Кр. Господа. Вопл. N 1. Homo neander. 2-ое Конец

Над вулканом появилось облако, состоявшее, по-видимому, из пепла и пара. Оно выросло так внезапно, как будто невидимый художник одним мазком нарисовал его над горой. Некоторое время оно ширилось, расползалось по синеве неба, пока не закрыло его полностью. Только где-то далеко-далеко на горизонте была еще видна лазурная полоска, но вскоре исчезла и она. С неба посыпались хлопья горячего пепла. Надо было срочно где-то укрыться. Но где?! Я остановился. Остановились и мои сопровождающие.
Оглядевшись вокруг, махнул рукой в сторону небольшой рощицы, где росли какие-то кустистые деревья – слабенькая защита, но другой нет. Рванули туда, и вскоре спрятались под ветками деревьев, оказавшихся неожиданно крепко переплетенными между собой кронами – какая никакая, а крыша, пепел не мог вот так сразу ее прожечь.
Вой из-под земли, тем временем, прекратился. У меня появилась надежда, что вулкан взял тайм-аут, и у нас появилось время уйти подальше от эпицентра будущего извержения, но тут вдруг раздался ужасающей громкости треск, и в паре километрах от нас земля разошлась в разные стороны. Мы видели, как в огромную образовавшуюся щель провалилось целое стадо мамонтов, наверняка и еще многие, но с такого расстояния было не разглядеть.
Почву под ногами сильно тряхнуло. Все попадали, я закричал, чтобы не вставали. Толчки повторились несколько раз, с каждым новым набирая силу. Потом землю с тем же чудовищным грохотом разорвало еще раз, теперь совсем близко, метрах в пятистах, только не по правую руку, а по левую. Нас как бы отрезало с двух сторон, теперь бежать можно было только назад (но это было самоубийство) или вперед, куда собственно мы и стремились. Если бы не обжигающий пепел, рванули бы немедленно, а так, приходилось ждать. Чего только? В свое время Помпея была погребена под вулканическими породами, нижний слой которых состоял из камней и небольших кусочков плазмы. Его толщина в среднем была семь метров. Потом шел двухметровый слой пепла. Всего получалось около девяти метров, но в некоторых местах, утверждают исследователи и ученые будущего, толщина завалов была значительно больше. Там пепел валил не переставая, с чего бы ему прекращать оседать сейчас?
Несколько часов, что мы провели под деревьями, прошли не без пользы: содрав с нижней части стволов толстые пласты коры, мы изготовили что-то наподобие щитов. Закрепили их на груди и животе, подвязав лианами, голову прикрывали той же корой, только размером поменьше.
Только мы покончили с этими делами, тут и началось. Рвануло так, что треск разрываемой земли показался детской колыбельной песенкой. Видимо густая лава, закупорила кратер. В результате выделяющиеся газы, не находя выхода, скопились в жерле вулкана, а когда их давление стало очень высоким, и произошел этот мощный взрыв. Мы уже и не пытались подняться с земли.
Взрыв поднял в воздух большие объемы лавы, которая чуть позже начала выпадать на землю в виде вулканических бомб и раскаленного песка. От этих «осадков» щитами из коры было уже не защититься. Я скомандовал:
– Бегом, что есть сил!
Сам подхватил маленького Эльдара на руки и, подавая пример остальным, бросился вперед. На этот раз Лулу бежала своими ногами, в таких условиях нести ее никто не стал бы.
Бежать было тяжело, и не только потому, что земля ходила ходуном, – воздух стал горячим, люди задыхались. Вскоре все перешли на шаг, физические возможности не позволяли большего. Раскаленные газы, выброшенные вулканом в атмосферу, светились каким-то неоновым светом. В другой бы раз полюбовался, но сейчас, право, было не до того. Это светящееся облако уходило вверх и терялось от взора где-то высоко-высоко, думаю, что конец его стоило искать в глубоком космосе, на высоте километров ста, а то и больше.
Послышались какие-то хлопки со стороны, где по моим прикидкам находилось море, которое впоследствии назвали Черным. Я сообразил, что это взрывы от извержения вулканов поменьше, которые в изобилии облепили побережье.
