Женское счастье

- Постой, Лена, погоди! Куда ты его? – Зоя бежала по коридору малосемейного общежития вслед за подругой.
Дюжая Елена легко волокла за собой Зойкиного супружника, изредка наподдавая ему по тощему заду для ускорения.
Михаил, с трудом соображающий, где он находится, вырываться даже не пытался. Если в пространстве он сейчас ориентировался слабо, то Ленкины пудовые кулаки идентифицировал весьма успешно и без всякой задержки реакций. А основной из этих реакций было потупить «бесстыжие» глаза, легонько помыкивать, соглашаясь с проповедью, которую попутно читала ему Елена, и изредка переставлять непослушные ноги, чтобы не выглядеть совсем уж неспособным ни к чему. Он мужчина или кто?
За мужчину Михаила не принимал никто, за исключением полосатой кошки Мурки, которая жила на лестничной клетке. Мурка была гордой кошкой и выбирать себе одного хозяина категорически отказывалась. Изредка она приходила в чью-нибудь квартиру, жила там несколько дней, а потом садилась у двери и принималась кричать. Терпения даже самых жалостливых жильцов общаги хватало максимум на полчаса. Потом дверь открывалась, и Мурка гордо шествовала по этажу восвояси, чтобы через пару недель посетить кого-то еще по одной ей понятному графику.
Михаила Мурка по-женски жалела. Когда он появлялся на ее площадке, нагло укладываясь на заботливо подстеленный Еленой коврик, предназначенный для Муркиных котят, кошка сначала возмущенно орала, а потом, поняв, что Миша никуда не денется, так как опять поругался с женой, притаскивала к нему под бок свое потомство и укладывалась рядом. И удивительное дело, как бы ни был пьян Михаил, он ни разу не раздавил ни одного котенка.
Дружная эта компания грела друг друга до тех пор, пока не приходила Зоя. Она выдавала Мурке миску с молоком и забирала своего благоверного. А куда его денешь? Хоть и непутевый, а все ж таки свой…
Зоя мужа терпела. Да и куда деваться, когда двое детей, а Михаил, когда не пьет, золотой человек? Пил он, к слову, всегда четко перед праздниками, выделяя себе неделю «на удовольствия». И в эту протокольную неделю вел себя обычно тише воды ниже травы, стараясь не обеспокоить никого, начиная с жены и детей, и заканчивая соседями.
Соседки Зойку жалели. На Михаила не жаловались. А если он кому-то мешал, не дойдя до привычного своего места, то кто-нибудь из них обязательно перешагивал аккуратно через соседа, а потом просил мужа:
- Там Мишка Зойкин в коридоре. Отвел бы ты его до квартиры. Жалко балбеса! Заболеет еще. А Зойке потом лечить.
Мужики к Михаилу относились с ноткой легкой брезгливости и большим пониманием. Доставив соседа по месту прописки, они сгружали его туда куда просила Зоя, и коротко кивали на ее неизменное: «Спасибо!».
Она, конечно, знала, что ее все жалеют, но жалость эту принимать отказывалась. Гордо несла свою красивую голову с гладко зачесанными волосами, собранными в какую-то хитрую «гульку», и на все вопросы неизменно отвечала:
- У нас все хорошо. Вот Миша отдохнет…
Что происходило, когда «отдых» Миши заканчивался, история умалчивала, так как сразу по наступлении этого периода для всех окружающих Михаил становился почти невидимкой. Он тихо, по стеночке, отправлялся утром на работу, а вечером так же осторожно, на полупальцах, возвращался назад, чтобы поскрестись в свою дверь, съесть тарелку горячей наваристой лапши, которую очень любил, и лечь спать, предварительно вымыв посуду под чутким руководством младшей дочери.
Так оно и было все – тихо-мирно, до той поры, пока Михаил не решил, что он влюбился.
Весна ли была виновата в этом странном происшествии или кризис среднего возраста, подкравшийся к Михаилу незаметно для него самого, но факт остается фактом – жизнь его вдруг оказалась окрашена в нежно-розовый и небесно-голубой, а Зоя стала немила настолько, что видеть жену суровый влюбленный отказывался теперь наотрез.
Зазноба Михаила была ярка, говорлива и очень смешлива, в отличие от тихой, спокойной Зои, которая и голос-то никогда не повышала, не говоря уже о том, в голос хохотать на людях или ругаться, не скрывая своих эмоций.
