Смерть матери

  Наступила весна 1943 года. В село Южаково в небольшом домике на опушке леса вселилась семья Мендельсон. Переживши холодную зиму в бараках лесопильного участка, она перебралась в эту продлиноватую  деревню.
  Огромные, стройные сосны до полудня прикрывали лучи солнца. Около дома были небольшой участок огороженный забором из кольев и жердей.
  В этом запущенном огороде земля не прокопана. Никто из жителей не хотел вселятся в заброшенное жильё.
  Старожилы рассказывали, что домик заколдован и в нём несколько человек умерло...
Это было одно из самых тяжёлых времён военного времени. В селе жили в проголод женщины и дети. Они питались картофелем и крапивой. Иногда привозили соевый жмых.
  Мы вскопаем этот огород и посадим картошку, сказала Нойма обращаясь к своим детям. Нойма была невысокого роста. Её длинные волосы покрывали белую шею. Чёрно-карие глаза и нос с горбинкой еще крупнее вырисовывались на похудевшем лице. Прошлой зимой ей исполнилось сорок лет отроду.
  Два года она воспитывает четверых детей без мужа. Старшей дочери Машке пошёл шестнадцатый год. У матери страх за неё. На Машку заглядываются подростки. А больше других пугает её деревенский верзила Мазепов.
  - Мама, посмотри, кто к нам идет, - прокричал Давидка, отбросив в сторону лопату. Он уже успел прокопать целую десятину земли.
  - Здравствуйте, тётя Нойма, я пришёл исправить замок к дверям, кланяясь огромным туловищем и косясь лестными глазами на Машку - сообщил Степан.
  Маленькому Додке, как его называли в доме на идиш, очень нравился здоровенный Степан. Его огромная сила привлекла беззащитного мальчика, но еще больше Мазепов привлёк своей сильной шеей. Он пленил молодую девушку. Она стояла на деревяном крыльце в ситцевом платье и голубыми глазами покоряла сердце Степана.
  Нойма всё это заметила и слабым голосом обращаясь к дочери сказала:
  - Маша, зайди, пожалуйста, в дом, прибери комнату...
  - Иди, иди, - прокричал Давидка, раз мама говорит. В то время Додке было десять лет и он был единственный мужчина в семье. Все тяжёлые работы, ложились на его маленькие плечи. Заготовка дров на зиму, работа в огороде, приносил воду. Он был главный помощник больной матери.
  Нойма уже пару недель не выходила на работу. Её вызывали в сельсовет и хотели судить на военном трибунале. Четверо детей пришли просить жену председателя о помиловании.
  - Тётя Настасья, наша мама болеет, ничего не кушает, она почти не ходит, - жалобно плача, проговорила черноглазая Геня.
  - Попросите Ивана Николаевича, чтобы не судили нашу маму.
  - Я таки постараюсь его уговорить, идите дети домой, вы наверно голодные?
  - Дома кушать нечего, нам ведь с тех пор, как мама болеет хлебной корочки не дают, - сказал Давидка.
  - И, об этом поговорю с Иваном Николаевичем, сказала жена председателя и скрылась за дверью. Через минуту вернулась и дала Давидке чёрствую буханку хлеба.
  - Большое спасибо Вам тётя Настасья,- хором пропели дети и ушли восвояси.
  По дороге они поделили хлеб, оставив кусок матери.
  - Может быть мама покушает и ей станет легче, сказала маленькая Рухале. Она выглядела как засохший подсолнух, маленькая, рыжая шла и качалась на ветру.
 
  Вернувшись домой дети застали мать в постели. Давидка зажёг печь и поставил чайник. Смолистые поленья разгорались быстро. Чайник шипел, шипел и закипел.
  Положив в кипяток ложечку сахара, и допив кружку молока, он пришёл к матери на кровать.
  - Мамочка, возьми покушай, мы принесли тебе хлеб. Попей чай с молоком и тебе станет лучше.
  Найма смотрела на Додку затухающим взглядом и ничего не отвечала. Он поднёс к её губам ложечку чая и случайно облил её, мать подняла на него ледяные глаза и не больно ущипнула. Тогда она окончательно перестала говорить...
  На следующий день подкатил к дому подвода. Два серых рогатых быка тянули её. Больную мать положили в телегу и черноглазая Геня увезла в районную больницу.

                2
  Каждый вечер подросток подымался в гору к Власовым. Он любил с высоты осматривать местность. В далеке на востоке возвышались голубой дымкой Алтайские горы.
  Он шёл, покачивая пустой бутылкой. На прошлой неделе Геня продала самое лучшее платье матери за десять литров молока.
  Власовы жили в большом доме на склоне горы, с которой просматривалась вся деревня и в том числе оторванный от неё, заколдованный домик на опушке леса.
 
 Настасия, налила Мендельсону пол литра молока и спросила его:
  - Как мама?
  - Маму Геня увезла в Троицк в больницу.
  - Она вернётся, будет всё хорошо, проговорила седоватая женщина и скрылась.
 
Давыдка шёл и думал о матери, вдруг он услышал разрывающие душу крики. Они доносились до него из несчастного домика и эхом отзывались в его сердце.
  "Неужели" - подумал он, и бегом побежал в низ... Трое сестёр не прерывно рыдали.
  Геня вернулась не одна, а со страшной вестью о смерти Матери.
В огороде расцветали картошка и подсолнухи, а за ними непрерывно бушевала тайга...