Не сделай больно

Когда перебирал книги на полке в тесном коридорчике мастерской,
обнаружил торчащий уголок листка. Хотел поправить - открылась
страница. Успел прочесть: "Сегодня Мурашка родила котят. Я взяла
одного". И дата восьмилетней давности. Понял - дневник какой-то,
захлопнул. Рядом мяукнула Рыска.

Вчера Оля опять кричала: «Рыска, всё! Теперь всё! Только на воротник!»
Швабра в её руках возмущённо танцевала, коврик из коридорчика бросила
замачивать в ванной…

В прихожей топтался, смущённо улыбаясь, художник-негр Дэвид, наш бурый
Иван, как его прозвала Наташа Сафронова, ведущая дагестанского ТВ и
интересная поэтесса, он осторожно сказал, с акцентом: «Ви это…
какашки… намазать... здесь…» И сделал жест под носом на своём очень
таком загорелом африканском лице. Было немного смешно.

Я успокаивал Олю, потом выпалил: «Да натыкай ты её мордой!» Рыcка
спокойно и безмятежно таращила на нас свои бесстыжие глаза.

Оля как-то попробовала её натыкать, но у неё так бессильно и нежно
получилось, что дымчатая норвежская паршивка-красавица приняла это
за игру и пыталась лапками обхватить руку Ольки…

…

Однажды Рыска заболела, старая уж была. В ветеринарной клинике особо
помочь не смогли, только руками развели. Она всё сильнее кашляла, её
рвало.

У рынка сидели крепкие тётки, такие, наверное, в юности строили БАМ,
теперь жизнь дала им поблажку, они принимали и продавали котят. Сказали,
устраивают животных в кошачьи приюты… Я предложил им Рыску, но когда
узнали, что она больна, красноречиво вздохнули…

…
Иногда я ездил в монастырь за святой водой, увидел как-то возле трапезной
несколько кошек. Зашёл внутрь, обратился к суровой старушке в тёмном
платочке… Она зыркнула строго, вздохнула, кивнула головой...

Когда я усаживал Рыску в её лукошко, Олька тихо так сказала: «Только не
сделай ей больно…»
- Да, конечно, не волнуйся... - и добавил: бабе Капе скажи как-нибудь…
ну, сама понимаешь…

Баба Капа души не чаяла в Рыске и сказала как-то, ещё зимой, если вы с
ней что-нибудь сделаете, я пойду, даже в мороз, голая искать её везде.

В пути, в автобусе, Рыска стала орать и царапать корзину. Всегда была
такая тихая, никогда голоса не подавала. Только на маленькую Василиску
рычала низко-утробно, когда та пыталась её погладить. А тут… разоралась...
Люди с сочувствием поглядывали на меня… Я пытался сохранять деревянное
выражение лица…

Тепло трапезной монастыря и запах еды поначалу не произвели на Рыску
никакого впечатления, она сжалась в комок. Строгая старушка подошла к ней,
поставила миску. Норвежская дикарка немного обмякла, осторожно вытянула
мордочку…

...

Через некоторое время Василиса, когда в очередной раз разыгралась, прыгала
и визжала, гоняя по квартирке воздушные шарики, наткнулась вдруг на
кошкин дом в углу, выполненный в виде небольшого замка, обитый серым
искусственным мехом. Красивый такой, Оля-художница ещё и мастерица на
все руки, рукодельница... Василиса как-то резко остановилась, задумчиво
погладила обивку, потом спросила: "А когда мы навестим Рыску? "

Мы поехали. У монастырской стены какая-то женщина крошила булочку голубям.
Их собралось птичья толкучка, они оттесняли друг друга крутыми грудями…
Вдруг из-за угла стремительно вылетает большой рыжий кот, хватает одного
из голубей, потащил, крылья вывернулись. Вдали столбиками сидели несколько
кошек…

Женщина с булочкой обернулась в сторону убежавшего кота: «Ну, они тоже
есть хотят. А голубей много развелось…» Как-то так улыбнулась, будто
извинялась передо мной.

Чувствую – Василиса ткнулась в моё колено… захлюпала…
- Ты чего?
- Жалко… крылышки там… косточки торчат, кровь…

Я поднял девочку на руки, отвлёк ребёнка: «Мы сейчас пойдём смотреть
лебедей и уточек на монастырском пруду, там такие красивые есть...»