5. Наталья Козаченко. Форточка

Конкурс Копирайта -К2

Автор - Наталья Козаченко http://proza.ru/avtor/natkoz57


Сквозняк, едва заметное движение воздуха и – форточка вздохнула неслышно. Приоткрылась. Чуть-чуть, на самую тонкую щёлочку, толщиной едва ли более тетрадного листка.
.
Или телеграммного бланка с поздравлением. Наклеенная полоска бумаги с чёрными напечатанными буквами: дочка, 3200 и 52см.
.
Почтальон достал сложенный вдвое бланк телеграммы из большой коричневой, как на иллюстрации к детскому стихотворению, сумки: ну, теперь ты не женщина, ты – бабка. Засмеялся искалеченным войной лицом; перекошенное, оно всегда двигалось и пугало потом, спустя несколько лет,  девочку, о которой чёрными неровно пропечатанными буквами те самые 3200 и 52см. Она приезжала в гости часто, любила забираться на широкий подоконник, устраивалась долго, упиралась подбородком в согнутые колени и смотрела в окно. За окном был старый сад, падал майскими утренниками черёмуховый снег и исчезал незаметно, теряясь в зелени травы и жёлтых одуванчиковых головках.
.
Та, которая одной минутой превратилась в свой антипод, засмеялась в ответ: не бабка, а весёлая старуха! И повторила ещё раз, но не утешила этим сердце, лишь раздразнила. Накануне был ей сон в руку: ловила на заросшей протоке юрких, тонких, с узкой долгой мордочкой щучек. И смеялась – много – во сне, радостью рыбака смеялась, и вдруг перевернула жестяное ведёрко. Потёк живой ручеёк, зашуршали острые травинки, серые в утреннем тумане. Не вернуть, не извлечь сонную радость на раннем утре, день усмирил ночные крылья, заставил отпихнуть в сторону память о быстром шорохе прибрежной травы.
.
Сквозняк. Форточка скрипнула, шевельнулся тонкий тюль, зашуршал, как щучки с тёмной спинкой и длинной мордочкой в серой рассветной траве давнего сна. Молчат сны, их истории – без судьбы, всегда и только вероятность случайного выбора. Нечаянность открытой форточки. Там, за ней, холод.
.
Там холод и чернота звёздной ночи. Разлитая сметана – Млечный путь! И чья-то галактическая кошка вылизывает звёздную дорожку… Девочка, та, что была недавно 3200 и 52 см, слушает, не дыша, и смотрит в ночное окно на сметанную эту дорогу и мечтает. Рядом свернулась трёхцветная домашняя кошка Соль, Соль – от слова солнце. Ей снится миска сметаны и быстрая юркая мышка, убежавшая в серую утреннюю траву, лишь мелькнула тёмно-серая узкая спинка.
.
Развесила жизнь паутину событий, только тронь — одно цепляется за другое и невозможно вернуться назад, всё случилось, всё совершено и всё совершенно, как бывает совершенен сюжет у классика: все семьи одинаково несчастны(с), а счастья лишь тысячная доля, да и то, если повезёт, или сработает инстинкт, заложенный законами древних.
.
Звонок разрывает плюшевую тишину квартиры: Бабушка! Сын родился! 3600 и 54 сантиметра! Светленький, смешной! Ты теперь стала пра, да? Сын, вот какое счастье!
Девочка, любившая сидеть на подоконнике и смотреть на черёмуховый снег, говорит и остановится не может. Ликует и удивляется, шумно дышит в трубку. Та, что стала теперь прабабкой, смеётся: я теперь дважды весёлая старуха! Как будто к невидимому погону прикручивает новую звёздочку. Пра – это почти генерал. Она смахивает влагу со щеки, хорошо, что никто эту радость не видит. Счастье не любит шума, оно молчит, оно ранимо и одиноко, как ранима и одинока теперешняя пра. Она держит трубку перед лицом, лицо делается растерянным, тихая обида вдруг проступает на нём. Другая жизнь – не её – будет бежать, спотыкаясь и подпрыгивая. И убежит, и не услышит острожные шаркающие шаги в пустыне квартиры. Лишь форточка качнётся так же осторожно, как шаркает старая пра.
.
Паутина качается за стеклом. Туда-сюда, как маятник, не монотонны и неравномерны его качания. Так жизнь то несётся во весь опор, то ползёт улиткою. Красное солнце клонится за горизонт, волна лениво наползает на берег. На мокром песке пятилетний мальчик рисует тонкой палочкой картину мира.
