Медиатативное чтение книг германа карла гессе

НАЧАЛО  КНИГИ  «ПЕТЕР  КАМЕНЦИНД  «  -  ПОБУДИЛО  МЕНЯ  ВСПОМНИТЬ  О  ТОМ  , КАК  ФАУСТ  СОЗДАВАЛ  СВОЮ  ОНТОЛОГИЮ  , НАПИСАВ  :  «  В НАЧАЛЕ  БЫЛО  ДЕЛО  «  . 
ФАУСТ    ВСЕГО   ЛИШЬ   СЧЁЛ  НЕУДАЧНЫМ    ПЕРЕВОД  , ПРЕДЛОЖИВ СВОЙ    .
 НО  ПЕТЕР  КАМЕНЦИНД  ПИШЕТ  СВОЙ  СВЯЩЕННЫЙ  ТЕКСТ  :
                « В  НАЧАЛЕ  БЫЛ МИФ  «  .
И БОГ  , У  КОТОРОГО  В  НАЧАЛЕ  БЫЛ МИФ  ,  ПОХОЖЕ  , ЧТО  НЕ  ХРИСТИАНСКИЙ  .                               
ЕСЛИ  ФАУСТ  , СУДЯ  ПО  ФРАЗЕ  , БЫЛ  ЧЕЛОВЕКОМ  ДЕЛА  ,    И  ЭТО  НЕМЕЦКАЯ  ЧЕРТА  .
НЕДАРОМ  КАРЛ   МАРКС    ,  БУДУЧИ  ЕЩЁ  И МЕТАФИЗИКОМ  РАССМОТРЕЛ   В  НЕМЕЦКОЙ  ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ     ПРИЗРАК  КОММУНИЗМА    ,  КОТОРЫЙ  НЕОБХОДИМО  БЫЛО             ПОСТРОИТЬ  .  И  КАРЛ  МАРКС  ТУТ  ЖЕ  СТАЛ  АРХИТЕКТОРОМ  ЗДАНИЯ  КОММУНИЗМА  В  ПРОТИВОВЕС    КАПИТАЛИЗМУ  , КОТОРЫЙ  ВЫШЕЛ  ТАК   ЖЕ  ИЗ  НЕДР  НЕМЕЦКОГО ПРОТЕСТАНТИЗМА  . ЧЕЛОВЕК  ДЕЛА  .  ЕВРЕЙСКОЕ  ВОПЛОЩЕНИЕ  ФАУСТОВСКОГО  ДУХА .
ТО  ГЕРОЙ  ГЕССЕ  ЗАЯВЛЯЕТ  О  ТОМ  ,  ЧТО  ОН   САМ  -   ЧАСТЬ  МИФА  , ТО ЕСТЬ  ЧЕЛОВЕК  , РАССМАТРИВАЮЩИЙ    СОЗДАННЫЙ  МИР   КАК     НЕРЕАЛЬНЫЙ  ,  НО  НАПОМИНАЮЩИЙ  СНОВИДЕНИЕ   :  «   И  СНОВИДЕНИЯ  МОИ  ДО СИХ ПОР  СЛУЖАТ  МНЕ  СТРАННЫМ  ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ  МОЕЙ  ПРИСКОРБНОЙ  СКЛОННОСТИ   К  ЖИЗНИ  ЧИСТО  ЖИВОТНОЙ    « .         ТО ЕСТЬ  ПЕТЕР  -  НЕ ЧЕЛОВЕК  ДЕЛА  ,  А  ТОТ  , КТО    РАССМАТРИВАЕТ  ОКРУЖАЮЩИЙ  МИР  ,  ВСМАТРИВАЯСЬ  В  ОКРУЖАЮЩИЕ  ГОРЫ  , ДЕРЕВЬЯ  , ОБЛАКА  -  КАК  ТЕ  , КТО   СМОЖЕТ                ЕМУ  РАССКАЗАТЬ СВОИ  ИСТОРИИ  ,  ЧТОБЫ  В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ  ОН  САМ  ПЕРЕДАЛ  БЫ  НАЙДЕННЫМИ  В  СЕБЕ СЛОВАМИ  НЕВЕРБАЛЬНУЮ ИНФОРМАЦИЮ  :
