Былое и фильмы

Жребий был брошен, но усиленно старался вернуться. После прекращения съёмок в массовках , Иван погрузился отнюдь не в бурный водоворот собственного творчества, а в унылый и однообразный быт менеджера средней руки. Внезапно выяснилось, что, если на чужих съёмках всё будет организовано без него, а нашему герою нужно будет лишь выучить пару несложных фраз и сказать их перед камерой, то свой фильм надо снимать самостоятельно, решая множество самых разных проблем, причём в режиме аврала, что поднимало вопрос о том, а надо ли оно вообще?

Дни опять бежали мимо, складываясь в пустые недели и месяцы, всё чаще приходили мысли вернуться к массовкам и эпизодам, в которых всё было ясно, просто и понятно, он знал уже всё и всех, а все знали его. Несколько раз эти идеи воплощались в реальность, но по итогам происходящего, мысли о возможности самому сделать ничуть не хуже, крепли, долгие ожидания вызова в кадр становились всё невыносимее и, наконец, Иван приступил к делу.

Кто-то, возможно, решит, что наш герой засел за учебники по сценарному мастерству, изучил основы операторской работы и занялся прочими важными для неофита кино делами?  Нет, это был опытный киношник, он всё видел своими собственными глазами, а глотать пыль ушедших поколений — дело не для сильных духом личностей. Правда, одна книга всё же была прочитана. Это был труд автора короткометражки А. Макарова «Как снять фильм за два месяца». Надо, кстати, признать, что, несмотря на весьма легковесное название, книга вполне серьёзно объясняет базовые вещи и может претендовать на хороший учебник для начинающих кинематографистов безо всяких оговорок.

Кроме того, за годы общения с «киношниками» Иван видел десятки людей, которые «работали над сценарием», «продумывали световое решение кадра 2 сцены 8» или, скажем, «оттачивали диалог актрисы в сцене 5». Все эти мероприятия мало того, что длились месяцами, так ещё и сменяли друг друга, кочуя между совершенно разными персонажами, как обсуждения обеденных блюд между членами одной большой семьи. И, видя, как два убелённых сединами крупных мужчины или девушки с зелёными волосами уважительно кивали головами в ответ на слова друг друга, можно было не сомневаться, что в их беседах месяцами и годами варьируются задачи из ряда приведённых выше. В чём же была проблема, что в этом было ненормального? Собственно, только то, что снятые фильмы отсутствовали, как класс.
Иван даже порой развлекался, сначала подобострастно выслушивая их россказни о муках творчества, а потом задавая вопрос: «Где же можно посмотреть ваши работы?» Подобное поведение было сродни внезапному восхвалению «синей бороды» на собрании феминисток или обсуждению преимуществ приготовления стейков в сообществе веганов. Мало того, Иван, допустив указанную бестактность, продолжал демонстрировать жажду ознакомления с результатами и на него не действовали ни страшные глаза, ни путаные речи о неугасимом стремлении к абсолютному совершенству, которое не позволяет приняться за реализацию не вполне идеальных проектов. Нет, Иван был твёрд и требовал практических итогов, которые визави предъявить, в основном, не могли, что являлось ещё одним доказательством ненужности долгой подготовки.

Словом, те пути, которыми ходили «профессионалы», Иван оценил как никчёмные и, отряхнув прах их идей с ног своих, решил пойти своим путём. Произошло это ещё и потому, что кинематограф, даже в форме режиссуры, по-прежнему оставался для Ивана лишь хобби — представить себя зарабатывающим на этом деньги он не мог по целому ряду причин. К ним относилась, например, повышенная концентрация в этой сфере, скажем так, людей, которые сегодня называются эмоционально подвижными, а былые суровые годы именовались по-простому: «психи». Не станем забывать и о нестабильности заработков, как по причине высокой конкуренции, так и в связи с банальными обманами со стороны заказчиков контента, что является, к сожалению, явлением в российском кинематографе крайне распространённым. Эти факты автор рекомендует учитывать всем, решившим окунуться в чарующий мир российского кинематографа. Собственно, отказ от смешения искусства и чистогана имел, помимо прочего, одно прекрасное следствие — полную свободу выбора в том, что снимать, когда и с кем.

Ответ на вопрос, «что» пришёл сам собой. Снимать надо окружающую жизнь. Конечно, формально этим занимались все вокруг, но если судить по продукции, заполнившей теле- и киноэкраны, а также он-лайн кинотеатры, в России начала 20-х годов 21 века жили исключительно силовики (непременно продажные), сильные женщины, вся мощь которых направлялась, в основном, на выбивании повышенных алиментов с бывших мужей, мигранты (непременно угнетённые), а также высокодуховные молодые неформалы, которых злые родители (непременно разведённые) регулярно избивали, подавляли, но в итоге всецело принимали.

Ни одного из вышеперечисленных персонажей в реальности наш герой ни разу не встречал, так что решил перенести на экран быт офисного планктона, который был ему неплохо знаком. Конечно, для развития сюжета фильма нужен был конфликт, желательно связанный с вечными темами, хотя и в современной стилистике. И вот, слушая как-то раз стенания недовольного коллеги, которому не выплатили премию, Иван решил положить эту драму в основу сюжета своей первой короткометражки.
Разумеется, для поддержания зрительского интереса, конфликт стоило обострить и в воспалённом сознании начинающего режиссёра стало разворачиваться полотно античной трагедии. Суть её состояла в том, что неопытный юноша пришёл устраиваться на работу в агентство недвижимости, где ему поручили провести переговоры с упрямым стариком, не желающим продавать свою халупу. Собственно, главный герой фильма должен был из-за своей юности и горячности спровоцировать конфликт с этим джентльменом, которым воспользовались бы начальники, чтобы убить квартировладельца и повесить труп на юношу.

Кстати, если вам показалось, что это очень походит на серию третьесортного сериала, то вам не показалось. Всё-таки годы съёмок в подобной продукции с последующим её просмотром, сказались на неокрепшем мозге нашего героя и, наверное, то, что первое его творение было создано в привычном антураже, никого не должно удивлять. Кроме того, здесь не требовалось дорогих декораций, изысканных нарядов и прочих ухищрений, которые обычно и превращают заурядные истории в искусство. Сценарий про жизнь? Про жизнь. Могло такое быть? Могло. Снять будет относительно недорого? Относительно недорого. Ну вот и всё — пора приступать.

Подготовка началась с поиска актёров. На самом деле, кстати, их стоит искать в последнюю очередь, когда уже есть идеальный сценарий, оператор, звукорежиссёр, найдены локации, нарисованы раскадровки и т.д. Но эти знания пришли потом, а начинающему режиссёру, который сам на съёмках общался исключительно с лицедеями, казалось, что именно они — залог успеха картины. Собственно, эти знакомые из массовки и были приглашены, ибо разве не стоило совместить приятное с полезным и съёмки с дружеским общением? Как выяснилось впоследствии — не стоило, причём категорически, так как это весьма затрудняет поддержание дисциплины в ходе работы, повышает количество споров и изрядно мешает процессу. Второй ошибкой было решение сыграть одну из главных ролей самостоятельно. Да, мэтры кинематографа могут одновременно и снимать и сниматься, но наш герой таким уровнем мастерства не владел.