Нину, к которой так не вовремя и ни к месту, потянулось проспиртованное насквозь сердце Михаила, знал весь район.
Несмотря на свой разухабистый вид, Нина была женщиной строгих нравов и, после гибели мужа, вдовела уже третий год, не давая даже самым отпетым сплетницам ни малейшего повода почесать свои языки.
Она воспитывала сына и делала это с таким рвением и упорством, что от нее стонал сначала весь детский сад, а после и школа. Впрочем, там Нина нашла-таки общий язык с директором, который, разглядев в скандалистке, пришедшей ругаться по поводу незаслуженно поставленной сыну двойки, деятельную и цельную натуру, предложил ей возглавить школьный родительский комитет.
Нина взяла паузу и, посоветовавшись с сыном, согласилась.
А потом как-то очень скоро заняла законное место в Совете отцов, став там единственной женщиной и породив серьезный спор, нужно ли переименовывать не так давно организованную группу. Это был единственный вопрос, который волновал мужчин, взявшихся за процесс воспитания отдельно взятой школы, ведь никто не посмел возражать против присутствия в этом органе управления Нины Сергеевны, оценив тот размах, с которым она взялась за дело.
Нина не церемонилась ни с кем. Ни с родителями, ни с детьми.
И почти сразу за углом школы, где была негласная «курилка», самые заядлые потребители «отравы», бодро замахали вениками. А после, усердно высаживая цветы на клумбах, тихонько костерили деятельную натуру Нины Сергеевны, не решаясь сказать об этом громче хотя бы на полтона. Не дай Бог услышит!
А один из девятиклассников, который славился тем, что «сшибал» копейки с младшеклассников и привлечь его к ответственности никак не удавалось, после разговора с Ниной вдруг притих и в сторону дома после школы передвигался теперь исключительно бегом и с оглядкой. О чем и каким образом с ним беседовала Нина осталось загадкой, но результат был налицо.
В родительских рядах Нина тоже навела порядок, по-свойски побеседовав с самыми зарвавшимися и выслушав жалобы тех, кто не знал, как отстоять свои права.
- Что ты кудахчешь? Ты мать или кто?! Твоего ребенка обижают, а ты сидишь и сопли на кулак наматываешь! Как зовут твоего сына?
- Валерик…
- Валерий, значит! И нечего его каким-то непонятным прозвищем величать. Какой он тебе Валерик-холерик? Мужика ты из него растишь или цветочек вяленький? Валерия… как его по батюшке?
- Юрьевич…
- Валерия Юрьевича в секцию бокса отдать! Я прослежу! И чтобы больше никаких проводов до порога школы!
- Но, его же бьют…
- Я бы тоже ему наподдала хорошенько, если он в шестом классе не понимает, что с мамкой за ручку ходить уже не надо. А надо быть нормальным пацаном, для которого пара синяков, полученных в честной драке, вовсе не повод для реанимации!
И щуплый Валерка, которого через полгода было уже не узнать, каждый раз, пробегая по коридору мимо Нины, будет вежливо кивать и говорить: «Спасибо!», радуясь тому, что свободен как птица, а мама теперь сидит дома, а не таскается с ним до школьного крыльца, заполошно всплескивая руками на его требование уйти, наконец, и оставить его в покое.
Именно Валерке под крыло Нина отдаст позже девочку из параллельного класса, которую слишком резвые подружки, перехватив пару записок, затравили так, что та отказалась ходить в школу.
- Присмотришь за ней, понял? Не нравится мне ее вид. Нежные все такие стали, просто беда! Девка она хорошая, но очень уж впечатлительная. Как бы чего не вышло, Валер! Ты парень умный. Сам через такое прошел, что и вспоминать страшно, вот и присмотри за ней. До дома провожать, в школе глаз не спускать по возможности, а кур этих, что ее до такого состояния довели, гонять без всякого сожаления. Пусть ко мне идут жаловаться, если приспичит! Уж я им объясню, как себя вести надо!
«Куры» быстро разобрав, что к чему, от девочки отстали, а увидев несущуюся по коридору по своим делам Нину, удирали куда подальше, боясь попасться ей на глаза.
Нина грозила девчонкам пальцем и спешила дальше, ведь времени у нее всегда было в обрез, а дел так много, что она сама удивлялась, как ей удается найти время на то, чтобы не только работать, но еще и быть матерью.