«  ГОРЫ  , ОЗЕРО  , ВЕТЕР  И  СОЛНЦЕ  РАССКАЗЫВАЛИ  МНЕ  МНОЖЕСТВО  ИСТОРИЙ  ,  ВОСПИТЫВАЛИ  МЕНЯ  И БЫЛИ  ДОЛГОЕ  ВРЕМЯ  РОДНЕЙ  И ПОНЯТНЕЕ  ЛЮДЕЙ  И  ИХ  СУДЕБ  « ,  «  БУДТО  ЗВЁЗДЫ  , ОЗЁРА  И  ГОРНЫЕ  ВЕРШИНЫ  ТОМЯТСЯ  ОЖИДАНИЕМ  НЕВЕДОМОГО ПЕВЦА  ,  КОТОРЫЙ  ПОНЯЛ  БЫ  И  ВЫРАЗИЛ  КРАСОТУ  И  МУКИ  ИХ НЕМОГО  БЫТИЯ  , И  КАК  БУДТО  БЫ  Я  И  ЕСТЬ  ТОТ ПЕВЕЦ  И  МОЁ  ИСТИННОЕ  НАЗНАЧЕНИЕ   В  ТОМ  ,  ЧТОБЫ  ВО ВСЕОРУЖИИ  ПОЭЗИИ  СТАТЬ  ГЛАШАТАЕМ  НЕМОЙ  ПРИРОДЫ  .»               
  И  БОЛЕЕ  ТОГО  : »  БЕДНАЯ  , МАЛЕНЬКАЯ  ДУША  МОЯ  ,  ОБЪЯТАЯ  ОЖИДАНИЕМ  , БЫЛА  ПУСТА  И  БЕЗМОЛВНА  , ОЗЁРНЫЕ  И  ГОРНЫЕ  ДУХИ  НАЧЕРТАЛИ  НА  НЕЙ  СВОИ  ПРЕКРАСНЫЕ  ,  ВЕЛИКИЕ  ПОДВИГИ  .ОНИ  ПОВЕДАЛИ  МНЕ  СО СТОНОМ  И  ДРОЖЬЮ  ИЗМУЧЕННОЕ  ЧРЕВО  ЗЕМЛИ  ,  ВЫТАЛКИВАЯ  ИЗ  НЕДР  ХРЕБТЫ  И ВЕРШИНЫ  ….ГОРЫ  -  БЛИЗНЕЦЫ  В  ЖЁСТКИХ  СХВАТКАХ  ДРУГ С ДРУГОМ  БОРОЛИСЬ  ЗА   М ЕСТО  ПОД СОЛНЦЕМ  ,  ПОКА  КТО –ТО  ИЗ НИХ                НЕ  ПОБЕЖДАЛ  , ПОВЕРГНУВ  БРАТА  В ПРАХ .  «  «  ГОРЫ  ГОВОРИЛИ  ГОРДО  , СЛОВНО   СТАРЫЕ  ВОИНЫ  ,  ЖИВУЩИЕ  В ОБНИМКУ  СО   СМЕРТЬЮ  .»
 «  СИЛЬНЕЕ  И  ГЛУБЖЕ  ПОРАЖАЛИ  МЕНЯ  ДЕРЕВЬЯ   -  БЫЛИ  СРОДНИ  ГОРАМ  .  КАЖДОЕ  ИЗ НИХ  НЕСЛО   СВОЁ  БРЕМЯ  .»
 В  ЭТОМ МЕСТЕ  Я  ВСПОМНИЛА  ВОСПОМИНАНИЕ  КАРЛА  ГУСТАВА  ЮНГА    О  ТОМ  ,  КАК  ЕГО  ДОМ  БЫЛ  ЗАПОЛНЕН   ПРИЗРАКАМИ     КРЕСТОНОСЦЕВ   .
ВПРОЧЕМ   ,  КРЕСТОНОСЦЫ   ЯВИЛИСЬ   ЮНГУ  В  1916   ГОДУ  ,   В  ГОД   КАК  БУДТО  БЫ  ОКОНЧАНИЯ  ВОЙНЫ  , ХОТЯ  НА  САМОМ  ДЕЛЕ  - ЭТО  БЫЛА  ПЕРЕДЫШКА  ПЕРЕД  БОЕМ .