Увы, понимание приходит с опытом, который, как известно, сын ошибок трудных и Иван продолжал погружаться в задуманную авантюру. Правда, помимо знакомых АМС (актёров массовых сцен) к делу был привлечён и профессиональный актёр. Собственно, он был призван не из-за наличия диплома, а потому что внешне полностью соответствовал типажу нервного и искреннего юноши. Ему предполагалось даже немного заплатить, в отличие от всех остальных, которые согласились сниматься по дружбе. Впоследствии одну из сцен пришлось полностью переснимать, когда знакомая новоявленного творца умудрилась запороть даже простейшую роль секретарши и на неё была взята девушка пусть и без диплома, но снимавшаяся уже в нескольких эпизодах. Кстати, как показала практика, даже простейшие роли с парой слов способны качественно отработать далеко не все люди, не имеющие подобного опыта, из-за чего некоторые режиссёры бросаются в другую крайность и требуют занять даже незначительные позиции исключительно профактёрами, что не всегда бывает разумным.
 
Решив вопрос с составом исполнителей, наш герой потратил пару часов на мелочи: поиск оператора, которым стал его знакомый по имени Макс, гласным достоинством которого было наличие полупрофессионального фотоаппарата, позволяющего снимать видео, второго режиссёра, в роли которого выступила девушка, получающая второе высшее образование по режиссуре, её знакомого, называвшего себя звукорежиссёром и всё. В принципе, такой команды хватило бы для съёмки чего-то, именуемого пробой пера, но здесь замах был на нечто большее, поэтому, конечно, нужны были осветители или хотя бы один человек, который знал, как выставить свет, чтобы не запороть дубль из-за лишних теней, слишком яркого света или иных проблем, гримёр, который бы убрал блеск с лиц актёров или, наоборот, добавил его  и т.д. Но поначалу всё это казалось излишним. Итак, один друг согласился сняться, другой снять, третий предоставил квартиру с искомой кухней и дело пошло.
Как ни странно, все члены съёмочной группы приехали на съёмки вовремя. Так бывает не всегда, но в данном случае можно было всё списать на непрофессионализм участников, которым происходящее было интересно, так как являлось для них чем-то новым и необычным.

Первый съёмочный день начался с позитива, но тут же выяснилось, что парочки слабеньких светильников, взятых в аренду в кинопрокате, категорически недостаточно не только для создания хорошей картинки, но и просто для понимания происходящего в кадре, так как светосила фотоаппарата не позволяла снимать кино в полутьме. Макс клялся и божился, что раньше всё было нормально и происходящее нельзя объяснить ничем, кроме заговора небесных сил. Правда, как выяснилось позже, раньше снимал он только фотографии, а для видео требуется несколько иная подготовка, но вопрос был решён с изяществом и без ущерба для бюджета. Героев сцены сдвинули к окну, из которого расточало свои лучи нещедрое солнце Петербурга и мутные пятна на экране превратились в одухотворённые лица, горящие как желанием работать, так и румянцем, то ли от морозного утра, то ли от выпитого вчера алкоголя.

Одним словом, процесс пошёл и был неудержим. Текст знали все, включая десятилетнюю девочку, найденную через соцсеть в одной из театральных студий северной пальмиры, некоторые даже пытались выдать эмоции. День пролетел почти незаметно, удалось отснять всё запланированное и, усталые, но довольные, участники разошлись до послезавтра. Как выяснилось впоследствии, из отснятого в тот день можно было использовать в лучшем случае процентов 10 материала, так как где-то был излишек света — «пересвет», где-то недостаток — ничего было не разглядеть, где-то вместо лица актёра камера снимала его макушку и было решительно непонятно, кто говорит текст, а где-то с улицы доносился дикий шум, не позволяющий разобрать ничего из речей актёров. Некоторые дубли просто не стыковались друг с другом и от них тоже приходилось отказываться. По-хорошему, для предотвращения всех этих проблем нужны специальные работники, о которых говорилось выше, а отсматривать снятое надо не на экране камеры, а на большом мониторе, называемом плэйбэк, так как очевидно, что картинка на маленьком экранчике и нормальном мониторе — это зачастую две большие разницы, но всё это стало ясным потом. Пока что же предстоял второй день первого проекта, он должен был пройти в офисе и на набережной рядом с ним.

Собственно, допуск в офис был возможен потому, что наш герой работал в организации, занимающей данные помещения, что привело также и к безвозмездности аренды. Обычно же вопрос нахождения помещений для съёмок является самым трудным и затратным — многие собственники имеют опасения, нередко обоснованные, что съёмочная группа что-то сломает, испачкает или даже украдёт, поэтому киношниками чаще всего используются одни и те же помещения типа известного в Питере ресторана в высотке, одного и того «оупен-спейса» или коттеджа. Причём, если офис или коттедж по выходным освобождают, то в ресторане зачастую под съёмки выделяют лишь один из залов, в то время как в других его помещениях продолжается утоление потребностей лиц с пустыми желудками и полными кошельками, что порой привносит в съёмочный процесс непередаваемую атмосферу живости и непредсказуемости.

Однако в описываемом случае действо происходило в знакомом режиссёру помещении, все были в курсе, охрану предупредили, ключи выдали, люди приехали, текст знали и всё прошло без особых проблем.  Рядом с  бизнес-центром была живописная набережная реки Смоленки, душевные муки главного героя прекрасно оттенялись свежей зеленью речных берегов, журчанием воды и грудами плывущего по ней мусора, в съёмках внезапно приняла участие прохожая, которая внезапно вошла в кадр и столь живописно закурила, что появились даже мысли о том, чтобы оставить её в фильме, но, так всё свидетельствовало о том, что курение является отнюдь не единственным её пороком, от данной идеи Иван отказался и предпочёл признать данный дубль неудачным.

Словом, всё прошло хорошо и на следующий день наш герой был погружён в размышления о возможным вариантах монтажа отснятого материала, в связи с чем не сразу услышал звонок сотового телефона. Общения желала коллега из того самого офиса, где проходили вчерашние съёмки. «Ваня, что ты вчера у нас наделал!» Голос отдавал трагизмом Гамлета вперемежку с праведностью Торквемады — ни до, ни после наш герой не слышал такого тембра никогда. «Что случилось, Женя?» спросил он.  «Тут просто погром, мы не можем работать»! —Что конкретно случилось? Я сейчас приеду — шептал пересохшими губами виновник катастрофы. Воображение рисовало самые страшные картины пожара, залива водой и обрушения стен. Словом, это было действительно неприятно и тем более странно, что в воскресенье (а съёмки проходили в субботу) Иван ещё раз отдельно заехал в офис и проверил порядок. Однако, набор сдавленных междометий Евгении ситуацию не прояснил.

Только Иван положил трубку, как позвонила начальница, которая согласовала съёмки в том офисе и поинтересовалась, что там случилось. Начинающий режиссёр пояснить ничего не смог, сообщил, что он готов выехать на место немедленно и принять на себя все возможные расходы и ответственность за произошедшую катастрофу. Безо всяких шуток Иван уже прикидывал, каким словами обратиться к родителям с сообщением о необходимости продавать общую квартиру и их переезда в жильё поменьше — словом, это был весьма неприятный момент жизни нашего героя. Минуты текли, а пояснений всё не было и Иван сам набрал начальницу, которая уже должна была доехать до места. «Алло» прозвучало в трубке.
- «И.Ю., вы на месте, на работе?» «Да». Так что там случилось то? «Да сама не знаю, я приезжаю, говорю, показывайте беду, а мне ничего никто и не показал, всё здесь в порядке». Лишь через пару дней выяснилось, что пришедший раньше всех на работу пожилой сотрудник заметил, что один из настенных календариков перевешен на 10 сантиметров правее. Этот факт привёл сего мудрого мужа к выводу о том, что у них в офисе был тайный обыск спецслужб, теперь они под колпаком и работать в помещении нельзя, о чём он незамедлительно оповестил как коллег, так и начальство. Причём, так как масштаб и характер катастрофы он не конкретизировал, все, разумеется, решили, что полоумные киношники разгромили помещение и незамедлительно впали в праведный пролетарский гнев. Вот так реальность свела Ивана лицом к лицу с истинным уровнем и образом мышления некоторых его коллег и привела к появлению у него первых седых волос.

