Глава I. Введение

Это было позднее весеннее утро. По обыкновению своему он спешил взять на работу чашечку горячего кофе. В этот, безусловно, прелестный день ему казалось, что жизнь будто бы благоволит в чём-то новом и меняется так же где-то "вдалеке". Он никогда не противился жизненным кляксам, что так ярко брызгали на, не столь юное, полотнище событий….
Но, пожалуй, позволю себе начать по-иному.

Удивительно, как порою совершенно обычный день может обернуться интереснейшим событием или историей.
Я спешил по своим делам и, уже в небольшом раздражении, дожидался своего автобуса. Мне не было принципиально ехать в определенном автобусе, всё чего я тогда желал - добраться скорее и, очевидно, в нужное мне место. Слегка заглянув в карты и взмахнув руками от разочарования, я посмотрел по сторонам. На удивление мгновения спустя приехал автобус, который ехал мне по пути.
Перешагнув порог дверей я только оглянулся вокруг. Это стало для меня традицией в общественном транспорте: некоторый анализ моих «соседей по автобусу» стал неотъемлемой частью каждой поездки.
Быть может сегодня что-то пошло не так: я не мог стерпеть своего окружения, совершенно! Впереди сидели, по-видимому, подружки, что с такой малозначительностью беседовали, словно встреча их была также неожиданно явлена, как и яркие новости в жизнях каждой. Позади доносилось недовольство чем-то. Его высказывал не столь приятной наружности мужчина. Его удивительная гибкость мышц лица поражала в некоторой мере всякого проходимца. Обернувшись лишь, я понял объект его недовольств: пусть мне не поверит читатель, но он был в негодовании от яблока, да, простого яблока! Судя по всему его он приобрёл на рынке близ остановки аккурат перед отправкой.
Я постарался отбросить пустые волнения и лишь попытаться расслабиться, что поначалу мне удавалось. Ничего не цепляло моего взгляда: обыденное полу сломанное окружение, словно внешнего вида транспорта не хватает для понимания жизни простого, смертного, русского народа. По своему обыкновению, протерев стекло рукой, я слегка откинул голову в сиденье и увёл свой столь впечатлительный взгляд в сторону окна. Ничего не изменилось. Всё та же печальная картина.
В маршрутку зашли двое ребят, лет 15-17 с виду, будто бы торопясь куда-то, что даже разговор их был прерван прибывшим транспортом. Народу в автобусе, стоит сказать, было не так много, что меня удивляло и в то же время радовало. Уже задремав от однотипной картинки за окном, я подметил, что те двое уже заговорили! Всегда поражала эта легкость разговора людей в общественном транспорте, так ещё и на таких громких тонах. Из любопытства я старался вникать в столь близкий и личный разговор этих двоих, читая по губам. Данная затея быстро заставила меня заскучать, а потому, прикрыв глаза и облокотившись на небольшой, но столь удобный, выступ у окна, я решил вздремнуть. Сну не было суждено сбыться.
В автобус зашла фигура молодого человека. На нем было пальто, протертое на локтях, чуть ниже колен. Чудно и в то же время небрежно повязанный шарф только дополнял данный портрет. Обувь может очень тонко описать человека, но сейчас словно я наткнулся на приятное исключение. Он был шатен с приятными и аккуратными чертами лица. Оправа очков заявляла права на статус ценителя стиля: она была не столь помпезной или несуразной, сколько практичной и идеально подходящей почти к каждой вещи из гардероба. Он выглядел на восемнадцать лет, вероятно и старше. Обычно такие люди носят ярлык «интеллигент» – так, зачастую, общество в шутливой форме язвит над людьми, которые живут и ведут себя наиболее разумным и правильным образом.
Почти сразу он был вежлив с кондуктором, но не казался чересчур мягким - на грубость прохожего отвечал чётко, по делу и с тем же уверенным недовольством. Он поймал мой заинтересованный взгляд, слегка прищурясь. Я от удивления постарался выйти из неловкого зрительного контакта и огляделся резко по сторонам. Это не спасло и он, на моё удивление подсел рядом.
— Алексей или Леша, как вам угодно — столь быстро он перешёл в "нападение" и приступил бесповоротно к знакомству со мной, словно приметив в том зрительном столкновении родственную душу или же просто хороший вариант для знакомства. При всей своей наружности новые знакомства казались такой же рутиной, как и другие ежедневные обязательства перед обществом.