И  ЮНГ  ВЗЯЛ  НА  СЕБЯ  ОТВЕТСТВЕННОСТЬ   -  НО  НЕ  СТАТЬ  ИХ ГОЛОСОМ  ,  ОН  НЕ  СЛУШАЛ  ИХ ,  А  ПОУЧАЛ  ИХ НАСТАВЛЕНИЯМИ  МЁРТВЫМ  .
НО  И  ЮНГ  ПИТАЛСЯ  ИДЕЯМИ  , НОСЯЩИМИСЯ  ,  КАК  ГОВОРЯТ В ТАКИХ  СЛУЧАЯХ  ,В  ВОЗДУХЕ .
СЧИТАЛ  СВОЕГО  ДЕДА  НЕЗАКОННЫМ  СЫНОМ  ВЕЛИКОГО  ГЕТЕ  .
ГЁТЕ  , СДЕЛАВШИМ  МАЛЕНЬКИЙ  ГОРОДОК  ВЕЙМАР  НЕМЕЦКИМИ  АФИНАМИ  .
ХОТЯ    ОДИН  УРОЖЕНЕЦ  ВЕЙМАРА  , АВГУСТ  ФОН  КОЦЕБУ  ,  ИГРАВШИЙ  В  УНИВЕРСИТЕТСКОМ  ТЕАТРЕ  РОЛИ  , ПОЛАГАВШИМИСЯ   ИНЖЕНЮ  ,  И  КОТОРЫЙ  В ОДНО ВРЕМЯ  БЫЛ   ПОПУЛЯРНЕЕ  САМОГО  ГЁТЕ  , НАЗВАЛ  ВЕЙМАР   В  СВОЁ  ПОШЛОЙ  ПЬЕСКЕ  :  « ВОРОНЬЕЙ  СЛОБОДКОЙ  « -(Kr;hwinkel)  .  ВПРОЧЕМ  ,  В  РОССИИ  , ГДЕ  ПЬЕСЫ  КОЦЕБУ  ПОЛЬЗОВАЛИСЬ  НЕИЗМЕННЫМ  УСПЕХОМ  , «  КОЦЕБЯТИНОЙ  .» 
НО  ТЕМ  НЕ  МЕНЕЕ  НАЗВАНИЕ  ОСТАЛОСЬ  ЗА  ЭТИМ  ГОРОДОМ  ,  И  ТЕ  ,  КТО ВОСХИЩАЛСЯ  ГЁТЕ  В  ТЕ  ВРЕМЕНА  И ПОСЛЕ  , КАК  БУДТО  БЫ  НЕЗРИМО  НАСЕЛЯЛИ  ЭТОТ  ГОРОД  .
В  ТОМ  ЧИСЛЕ  И  КАРЛ  ГУСТАВ  ЮНГ  И  ГЕРМАН КАРЛ  ГЕССЕ  .
ПОТОМУ  ЧТО  ГЕССЕ  В  СВОЁ  ВРЕМЯ  СКАЗАЛ  , В  ТЕ  ВРЕМЕНА  ,  КОГДА  ОН  БЫЛ  ПОДМАСТЕРЬЕМ  У  ЧАСОВЩИКА  :
ПОКЛОНЕНИЕ  ГЁТЕ  - ЛУЧШЕ  И  ВЕРНЕЕ  ЭТОГО  ВОСКРЕСНОГО  БОГА .»
БОГ  НАПОМИНАЕТ  ГЕРМАНУ  ДЕМОНА  , А  ДЬЯВОЛ  КАЖЕТСЯ  ЕМУ  ТАКИМ  ЖЕ  БЛИСТАТЕЛЬНЫМ  , КАК И  МЕССИЯ .
ОН  ПИСАЛ  ОТЦУ  :  «  Я  ТАК  ЖЕ  ДОБР  КАК  ВАШ  ИИСУС  . Я  ВИЖУ  РАЗНИЦУ  МЕЖДУ  ИДЕАЛОМ  И  ЖИЗНЬЮ  ТАК  ЖЕ  , КАК  И ОН  .  НО Я  НЕ  НАСТОЛЬКО  УПРЯМ  КАК  ЭТОТ ВАШ ЕВРЕЙ  .»