Надо признать, что по результату съёмок народная мудрость о качестве первого блина получила очередное подтверждение. Неоднократные сборы на квартире монтажёра, тщетные попытки вытянуть проблемы освещения кадра, его композицию и, скажем так, не вполне выдающуюся актёрскую игру путём перебора ряда дублей привели к пониманию  бессмысленности подобных попыток и фильм, уже смонтированный, готов был отправиться на полку, но не тут-то было.

Человек, сыгравший в нём роль «начальника», помимо прочего занимался преподаванием в одном из ВУЗов Петербурга и предложил показать фильм студентам, причём с целью обогащения этих самых студентов знаниями о том, как надо снимать. На факультете были размещены объявления, собрались несколько десятков юношей и девушек, фильм показали. Так стыдно нашему герою не было никогда. Конечно, успехом можно было считать то, что с середины десятиминутного полотна ушли всего пара человек, остальные мужественно вытерпели до конца и некоторые из них даже задавали вопросы, но всем было понятно, что это свидетельство не творческого успеха, а безукоризненной вежливости присутствующих. Зачем Иван пошёл на это? На этот вопрос он не может ответить и по сей день, даже себе самому.

Однако, сиё мероприятие имело и положительные последствия. Провал породил желание исправить ситуацию. Кроме того, была надежда на то, что сын ошибок трудных уже подрос и следующий продукт будет на принципиально ином если не творческом, то, как минимум, техническом уровне.

Отчасти это и произошло — в качестве оператора был привлечён человек опытный. Правда, его опыт заключался опять же в фотографии, но он имел весьма крутую камеру, регулярно закупался различным съёмочным оборудованием и постоянно снимался в массовке/эпизодах вместе с главным героем нашего произведения. Конечно, можно отметить, что оператор опять был выбран по принципу личного знакомства, но это в принципе свойственно нашей жизни и особенно кинематографу, где психологический комфорт от работы не менее, а порой и более важен, нежели результат, а, кроме того, новый оператор — назовём его Х — обладал действительно большим набором различных приспособлений, как непосредственно для камеры, так и для освещения. Также немаловажным было то, что мистер Х был готов посодействовать в предоставлении помещения для съёмок нескольких сцен.

Сценарий был набросан за пару дней. Там присутствовал сильный женский персонаж — лживая, подлая и безнравственная дама, использующая мужчин в своих низменных интересах, наивные, обманутые ею сын замминистра (любовник) и подполковник полиции (муж). Разумеется, на сей раз был проведён кастинг, найдена девушка, долженствующая сыграть злодейку, главного героя взяли опять по блату, осветителей нашёл мистер Х и дело пошло. В процессе выяснилось, что с осветителями о цене не договорились и по итогам возник конфликт, решённый перерасходом финансовых средств. Также имеющегося у оператора оборудования категорически не хватило, снимать он, оказывается, умел только со штатива, что само по себе привело к крайне убогой в своей статике картинке, дружеские отношения с актёрами привели к плохой актёрской игре и в целом, после ознакомления с результатом, было решено всё переснимать уже частично с другими актёрами, другими осветителями и в других локациях.

Особенно важной казалось смена локаций, так как маленькая кухня, послужившая сценой для съёмок первого варианта, не позволяла получить качественную картинку. Примерно то же самое оператор сказал об офисе, а вернее, тесном коридоре офиса, который имитировал коридор в отделении полиции.

Впоследствии, правда, выяснилось, что операторское мастерство включает в себя способность снимать в любых условиях, необходимых для реализации творческого замысла режиссёра, кроме, конечно, совсем экстремальных, но это знание пришло потом. В данный же момент кино-жизни нашего героя главным виновным в провале была назначена тесная кухня и всё пошло по новой.

Более просторное помещение было найдено в ходе разговора с коллегой, обладавшей квартирой в пригороде Петербурга, причём эта девушка, как выяснилось, уезжала на целый день и была не против поддержать нарождающегося гения путём предоставления временной жилплощади. Новую твердыню правопорядка решено было соорудить из офиса, в котором работал ещё один из знакомых. Этот офис, помимо большего размера, обладал также решётками на окнах. При предварительном просмотре локации решётки на окнах навели режиссёра на мысль ввести в фильм новых персонажей — «зэчку» с подбитым глазом и следовательницу, которая её допрашивает. Подбитый глаз диктовал необходимость более-менее профессионального гримёра и, путём опроса знакомых, такой гримёр, а вернее, гримёрша, был найден. Правда, её услуги обошлись весьма дорого. Можно было, конечно, найти человека гораздо дешевле, но, умудрённый опытом, наш герой решил на специалистах не экономить. К тому же, оператор заявил, что настолько уязвлён неудачных опытом сотрудничества с осветителями, «которые ничего и не делали, по сути», что светом займётся сам — это принесло значительную экономию.

Итак, команда была собрана, актёры найдены, режиссёр готов и процесс пошёл. Пришёл он примерно туда же, куда и в первый раз. Правда, актёры отрабатывали несколько лучше и в их игре случались неплохие моменты. Например, когда главная героиня должна была изобразить обиду на своего мужа, актёр, играющий этого самого мужа, так швырнул её на стул перед следователем, что она больно ударилась локтем и отыгрыш обиды, смешанной с разочарованием, получился более, чем убедительным. Увы, это не помогло ей стать звездой фильма — всем запомнилась «зэчка» с фингалом, которая подошла к делу более, чем ответственно.
Надо сказать, что изначально, ища актрису на эту роль, Иван планировал добиться наличия в кадре деклассированного элемента женского пола с лицом, отражающим тяжёлую и трудную жизнь обитателя общественного дна, но, просматривая самопробы, присланные претендентками, он натолкнулся на вариант, присланный молодой девушкой, которая подошла к делу с куда большей фантазией и ответственностью, чем остальные. Ещё записывая варианты своей игры, она взяла у знакомой спортивный костюм и намазала глаз чёрной тушью — помимо большей колоритности персонажа, которая могла быть при съёмках возложена и на гримёршу, это свидетельствовало и о куда большем желании воплотить предложенный образ, а кому из создателей не лестно, когда окружающие, а тем более, потенциальные участники проекта испытывают желание не только заработать денег, но привнести в него искру творчества? Итак, эта претендентка победила. Перед съёмкой гримёр закрасила ей один из зубов чёрной краской, создав видимость отсутствия оного, а так как сама девушка была, скажем так, молода и красива, то иллюзия агрессивной обитательницы камеры, которая с честью прошла тяжёлую школу российских тюрем, но не сломилась, а заработала авторитет, была полной.
 
Первый съёмочный день прошёл в тёплой, дружественной обстановке. Возможно, сказалось то, что оператор находился в родном офисе и чувствовал себя увереннее, чем обычно. Все работали продуктивно, лишь звукорежиссёр в перерывах между дублями выбегал за дверь. Сначала Иван думал, что это связано с желанием оного покурить, но постепенно стал улавливать доносившиеся из-за этой самой двери фразы: «пишем живой звук», потише, пожалуйста», «невозможно работать» и тд. И т.п. Выяснилось, что, несмотря на неоднократные просьбы «звукаря», массовка, не задействованная в сценах, переговаривалась и обсуждала происходящее, как на съёмочной площадке, так и на международной арене. Чувствительные микрофоны ловили этот гул и после того, как в третий раз потребовался звуковой дубль, уважаемых АМС, попросили пройти в комнату со звукоизоляцией.
Дело пошло быстрее, было отснято всё, запланированное на первую половину дня и режиссёр с группой, заказав в одном из сервисов доставки обед и услышав, что он будет примерно через час, решили попить чаю, благо существенное количество всевозможной сдобы и тому подобных маленьких радостей жизни было закуплено заблаговременно. Решительным шагом пройдя в комнату, где все эти запасы складировались (ту самую — со звукоизоляцией), съёмочная группа обнаружила, что поговорка «в большой семье не шёлкай клювом» имеет под собой глубочайшие основания, порождённые самой жизнью. Массовка съела всё.
 
