Узор на камнях в прибрежной воде или Песни о Будде

                Узор  на камнях  в  прибрежной  воде или
                песни о Будде, увиденном в замочную скважину


     Насколько мне известно, в присутствии Будды никогда не велось никаких разговоров о личном и биографическом. Прошлое Будды – когда он, Готама, сын правителя племени шакьев, женился, родил сына и оставил навсегда семью и царство – не упоминалось, точно его и не было. Будда действительно не хотел этого – и ему верю : в отличие от нашего Льва Толстого, чье публичное отречение от собственного творчества – а заодно и от прежней и очень даже достойной и интересной жизни – мне представляется глубоко неискренним. 
     Как бы то ни было, жизнь наша так устроена, что, как бы ни было велико значение той или иной философии, того или иного искусства или даже той или иной религии, определенный интерес в нас к их создателям никогда не может исчезнуть.
Люди как камни, лежащие в прибрежной воде. Их слова как резцы, оставляющие на поверхности камней незабываемый отпечаток внутренней биографии. А последующее молчание как вода, сглаживающая (чаще всего) болезненные следы от резца.
     Да, именно так. Как тихо токающая в ночи зубная боль – воспоминания о неосторожно сказанном в адрес близких людей обидном слове. Не говоря уже о непоправимом обидном поступке.
     А они ведь должны оставлять в душе пострадавших некие едва заметные трещинки. Последние напоминает паутинный узор на камнях, лежащих в прибрежной воде. И как вода обтачивает камни, так наши тепло и любовь сглаживают нами же причиненные обиды и разочарования.
     Но могут ли трещинки – как в душе, так и в камнях – исчезнуть вовсе? Я такого в моей жизни не наблюдал. И более того, сами эти легкие пунктирные душевные рубчики, когда они заливаются волнами подымающегося из сердечных глубин энтузиазма симпатии и желания загладить вину, выглядят – страшно сказать! – по крайней мере не хуже, если не лучше, чем гладкая поверхность души без них. Так совершенно неинтересен голый камень без паутинок.
     И все продолжает идти своим чередом. То есть мелкие обиды на каждом шагу и тут же, рядом и параллельно, вечные попытки их замолить. Казалось бы : сердечная клятва перед собой и богом никогда в жизни никого – по крайней мере из своих близких – не обижать куда прекрасней. И следовать ей тоже возможно.
Стоп! Возможно ли? То есть на эмоциональном уровне? А если нет? Тогда прибрежный камушек с узором трещинок остается вечным амулетом межчеловеческих отношений.
     В биографии Готамы, кстати говоря, наиболее интересным моментом мне лично представляется отмеченная многими исследователями удивительная для тех времен несклонность – если даже не неспособность – будущего Будды ко всем боевым икусствам : как знать, не это ли именно качество окончательно подтолкнуло его к поискам альтернативного жизненного пути?