Сон

Ранние нулевые годы 21 века. Еще живы родители, которых мы обязательно навещаем, как минимум один раз в год. Так же по приезде мы бесполезно, но настойчиво уговариваем их переехать к нам. Мы уговорили тещу, но тесть твердо стоял на своем- Не покину Родину свою. Поэтому мы катаемся к ним, и эта поездка обычно приносит колоссальную радость от общения с родителями. Хотя и дальше, весь год сохраняется приятное чувство, только от того, что они живы. Пришло время, оформлен отпуск на работе, куплены билеты на первые числа декабря. Неделя до поездки. Супруга простудилась, дело дошло до бронхита. Уговариваю отложить поездку, сдать билеты – не получается. Обычный рядовой день, ничем особым не отличается . Ложусь спать.
Редкими, но резкими порывами лиц сечет снегом.  По полупрозрачному льду метет поземка. Видно на расстоянии десяти метров, Далее белая пелена снега. Мы с супругой идем по льду, держась за руки. Она медленно высвобождает руку и между нашими руками растягивается расстояние. Очень медленно, Я смотрю на ее руку, она делает шаг вперед… И тут время рвануло вперед бешеным толчком. Лед под ее ногами взрывается сотнями искр замерзшего льда и радужным фейерверком водяных капель. Я замираю на какую то долю секунды, рвусь к ней, но следующий кадр накатывает на меня, занимает все пространство вокруг. Исчезает ветер и снег, лед становится прозрачным как слеза.  И под ним между мягко колеблющихся водорослей быстро проносится любимое лицо и исчезает. Волна ужаса навалилась на меня, сдавила грудь, скрутила руки и ноги не давая шевельнуться. Но я кричу, крик рвется из моего горла, как первый выброс из вулкана, заполняя все вокруг и оглушая меня…
Я стою на ровной поверхности, Ощущаю ее под своими ступнями. Но почему-то я ощущаю, что эта поверхность, напоминающая утоптанную землю,  также ровно распространяется далеко вокруг. Это кажется странным. Особеннно еще и потому, что я ничего не вижу. Вокруг меня сплошная темнота, чернее сажи. И тишина, Я слышу свое, еще не успокоенное после крика дыхание. Я понимаю, что перед этим я видел сон. И я опять кричу. Повернувшись в ту сторону, где как мне кажется, меня услышат. Крик не такой громкий, как был перед этим, Это вопрос, брошенный в темноту, еще наполненный  не утихомирившимся отчаянием:
-Что означает этот сон ?
Мне отвечает голос, мужской. По моим очень слабым музыкальным способностям, я бы оценил его как бас-баритон. А вот с тембральной окраской голоса  я разбираюсь лучше, этот голос был с  идеальным по качеству тембром.  Трудно, нет, невозможно определить направление с которого звучит этот голос, Он одновременно разносится со всех сторон:
-Не ходи по тонкому льду.
Следующий вопрос вылетает из меня так быстро, что я наверно даже не успел его придумать:
-А как узнать, тонкий лед или толстый?
Тот же голос спокойно и уверенно окатывает меня со всех сторон:
-Не ходи по льду.
Тут я не спешу с следующим вопросом и уже успеваю подумать. Ну конечно же , если не умеешь определять толшину льда, не ходи по льду вообще. Я еще не понимаю, что беседа закончилась, Я стою в полной темноте на ровной поверхности и думаю что спросить дальше. Но внезапно ощущаю толчок.
Я просыпаюсь в своей кровати, Теперь уже на самом деле. Сердце колотится как после подъема на 9 этаж. Дыхание глубокое и неровное. Первая мысль – надо отменить поездку. Вторая мысль появилась неизвестно откуда и как, Но она была твердой и нерушимой как нержавеющий железный  столб в Индии. Мне нельзя рассказывать супруге сон до поездки. Я не мог пересилить себя . Мне казалось это непременным условием благоприятного исхода  поездки. Поступи я иначе ? Но за этим поступком вырисовывался в моем воображении клубок крайне неприятных ощущений и чувств из первого сна. Вторая мысль была несокрушима. И поскольку существовал запрет на разглашение до поездки, то это означает, что уговорить ее отложить поездку мне не удастся.
Так оно и вышло.  Мои ежедневные уговоры  с утра до вечера не работали, Кашель, именно настоящий кашель, а не покашливание, продолжался. Но она упорно в первые дни, а дальше с раздражением настаивала на поездке.