Если кто-то ознакомился с предыдущим опусом автора настоящего рассказа, повествующего о съёмках как раз с точки зрения массовки или, как называют этих людей  профессионалы — «актёров массовых сцен», тот помнит, что одним из примеров наиболее вопиющей несправедливости, автор считал, да и считает, отдельный, куда более бедный, обед, для АМС и отдельный чайный столик для них же с куда более скудным наполнением, чем для группы и профессиональных актёров. Всё так, но, проведя около 8 часов без маковой росинки во рту, занимаясь достаточно активной как физической, так и интеллектуальной деятельностью (а кинематограф, по крайней мере, современный российский, именно такой), Иван в настоящий момент был на грани колебания этих моральных устоев. Конечно, люди порядка 5-6 часов сидели без дела, им было скучно, рядом были легкодоступные углеводы, но всё же объём съеденного немногочисленной группой лиц, изрядно впечатлял. Из данного инцидента были сделаны два важных вывода. Первый — обед надо заказывать заранее с тем, чтобы когда то, что должно быть отснято до обеда, будет отснято, группа могла сразу же приступить к трапезе. Второй — наполнение чайного столика стоит, хотя бы отчасти, прятать в труднодоступное место или ставить на него отдельного человека, который бы регулировал степень и скорость расходов его содержимого.
Но, конечно, некоторые сложности обеспечения калориями не могли омрачить приподнятого настроя Ивана. В ожидании обеда, он, умудрённый опытом первых фильмов, решил отсмотреть отснятый материал на «плэйбэке». Как уже говорилось ранее, под эти названием скрывается большой экран, куда выводятся отснятые варианты, что необходимо, так как на маленьком экранчике видеокамеры или смартфона можно не заметить, например, тень от проходящего сзади человека, руку оператора, влезшую в кадр или иные неприметные на первый взгляд, огрехи, которые, тем не менее, порой приводят к невозможности использовать конкретный дубль, несмотря на то, что именно в нём прекрасно отыграл актёр или удачно лёг свет. Отчасти в отсутствии «плэйбэка» и заключался провал первого вариант снимаемого в данный момент фильма и, разумеется, меры были приняты. Собственно, камеру можно подключить не только к специальному киноэкрану — она может выдать картинку и на монитор ноутбука и на телевизор и вообще на любой экран, который позволяет присоединиться к ней либо посредством провода с нужным разъёмом, либо через вай-фай.

В ходе съёмок большинства кинокартин режиссёр за эти самым «плэйбэком» и сидит, подавая оттуда команды — чаще всего по рации, но иногда с помощью второго режиссёра, корректируя актёрскую игру, освещение кадра, композицию и тому подобные аспекты. Но Иван был слишком занят всю первую половину дня, чтобы регулярно бегать к отдельно стоящему агрегату, поэтому отсмотр отснятого состоялся в обед.

Безусловно, важность «плэйбэка» осознавали все. Благо, оператор, также, видимо, переживая неудачу с первым вариантом фильма, принёс из дома большой телевизор, который и планировалось использовать в этом самом качестве, дабы избежать повторного фиаско. Итак, плэйбэк был. Правда, он не работал, так как перегорел провод питания, но, в связи с тем, что на момент выяснения данного обстоятельств, съёмки длились уже полдня, сей факт был сочтён несущественным элементом происходящего и процесс продолжился без малейшей паники и колебаний.
Кстати, в кино есть ещё такая профессия, как второй режиссёр, который, в основном, решает организационные моменты, типа своевременной явки на площадку всех необходимых людей, составления графика съёмок и т.п., тем самым освобождая режиссёру время и силы непосредственно для творчества. Так вот, отсутствие второго режиссёра в этом проекте тоже сказалось не лучшим образом на результате, так как позже, просматривая материал, Иван отчётливо видел пути улучшения картинки, понимал со всей очевидностью то, какие коррективы стоило внести в игру актёров и осознавал, что на площадке он всё это не озвучил исключительно из-за повышенной занятости мелочами. Так что, если вдруг кто-то решит пойти по тернистому пути режиссуры, можно рекомендовать потратиться и на второго режиссёра.

Правда, в среде современной российской молодёжи, решающей, порой, «замутить фильмец» вопрос об оплате труда профессионалов типа оператора, гримёра или того же второго режа считается просто неприличным, но, как показывает практика, из таких проектов, как правило и выходит то, что не радует ни зрителей, ни создателей, поэтому автор настоящего опуса пребывает в твёрдой уверенности, что без наличия финансовых ресурсов не стоит и браться за дело.
Мало того, платить стоит не только техническим специалистам, но и актёрам, даже если они знакомы, так как это существенно повысит дисциплину среди участников кинопроцесса, позволит в ходе происходящего действа предъявить повышенную требовательность и, главное выстроит иерархию, ибо ничто не отнимает столько времени и сил, как споры отдельных членов съёмочной группы между собой.
Но, возвращаясь к произошедшим съёмкам, можно констатировать, что по их итогам были шансы вытянуть нечто, похожее на кино. Да, магическая фраза «На монтаже поправим» порой вдохновляет неофитов, а порой губит неплохие почины. Кое-что, конечно, можно вытянуть на монтажном столе (сегодня это, конечно, не стол с бобинами целлулоидной плёнки, а экран компьютера) и здесь шансы на успех имелись.

Как известно, не бывает правил без исключений, вот и здесь мудрость о недопустимости привлечения к работе друзей и знакомых на бесплатной основе не сработала. Монтажёр подошёл к делу настолько добросовестно, что порой даже пугал. Он то пытался скорректировать цветовое решение отдельных сцен, чтобы подчеркнуть трагизм ситуации, то убирал с картинки «шумы», которые никто, кроме него не видел, то предлагал идеи склейки кадров, которые даже в голову не могли прийти начинающему режиссёру. Собственно, надо отметить, что и для этого парня сей опыт киномонтажа был первым и он старался сделать его на совесть, как и всё, что он делал — учил ли экзотические языки типа норвежского, проверял ли корректность печати книг (а он работал в типографии) — везде С. стремился к совершенству. Иван, конечно, ни в коей мере не возражал — времени было полно, никаких сроков никто ему не ставил. Правда, партнёр по съёмкам — оператор, выделивший половину денег на фильм, периодически бурчал в социальных сетях и пытался поругивать монтажёра то за затягивание процесса, то за некие мифические недоработки, но наш герой пояснял, что чёрного кобеля не отмоешь добела и если актёр в кадре обрезан ровно по середине уха, то вопросы следует адресовать не монтажёру.

Несмотря на все огрехи, это вариант фильма был лучше предыдущего и Иван решил было считать своё тщеславие удовлетворённым, как вдруг выяснилось, что по итогам съёмок оператор уверовал в свои силы и написал свой сценарий короткого метра. Тоскливо вздохнув, Иван открыл простыню текста и прочитал её запоем. Фильм посвящался авиакатастрофе и описывал судьбу одной из родственниц погибшего. Это был действительно не стандартный текст, вполне засуживающий экранизации. Правда, и Иван и ряд лиц с высшим режиссёрским образованием, которым Х показывал сценарий, были уверены, что привязывать фильм к конкретной трагедии не следует — это, как выразилась одна дама, «дешевит», а Иван добавил: это не позволяет выйти на, так сказать, глобальный уровень эмоций, урезая общечеловеческие переживания до страданий конкретной дамы, но Х. был непреклонен. Объяснения своей позиции он не давал, но, даже с учётом этого, фильм обещал стать на голову выше предыдущего.