БЛИСТАТЕЛЬНАЯ  ТРОИЦА  , ВЫШЕДШАЯ  ИЗ  СЕМЕЙ  ПРОТЕСТАНТСКИХ  ПАСТОРОВ    НА  ИЗЛОМЕ  19 –ГО  И  20  -ГО ВЕКА  -  КАРЛ  ГУСТАВ  ЮНГ  ,  ГЕРМАН  КАРЛ  ГЕССЕ  , ФРИДРИХ НИЦШЕ  .
СОЗДАТЕЛИ  СВОИХ РЕЛИГИЙ  .
ХОТЯ  ГЕССЕ  ОТЛИЧАЕТСЯ  ТЕМ  ,  ЧТО  НЕТ ТАКОГО ЯВЛЕНИЯ  КАК  ГЕССИАНСТВО  , КАК  ЕСТЬ НИЦШЕАНСТВО  И  ЮНГИАНСТВО  .
ОН  СОЗДАЁТ  СВОЙ  МОНАСТЫРЬ  - КАСТАЛИЮ  .
ОН  СОЗДАЁТ СВОЮ  ВЕРСИЮ  БУДДИЗМА  .
И  ПОСЛЕДОВАТЕЛИ  ЕГО  -ХИППИ  .
ТО  ЕСТЬ ВСЕ  ИМЕЮТ СВОИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ  .
НО  ВЕРНУСЬ  К РОМАНУ  .
«  МЕНЯ  НЕ  ОСТАВЛЯЛО  ЧУВСТВО  ОТВЕТСТВЕННОСТИ  ПЕРЕД  ЭТИМИ  ГЛУХИМИ  ГОЛОСАМИ .
И  НАКОНЕЦ    :  «  Я  ПРИВЫК  СМОТРЕТЬ НА ЛЮДЕЙ  КАК  НА  ДЕРЕВЬЯ  ИЛИ  СКАЛЫ  ,  ПОЧИТАТЬ  ИХ  НЕ  МЕНЬШЕ  , А  ЛЮБИТЬ  НЕ  БОЛЬШЕ  ,  ЧЕМ  ТИХИЕ  СОСНЫ  «
А  О  СЕБЕ  :  «  Я  И  ПО СЕЙ  ДЕНЬ  МОГУ ОСИЛИТЬ  ЛЮБУЮ  ГОРУ  ,  10  ЧАСОВ  КРЯДУ  БЕЗ УСТАЛИ  ШАГАТЬ  ИЛИ  ГРЕСТИ  ,И  , ЕСЛИ  ПОНАДОБИТСЯ  ,  ТО У  МЕНЯ  ДОСТАНЕТ СИЛЫ  УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА  ГОЛЫМИ  РУКАМИ  …» 
ИНТЕРЕСНО  , ЧТО НАРЯДУ  С  ДОЛГИМИ  ПОХОДАМИ  В  ГОРЫ  И  ДОЛГОЙ  ГРЕБЛЕЙ  ГОВОРИТ  О  ТОМ  , ЧТО  У НЕГО  ДОСТАНЕТ  СИЛЫ  УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА  .
ГЕССЕ  ЗДЕСЬ  ОТКРОВЕНЕН  .
В  СЕМИРАИИ  ПОСЛЕ  ПОБЕГА  ОН  СКАЗАЛ  ,  ЧТО  ОН  ЧУВСТВУЕТ  БОЛЬ  , ОТ  КОТОРОЙ  МОЖЕТ ИЗБАВИТЬСЯ  ,  ТОЛЬКО  УБИТЬ  КОГО  -ТО  .
САМ  ГЕССЕ  ГОВОРИТ  ПЕРЕД ТЕМ  , КАК  НАПИСАТЬ  РОМАН  , О  КОТОРОМ  ГОВОРЮ  , ВЫДАЁТ  ТАКУЮ  ФРАЗУ  :  «  БОГ  ,  МНЕ  НА  ТЕБЯ  НАПЛЕВАТЬ  ,  ТЫ  ИЗМУЧИЛ МЕНЯ  , ТЫ  МЕНЯ  УГНЕТАЕШЬ   «  ПОД  ЭТОЙ  ФРАЗОЙ  МОГЛИ  БЫ   ПОДПИСАТЬСЯ  И  НИЦШЕ  И  ЮНГ  .