— Александр или опять-таки Саша… — осмотрев его ближе, отвечал я с некой робостью, будто бы всё шло по плану этого загадочного незнакомца.
— Очень приятно, надеюсь я вас не прервал? — пожимая мою руку в честь знакомства, отвечал Алексей, сбавляя обороты, словно догадываясь, как сильно махнул — прошу простить за резкость, если это как-то вас смутило. Не знаю, что на меня нашло, именно сегодня...
— Нет, что вы. — отвечал я слегка потупив взгляд и немного придя в равновесие с собеседником. Я, недолго думая, решил пообщаться с такой с виду таинственной, но любопытной личностью, не побоюсь этого слова. В беседе он держался умело, всячески демонстрируя взаимный интерес. Без всякого обрамления я поведал о своей деятельности:
— Сложно сказать, но, пожалуй, выдам себя полностью. Я - писатель и поэт — говорил я с некой робостью.
— Неужели? Удивительно встречать в наши то годы человека, что смело делиться своею подноготной. К тому же с совершенно чужим ему человеком. — и тут меня осенило… я понял, что ляпнул… С такой удивительной лёгкостью я только что поделился с совершенно мне незнакомым человеком личным делом.
— Хочу сказать, что это чудесно. Не каждый день встретишь поэта или писателя в автобусе, а тем более лично с ним заговоришь — отвечал Алексей на моё задумчивое потерянное молчание.
— А…да, пожалуй…
— Мне было бы интересно почитать вас, если вы не против. — спрашивал он, тем временем как в беседе я ненароком вышел с ним на тему литературного вдохновения.
— Сейчас у меня застой, совершенно не могу писать — говорил я, слегка откидываясь на спинку кресла и поднимая взгляд на мягкую крышу. Я хотел уберечь его возможно от лишней траты времени.
— Правда? Это наверное невероятно тяжело и трудно терять вдохновение и возможность писать даже на малейшую секунду.
— Та ещё мука…
— А что всё-таки насчёт вашего творчества? Мне чрезмерно интересно. Я не такой уж и строгий в плане творчества, но щедр на комплименты. — засмеялся он, слегка интересуясь, будто бы возвращая меня в правильное течение мыслей.
Я оставил ему ссылку на свои стихотворения. На удивление, моя остановка была следующей, а потому я пожал на прощание руку новому приятелю и, поблагодарив его за столь приятную, но короткую беседу, отправился к дверцам выхода.
Недели не прошло, как Алексей через стихи смог выйти на мои личные контакты. В переписке он вернулся к теме о вдохновении. Это было неспроста, ведь после встречи со мной он, подумав некоторое время, решился отдать свой сборник дневников. Я был заинтересован в его образе, а потому согласился. Недолго думая, он назначил мне встречу в уютной здешней кофейне.
— Думаю вам они будут куда полезнее и нужнее — с улыбкой воскликнул Алексей, аккурат при встрече вручив мне дневники. Он убрал взгляд, столь задумчивый, в сторону окна, будто бы встревоженный чем-то.
— Благодарю вас! Я обязательно проработаю содержимое дневников.
— Дело ваше, толку от них мне всё равно нет. — говорил он со спокойным безразличием. С момента встречи в нём будто бы что-то изменилось. Выглядел он помятым и даже отчасти потерянным. Я не решился сейчас лезть в его подноготную.
— Неужели прям таки не жаль? — интересуясь и уточняя, спросил я.
— Ни капли — с улыбкой утверждал Алексей, попивая свой чай и даже после посмеиваясь.
— Но почему я? Почему вы не отдали их кому-то другому?
— Не знаю, не выпадало случая наверное…— Алексей слегка пожимал плечами и всё также глядел задумчиво на окно — Не придавайте значение шутке — посмеялся Алексей, увидев моё переменившееся лицо.
Я не стал испытывать судьбу, а потому начал сводить разговор к концу.
Я угостил его, мы слегка перекусили и вскоре попрощались. Это был поистине уникальный случай знакомства, который не оставил меня без какого никакого подарка. Больше мы не встретились с Алексеем, и известий от него я не получал, но его дневники станут основой для данного романа. Повествование, пожалуй, будет от действующего лица - Алексея Григорьевича.