Иван и Х. скинулись по 50 процентов необходимых расходов и дело пошло. Правда, изначально не было обговорено, кто будет режиссёром, но герой нашего рассказа, отчасти насытившись режиссурой, отчасти опасаясь не потянуть уровень, взятый сценарием (ведь, одно дело — это снимать изначально простенькую вещь, нацеленную практически только на развлечение, а совсем другое — запороть проект с претензией на некоторую значимость, если не культурную, то, как минимум, социальную), изначально согласился быть вторым режиссёром и посвятить свои основные усилия решению организационных вопросов.
Первым из них был, конечно, кастинг. Здесь уже он проходил, как в серьёзном (или, как минимум, сериальном) кинематографе. В тематических группах социальных сетей были размещены объявления о поиске типажей, в ответ на почту предлагалось выслать анкеты с видеовизитками. Минимально подходящих персонажей авторы приглашали на очный кастинг. Для его проведения была снята фотостудия, Х. принёс видеокамеру, был приобретён чай, печенья и сахар для ожидающих в очереди.

Кастинг был прост — соискателей приглашали в комнату, где просили назвать свои ФИО, озвучить навыки и профильное образование, если оно имеется, предлагали отыграть ту или иную сцену, тексты которых всем высылались заранее.
Процесс был увлекательный, живой и абсолютно бессмысленный. В 21 веке просто отсутствует резон встречаться с большинством актёров лично — это давно заменили так называемые самопробы, когда человек отыгрывает сцену, находясь у себя дома и записывая её на смартфон. Правда, встреча с претендентами на исполнение основных персонажей, необходима, но речь идёт, именно о потенциальных исполнителях главных ролей, да и в отношении них огромное число претендентов отсеивается по видеозаписям, что экономит колоссальное количество и времени и сил.
Но наши герои этого не учли и потратили целый день на данный процесс, толком не поговорив с претендентами на главные роли. Впрочем, удача любит смелых, а новичкам везёт, да и проект не требовал от актёров особой глубины, в связи с чем трагических ошибок в подборе не случилось.

Скажем сразу, что, хотя того самого вожделенного «плэйбэка» не было и в этом случае, ситуация сглаживалась приглашением профессионального оператора. Конечно, он тоже являлся знакомым каких-то знакомых, а одна из актрис тоже «прошла по связям» — за несколько месяцев до того, Иван столкнулся с ней на одном из киномероприятий, где молодые режиссёры представляли свои проекты с целью получения финансирования на их реализацию и она была в их числе.
Кстати, то мероприятие, как выяснилось, проводилось исключительно для галочки и придания флёра соревновательности распределению денег среди «своих», что является, по мнению автора, нормой для российского кинематографа и диктует полную бессмысленность участия в подобных «питчингах», режиссёрских лабораториях и тому подобной активности для лиц, желающих денег, чтобы на самом деле выдать достойный продукт, а не порадовать уважаемых людей откатами. Возможно, конечно это, лишь злобное бурчание человека, вынужденного снимать за свой счёт, но, примерно представляя стоимость киносъёмок и соотнося заявленные бюджеты с конечным результатом, особенно в полных метрах, автор не может отделаться от чувства справедливости вышеизложенной мысли.

Но вернёмся к основной теме нашего повествования. Несмотря на нахождение оператора «по знакомству», он имел в собственности относительно серьёзную камеру, портфолио предыдущих работ и внешность, позволяющую отнести его к когорте творческих личностей даже без близкого знакомства. Кроме того, он привёл с собой людей, могущих поработать осветителями и в магазин аренды кинотехники наш герой поехал вооружённый уже конкретными знаниями о необходимом оборудовании.

Также к участию в работе был привлечён давний знакомый Ивана по съёмкам — Ю. и дело пошло. Ю., кстати, оказался крайне полезным персонажем. Он помогал перетаскивать оборудование, наполнял чайный столик, встречал актёров, приехавших на съёмки, словом, совмещал роли второго режиссёра и рабочего площадки.
Все прибыли вовремя, в офис пустили без проволочек, особого погрома там устроено не было, так что дело шло на лад. Правда, одна из актрис вылила на себя кипяток, готовясь попить чая и Иван даже предложил перенести съёмки сцен с ней, учитывая реальную опасность для здоровья, но та отказалась, хотя было видно, что она испытывает реальную физическую боль. Это, судя по всему, явилось одной из граней фанатизма отечественных «киноделов». Нередко они полагают, что служат искусству, ради которого можно терпеть весьма изрядные неудобства, хамство со стороны коллег и прочие откровенно неприятные моменты кинопроизводства.
Но в остальном первый съёмочный день прошёл безупречно. Второй планировался на кладбище. В качестве могилы погибшей семьи главной героини решено было использовать место реального упокоения погибшего знакомого одного из членов съёмочной группы и, приехав туда на нескольких такси, группа приступила к съёмкам.

Почти сразу вокруг засуетились мутные личности, которые предлагали услуги по изготовлению памятника, покраске ограды и прочим приличествующим месту работам. Им было отказано, но ситуация резко обострилась, когда появилась камера. Буквально через несколько минут после начала съёмок рядом остановился автомобиль, из которого выскочил курпулентный мужчина, издававший истошные крики. Суть его эмоций была проста и бессмысленна: он не понимал, что происходит, но почему-то решил, что происходящее не просто касается администрации кладбища, которую он представлял, но и  впрямую угрожает интересам неких абстрактных «людей», обрисовать которых в реальности он затруднился. Скорее всего, конечно, он просто хотел денег и, если бы это было напрямую озвучено, то могло бы привести к финансовой компенсации его тревог, но вопли, как это принято в определённых кругах российского общества, конкретики не содержали и производили впечатление чистой агрессии. Съёмки оказались под угрозой, тем более острой, что вторично появиться в данной локации шансов было не много.

Иван решил спасать положение. Оценив обстановку и личность вопиющего, он, что называется, «попёр буром». Из визгов оппонента была вычленена единственная членораздельная фраза: «Кто главный»? Я — ответствовал наш герой. Далее последовала бурная дискуссия о целесообразности и допустимости происходящего, а также, отчасти о свободе самовыражения и её пределах, не сопровождавшаяся, впрочем, применением идиоматических выражений и крепких кулаков. Несколько успокоившись, оппонент Ивана предложил «проехать». Иван сел в его автомобиль и «проехал». Очутившись в здании администрации кладбища, он выдал сочинённую на ходу историю о том, что съёмки преследуют целью увековечить память погибшего друга, с которым они, мол, служили вместе в десанте. Атмосфера резко разрядилась. Стало ясно, что речь не идёт ни о попытках заработать, используя неповторимые виды, ни о вызове статусу администрации. По сути, получалось, что люди занимаются более, чем достойным делом, а некто, ни с того, ни с сего, пытается им помешать, проявляя даже некоторое неуважение к памяти не просто человека, а военнослужащего. Свою роль сыграло, наверное, и то, что Иван, услышав о необходимости предварительного согласования съёмок, принял покаянный вид и заверил, что допустил подобную оплошность исключительно по незнанию, но никак не стремясь умалить величие руководства кладбища.