Именно в школьном дворе Нину и увидел впервые Михаил, когда в минуту здравого ума и трезвой памяти, решил вспомнить о своих обязанностях родителя. Ожидая младшую дочку, которая должна была вот-вот выйти из школы после занятий, Миша увидел женщину-мечту, которая вылетела на крыльцо школы вслед за каким-то старшеклассником, ухватила его за шкирку, как шелудивого котенка, и начала трясти, не обращая внимания на возмущенные вопли.
- Я тебе покажу, как по карманам в раздевалке шарить! Сядешь у меня как миленький!
- Я несовершеннолетний! Вы не имеете права!
- Про мои права и про твои обязанности мы в другом месте поговорим! Вот сейчас наш участковый подойдет и пойдем – прогуляемся.
- Куда?!
- Отсюда не видно!
- Я матери позвоню!
- Звони! Я только что с ней разговаривала. Она сказала, что телефон отключит на всякий случай, а с тобой я могу делать все, что угодно. Например, поставить на учет для разнообразия. А что? Будешь общественно-полезной деятельностью заниматься, а не ерундой маяться!
- Не надо… - бравада слетала с хулигана как фантик с карамельки и Нина отпускала его, вкрадчивыми движениями расправляя ворот рубашки.
- Иди, милок. И больше не балуй! А то я живо на тебя управу найду! Понял?
Михаил, с удивлением наблюдавший за этой картиной, мельком поймал краем глаза белевшее в окне кабинета на втором этаже лицо директора, и двинулся навстречу своему счастью, еще не зная, что и как сказать этой великолепной женщине.
Нина порыв Михаила не заметила и не оценила, чем нанесла ему глубокую душевную травму. Не дойдя до крыльца каких-то пары шагов, Миша увидел, как предмет его грез вдруг развернулся на месте, и только широкая спина в светлом кардигане мелькнула в дверях школы, оставив после себя легкий детский шепоток и волны власти, которые могучим прибоем почти снесли с ног Михаила.
Вот это женщина! Рядом с такой жить нестрашно! Ведь пить бы она ему точно не позволила! Не то, что робкая, податливая Зоя. Та только просила да изредка плакала, но ни разу не достала из ящика на кухне пресловутую скалку, чтобы «дать ума» зарвавшемуся мужу. А Михаил мечтал об этом так, как мечтают о несбывшихся снах.
Ему, выросшему под бдительным контролем властной матери, которая ушла из жизни в самый неподходящий момент, бросив своего отпрыска на первом курсе института, не выведя толком в эту страшную порой жизнь, было не по себе рядом с той, которая не могла как родительница в свое время, рявкнуть на него:
- Михаэл! Мое терпение закончилось еще вчера! А ты до сих пор не осознал всей степени своей ответственности за совершенно возмутительное поведение! Немедленно иди сюда и извинись! Или я за себя не ручаюсь!
Зоя, которая в свое время привлекла его внимание длинной пышной косой и нежными голубыми глазами, характером совершенно не похожа была на свою почившую свекровь. С ней она к счастью или наоборот, не была знакома даже и дня.
Провстречавшись с Михаилом пару месяцев, Зоя робко кивнула на его столь же несмелое предложение и в положенный срок стала женой, а после и матерью, с головой окунувшись в семейные хлопоты.
Большая материнская квартира, доставшаяся Михаилу в наследство, была в таком плачевном состоянии после пожара, случившегося у соседей, что молодым пришлось перебраться в крошечную квартирку Зои, доставшуюся той от отца.
Его Зоя толком и не знала, так как мать ее развелась с мужем будучи беременной. Что между ними случилось, Зоя никогда у матери не спрашивала, опасаясь получить тот ответ, который навсегда отвернет ее от единственного родного человека, что остался у нее кроме мамы. О том, что отец платит алименты и хочет ее видеть Зоя знала, но мать была против и девочка молчала, изредка замечая возле школы смутно похожего на единственную сохранившуюся в семейном альбоме фотографию человека, пристально смотревшего на нее, но так и не решившегося ни разу подойти. С отцом Зоя встретилась всего дважды, будучи уже взрослой. Это случилось как раз перед тем, как болезнь истончила его лицо и руки, сделав совершенно непохожим теперь на ту небольшую фотокарточку, которую Зоя украдкой стащила у матери и хранила под подушкой.