ИДЕОЛОГИ  БОРЬБЫ  ПРОТИВ  БОГА  .
 НО  В  САМОМ  РОМАНЕ  МЫ  НАБЛЮДАЕМ  И  ПАЛОМНИЧЕСТВА  В  МЕСТА  ФРАНЦИСКА  АССИЗСКОГО  .  И  ГЕРОЙ  РОМАНА  , ДВИЖИМЫЙ  КАКИМИ  - ТО НЕВЕДОМЫМИ  ЧУВСТВАМИ  ГОВОРИТ  :  »  Откуда-то из темных глубин моего существа всплыла старая, напоенная едкой печалью потребность броситься Богу на грудь и породнить свою маленькую жизнь с запредельным и вечным.»  ОН  СООБЩАЕТ  О  ТОМ  , ЧТО « я совершил отраднейшее и восхитительнейшее странствие своей молодости и всласть налюбовался красотами богатого, зеленого умбрийского холмогорья. Я шел дорогами Св. Франциска и чувствовал временами его незримое присутствие: он шагал рядом, исполненный неисповедимой любви, с радостью и благодарностью приветствуя каждую птицу, каждый источник и каждый придорожный куст. Я ел лимоны, сорванные на залитых солнцем склонах, ночевал в маленьких деревушках, пел и стихословил, обращенный внутрь себя, и отпраздновал Пасху в Ассизи, в церкви моего святого. Мне теперь кажется, что эти восемь дней, проведенных на дорогах Умбрии, стали венцом, дивной закатной зарей моей молодости. Каждый день во мне словно рождались все новые чистые и звонкие ручейки, и празднично-светлый, весенний лик природы казался мне благодатным ликом самого Бога. В Умбрии я благоговейно прошел по следам Св. Франциска, «странствующего певца Бога»;
Записи  Гессе  о  Франциске  Ассизском  были  положены  в основу  фильма  .  Того  , кто  называл  братьями  и  сёстрами  солнце  , луну и  многие  явлениями  природы  .  Герман  Гессе  сам  посещал  места ,  о  которых  он написал в романе  .И  полагал  , что  тот  - врослый  , оставшийся  ребёнком  .И  говорил в романе  :
« Искусство, казалось мне, во все времена стремилось даровать внятный голос нашей немой жажде Божественного.
Еще прекраснее, мудрее и в то же время по-детски доверчиво и просто выразил это святой Франциск. Я лишь тогда понял его до конца. Объяв своей любовью к Богу всю землю, растения, звезды, животных, ветра и воды, он опередил средневековье и даже Данте и нашел язык неизменно-человеческого. Он называл все силы и явления природы своими возлюбленными сестрами и братьями. В зрелые годы, приговоренный лекарями к прижиганию лба каленым железом, он сквозь страх истязаемой, тяжелобольной плоти благословил это ужасное железо как своего «возлюбленного брата, огонь».»Проникнувшись личной любовью к природе, слушая ее, как верного товарища и спутника, я не исцелился от своей тоски, но она стала чище и возвышенней. Мой слух и мое зрение обострились, я научился воспринимать тончайшие оттенки и различия и сгорал от желания все ближе, все отчетливее слышать сердцебиение самой Жизни и, быть может, когда-нибудь постичь его смысл и, быть может, когда-нибудь сподобиться счастья выразить его на языке поэзии, чтобы и другие, услышав его и просветлив свой разум, могли приникнуть к величайшему источнику свежести, чистоты и непреходящего детства. Пока что это была всего лишь тоска, всего лишь мечта; я не знал, исполнится ли она когда-нибудь, и посвятил себя тому, что было доступно, отучившись смотреть на вещи и предметы с былым презрением или равнодушием и расточая любовь всему зримому.»
 Есть  что  -то  от  этого  героя  ,  по моему  мнению  , и  в том  ,  кто  так  хотел поговорить с  Франциском   из Ассизи  .