Словом, разговор перешёл в обычную тональность приличных людей и Иван даже попросил отвезти его на том же автомобиле обратно, но получил отказ, впрочем, вместе с пожеланием удачи и указанием направления пути возврата.
Вернувшись назад, наш герой узнал, что за всё это время съёмка не прекращалась ни на секунду. Сделав вид приостановки работы, все её участники продолжили заниматься делом, причём даже в ускоренном режиме, так как гарантии благополучного разрешения ситуации отсутствовали и был риск досрочного завершения съёмочного дня. Иван сообщил о возможности снимать не торопясь, что все восприняли происходящее как само собой разумеющееся. С чем это было связано? С переоценкой мощи Ивана в качестве лица, могущего решить любой вопрос, безразличием к результату, свойственным русским фатализмом? Будем же считать, что с мощной верой в свои силы и уверенностью в победе правого дела (в данном случае съёмок), которое просто не может проиграть, несмотря ни на что.

Съёмки завершились и отснятый материал был передан монтажёру. Вернее, монтажёрке, которая имела репутацию лучшей в этом деле на одном из курсов выпускников театральной академии на Моховой. Как выяснилось, в кино, как и в жизни в целом, работоспособность важна не меньше прочих навыков, а, пожалуй, даже больше, так как без неё остальные просто не имеют смысла. Взяв «исходники» и аванс, она и правда стала проявлять огромные способности, правда, не в реализации поставленной задачи, а в подборе объяснений причин того, почему ничего не сделано. По итогам приблизительно двух недель подобных речей, дама вернула аванс и канула в грядущее.

Монтажом занялся сам оператор — за отдельную, впрочем, весьма умеренную плату. Получившийся фильм Х. разослал на ряд киносмотров и он даже вошёл во внеконкурсную программу ведущего на тот момент фестиваля короткометражек страны. Кроме того, все участники этого действа были размещены в самом массовом он-лайн кинотеатре России. Словом, результаты радовали. Правда, потом на съёмках Иван столкнулся с девушкой, которая пояснила ему, что, скорее всего, он-лайн кинотеатр заплатил организаторам фестиваля деньги, которыми организаторы и не подумали поделиться с создателями произведений, но это может быть и ложной догадкой, хотя и весьма правдоподобной. В целом же для таких дилетантов, которыми являются Иван и Х., произошедшее можно было счесть успехом и даже некоторым следом в веках, так что, если читатель желает отвлечься, он может тоже оценить получившийся результат в интернете по адресу: https://www.kinopoisk.ru/film/1338189/.

Повторимся: Ивана даже такой относительный успех вдохновлял на новые свершения. И правда: посторонние люди расценили его работу, пусть и сделанную в соавторстве, как кино, а не местечковую самодеятельность, фильм демонстрировался на серьёзном сборе профессионалов, вместе с работами мэтров. Словом, определённый потенциал был в наличии и взывал к продолжению творчества. Правда, остро вставал финансовый вопрос — потянуть в одиночку расходы на целый фильм, пусть и короткометражный, представлялось задачей сверхсерьёзной, да и, если честно, просто невыполнимой.

Впрочем, мучения по этому поводу не особо терзали душу творца, так как пока что не было ни сценария, ни даже просто идеи, которую хотелось бы снять. Несколько раз наш герой принимался выплёскивать на бумагу поток воспалённого сознания, но удача брезгливо отворачивалась от него. Он попробовал упростить ситуацию и, вместо написания сценария, сделать рассказ — ту же, по сути историю, но в другой, более простой с технической точки зрения, форме. Весьма быстро выяснилось, что при отсутствии содержания изменение формы не приносит результата. Что ж, оставалось только ждать. Ожидая, Иван пытался почерпнуть идеи из жизни, без глубокого знания которой, как известно, нечего делать в искусстве, но то ли он жил слишком скучно и пресно, то ли весь мир настолько упростился, что материала не хватало даже на простенькую историю, то ли всё уже было рассказано ранее.

Однако общение с лицами, не чуждыми творческой жилки, помимо ценной информации об интригах в околокиношной среде, внезапно привело к результату. Тот самый Ю., так удачно совместивший роли рабочего на площадке и второго режиссёра в одном из предыдущих проектов, видимо, вдохновился относительными успехами и настойчивостью Ивана и тоже решил попробовать реализовать свой потенциал, благо, определённые задатки у него были — он  пытался рисовать, писать музыку и в целом мог быть сочтён личностью, пригодной для великих или хотя бы малых свершений.
Словом, Ю. решил выйти за пределы обыденности путём написания рассказа, в котором, помимо мистики были определённые мысли, резонировавшие с настроем Ивана, и тот, ознакомившись с данным произведением, незамедлительно переделал его в сценарий, выбросив половину имевшегося и добавив раза в два больше своего, но результат был налицо. Если раньше на создание абсолютно пустых и неинтересных даже самому автору работ уходило по несколько недель, то этот образец эпистолярного жанра был закончен за день.

Ю. был несколько удивлён весьма кардинальной переработкой его творчества, но путём дискуссий и обсуждений, проходивших, надо сказать, весьма конструктивно, и возвращения в текст пары мудрых фраз от оригинала, дал согласие не только именоваться автором идеи, но и компенсировать половину расходов.
 
Забегая вперёд, можно сказать, что тщательно составленная смета, разумеется, была превышена в полтора раза, несмотря на то, что формировалась с запасом, но Иван уже закусил удила и выкладывал необходимые средства из своего кармана, так как всерьёз полагал данный проект заслуживающим реализации.

Сценарий был скинут оператору предыдущего фильма. Тот ознакомился, заявил, что всё неплохо и можно подумать, но отметил, что надо, мол, режиссёрскую экспликацию и вообще вёл себя довольно пассивно, явно не разделяя восторгов нашего героя по поводу полученного текста и его перспектив.

Лишь позже Иван сообразил, что подобная реакция могла быть вызвана как раз высокой оценкой предложенного материала и требование дополнительной подготовки и проработки темы вызывалось, скорее, стремлением не запороть потенциально неплохой проект, но тогда уязвлённая душе новоявленного гения оскорбилась и оператор был найден другой. Как? Конечно, по знакомству — один из актёров, с которым Иван снимался в АМС и который планировался к участию в новом фильме, сталкивался с этим оператором на площадке. Произошла совместная встреча  Ю., Ивана и властелина камеры — назовём его А. В ходе данного рандеву высокие договаривающиеся стороны обозрели предыдущие работы друг друга, перетёрли за жизнь и согласие было достигнуто. У А. также были в ассортименте знакомые осветители, причём один из них, по крайней мере, на словах, подходил к работе чрезвычайно тщательно и мог выставлять свет для сцены целый день, добиваясь идеала, но в целях экономии как финансов, так и времени на съёмочной площадке, к работе были привлечены два школьника, которые просто выполняли указания оператора в части освещения.

Прочая команда сохранилась с предыдущих проектов, актёры были привлечены отчасти знакомые (на главные роли), отчасти через самопробы (на второстепенные) и Ю., А. и Иван поехали на дачу. Разумеется, это действо совершалось сугубо в рабочих целях. Оператор вполне разумно заметил, что для получения хорошей картинки надо бы ознакомиться с локациями — тем, как там падет естественный свет, под каким углом можно поставить камеру и т.д. Выяснилось, что это не просто разумно, но совершенно необходимо. С той самой камерой, на которую впоследствии был снят новый фильм, наша троица проехалась по всем планируемым местам съёмок, в одном из кафе города была нарисована раскадровка и начались репетиции.

