Где бабушка?

               

       Этот   случай произошел очень давно.  Жила в 60-десятые годы одна семья: муж-хозяин,  крепкий рослый мужик, его жена – мужу под стать,  двое детей-подростков и  бабушка, мать хозяина.  Семья жила справно, всего у них было вдосталь.  Муж и жена, как подобает, работали днями, дети – пятиклассник Ваня и третьеклассница Нина  - учились, а бабушка работала по хозяйству. 
      Старушке было уже за семьдесят лет.  Проработав всю жизнь в колхозе, пенсию она не получала, и когда по старости её отправили на заслуженный отдых, сын продал  домик и забрал мать к себе. Звали её  Пелагея. Небольшого роста, худенькая, почти безграмотная, она была в доме за  прислугу.
       В доме у сына старушка  наводила порядок, ходя с тряпочкой и убирая почти за всеми, готовила пищу и накрывала на стол.   Сын считал, что осчастливил мать, взяв её к себе. Невестка, хоть и была довольна, что в доме чисто и наготовлено, на слова благодарности была скупа. А  бабушка и не роптала. Ей за счастье было жить в семье, где была нужна. А домашняя работа её нисколько не утруждала – не сравнить с той, что приходилось делать в колхозе -  ни поесть толком, ни отдохнуть минуточку  лишней. Она еще находила время вязать для семьи варежки и носки.

        В хозяйстве держали кабана  и кур – какое же хозяйство  без кур -  от них и мясо, и яйцо, и перо.  Кабанчика  держали каждый год и под Новый год  резали, заготовляя мясо, сало, ливер, ножки на холодец.  Потом решили, что одного кабана держать мало, надо взять еще свинью и  заводить поросят с тем, чтобы их продавать.
      Через год в загоне  хрюкали  свинья и кабан, которые, казалось, вечно были голодны, хоть им  всегда готовилось  в два раза больше.   

        Свиней приходилось кормить  три раза в день, чтобы они не визжали. Пелагея, намешав  свиньям густой похлебки, сливала в ведро и относила  нетерпеливо  повизгивающим свиньям.  Завидев Пелагею, они уже бежали к калитке и упирались в неё передними ногами, что затрудняло ей открывание и вход в загончик.
        - А-ну пошли!.. Дайте же зайти,   окаянные!.. Сейчас получите!.. – Пелагея  отгоняя их от себя, добиралась до корыта и вываливала приятно пахнущее месиво из ведра. Свиньи тут же с жадностью набрасывались на еду и  поглощали её с громким чавканьем.  Кабан старался быстро есть у себя  и  прихватывать еду у подружки.
         - Куда лезешь, бессовестный! Всё тебе мало, окаянный! – прикрикивала на него  Пелагея, наблюдая, как едят свиньи, довольно похрюкивая.
      Чем взрослее  и сильнее становились свиньи, тем более наглее  и нетерпеливее становились. Пелагея уже с большим трудом их отгоняла от себя, чтобы дойти до корыта с тяжелыми ведрами  свинячьего варева. А кабан  так и покусывать  за ноги стал, чтобы ему быстрее дали еды.
      - Ах ты, зараза! Пошел! Пошел, тебе говорят! Дам! Дам сейчас! – как можно быстрее она вывалила в корыто  им еду и быстрее шла на выход.

 
     Прошло несколько месяцев, и наступил день, который оказался для Пелагеи последним. Это был самый обычный день. С утра, как всегда, все домочадцы отправились по своим делам – кто на работу, кто в школу.  Пелагея, всех проводив, наварила людям борща, а свиньям  густую похлебку.   Когда свинячья еда остыла, она добавила в неё еще сухарей,  оделась и  вышла кормить проголодавших за ночь хрюшек...

       Первыми прибежали со школы дети. Дом встретил их странной тишиной. Никто их не приветил.
      - Бабушка! – позвал Ваня, но в ответ ни звука.  – Уснула, что ли?
      - Баба, ты где? Заболела, что ли? -  позвала внучка  и заглянула в бабушкину комнату. – И там её нет! Куда же она делась? - недоуменно пожала   плечами.
      - А, наверное, в магазин ушла! – предположил Ваня. – А я есть хочу. Придется самому наливать. А ты есть будешь? - спросил он сестру.
      - Конечно! Что там бабушка приготовила?
      Ваня подбежал к печке и открыв крышку, вдохнул запах наваристого борща.
      - Как пахнет,..аж слюньки текут! – он взял поварешку и налил борща себе и сестре.
       С аппетитом поев, дети, всю  грязную посуду оставили на столе, а сами  побежали на улицу играть.
      К  шести часам вечера пришли с работы сын и невестка. Увидев на кухне неприбранный стол, хозяйка покачала головой.
- Интересно, а почему  стол к нашему приходу не прибран, а? – недовольным тоном спросила она. – И свиньи визжат – есть просят. Мама, вы где там?
- Да нет бабушки дома, – ответил Ваня и уточнил: – С обеда нет.
- Как это нет? А где она может быть?
- Да, странно все это? – почесал за ухом хозяин. – Куда это мать могла деваться? Мне это не нравится.

        Они обошли соседей, расспрашивая их, не видели ли они  бабушку Пелагею, но никто  её не видел.  Так, не дождавшись, на третий день они заявили в милицию о пропаже пожилого человека.
       Туговато  пришлось без матери.  Но главное, тайна её пропажи  довлела над семьей, хотя чувствовалось, что эта тайна недалеко, где-то рядом.

        - Миша, - как-то обратилась к хозяину  жена,  – не  пора ли почистить у свиней? А-то очень вонью несет от них.
       - Да, я и сам об этом уже думал.
       Вечером, он дал проголодавшимся свиньям еду, и пока они ели,   взяв вилы и лопату, начал чистить у них в сарае. Он  вилами сошкрябывал солому с их пометом и  вдруг в этом дерьме увидел один из  старых туфлей матери, в которых она выходила во двор. У Михаила появилось нехорошее предчувствие. Он стал еще дальше доставать вилами и выгреб  грязные тряпки – то, что было когда-то одеждой матери. А дальше он увидел то, что потрясло его всего, были кости и череп, опутанный седыми волосами. «Вот она, тайна твоего исчезновения, мама!» - Михаил чуть не лишился чувств.

      Оправившись от шока, он  выбежал из  сарая, бросив ненавидящий взгляд на довольных свиней,  и  поспешил в дом.  Минут через пять он выбежал  с ружьем в руках и один за другим сделал два выстрела в животных, которые уже что-то почувствовали и стали метаться с визгом.  Издав последние визги, свиньи  большими тушами  рухнули на пол, задрыгав в агонии ногами.
         После расстрела свиней, Михаил  сел на крыльцо и зарыдал. Невестка и дети тоже не могли  сдержать слез. Стали подходить соседи на звук выстрелов и узнав, в чем дело, сочувствуя и изумляясь, качали головами.
       Этим же вечером трупы свиней-людоедов  Михаил с помощью соседских мужиков  вывез в лес и закопал.  Долго про этот случай судачили потом люди.