Это  -  Владимир  Путин  ,  человек  -  эпоха  ,  давший  название  периоду  времени  в  котором  я  живу  ,  и  том  духовном  пространстве  , которое  не  ограничено   Россией   , но  в  самом  деле  - русское   .
Но  ,читая  роман  ,  я  думала  о  том  ,  что 
КАК  БУДТО  БЫ  УСТАМИ  ГЕССЕ  ГОВОРИЛИ  РАЗНЫЕ  ЛИЧНОСТИ .
Вернувшись    обратно  герой  Гессе  говорил сам  с собою  :
 «  О Господи, неужели же все это лишь игра, случай, нарисованная картина? Разве я не боролся, не мучился, вожделея духа, дружбы, красоты, истины и любви? Разве не дымился во мне до сих пор горячий источник тоски и любви? И все это никому не нужно, все зря, все мне на муку! При мысли об этом я окончательно созревал для пивной. Задув лампу, я на ощупь спускался по крутой старой винтовой лестнице и спешил туда, где пили фельтлинское или ваадтлендское. пил свое вино и ждал, когда оно меня утешит. И сладкое божество прикасалось ко мне своею по-женски мягкой рукой, наполняло члены приятной усталостью и уводило заблудшую душу мою в страну прекрасных грез. Подчас я и сам удивлялся тому, что был с людьми таким злюкой и находил удовольствие в том, чтобы рычать на них. Кельнерши в наиболее посещаемых мною трактирах боялись и проклинали меня как отпетого грубияна и ворчуна, который всегда чем-то недоволен. Если мне случалось вступить в беседу с другими посетителями, я был неизменно груб и язвителен; впрочем, и люди эти не заслуживали другого тона. И все же среди них было несколько считанных гуляк-завсегдатаев, уже стареющих и неисправимых грешников, с которыми я скоротал не один вечер и нашел нечто вроде общего языка. Особенно интересен оказался один пожилой мужлан, художник-дизайнер по профессии, женоненавистник, похабник и испытанный бражник-виртуоз. Всякий раз, когда я заставал его одного в каком-нибудь погребке, дело кончалось тем, что возлияния наши принимали угрожающий характер. Вначале мы болтали, острили, между делом, как бы мимоходом, приговаривая бутылочку красного, затем вино постепенно выступало на первый план, а разговор затухал, и, молча сидя друг против друга, мы попыхивали своими бриссаго и осушали бутылку за бутылкой. При этом мы не уступали друг другу в количестве выпитого вина: каждый заказывал свою очередную бутылку одновременно с противником, внимательно следя за ним с уважением и тайным злорадством. Позже я бы охотно еще раз послушал эту и многие другие его истории. Но вскоре на празднике стрелков мы безнадежно рассорились, оттаскали друг друга за бороды и в гневе разошлись. С тех пор, уже будучи врагами, мы не раз сидели в одном трактире, разумеется, каждый за своим столом, по старой привычке молча следили друг за другом, пили в одном и том же темпе и засиживались так долго, что оставались совсем одни и нас настоятельно просили поторопиться. Примирение так никогда и не состоялось. «
Гессе  в  романе  устами  своего  героя  размышляет :
« Бесплодны и утомительны были вечные раздумья о причинах моей тоски и моего неумения жить.
Я мучительно искал ответа на вопрос, что же это за недуг или демон поселился в моем несокрушимом теле и тяжко гнетет слабеющую, задыхающуюся душу. При этом я еще и странным образом склонен был считать себя экстраординарным, в какой-то мере обделенным судьбой человеком, страдания которого никто не знает, не понимает и никогда не разделит. В этом и заключается сатанинское коварство тоски – что она делает человека не только больным, но также близоруким и самонадеянным, а то и чванливым. Он тут же уподобляется в своих собственных глазах пошлому гейневскому Атланту, приявшему на плечи все боли и загадки мира, как будто тысячи других людей не претерпевают те же муки и не блуждают в том же лабиринте. В своей изолированности и оторванности от родины я незаметно утратил и сознание того, что большая часть моих свойств и особенностей – не моя собственность, а скорее фамильное достояние или фамильный недуг Каменциндов.»