Кстати, одной из локаций были коридоры тюрьмы и в качестве них было принято решение использовать подвалы всемирно известной киностудии, логотип которой содержит изображение конного памятника одному из российских императоров. Прямые попытки арендовать на рыночных условиях эти подвалы успехом не увенчались и были найдены знакомые, которые обеспечили визит в искомые казематы в сопровождении сотрудницы. Они вполне устроили нашу троицу, цена была немаленькой, но посильной и, казалось, вопрос можно было считать решённым. Однако, когда Иван связался с отделом аренды на следующий день, выяснилось, что его образ и потребности выветрились из голов достойных дам, трудящихся на ниве сдачи в аренду помещений. С ним разговаривали так, как будто он обращается туда первый раз и вообще отвлекает их от более важных дел, нежели исполнение прямых должностных обязанностей. После этого, читая порой в прессе стенания о зловещем режиме, допускающем гибель уникальной киностудии и не желающем выделить деньги на продолжение её работы (непонятно, правда, над чем — никаких фильмов там не снимали уже много лет), Иван всегда саркастически улыбался и рассказывал окружающим своё мнение о реальных причинах финансовых затруднений прославленного заведения.

В связи со сложившейся ситуацией, было решено опроститься и, как выяснилось, не зря. Казематы ЧК были найдены в обычной петербургской подворотне, причём того дома, в котором находилась локация «кабинет следователя», что порождало и существенную финансовую экономию и устраняло необходимость переезда с площадки на площадку.

Итак, дело дошло до репетиций. Вернее, до репетиции. Мало того, что это была первая репетиция в карьере начинающего режиссёра, так он ещё и одобрил участие в ней оператора, чтобы совместно с ним «прикинуть ракурсы» и гримёрши, которая провела ряд экспериментов с образами актёров, а особенно актрисы, долженствующей играть «смерть». Да, такой персонаж в фильме был и наш герой выбрал для его реализации ту самую «зэчку» с подбитым глазом, по той причине, что она уже была знакома и сыграть хотела. Как сказала гримёрша, смуглость этой дамы осложнила задачу, но, как выяснилось впоследствии, также внесла неординарность в образ данного персонажа, ведь обычно смерть изображают как нечто бледное и безжизненное, а тут присутствовала ярко выраженная витальность, пусть и припудренная гримом. Собственно, история со «смертью» показал, что постмодернизм имеет и свои плюсы, один из которых заключается в том, что недоработки можно прикрыть сакраментальными фразами о поисках новых путей в искусстве. Это было использовано Иваном как в отношении образа «смерти», когда он просто не подумал о том, что худая блондинка будет куда более канонична в данной роли, так и в случае проблем со светом в жилище «смерти», когда они объяснялись для окружающих не проколами осветителей и режиссёра (а по итогам за всё, происходящее на экране, отвечает режиссёр), а стремлением создать некую «потустороннюю» атмосферу. Но, конечно, данные ссылки на «постмодернизм» могут быть положительно восприняты лишь в определённых рамках и откровенные технические провалы на них списать невозможно.

Разумеется, репетиция, даже одна и только с основными актёрами сэкономила огромное количество времени на съёмках и привела к нахождению одного действительно хорошего ракурса. Наиболее дачные варианты дублей были записаны на камеру и разосланы актёрам (не все и не всем, но хотя бы в части). Работа гримёрши вышла за пределы реализации узкоспециальных задач и перешла к работе над образом «смерти» целом. Она предложила использовать стиль «минимализм» и просто повесить на актрису белую мужскую рубашку, предварительно отрезав ей (рубашке) ворот. Как ни странно, смотрелось это действительно неплохо и было незамедлительно утверждено. 

Конечно, обычно на проектах в создании образа участвует специальный человек — костюмер, причём нередко количество оных превышает единицу, но, как показывает практика, в большинстве случаев вся их работа сводится к подаче сериальным «ментам» и «браткам» соответствующей униформы. Это не их вина, конечно, это их беда. Деньги, выделенные «на костюм» весьма просто, скажем так, подвергнуть нецелевому освоению и практически нормой является такое урезание бюджетов костюмерного цеха, которое делает их работу, по сути, бессмысленной, убирая из неё всякую творческую составляющую. Хотя, конечно, в идеале работа костюмера крайне важна и образ персонажей, а, следовательно, и всего фильма/клипа/рекламы состоит в том числе из сочетания предметов одежды и аксессуаров. Но в коротком метре эту задачу вполне могут взять на себя оператор с режиссёром, как и работу реквизитора — специалиста, отвечающего за наполнение кадра всевозможными предметами, соответствующими эпохе и характеру происходящего.

Автор настоящего рассказа, хоть и пребывает в твёрдой уверенности, что за всё надо платить, иначе жизнь взыщет вдвойне, всё же воздержался от оплаты участников репетиции в силу как скудости финансовых ресурсов, так и врождённого благородства, не позволяющего омрачить радость творчества столь пошлыми материями. Правда, этот вопрос никем и не поднимался, репетиция позволила всем и правда сэкономить время и силы на самих съёмках, да и участие в ней было добровольным. Но, по-хорошему, конечно, следует платить за репетицию половину суммы съёмочного дня, что позволит повысить ответственность членов дружной киносемьи, изменит их отношение к происходящему с полудружеской встречи на рабочий процесс. Ну, или не повысит и не позволит — тут всё индивидуально.

Итак, подготовительный период был завершён, начался съёмочный. Вновь был визит в контору по прокату кинотехники, суета по получению ключей от офиса, предназначенном для размещения актёров, ожидающих выхода на площадку и наложения на них грима. Сие помещение было выгодно ещё и тем, что находилась в одном здании со съёмочной площадкой, которая представляла собой широкую лестницу офисного здания, выбранную как за свою широту, так и за прекрасный дневной свет, лившийся из широких окон. Тут всё прошло штатно. На второй локации, которая была рядом и представляла из себя задний двор офисного центра с помойками, возникла сложность. Помойки были общие для бизнес-центра и находившегося на первом этаже того же здания супермаркета одной из федеральных сетей. Сотрудники храма торговли восприняли происходящее как покушение на их незыблемые права эксклюзивной утилизации отходов и, дождавшись момента, когда один из актёров выбросил окурок в мусорный бак, стали предъявлять претензии по поводу помех, создаваемых для них наглецами. Сии достойные мужи и дамы, впрочем, не могли объяснить содержательную суть своих заявлений. Недовольное бурчание и кряхтение основывалось целиком на эмоциях, выражаемых, впрочем, приглушённо и скорее затягивало процесс съёмок, чем его парализовывало. В итоге Иван вызвал старшего смены охраны всего здания, с которым поддерживал дружеские отношения и тот своим появлением и наличием заявления о согласовании происходящего, несколько притушил гнев пролетариата по отношению к возмутителям спокойствия.

Вышеизложенные аберрации общественной активности низов, однако, не прошли бесследно — перерывы между дублями увеличивались и возникал риск снять стыковые сцены, то есть сцены, идущие друг за другом на экране, а также дубли одной сцены, при разном освещении, что явилось бы, конечно, прямым браком и угрожало повлечь дополнительный съёмочный день, весьма затруднительный к реализации по причине как финансовых, так и организационных аспектов. Но паника была пресечена железной рукой и пластиковыми раструбами арендованных прожекторов, которые добавили немного света в сгущавшиеся сумерки.

Дело близилось к завершению, как вдруг возникла новая проблема. По сценарию девушка, «убитая» в той самой подворотне, должна была лежать с открытыми глазами, наполненными слезами, что позволяло надеяться на весьма выразительный кадр. Но съёмки длились долго, актриса замерзла, отчасти перенервничала и начала безостановочно моргать. Краткий перерыв и горячий чай дело не спасли. Возможно, если бы была возможность предоставить ей отдых хотя бы с полчаса, да в тёплом помещении, проблема ушла, но дело клонилось к вечеру, даже многочисленные осветительные приборы уже с трудом обеспечивали нужное качество картинки и режиссёром было принято волевое решение: пусть М. лежит с закрытыми глазами. Это несколько обедняло кадр с художественной точки зрения, но, в целом позволяло передать задуманное и все сцены, запланированные на этот день, были отсняты.

