Красная маргаритка

Это закончилось. Теперь, сделав осознанный вдох, она прочувствовала, как тело расслабляется с каждой секундой. Прохлада распространилась всё больше, руки замерзали, слегка краснея, совсем обветренные, покусанные губы болели. Шмыгая носом, она делает шаг, снег приятно скрипит под ногами, сознание оставалось пустым уже несколько минут.  Это лучшее, что случалось в последнее время. Где-то доносились гитарные мотивы уличных музыкантов, но тиканье тех самых старых бабушкиных часов усиливались, и вскоре это стало единственным, что она могла услышать. Мимо прошла голодная поникшая собака, с опущенными ушами,  и такая тощая, что сердце готово было разорваться. Хотелось заплакать, теперь мысли стали возвращаться, тиканье усиливаться, а удручающий вид бродячей одинокой собаки побуждал внутри ещё большую жалость, словно последняя капля.
Это был не конец. Иллюзия, лишь начало.
Было больно, а снег медленно равнодушно продолжал покрывать город белоснежным покрывалом, готовя ко сну, словно родная мама, укладывающая спать. Слезам не верит ночной город. Ватное тяжёлое от мыслей тело упало камнем в грязный сугроб снега и льда, всё жгло и болело, но вставать не хотелось, хотелось оставаться, не брать ответственность, не принимать решения, просто лежать в сугробе, надеясь на лучшее, погружаясь всё больше в размышления.
- У вас всё в порядке? - Приятный бархатный мужской голос заставил приподняться, вернуться в реальность. Ветер не щадил, жадно бил потоками по лицу, заставляя щёки краснеть от холода, двигаться совершенно не хотелось, трудно.
- Вполне, - она осмотрела юношу, его тонкие заострённые черты лица, строгое длинное серое пальто, кажется оно было сделано из шерсти, кудрявые тёмные волосы, собранные в небольшой хвостик на затылке и усталые, но полные добра глаза, руки в чёрных кожаных перчатках, строгий официальный стиль, но девушки показалось это, довольно, уютным, чем-то привычным, будто они встречались или давно знакомы. Сейчас она поймала себя на мысли, что уже долго и беспристрастно рассматривает молодого человека, скорее всего выглядело это не совсем прилично, смутившись, девушка отвела взгляд в сторону.
- Я прилягу рядом с вами в сугроб, вы не против? - юноша по-детски, невинно улыбнулся, выдавив беззаботный смешок. Ей показалось странным его поведение, а вопрос глупым, но отказывать была не в состоянии, и не проронив ни слова, кивнула.
Они молчали. Просто лежали рядом, но его тепло ощущалось даже на расстоянии, девушка сдалась. Слеза за слезой скатывались по бардовым щекам, сильнее обжигая кожу. Он ничего не сказал, только вытянул кулак перед собой, а затем раскрыл. На  ладони красовался цветок, маргаритка, красная маргаритка. Свет фонарей оттенял её, словно на пьедестале, символ чего-то важного. Лёгкая короткая куртка уже промокла, ровно как и вечернее платье, собранная в аккуратный пучок причёска давно распалась, нюдовый макияж был испорчен.
Она помнила. Нет, вспомнила.
- Я знал, что ты забыла, поэтому давай познакомимся вновь, как в самый первый раз, пойдём ко мне и будем танцевать под музыку винилового проигрывателя поздно ночью на тесной кухни, пока не вскипит чайник, а потом устроим литературный вечер.
Она не могла вспомнить кто он, но почему-то чувствовала вину, обиду на себя, словно кошки скребли на сердце. Слёзы больше не текли, стало тепло, забрав с его ладони маргаритку, девушка поднялась, протянула руку юноше.
Они пошли домой. Он продолжит её любить, даже если она забудет.