Железнодорожный маршрут с пересадкой. Первую часть пути мы проехали благополучно. Все как обычно, поезд, знакомый почти до винтика, из-за ежегодных поездок, пассажиры, ночной сон и все приятные и иногда не очень ощущения путешествия. После пересадки мы попали в неотапливаемый поезд. Два матраса снизу, сон в одежде и пару одеял сверху. Людей было мало, может, если было бы больше, то хотя бы надышали тепло. Утром уже подъезжаем к вокзалу, супруга рассматривает себя в зеркальце, но не так, как всегда. Оцарапала щеку  о подушку. Промокает царапину одеколоном. Я всегда беру с собой в дорогу пробник. Мы выходим на перрон,  окунаемся в чистейший, до максимальной прозрачности свежий воздух. Нас встречает тесть , и мы отправляемся домой. В дом, где выросла моя единственная и ненаглядная. Борщ  приготовил тесть, настоящий, наваренный и настоянный, ложка, как и положено, стоит. Тесть любит стопочку выпить, хотя делает это очень редко, И я, продрогший, еще не согревшийся в домашнем тепле его поддержал. Вспоминая историю с судном “Механик Тарасов’. Который затонул в широтах Титаника. Через полчаса к нему подошло советское судно и норвежские рыбаки. На советском судне был врач и оказывали помощь спасенным морякам по науке. Рыбаки же дали всем по стакану виски и растирали тело. На советском судне почти все  умерли. На норвежском все остались  живы. После этого случая и на всю жизнь я сделал для себя вывод, что единственная польза от алкоголя- это употребление его при переохлаждении. Это так сказать медицинские показания для употребления  внутрь. Что касается  социальных показаний, то мое мнение следующее. Если Вы встретитесь с человеком, пообщались, поговорили, разошлись осталось приятное ощущение, то этот человек – друг. А если ни общение, ни разговоры без алкоголя не дают положительных эмоций то этот человек – собутыльник. Алкоголь столько принес бед людям, семьям, женщинам и детям, что он не нужен вообще. 
На следующее утро вокруг царапины на 2 см вокруг распространилось красное пятно. Четкие ровные границы, минимальный отек и повышение температуры указывали на рожистое воспаление. Начал внутримышечное введение антибиотиков два раза в день. К вечеру краснота распространилась на всю щеку, отек в пол-лица, температура до 39. В голову полезли мысли о сне, но я их быстро от себя отбрасывал.  На следующее утро без изменений, не было расширения красноты, но температура сохранялась  и не было улучшения. Увеличил частоту инъекций до 3 в сутки. Когда мы уезжали, стало немного лучше, краснота побледнела, температура нормализовалась, отек исчез.
Обратный маршрут был другим. Мы ехали в переполненной гудящей от множества разговоров электричке. Электричка выполняла роль клуба, где встречались жители сел по маршруту. Пока ехали через горы почти все знали почти всех. Шел живой обмен новостями, свежими и полузабытыми.  В вагоне было тепло, хотя на улице мороз стабильно держался около 15 градусов ниже нуля  уже неделю, Электричка поднялась на свою высшую точку, остановилась, и на место напротив меня уселся старик. Суховатый, с обилием морщин на загорелом, несмотря на зиму лице, и на  руках, где морщины не отличались от переполненных, резко извитых вен. Я подумал, что он родился еще во времена Австро-Венгрии. Завязался разговор о необычных для этих мест  и длительных морозах. Я могу говорить по-украински, и даже с местным акцентом. Хотя в этой местности встречаются и переплетаются несколько акцентов. Я сказал, что в долине мороз держится на 15 градусах. Старик ответил, что у них наверху было и 20 и 25. Я ответил, что в Харькове было и больше, а вот в Москве еще больше, но им так  и надо, ведь они москали. Старик протяжно ответил –Не-ет так нельзя, ведь это тоже люди. Речь его была размеренной с паузами между словами, которые падали тяжело и уверенно. Так я , провоцировавший человека прожившего намного больше меня, при том, который проживая в одном и том же доме фактически жил в разных странах, получил от него урок человечности. Разговор  поменял тему, и сейчас я даже не помню, о чем мы говорили дальше.
Всю  обратную дорогу, и в поезде тоже я продолжал  делать инъекции. Когда приехали домой от рожи уже ничего не осталось, Два месяца я еще проколол бициллин-3, а потом еще 10 месяцев бициллин-5. Как только мы переступили порог нашей квартиры я рассказал ей свой сон, и объяснил свою тревогу и поведение перед поездкой. Мы порадовались тому, что все кончилось хорошо. Но как позже оказалось,  это было не все.
Пролетели ,как белые  лебеди, зимние месяцы. Заканчивался почти такой же зимний  март. 31 марта, мы едем на автобусе на работу, выходим на остановке. Я говорю- Давай перейдем дорогу здесь. Утреннее солнце уже освещает полностью высохший тротуар на другой стороне улицы. Супруга отказывается, и тянет меня по тротуару вперед. Он уложен по муниципальной моде того времени плиткой. По которой никто не ходит сегодня и наверно несколько дней перед этим тоже. Все ходят по слежавшемуся и подтаявшему снегу по бокам тротуара. Снег этот тает днем на солнце, вода стекает ниже на плитки тротуара, ночью замерзает, и к утру плитка покрыта тонким слоем льда, Жена держит меня под левую  руку. В совместных походах по городу это обычно для  нас. А для меня ходить с супругой под руку это целый букет чувств. Это не обычное чувство локтя.  Здесь есть и гордость из-за того, что такая женщина идет со мной, и капелька собственника, радующемуся, что эта женщина его. А также чувство ответственности за нее, и блаженного спокойствия, от того, что она рядом, а не где-нибудь еще. И чувство безопасности, А также поддержки с ее стороны. В целом мне хорошо и спокойно, когда она идет со мной под руку.
