Кафе не в России

Я сидел в кафе и пил мой любимый холодный яблочный сок. Было тихо
и немного грустно. На дворе стояла осень, яркие лучи солнца озаряли
засыпанную золотыми листьями дорогу, ослепляя глаза. Вдруг в кафе
кто-то вошел. Лицо показалось мне знакомым... Вот это да!
Димка-демьяныч своей собственной персоной! Откуда он здесь?..

Неподалёку, в углу кафешки заиграла живая музыка: красное фортепьяно
под пальцами немолодого человека, одетого в белую рубашку, бежевые
брюки и такой же бежевый галстук, зазвучало глубоко и сочно. Руки
летали над клавишами, выверенными движениями исполняя не какого-нибудь
модного сейчас в Европе Бен Колбера, а самого Чайковского.

Димка признал меня не сразу, а потом, после нескольких наводящих слов
о восьмой батарее в третьем дивизионе, сказал:
- То-то, я вижу, рожа знакомая, а вспомнить не могу.
- Неужели я так изменился?
Димка вздохнул, отвернулся, уставился в окно. Пожилой дворник, шаркая,
медленно сгребал листья, а баловник-ветер каждый раз сдувал эти кучи.
Димка ещё раз вздохнул и посмотрел на меня:

- А знаешь, осень всё же самое прекрасное время года, хотя одной
девушке жутко не нравится, она всегда ждёт весны… Я ей даже
прикольное стихотворение написал, про стрелы из декольте...
https://stihi.ru/2021/03/19/7922
Но она какая-то непрошибаемая, ничем не свернёшь, или просто
юмор не понимает... Гендиректором ЧОП работает... Всё мужчину
ищет... Ко мне сначала тоже пристала со своими комплиметами,
а я там под ником был, она думала, имя моё, стала даже гадать
на него, что это самое любимое её мужское имя... А когда сказал
ей настоящее, да ещё при ней заступился за одну девушку, эта
директорша стала мне говорить язвительности...

- Да, Демьян. Мне тоже нравится осень - самая красивая пора. Вспоминаю
скалы Лондоко в такую пору, по которым я забирался в свой выходной,
подставляя лицо солнцу, а потом раздевался догола и даже типа загорал
под ласковыми осенними лучами,  если уж не удалось ласку от местной
Татьяны получить, я сам виноват, это когда я работал отбойщиком по
добыче мрамора для московского метро, проходил потом, поглаживал плиты,
и говорил: здесь где-то есть и моя плита...

- Такая прекрасная погода стоит здесь сейчас, это большая
редкость. Как тогда, помнишь?.. Жалко Генку... Сколько лет прошло?
- Да уж около восьми. Я тоже помню ту миномётную бомбардировку…

- А знаешь, мне кажется, самая красивая осень только у нас в России.
Я это понял там, в других краях. Где даже друзей подзабыл, извини.
А иноземцы говорили мне, что мы, русские, очень хорошо воюем, но не
только это умеем.  Они показывали репродукции картин русских художников
в своих журналах. Ценят…
- А тут по стенам в кафе, смотри, висят какие-то красные и белые
крестики-нолики на чёрном, а в предыдущем – японские гравюры с
иероглифами, которые всё равно никто не понимает…

- Вот так… А в Лондоне при мне один кент сказал как-то своим друганам:
«Зря вы думаете о русских как о варварах, что они только воевать умеют,
почитайте «Войну и мир» их графа Толстого. Это типа нашего лорда, но
мало кто из наших способен написать такое Я даже как-то начинал учить
русский, чтобы прочитать этот шедевр в оригинале. Но сложный всё же у
них язык, трудно освоить».

Музыка вдруг прекратилась, за столиком тоже воцарилась тишина. Димка
задрожавшими руками полез за сигаретами. Я видел его таким впервые.
Почему? Развоспоминался?

Немолодой пианист вновь начал играть, на этот раз тихо, вкрадчиво.
Листья, кружась за стеклом, медленно падали на землю. Казалось, в
воздухе они исполняли медленный вальс. И тихо стелились на землю,
заканчивая свой изящный танец…

- Да, а тогда миномёты не жалели этой красоты, - Димка выдохнул
сигаретный дым, по щеке пробежала маленькая тень, - свистели осколки,
а осень там была кристально-золотая, яркая и тихая, в перерывах этих
обстрелов. Я не знал, как по такой красоте идти в атаку и убивать
противника. Даже несмотря на поваленные деревья, перерытую землю,
кровь!

Димка провёл ладонью по лицу...
- Да, тогда там стояла тоже прекрасная осень... Хорошо, что всё это
кончилось...

И он долго, долго смотрел в окно, курил...