.
Он рисует море, а в нём рыбы, а над морем небо с прочерками облаков, там летают самолёты. Выше, над небом и солнцем стратосфера, там висят дирижабли, а над ними в космосе ракеты, в их иллюминаторах улыбающиеся мордахи. Ещё выше головастики с гибкими тонкими телами. Потом сбоку рисует узкую калиточку. Это что такое? — спрашивает его мать и треплет рукой по волосам на макушке, выгоревшим до белизны под жарким солнцем. Это, — мальчик хмурит брови, — это мир душ! А чтобы попасть туда, надо пройти через ворота из мечей.
.
Мать смотрит на него задумчиво и молчит. Где-то далеко, за буйком, раздаётся рёв гидроцикла. Нос его поднимается вверх, летят брызги. Мокрый всадник несётся вперёд, туда, где садится в море красное солнце. Плещет волна, смывает рисунок. Как будто ничего и не было. Мать зовёт сына. Они уходят, а волна набегает и набегает на песок, словно старается уничтожить даже воспоминания о рисунке.
.
Старуха видит сон про море и мальчика. Про его мир душ. Смахивает во сне крошки со стола, как морская волна смахивает человеческие следы с мокрого песка: отпечатки босых ног оплывают, в них крутятся маленькие водовороты, и вскоре остаётся ровный мокрый песчаный берег, девственный как мир до появления жизни на земле.
.
Ветер скулит, несёт колючую стужу, подоконник бел от инея. Холодно. Черёмуховый сезон короток, утренник зол, не утешила с солнечными лучами цветочная пороша. Холодно. Стыло. Одиноко.
.
Серый головастик летит, не касаясь холмов, протяжных, как горестные вздохи. Жёсткие гребни тёмных гор прячут эхо в узких складках-извилинах. Его путь выше. Дальше. Навсегда. Там холода и бесконечность всего, что так важно в человеческой жизни. Мечи остро наточены, синева лезвий покрыта испариной, мелкими ртутными каплями. Прикосновение – ожог. Серых безмолвных головастиков не так много, как представлялось. Они сами по себе и одиноки. Им нечего дать себе подобным, они – капсулы. Сами по себе и сами в себе. То одна, то другая вдруг срывается куда-то и несётся, оставляя за собой тонкий блестящий след.
— Звезда упала, — девочка на подоконнике смотрит в чёрное небо и вздрагивает, косточки на пальцах рук белеют, колени упираются в подбородок, — а куда они падают? На землю? А что потом? Гаснут и всё?
— Не знаю, — отвечает пра, — они просто звёзды, кто их поймёт. Падают, значит так надо.
— Кому?
— Кто ж его знает.
Холодно. Там внутри, за форточкой, свет и тепло. Найти бы хоть какую щель, толщиной с тетрадный лист или бланк телеграммы с наклеенной полоской неровно пропечатанных чёрных букв: дочка, 3200 и 52 см. Сзади смеётся контуженным лицом почтальон с коричневой сумкой через плечо: ты теперь бабка, бабка, бабка! Нет, — кричит женщина и цепляется за паутинку, — я кое-что не успела, важное! Я не успела сказать, как я люблю их всех! Форточка распахивается, тёплый воздух обжигает кожу.

***
— Елена Сергеевна, Леночка! У нас такое, такое! Ваша бабушка вернулась! Не откуда, а куда: она в себя вернулась, ну то есть, она себя себе вернула. Я ложку с кашей протягиваю …. и вдруг… не знаю, как сказать, в общем, у неё в глазах такое появилось… она меня узнала, понимаете? Память к ней вернулась! И, представляете, что она сделала: она попросила записную книжку и теперь на телефоне висит уже почти час. Приятельницам звонит, имена-отчества вспомнила. Сама! Я такое первый раз вижу! Да, да! Вы как отдыхаете? А море тёплое? А погода? Что, вам звонят, хорошо-хорошо, я потом, я после перезвоню…


***

От К2: автор использовал 29 слов из 78. Из них: слова второго набора полностью, два слова в изменённом виде сметанную (вместо сметанная), косточки (вместо косточек).


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2022
Свидетельство о публикации №222030600051

Комментарии http://proza.ru/comments.html?2022/03/06/51