По склону Эльбруса широким испепеляющим потоком текла лава. С сорока километров, опять же, вид завораживающий, но я прекрасно представлял, что скорость ее движения не многим меньше скорости схода вулканического селя с западного склона горы, а он может достигать двадцати метров в секунду, и поскольку вершины и склоны Эльбруса покрыты льдом, то следует ожидать вдобавок и наводнения. Водный поток растаявшей снежной шапки будет двигаться еще быстрее. Прекрасный коктейль: сначала стремительно несущийся поток горячей воды, потом поток селевой, и «на закуску» лава, температурой свыше 1000 °С. И все это была не фантазия, не теоретические измышления и расчёты – это уже воплощалось в жизненные реалии. Надежда была лишь на то, что вся эта смесь, пройдет мимо нас, хотя судя по силе извержения – затопить должно было всю долину, до самой большой воды. Я вообще удивлялся, почему мы до сих пор живы. Ядовитые газы, которые выбрасываются из жерла вместе с магмой, наверняка давно убили тех, кто остался у подножия Эльбруса, но на то расстояние, на которое успели отойти мы, они, по всей видимости, распространиться не могли, а может, просто пока не успели.
Мы шли вперед. Как могли, так и шли. Толчки, идущие из-под земли, продолжались, постепенно набирая силу. Небо, покрытое толстым слоем вулканических выбросов, не пропускало солнечных лучей, но вытекающая лава и взрывы падающих с неба магматических бомб, освещали местность вокруг на многие километры. Этот свет был приглушенно красным, скорее бордовым. Так, наверное, должен выглядеть Ад. Кто знает, может быть мне суждено это проверить.
Наконец растаявшие ледники Эльбруса хлынули полноводной рекой в долину, увы, в нашем направлении. Этот стремительный поток нагонит нас в течение нескольких часов, и от него не убежишь, не скроешься, не спасешься. Представляю, что чувствовали мои соплеменники, моя Лулу, которая отобрала у меня малыша и теперь крепко прижимала его к груди, если даже мне, наверняка знающему, что смерть для меня – всего лишь начало новой жизни, было страшно.
Из литературы, коей за свою бесконечную жизнь я начитался в бесконечной же прогрессии, я знал, что выделяют четыре типа извержения вулканов: гавайский – когда из кратера спокойно изливается раскаленная до красна, жидкая и текучая лава; стромболианский – газы вырываются в атмосферу мелкими взрывами, каждый из которых взметает в воздух горящие комки полужидкой лавы, которые скатываются по склонам; вулканский – огромные куски лавы разлетаются на несколько километров от кратера и плинианский тип, характеризующийся могучими взрывами. Так вот, как мне кажется, извержение Эльбруса сейчас объединило в себе все эти классификационные типы.
Поток горячей воды приближался со скоростью даже большей, чем я предполагал вначале. Осталось совсем немного… Я посмотрел Лулу в глаза, и удивился от того, что не обнаружил в них страха. Дитя природы, она спокойно принимала все, что несли с собой суровые реалии жизни первобытного человека.
– Ты не спасешь нас? – Прочел по ее губам.
Я помотал головой в отрицательном жесте.
– Даже ты не можешь этого сделать?
Тот же жест.
– Тогда мы больше не побежим.
Она села на землю и посадила к себе на колени сына. Надо сказать, вовремя села, потому что в следующий момент все, кто остался стоять, были брошены на траву сильным подземным толчком; раздался очередной оглушительный треск, и земля в нескольких километрах позади нас развезлась. А пятнадцатью минутами позже водный и селевой поток водопадом обрушился в образовавшуюся трещину, откуда вскоре повалил густой белый пар, поднявшийся в небо километра на два с половиной. Случай отсрочил нашу гибель на неопределенный срок, но уже то было хорошо, что смерть не могла настигнуть нас с тыла. Слабое утешение, когда тебе на голову сыплются куски расплавленных в недрах земли камней. И все-таки, мы почувствовали надежду.
Теперь идти можно было только вперед, надеясь на то, что нас не накроет одной из лавовых бомб, которые нет-нет, да и долетали от вулкана сюда – такова была мощь извержения. Воздух был наполнен удушливыми сернистыми парами, мы задыхались. Вот упал на землю молодой воин. Отравленный пропитанным газами воздухом, он корчился в агонии и я ничем не мог ему помочь, разве что прекратить его страдания ударом копья. Но не смог, смалодушничал, и оставил его выгибающееся тело лежать там, где он свалился.
Упал второй, третий. И они были предоставлены собственной участи. Поначалу меня удивляло то, что первыми пали сильные и молодые соплеменники, но потом я понял, что объем их легких значительно больше, чем, скажем, у Лулу и тем более маленького Эльдара, и они вдыхают куда более значительное количество ядовитых испарений, чем они.
Прежде, чем мы одолели очередные пять километров, потеряли еще двоих. Нас осталось девять. Куда мы шли? Не знаю. Наверное, просто подальше от Эльбруса. Тяжелая черная пелена висела в воздухе, лавовые бомбы уже не долетали до нас, несмотря на то, что извержение было в самом разгаре. А это значило, что мы отдалились на сравнительно безопасное расстояние от вулкана.