И  обращается  к  читателю  :
«  Нет на свете ничего более возвышенного и отрадного, нежели бессловесная, неутомимая, бесстрастная любовь, и самое заветное желание мое заключается в том, чтобы хоть кто-нибудь из читающих эти строки – будь то всего лишь двое или даже один – начал бы, благодаря мне, постигать это чистое и благословенное искусство. Иные владеют им от рождения и проносят его через всю жизнь, сами того не сознавая; это избранники Божий, слуги добра, взрослые, сумевшие остаться детьми. Иные постигли его в тяжелых страданиях – доводилось ли вам когда-нибудь видеть калек или обездоленных нищих с мудрыми, тихими, блестящими глазами? Если вам не угодно слушать меня и мои речи, ступайте к ним, в которых бескорыстная любовь победила и преобразовала страдания. Сам я и поныне безнадежно далек от того совершенства, которое так почитал во многих бедных страстотерпцах. Однако все эти годы меня почти не покидала утешительная вера в то, что я знаю путь к нему. Два могучих и эгоистичных пристрастия противоборствовали во мне чистой любви. Я был пьяница и нелюдим.
сам себе пришел на выручку и заключил полусерьезный, полушутливый компромисс между инстинктом и совестью: в хвалебную песнь Франциска Ассизского я включил и «моего возлюбленного брата, вино»  «.
  Гессе  беспощадно  откровенен  :
«  Я не любил людей, жил отшельником и в отношении человеческих ценностей постоянно был во всеоружии сарказма и презрения.
Все ближе и реальнее представлялась мне перспектива моей великой поэмы. Но если любовь моя однажды должна привести меня к тому, что я в своей поэзии заговорю на языке лесов и рек, к кому же обращена будет моя речь? Не только к моим любимцам, но прежде всего к людям, чьим вождем я пожелал стать и кого вознамерился учить любви. И с этими людьми я был так груб, язвителен и бессердечен. Я ощутил противоречие и острую нужду в том, чтобы, поборов суровую отчужденность, оказать и людям знаки братской преданности. А это было тяжело, ибо одиночество и превратности судьбы именно эту сторону моей души сделали черствой и злой.
мне пришло в голову, что годы быстро промелькнут один за другим и я тоже превращусь в серого, согбенного старичка и тоже приму горькую чашу смерти. В старой, бедной, почти не изменившейся комнатушке, где я вырос, где я учил латынь и где увидел смерть матери, эти мысли приобретали какую-то умиротворяющую естественность. Я с благодарностью вспомнил все богатство своей юности; мне пришло на ум несколько строк Лоренцо Медичи, которые я выучил во Флоренции:
Ах, как молодость прекрасна!
Жаль, что век наш быстротечен.
Будь же весел и беспечен —
Над грядущим мы не властны.
«  До сих пор я, собственно, не будучи ярым поклонником Заратустры, был все же неким образчиком человека-господина, не испытывающего недостатка ни в самопочитании, ни в презрении к простолюдинам. Теперь же я постепенно все отчетливее видел, что неизменных границ нет, что бытие слабых, угнетенных и бедных не только так же многообразно, но чаще еще и теплее, истиннее и примернее, чем бытие избранных и блистательных. «
Герой  стал  входить  в  домы  простых  людей  , но  …
Обратимся  к  ницшевскому  определению аристократа : "Знатный человек помогает несчастному, но не или почти не изсострадания, а больше из побуждения, вызываемого избытком мощи"
В  этом  ракурсе  , из  -за  того  ,  что  герой  обращается  к  Заратустре  , хотя  не  считает  себя  его  фанатиком  ,  нужно  и рассматривать  эти  визиты  .
