить для возвращении книги ее прекрасной хозяйке. И телефон от нее был любезно получен. Все в душе Вовки ликовало и пело.
       Прошло несколько дней, и Владимир позвонил по телефону Жанне, как было условлено, о передаче книги. Они встретились, побродили по городу, и условились о дате новой встречи. Вот так и начались их встречи...
       Они стали частыми, по несколько раз в неделю; долгими, до поздней ночи.
       Ну, как рассказать об этом времени? Они были счастливы, затерявшись в улочках «старого» города… В безлюдных в это время переулочках попадались настоящие римские виллы в классическом стиле со старым полуразвалившимся давно не работающим фонтаном, старинными фигурными лавками, на которых они часами сидели и целовались. Эта была другая планета, планета их любви…
      Во время прогулок с Жанет их заприметили пожарные, тоже не спавшие в эти призрачные ночи. Они  гостеприимно приглашали пару погреться ночью в свое старинное здание пожарки с каланчой наверху, поили их горячим чаем и угощали страшными рассказами «про пожар».

        А между тем весна развивалась по всем своим каноном, от земли шли теплые парные животворные флюиды, которые странным образом действовали на Вовку – на него часто нападало беспричинное веселье, такое, что просто летать хотелось, на лице бродила неизъяснимая улыбка. Он совсем забросил учебу, не ходил на лекции, отсыпаясь днем от ночных радостей.
         Их роман развивался стремительно. В мае студенты его группы досрочно сдавали экзамены и уезжали на лагерные сборы.
       А Жанна стала какая-то нервная, настроение у нее часто менялось, видно, что ее мучила какая-то неотвязная мысль. То она всем своим видом отталкивала Вовку, то исступленно целовала его и требовала делать это еще и еще.
       Как-то в мае он пригласил ее в свое общежитие. Перед этим он предупредил своих соседей по комнате, чтобы они на этот период куда-нибудь исчезли.
      Они сидели одни, разговаривали, пили вино, целовались.…
    
       Когда он провожал ее поздно ночью домой, Жанна была вся какая-то надломленная, грустная и задумчивая.
      Провожать его на вокзал она не пришла. А через несколько недель, в лагере, в ответ на вал его неотвеченных писем пришло письмо от ее отца, которое все объяснило. Жанна не перенесла операцию на сердце, которую она откладывала до отъезда Владимира, ни словом не обмолвившись ему об этом и строго-настрого запретив это делать своей сестре Нине. Вовка до сих пор помнит ее в последние дни их встреч, тихую и задумчивую, погруженную в свои невеселые мысли, от которых она до конца ограждала его, любимого. Никогда он себе не простит, что не понял ее состояние, не заставил открыться, не разделил всего ужаса ее ожидания.