Беспокоили меня взрывы, слышные со стороны, где по моим расчетам находилось Черное море. Надо было обязательно дойти до большой воды. Не знаю, почему я вбил себе это в голову, но на тот момент другой цели у меня не было. Казалось, что рядом с морем безопаснее; всегда можно построить плот, и уплыть подальше от пожаров, взрывов, раскаленного пепла, сыплющегося на голову, горячего пропитанного ядовитыми испарениями воздуха, грязевых потоков и прочих адских испытаний. О том, что море в таких условиях само может нести гибель, сейчас как-то не думалось. Если принять это, как неизбежную данность, то тогда можно лечь на землю и ждать смерти – что толку бежать куда-то, только умрешь уставшим.
Пошел проливной дождь. Он смешивался с пеплом, которым был наполнен воздух, и эта каша облепляла нас. Мы бы просто запеклись точно в кляре, если бы не «бронежилеты» из коры. Вскоре после начала выпадения водяных осадков послышался приглушенный расстоянием, но достаточно хорошо различимый грохот.
– Что это? – Испуганно вскинулась Лулу.
– Вода с неба снесла толстый слой пепла со склонов большой горы, – ответил я первое, что пришло в голову, – и смесь пыли и камней обрушилась вниз.
– На наших родичей?
Ее голос звучал бесстрастно. Нет, Лулу было не все равно, просто бывают такие ситуации, когда ты выхолощен до предела, а всю жалость свого сердца приходится тратить на себя и тех, кто рядом. Горе и беды остальных воспринимаются отстраненно. Да, и сделать все равно ничего нельзя.
– Да, на них, – я тоже говорил холодным голосом, просто констатировал факт, – но им уже все равно, они погибли раньше.
На миг далекий взрыв осветил пространство вокруг нас, и я увидел, как Лулу пожала плечами.
– Ему тоже все равно, – она протянула мне безжизненное тело маленького Эльдара; он был мертв.
Оставшиеся в живых окружили нас. Я поцеловал сына в лоб и положил тельце малыша на землю.
– Пусть останется здесь, – сказал громко, так, чтобы было слышно всем, – огонь, идущий по пятам, позаботится о нем, а нам надо идти к большой воде.
– Зачем? – Лулу села на землю и уставилась в одну точку.
– Возможно, там мы найдем спасение.
– Возможно?
– Да, мы построим большую лодку и уплывем далеко на юг. Там много еды, солнце, тепло. Там жизнь… Надо идти.
– Хорошо, – Лулу встала, – раз ты так говоришь, пошли.
Все одобрительно зашумели.
Прежде чем мы добрались до прибрежных скал, задохнулись еще три человека. Мы оставляли их там, где тех настигали приступы удушья, после которых они умирали в страшных мучениях.
Найдя подходящую пещеру, зашли и повалились без сил. И надо сказать вовремя: обычный теплый дождь внезапно сменился гидротермальными пирокластическими потоками. Их температура, должно быть, доходила до нескольких сотен градусов, из книг помнил цифру семьсот, впрочем, я мог и ошибаться. Да, какая разница – триста или семьсот? Они несли страх и гибель. Горячая вода смешивалась с пеплом, и образовавшаяся масса облепляла все, что оказывалось у нее на пути – здесь не помогли бы никакие щиты из коры.
В пещере становилось все жарче и жарче, дышать было не просто трудно – невозможно! Но дышали. Я как-то в одном из своих перемещений попал в пустыню Мохаве. Там температура воздуха днем достигала шестидесяти градусов по Цельсию, человек при отсутствии воды высыхал и превращался в мумию за три – три с половиной часа. Так вот, эта пустыня – просто финская сауна по сравнению с тем, что мы испытывали, лежа в пещере.
Начался камнепад, вулкан извергал огромное количество камней и шлаков. Какой же все-таки силы было это извержение, если огромные валуны долетали даже сюда.
Так прошли почти сутки. Запасы пищи и воды, которые мы захватили с собой в дорогу из расчета на два дня, подошли к концу. Огненный дождь почти кончился, но Эльбрус продолжал извергать все новые и новые потоки лавы, земля то и дело расходилась тут и там в разные стороны, будто кто-то очень большой и невидимый вжикал вшитой в ее поверхность молнией. Определить день сейчас или ночь было совершенно невозможно – небо плотно затянуло вулканической взвесью дыма и пепла, и солнечный свет не достигал земли.
Несмотря на то, что жара с окончанием дождя несколько спала, дышать по-прежнему было очень тяжело. Надо было уходить дальше на запад, морской бриз должен принести облегчение. В этом ключе я и высказался перед теми, кто еще оставался на ногах. Мое предложение было поддержано молчаливыми кивками голов, я все еще пользовался авторитетом у соплеменников.