Через несколько дней были съёмки на даче. Разумеется, сложности возникли незамедлительно. Так, оператор не смог появиться в аренде кинооборудования и давал консультации по телефону в связи с чем процесс выяснения идентичности получаемых приборов заказу, а, главное, определения их работоспособности, изрядно затянулся. Правда, на месте присутствовали осветители, но проблему это решало лишь отчасти. В связи с этим режиссёр выдвинулся на место — в деревню Сусанино с часовой задержкой, в то время, как актёры данного проекта имели крайне странную для их профессии привычку приходить без опозданий.
Выручила мама Ивана, которая на этой самой даче ночевала и согласилась задержаться для встреч прибывших вовремя.

Иван спешил по мере сил, но это оказалось совершенно излишним — актёры с гримёром были с комфортом размещены и напоены чаем, а оператор по-прежнему отсутствовал. Кроме того, так называемый «гримваген», который представляет из себя микроавтобус с диванчиками, зеркалом и столиком, был остановлен доблестными сотрудниками ДПС с целью, не вполне ярко сформулированной, но весьма несильно завуалированной. Так как бюджетом фильма денег на взятки предусмотрено не было, этот вагончик прибыл на место спустя три часа от назначенного времени. Правда, гримёрша готова была приступить к работе и без него, но отсутствовал ещё и оператор, который сигнализировал посредством телефонной связи о своём непростом, но неуклонном движении по направлении к цели, чем порождал надежду «начать всем вместе».

В принципе, явление сего достойного мужа состоялось примерно одновременно с прибытием водителя того самого «гримвагена», гордо восседавшего за рулём своего транспортного средства и дело пошло на лад.

Правда, ушло оно не далеко. Примерно через три минуты после того, как Иван, распределив личный состав согласно штатному расписанию, присел попить чаю, оператор сообщил, что кабели, ведущие к осветительным приборам, не работают и поэтому снимать нельзя. Все расходы, усилия и трата нервов оказывались бессмысленными. Причём, надо понимать, что обязанность по оплате труда прибывших у Ивана сохранялась, ведь они не были виновны в возникших затруднениях.
Следующий час запомнился герою нашего рассказа, как один из самых быстротечных в его жизни. Если бы от него потребовали рассказать, чем он был занят конкретно, удовлетворить подобное любопытство он бы не смог при всё своём желании. Круговерть втыкания в электрощит всё новых вариаций предохранителей, бег вокруг дома с неким подобием «времянки», различные комбинации электроприборов, которые должны были дать свет, слились в единую круговерть настоящего мужества в борьбе с надвигающейся катастрофой. В конце описываемого часа А. невозмутимо сообщил, что свет есть и можно снимать. Почему и отчего он пропал и появился, было решительно непонятно, но, главное, абсолютно не важно.

Готовые актёры требовательно высовывали нос из «гримвагена», демонстрируя свой потенциал, свет сиял, микрофоны, позволяющие писать звук, находились на нужных телах, примотанные туда лейкопластырем и дело пошло. Снимали быстро, чётко со вкусом. Правда, через несколько часов регулярным аккомпанементом стали полувопли-полустоны фотографа (на каждой киноплощадке принято иметь профессионального фотографа, запечатлевающего происходящее для истории), который требовал «горяченького». Надо пояснить, что сей достойный муж жаждал не водки, а горячей пищи, но тут возмутились даже трепетные дамы, так как сухпаёк, поглощаемый в перерывах между сценами и называемый «обед на площадке» не является чем-то необычным в реалиях российского кинематографа, а на описываемых съёмках сей паёк был весьма обилен и все желающие наедались до отвала. Правда, действительно, из горячего были только чай и кофе, но в целом страдания фотографа можно было отнести, скорее, к капризам, причём не плане творчества или совсем невыносимых условий бытия, а, скорее, из разряда придирок человека, скучающего в то время, когда другие работают.

По итогам вышеописанных сложностей, съёмки уходили в ночь — иначе было просто не успеть воплотить все творческие замыслы. Надо признать, что протестов это не вызвало. Правда, согласно мифам и легендам киноплощадок, если смена длится более 12 часов, далее должна начаться либо почасовая доплата, либо просто общее увеличение гонорара, но это правило действует, скорее, в отношении топовых актёров и операторов, которые прописывают этот пункт в своих договорах с киностудией заранее. Но тут Иван был непреклонен — он решил по своей инициативе увеличить оплату переработавших в полтора раза и, решив — сделал. Дополнительным бонусом для лиц, закончивших работу в этот день раньше остальных стал развоз на автомобиле к ближайшей станции метро (Купчино) с последующей выдачей денег на такси, позволяющих добраться от Купчино до конкретного места обитания с относительным комфортом.

Кроме того, положение на редкость эффективно сглаживал пёс породы «корги», привезённый Ю. на его большом джипе. Собаку звали Дарт и сей четвероногий сполна насладился вниманием скучающих граждан — с ним гуляли, его кормили, гладили с разных сторон, нередко одновременно, что изрядно разряжало обстановку среди людей, ожидающих приглашения в кадр, так как позволяло переключить внимание с переживаний по поводу грядущего творчества на взаимодействие с милым, пушистым существом.

Третий же съёмочный день, по сравнению со вторым, прошёл скучно и пресно. Никакого экстрима не было, все прибыли вовремя, готовые к съёмкам и знающие своё дело,  сцена допроса главного героя в застенках НКВД была отснята за полдня, что вызвало даже чувство некоторого неудовлетворения излишней лёгкостью процесса, которая могла, в свою очередь, привести к чахлым всходам результата, слишком мало политого слезами и потом творцов. Впоследствии, впрочем, выяснилось, что всё было в порядке, ничего переснимать не надо и можно переходить к монтажу.

Но прежде, конечно, «шапка». Так называется банкет, собираемый в связи с окончанием съёмочного периода для актёров и членов съёмочной группы. Иван решил не скупиться — он снял зал в одном из роскошных ресторанов города и пригласил туда всех участников. Пришли, правда, не все, но и явившихся было вполне достаточно, чтобы поднять самооценку и понизить благосостояние нашего героя. Можно, впрочем, сказать, что данная «шапка» явилась самостоятельным источником позитивных воспоминаний и красивых фотографий, так что размен тлена на вечность, то бишь, денег на впечатления, можно было считать успешным.

Надо отметить, что монтаж, то есть отбор лучших из отснятых дублей, сшивание их в единое полотно, приведение к относительно единому цветовому решению (цветокоррекция), наложение на получившееся звука и множество иных дел, связанных с «постпродакшен», а, по-русски говоря, послесъёмочным периодом, обычно занимает времени, как минимум, не меньше, чем подготовительный и съёмочный вместе взятые, ну а уж съёмочный по продолжительности превосходит точно. Но происходящее в это время состоит в основном, из  споров между режиссёром и монтажёром по поводу того, можно ли склеить два кадра нормально или придётся выбрать другой дубль — с худшей актёрской игрой, но позволяющий соединить кадры в единое целое, дискуссий со «звукарём» по вопросу о том, какой из вариантов звука лучше раскрывает мизансцену и тому подобных вещей, интересных лишь для лиц, непосредственно принимающих участие в процессе. В связи с этим, не будем утомлять читателя столь мелочным буквоедством и, указав на то, что получившийся результат можно посмотреть в интернете по адресу:  https://www.youtube.com/watch?v=h7SdzlZQGVM  , поставим точку в этой главе жизни начинающих кинематографистов.

КОНЕЦ.