После первой их встречи отец Зои позвонил своей бывшей жене и добился того, чтобы она его, наконец, выслушала.
Зоя была прописана в квартиру отца и через полгода, проводив его, после того как он тихо скончался у нее на руках, стала там полноправной хозяйкой.
Мать Зои, сменив гнев на милость, до последней минуты была рядом с бывшим мужем, а потом, так и не объяснив дочери, почему предпочла растить ее одна, уехала в деревню, где у нее остался дом от родителей. Отдав Зое ключи от своей комнаты в коммуналке, она приказала сдать ее, а деньги собирать на свадьбу.
О собственных семейных узах Зоя на тот момент и не думала, но позже не уставала благодарить маму за то, что та дала ей пусть и небольшой, но постоянный источник дохода, который она могла тратить по своему усмотрению.
Именно наличие этого дохода помогало Зое выстоять, когда Михаил решил, что жизнь его вовсе не похожа на сказку, а значит и смотреть на нее трезвыми глазами не стоит, ибо разочарование было слишком велико.
Елена которая Зою знала с того времени, как две вихрастых девчонки дрались за картинку с зайчиком, выданную воспитательницей для того, чтобы прилепить ее на дверцу шкафчика в детском саду, поведения Михаила не одобряла.
- Тряпка ты, Мишка, а не мужик! Тебе такая женщина досталась, а ты ей всю жизнь поломал! И ей и детям своим! Костик вырастет, на кого ему смотреть и равняться? На тебя, с Муркой в обнимку спящего на коврике? Стыдно!
- Стыдно… - Михаил охотно соглашался со всеми выводами Елены, но делать со своей жизнью что-либо отказывался, считая это выше своих сил.
Елена ругалась, плевала вслед уходящему коридорами от расправы Михаилу, но тут же сникала под укоризненным мягким взглядом Зои, которая мужа в обиду не давала и тихо просила:
- Леночка, не ругай его! Видишь, ему и так плохо…
Елена поднимала над головой могучие руки в знак протеста над этой покорностью, а потом бессильно роняла их, качая головой:
- А тебе, можно подумать, хорошо? Блаженная ты, Зойка! Как есть, блаженная…
Так и жили.
Ровно до того момента, как Михаил не пришел домой, забрав в очередной раз из школы дочь, не достал спрятанную бутылку и не приговорил ее в одно лицо, приведя себя в состояние близкое к кабачку на грядке, притомленному солнцем.
Причина, приведшая к столь печальным последствиям, была банальна и печальна. Михаил набрался все-таки смелости и, купив цветы, пришел накануне на общешкольное родительское собрание, где битых два часа любовался на Нину, сидящую в первом ряду, рядом с директором школы. А после, подойдя к ней в коридоре, преподнес букет и предложил прогуляться под луной, вложив в эту просьбу всю силу своей нерастраченной души.
Нина цветы из его рук взяла, а потом, оглянувшись и убедившись, что большая часть родителей уже разошлась, так отходила букетом незадачливого воздыхателя, что восстановить реноме после этого для Михаила уже не представлялось возможным.
Поруганную свою любовь Михаил забыть в тот же миг не смог, хоть и был близок к этому, а потому решил, что лучшим выходом будет последовать совету классика и утопить печаль свою в вине. За неимением оного процедуру пришлось устроить при помощи более крепких напитков, и Михаил отдался пагубной своей страсти со всей ответственностью, закрыв предварительно поплотнее дверь, ведущую на кухню, чтобы не подавать плохого примера детям.
Спустя час он уже пел романсы, которые так любила в свое время его матушка, и клял «проклятую» любовь, которая так не вовремя решила посетить его душу, вдребезги расколотив в ней все то, что еще оставалось целым.
Именно в таком непотребном виде и застала его Зоя, вернувшись с работы домой.
- Ты - жена мне, но любовь моя не здесь! Увы, как я несчастен!
Язык Михаила хоть и заплетался, но суть тирады дошла до Зои, не оставив иллюзий на тему того, по какому поводу банкет. А банкет был в разгаре и на столе стояла початая банка икры, которую Зоя берегла к празднику, и буженина, привезенная матерью из деревни буквально накануне.
Ахнув от возмущения, она поймала серьезный и какой-то слишком взрослый взгляд своего сына. А, когда рядом с сыном встала и дочь, в глазах которой был тот же немой упрек, Зоя не выдержала.
