Василий Верещагин. Часть восьмая

Вдали от боя самодержец,
С ним подчинённые стоят.
Солдат в бою огнём повержен,
Но клубы дыма бой таят.

В сражении лишился брата,
Сергей в атаке был убит.
Чутьём художника — расплата!
Душа по близкому скорбит.

Работы вызывали споры:
Тенденциозность, трупы, мрак.
Одно приемлет чувство — горе...
Не дух стремительных атак.

А где же пыл отважных русских?
Где доблесть, слава, наконец?
Изображение мест узких —
Военной мощи не венец!

Сам цесаревич* возмущался:
«Картины как укор войне».
Со славой русскою прощался:
«Мне это горестно вдвойне!

О славе суждено потомкам
По-верещагински судить.
Кампания лишь нитью тонкой,
А многих стоит наградить».

Художник, литератор, воин...
Любая тема по плечу.
Он многих лавров удостоен,
Таланту верен — палачу.

Талант большой, разносторонний,
О Бонапарте написал.
Своею искренностью тронет,
Он чувства долга раб-вассал.

Богемной жизни сторонился,
Друзья-художники, вы где?
Но для себя он сохранился,
Отец тенденций, маг идей.

Он время попусту не тратил,
На слабости махнув рукой.
Сюжеты шли весомой ратью,
Забыты нега и покой.

Работа — пыл и вдохновенье,
Мазок, ещё мазок и вот:
Итог прекрасен — наслажденье,
Мгновенье боя оживёт.

Картины циклами, как книги.
Новации не всем понять.
Плелись убогие интриги,
Пыл бесталанных не унять.

Примечание:
*Будущий император Александр Третий
цесаревичем участвовал в Русско-турецкой войне.