Типи идти не могла. Она прерывисто дышала, глаза были открыты, но зрачки закатились наверх. Я посмотрел на Лулу, она в который уж раз пожала плечами, как бы философски изрекая: «А что делать? Такова жизнь, выживает, как известно, сильнейший». Конечно, она не читала «Происхождение видов» Дарвина, но скрытый смысл ее жеста был на уровне написанного великим ученым. Типи пришлось оставить в пещере, нести ее на себе ни у кого не было сил; за свою жизнь она теперь должна была бороться сама. Хотя… тут все было ясно без слов.
Вчетвером вышли из пещеры. Определить направление движения было нелегко – никаких приборов у меня, естественно, припасено не было, а солнце скрылась на многие недели, а может месяцы или, даже, годы. Я просто примерно помнил, куда мы двигались перед вынужденным привалом в пещере и пирокластическим дождем, туда и пошли. Во всяком случае, я надеялся, что туда.
Удивительно, как это у нас в таких нечеловеческих условиях еще сохранились силы. Мы шли и шли, никто не жаловался и не ныл. Потом один из двух воинов упал. Он шел впереди, а поэтому я просто продолжая движение, подошел к нему. Неандерталец лежал лицом вниз и не шевелился. Я наклонился и не без труда перевернул его на спину. Глаза молодого мужчины были открыты, он не дышал. Провел ладонью по лицу, опустил веки.
Выпрямился и пошел дальше. Несмотря на то, что Лулу по росту едва доставала мне до плеча, она шла рядом и не отставала.
Из-за того, что солнечные лучи не могли пробиться сквозь плотную завесу вулканических выбросов, стало значительно холоднее. Холоднее не по сравнению с тем, когда мы задыхались в пещере от жары, а по сравнению с обычной для этого времени года температурой. Пошел снег, сначала небольшой, потом хлопья увеличились и стали размером с ладонь. Неожиданно ударил град. И тут нас спасли импровизированные бронежилеты из древесной коры – лед, сыпавшийся с неба, был диаметром с куриное яйцо. Мы поспешили укрыться в скалах.
Когда все закончилось, двинулись дальше.   
Через какое-то время оставшийся воин остановился и сел на землю. Я подошел и тронул его за плечо.
– Надо идти.
Он помотал головой.
– Как хочешь, – никого уговаривать я не собирался, охватила страшная апатия, сил почти не осталось.
Мои географические познания были весьма скромны, однако я точно помнил, что расстояние от Эльбруса до ближайшей точки Черного моря равнялось примерно ста десяти километрам. Но это в двадцатом веке. Черт его знает, на каком расстоянии оно сейчас? Впрочем, это было неважно. Лулу больше не могла сделать и шага, да и я едва стоял на ногах. В лучше случае мы отошли от вулкана на расстояние километров семидесяти – семидесяти пять. Такими темпами до большой воды нам не дойти. Без питья и пищи сил не восстановить, воздух пропитан ядовитыми испарениями… шансов увидеть море, практически нет.
И все-таки мы его увидели. Но сначала услышали: грохочущий переливчатый рокот, он нарастал и ширился… Недолго я гадал, что это такое. На горизонте встала огромная волна. Она с ужасающей скоростью и страшным шумом приближалась к нам. Подводные и прибрежные вулканы, размером значительно уступающим Эльбрусу, зато количеством куда как большим, выплеснули столько магмы, что ее соприкосновение с морской водой привело к образованию цунами высотой никак не меньшей трехсот  метров.
Я повернул Лулу спиной к волне, но она непослушно развернулась обратно.
– Я хочу видеть, как это будет, – сказала твердо, и прижалось щекой к моему плечу.
В этот момент я впервые за все бесконечное время своего существования пожалел, что не умру…               
____________________________________________________

Я едва успел обнажить шпагу и принять оборонительную стойку – Арман де Жуази прекрасный бретер и промедление могло стоить мне жизни. И вдруг вспомнил, что все это уже было, и сейчас я получу по голове! Быстро присел на корточки, кувыркнулся через голову, уворачиваясь от удара сзади, и сделал выпад. Я неминуемо проткнул бы противника, но в моих руках был всего лишь обломок когда-то грозного оружия, и я просто не достал!
Де Жуази опомнился – и было от чего! – перед ним предстал человек в плохо выделанных звериных шкурах, серо-черный от пепла, с обломком шпаги в руке – развернулся и в свою очередь нанес укол. Да, все-таки он дуэлянт от Бога – клинок вонзился точно в горло, перебив кадык, но я умер не сразу: с минуту захлебывался кровью и скорее задохнулся, чем кончился от болевого шока. Что-то часто я стал умирать.