Ее крик был таким громким, что дети невольно вздрогнули, а потом Костик схватил сестру за руку и выскочил из квартиры, чтобы не видеть того, что там произойдет дальше.
Впрочем, ничего особенного там не случилось.
На Зойкин крик тут же прибежала Елена и не дала свершиться правосудию в том виде, который мог привести к тяжелым последствиям, ибо Зоя в тот момент была способна на многое.
И Михаил отправился в свое привычное путешествие по коридорам общаги, которое могло бы в тот же день и закончиться, став последним, если бы на лестнице, ведущей к выходу из подъезда, богиня возмездия в лице Лены не столкнулась с Ниной, которая пришла проведать подругу, живущую этажом выше Зои.
- Любимая! – Михаил дернулся в могучих руках Елены и тут же обмяк под недоумевающим и укоризненным взглядом Нины.
Зоя, бегущая вслед за Еленой, замерла на лестничной площадке, прижав к груди руки и ничего пока не понимая. Зато Елена, мгновенно оценив ситуацию, встряхнула незадачливого Казанову, попытавшись придать ему вертикальное положение. А когда это у нее не вышло, она просто аккуратно уложила Михаила на ступеньку, вытерла руки о передник, который так и не успела снять, спеша на помощь к подруге, и протянула ладонь, больше похожую на лопату, Нине:
- Елена!
- Нинель!
Ответное рукопожатие было крепким, в меру долгим и настолько правильным, что Елена окончательно уверилась – у Михаила с этой женщиной ничего не было.
- Нужен? – кивнув на соседа, Елена вопросительно подняла бровь.
- Воздержусь! – Нина брезгливо сморщила нос. – Мелкий мужик пошел. Не для души.
- И не говори! – Елена, натужно крякнув, взвалила Михаила на плечо и развернулась на лестнице, поманив к себе Зою. – Куда его? На выход?
- Господь с тобой, Лена! Мороз обещали! Замерзнет же!
Елена, понимая, что есть в этом мире константы, значение которых никогда не изменится, покачала головой и доставила Михаила к Мурке. Сгрузив незадачливого ловеласа под теплый кошкин бок, она обняла Зою:
- Погубит тебя твоя доброта, подруга.
- Не береди, Лен. Знаешь же, что кроме меня и детей у этого ирода никого на белом свете. Куда я его дену? – Зоя набросила на похрапывающего Михаила свою кофту и, выпрямившись, вздохнула. – А ведь завтра праздник, девочки…
- И то верно! – Елена глянула на часы и кивнула. – Так чего мы стоим? У нас есть два часа свободного времени до того момента как детей пора будет спать укладывать. Или мы не люди? А ну, айда за мной! И без возражений!
Полчаса спустя успокоенные дети Зои уже увлеченно играли в какую-то игру с Лениной дочкой, а все три женщины сидели на кухне, держа совет и думая, как изменить то, что казалось изменению уже не подлежало.
Но кто сказал, что там, где есть три сердца, нет места и уму?
Выход был найден, а благодаря школьным связям Нины реализован в кратчайшие сроки. И Михаил отправился в реабилитационный центр, крепко обняв напоследок детей, извинившись перед Зоей и не решаясь поднять глаза на несостоявшуюся свою любовь, которая тоже пришла проводить его.
- Вы, Михаил Иванович, глупости всякие из головы выбросьте! Я женщина честная и подруга жены вашей. А это значит, что между нами быть ничего не может, ясно вам? – Нина помолчала немного, а потом, сменив официальный тон на обычный, рассмеялась. – Дурак ты, Миша! Такая женщина рядом, а ты на меня смотришь! Да мне до Зои твоей как до Луны и обратно! Если очень уж приспичит, могу пустить тебя в свой дом на недельку по возвращении. Только, чур, без всяких глупостей! И сбежишь ты, милый мой, уже через день, я тебе это гарантирую! Потому, как, чтобы меня покорить, другой мужик нужен. С характером. А у тебя с этим беда. Даже пить бросить и то не можешь!
- Могу! – Михаил, приосанившись было, поймал на себе чуть насмешливый взгляд жены и тут же сник.
Он стоял, не решаясь поднять глаза на трех этих женщин, которые вдруг стали неуловимо похожи между собой так, что не знай кто они друг другу, можно было бы принять их за сестер. Что творилось в его душе не знал никто. Даже сам Михаил пока только смутно догадывался, что в это самое мгновение что-то сдвинулось там, где это было так необходимо. Но именно эта смутная догадка позволила ему расправить немного плечи, поднять глаза и твердо, но уже без вызова, сказать:
– Могу.