Боппи, брат жены столяра, бедный, наполовину парализованный горбун, для которого нигде больше не нашлось местечка после недавней смерти его старушки матери. С тяжелым сердцем мастер временно приютил его у себя, Все те мелкие пороки, которыми мы портим и отравляем нашу прекрасную, короткую жизнь – гнев, нетерпение, подозрительность, ложь, – весь этот зловонный гной, разъедающий и искажающий наш облик, был в этом человеке выпарен, как соль, на медленном огне продолжительного и глубокого страдания. Он не был ни ангелом, ни мудрецом, он был человеком, исполненным житейской мудрости и смирения, человеком, которого великие страдания и лишения научили без стыда принимать свою слабость и предавать себя во власть Всевышнего. – То-то я повеселюсь, когда эти мучения кончатся! Мне-то даже выгодно умирать – я ведь избавляюсь от горба, короткой ноги и парализованного бедра. А вот тебе, наверное, обидно будет, с твоими широкими плечами и стройными, здоровыми ногами. А однажды, в один из последних дней, он вдруг очнулся от короткого забытья и громко сказал:
– Такого неба, о каком говорит священник, вовсе нет. Небо гораздо красивее. Гораздо красивее.
Читая  рассказ  о  Боппи  , я  вспомнила  Иммануила  Канта  , выходца  из  семьи  пиетистов  , так  называемых   простых  людей  - шорников  .
Как  будто  бы  Герман  Гессе  захотел  пообщаться  с  философом  , узнать  секрет  его  любви  к  матери  , любви  к порядку  , к  внутренним  озарениям  , довольством  своим  положением  и  любви  к труду  .
Всё  это  было  и в  семье  Германа  Гессе  .
Но  что –то пошло  не  так  .
Писал  он   роман  во времена  после  смерти  своей  матери  .
Как  она  изображена  в  книге  « Герман  Гессе  или  жизнь  Мага  «
Она  мне показалась  настолько   прекрасной  , настолько  матерью  ,  которая  однажды  появилась  в комнате  самого  Гессе  , преодолев  большое  расстояние  в  другой  город  ,  в  тот момент  , когда  он  приложил  револьвер  к  своей  голове  .
Её  умирание  и  сама  её  смерть  были  величественны  .
Но  он  не  мог  не  арнить  её  сердца  во  все  их общие  годы  .
Должно  быть  он  хотел  выведать  у  маленького  горбуна  его секрет  любви  к  своей  матери  .  Так  я  думаю  .
« один вернулся домой, в квартиру, где ко мне ластился пудель и зиял пустотой высокий стул больного, а за стеной была его осиротевшая спальня, душа моя съежилась от горя. Вот что значит любить. Любовь приносит страдания, и в последовавшие за этим дни у меня не было в них недостатка. Впрочем, какое это имеет значение, страдаешь ты или нет! Лишь бы можно было чувствовать рядом мощное биение другой жизни и ощущать тесные, животрепещущие узы, которыми связано с нами все живое, лишь бы не остывала любовь! Я отдал бы все светлые дни, прожитые мною когда-либо, вместе со всеми влюбленностями и всеми поэтическими мечтами в придачу, если бы за это мне дано было еще раз заглянуть в святая святых, как в то славное время. И хотя глазам и сердцу при этом невыносимо больно, да и гордости и самомнению достается по заслугам, зато после наступает такая тишина, нисходит такое смирение, а в недрах души рождается истинная зрелость и новая жизнь! – я видел это и страдал вместе с ним, постигал вместе с ним ужас и святое таинство смерти.»
В  заключение  я  хотела  бы  вспомнить  о  Фридрихе  Ницше  , которого вспоминал  герой  Германа  Гессе  :
«В конце концов меня в гораздо большей степени устраивало бы быть славным
базельским профессором, нежели богом; но я не осмелился зайти в своем личном эгоизме
так далеко, чтобы ради него поступиться сотворением мира" - писал Ф.Ницше .
То  же  самое  , по моему  мнению  , смогли  бы    повторить  за ним  и  Герман Гессе  и  Карл  Юнг  .Они  ощущали  себя  из  бранниками  германского  Гения  .
Для понимания личности Ницше его произведения значат неизмеримо
больше, чем внешние события жизни. Они - его дети, его друзья, его любовницы, его больи радость. Такие книги не пишутся, в них воплощаются. И когда они пишутся, они
пишутся не в отведенное для этого время между завтраком и обедом, они пишутся все 24часа в сутки. –он признавал только такое
отношение к своим трудам, когда человек или вышвыривает их в огонь или сам опаляетсяих огнем.»
То  же  самое  я  могла  бы  сказать и  о  понимании Германа  Гессе  .
Который  стал мне  интересен  .