И вот она, разрушая эту идиллию, бросает меня и переходит  по плиткам на другую сторону тротуара, где, как ей кажется утоптанный снег ровнее и удобнее. Но туда она не доходит. Сделав два шага по плитке он скользит ногами вперед, забрасвает руку назад и падает, вначале на руку, а потом рука сьезжает вбок, и она с размаху садится на ледяную плитку. Я не успел ни слова сказать, ни дернуться. Подбегаю, спереди  хватаю под мышки, и поднимаю вверх. Смотрю в ее глаза. –Ты как ? Ответ, которого я никак не ожидал – Я не чувствую свои ноги. – А стоять можешь ? Молчание в ответ, зарождающийся испуг в глазах и отрицательное покачивание головы. Я не знаю, кто и что меня надоумило поступить так, как сделал. Можно сказать инстинктивно. Я высоко поднимаю ее на руках, удерживаю под мышками, и несколько раз встряхиваю, Немного держу на вытянутых руках и медленно опускаю. Кто, или что меня подтолкнуло поступить именно так, не знаю.   Ее ноги касаются земли. Она мне говорит с облегчением – Я могу ходить. Я не отвечаю, одной рукой беру ее руку, завожу ее себе на плечо через шею,другой держу под мышкой и несу- тащу к машине у тротуара. Женщина ехала на своей машине, все видела и остановилась, предложив помощь. Моя мысленная благодарность этой неизвестной женщине звучит каждый раз, когда вспоминаю этот эпизод. Я усаживаю супругу на переднее сиденье, сам устраиваюсь сзади и мы едем, Только не в поликлинику на работу, а на приемный покой.
Перелом позвоночника и луча в типичном месте. Ее устраивают в палату, а я иду на работу. И начинается круговерть: сон-палата-работа-палата-дом-палата-сон. Самое легкое и простое в этом –выносить судно за женой и соседкой по палате. Как то она сказала- Я уже выхожу в туалет. Я возразил – но еще слишком рано. Просто, когда я ложусь, иногда начинается сильная одышка. Я встаю, и хочу, или не хочу иду в туалет, и одышка проходит. У тебя идет ДВС-синдром, тогда ходи. Я был безумно рад, что она ходит. И снова вспомнил, как я ее тряс, сразу после перелома. Размышляя над этим , я подумал, что причиной потери чувствительности в ногах было сдавление укороченным треснутым позвонком спинного мозга или корешков. Мое, достаточно жесткое вытяжение раздвинуло половинки поломанного позвонка вверх и вниз. В образовавшееся пространство присосало кровь. При медленном опускании на землю эта, частично свернувшаяся кровь не дала сломанным половинкам позвонка так же сильно сдавить нервы, как было в момент перелома.  Я ни в коем случае не рекомендую повторять мои действия в аналогичных случаях, потому, что то во- первых, я не специалист, а во-вторых ,как мне кажется результат непредсказуем. 
Как-то я пришел навестить и удивился услышанному; - Меня прооперировали.  Что именно и почему? Оказывается, перелом луча был со смещением, которое не удалось ликвидировать и уставили спицу-фиксатор. Я подумал, надо ли было это делать, или это политика повышения операционной активности, но ничего не сказал. На следующий день она пожаловалась  на сильные боли в  предплечье, Я одолжил аппарат УЗИ у коллег в стационаре и посмотрел предплечье. Хорошо была видна кость и установленная спица с выраженным гипоэхогенным ободком вокруг нее. Примерно как Halo при височном артериите. Я сказал, что начинается воспаление вокруг спицы. Я не сказал остеомиелит. Просто добавил –Ну антибиотики ты получаешь, постарайся не злоупотреблять обезболивающими. Через два дня спица прорвала кожу и выпала, Еще через неделю я забрал ее домой. Стало немного легче, хоть большую часть времени она лежала, но благодаря ее ценным указаниям все домашние проблемы решались быстрее, а моя пища, приготовленная мною же стала лучше. Потихоньку мы стали выходить на прогулку. Перелом позвоночника и луча в типичном месте – это классические признаки остеопороза. Для лечения мы выбрали витамин Д3 и главное – ежедневные прогулки с постепенно увеличивающейся дистанцией. Теперь я мог наслаждаться прогулкой под руку в течение часа или больше.
Прошли еще месяцы, моя супруга вышла на работу. И в конце концов наступил день когда она сняла корсет, уложила его в коробку, потом посмотрела на меня, И прозвучали слова, которые я считаю высшей наградой для себя:
-Я думала, ты не справишься.