А спустя три года на берегу тихой речки недалеко от города соберется в весенний праздник, посвященный женщинам, небольшая, но очень шумная и веселая компания. И мужчины будут жарить шашлык, а женщины поднимут бокалы, а потом станут покрикивать на детей, опасаясь близости реки.
И Зоя, с новой стрижкой, которая разом омолодила ее лет на пять, если не больше, обернется, когда ее обнимут чьи-то руки, и закроет глаза на минутку, ловя это мгновение такого простого, но полного счастья.
- Миш, а шашлык не сгорит?
- Не должен. Я Костика у мангала поставил, пусть привыкает.
- Мал еще! – Зоя с тревогой глянет на сына, но тут же успокоится, поймав взгляд Нины, который строго приказывал не кудахтать по пустякам.
- В самый раз! Мужчина должен уметь добыть, а потом и приготовить пойманного мамонта. Или какой же из него мужчина?
- Вот если бы древние мужики учились бы только этому, а не выдумали в свое время самогонку – цены бы им не было! – Елена подмигнет своему мужу и протянет ему шампур с готовым мясом, похвалив Костика.
- Лена! – Зоя поймает было взгляд Михаила, но тут же успокоится. Этот этап их жизни, похоже, уже позади.
А если вдруг случится так, что Михаил решит вспомнить прошлое, то Мурки в подъезде больше нет, ведь она пришла и поселилась в доме Зои сразу, как только Михаил вернулся из центра.
И почему-то после ее прихода Зоя окончательно уверилась - все у них будет хорошо.
Вот закончат ремонт в квартире, обрадовав, наконец, детей, которые уже ждут не дождутся переезда, отгуляют Нинину свадьбу, которая намечена через неделю, а потом…
Зоя тихо тронула живот, прислушиваясь к себе. Нет, пока она не будет загадывать, что будет потом. Пусть все идет своим чередом. И новость, которая пришла к ней нежданной-негаданной, обрадовав и напугав до истерики, она Михаилу тоже сообщит не сегодня.
Зоя, оглянувшись по сторонам, пересчитает своих.
Вот дети. Загомонили азартно, потому, что Михаил достал из машины футбольный мяч. Вывозятся все, конечно, и стирки прибавится. Ну и пусть! Зато набегаются, надышатся свежим воздухом и будут долго потом вспоминать кто кому гол забил, споря и доказывая, что пенальти, назначенное им родителями, было явно лишним.
Вот Елена с мужем. Едят шашлык, снимая мясо зубами с одного шампура и отчаянно хохоча. Как маленькие…
Вот Нина с Сашей. Сидят рядышком на берегу, карауля удочки.
Они познакомились в школе, когда Сашу назначили в родительский комитет первого класса, где училась его дочка. Он просто опоздал на собрание, а когда пришел, все уже решили без него, дружно проголосовав за его кандидатуру, которая оказалась единственной. Отпираться Александр не стал и на очередном общешкольном собрании, куда, конечно, пошел, как представитель класса, познакомился с Ниночкой. У них нашлось немало общего, ведь Саша тоже вдовец и воспитывает дочку. Поначалу Нине было с девочкой очень сложно, а сейчас уже ничего, почти привыкли друг к другу. Мамой пока не зовет, но и времени прошло мало. Зато сын Нины с ролью старшего брата вполне уже освоился и гоняет малую, не давая ей обижать маму и позволяя ходить по школе гордо задрав нос. А как же! Иметь страшим братом самого популярного мальчика в школе - разве не повод для гордости?
Зоя улыбнулась, закрыв глаза и подставив лицо не слишком ласковому пока весеннему солнышку.
Пусть будет этот день.
Светлый, спокойный, ничем не потревоженный. С детским смехом и счастьем, которое светлым пологом накрыло сейчас поляну. С людьми, рядом с которыми душа тихонько поет и радуется так, как и должна. Ведь, разве много ей надо это самой душе? Нет. Нужно лишь, чтобы те, кого ты любишь были рядом. А если еще и они тебя будут любить, тогда счастье станет таким полным, что вместить его не сможет никакая вселенная кроме той, что ты сама себе придумаешь.