Повесть об отце-2 Глава 7. Вишур

               
  Родная деревушка Вишур расположена в открытой удобной местности прямо вдоль главного тракта. Кругом луга, разнотравье, густые ярко-зелёные леса, богатые разной живностью, ягодами и грибами. По берегам Умяка, не большой, но своенравной речки, заросли черёмухи, которые по весне в пору цветения одурманивают жителей неповторимым ароматом.
  В конце лета бабы вместе с ребятнёй не успевали таскать ягоды. Чего только не творили с черёмухой: пекли пироги, сушили, делали муку. Даже квас готовили из ягод. Земляника на лесных полянках и опушках, клубяна на склонах пригорков и логов, крупная малина прямо под боком на вырубках и гарях. Всё было! А грибов – хоть косой коси. На любой вкус.

  История деревни Вишур Вятской губернии Елабужского уезда корнями уходит в глубину веков. В середине 19-го века это был небольшой починок в тринадцать дворов, где среди леса, расчищенных полей и заросших лугов поселились простые крестьяне, пришедшие из соседних заимок и починков.   
Дома строили по обе стороны реки Умячки, небольшой, но способной показать свой норов в весеннее половодье. Место пришлось по нраву, и сюда потянулись люди из других мест. Из далёких уральских краёв вернулись земляки – жители соседних поселений и лесных деревушек, которые ездили, судьбу пытали, да ничего хорошего не нажили. И где ждут безземельного бедняка? Кому он нужен? Позднее в Вишур переселились государственные крестьяне из деревни Куршино Усатской волости Малмыжского уезда.
  Деревня разрасталась, в сезон мужчины занимались сплавом леса, вырубкой и доставкой брусьев, тесали этот брус и поставляли лесопромышленнику, работали в общине. Летом вели земледельческие работы: разделывали поля, расчищали новые участки, пахали, сеяли, убирали урожай. Женщины хозяйничали дома, занимались воспитанием детей.
  Как раз в это время появились в Вишуре братья Шушпановы: старший Феоктист Афанасьевич с женой Татьяной Николаевной и младший Иван. Срубили избы, распахали целину возле дома и стали основательно осваиваться на новом месте.
 *** 
  В двух километрах от Вишура находилась небольшая деревушка Подволочная Пельга, впоследствии получившая название Нынек. Та же речушка Умяк огибает её с одной стороны, а кругом деревни – луга, леса, небольшие холмы да многочисленные лога. Местность живописная и плодородная. С северной стороны – прекрасный сосновый бор, за речкой – лиственный лес. Так уж природа распорядилась. Заливные луга радовали своим разнотравьем. Корма животным хватало с избытком.
 Население обеих деревушек – государственные крестьяне, бывшие по преимуществу земледельцами, которые только в сезон занимались лесными работами и сплавом леса в низовые города, да выработкой брусьев в удельном лесу, который находился в восьми верстах. Лесопромышленники покупали делянки стройного леса в удельном ведомстве, активно нанимали крестьян и строго следили, чтобы ни одно бревно, ни одна лесина не ушла на сторону.
  Платили за работу немного. За вырубку, обтёску и вывозку бревна на Вишурскую Пристань за двенадцать вёрст, получали от 35 до 50 копеек.  Трудной была работа. За день рабочий мог вывезти только одно бревно. Работа была сезонной, в зиму работник со своей лошадью мог заработать не больше пятнадцати рублей. Вишурцы с жителями Нынека работали вместе, иногда в одной делянке валили и обрабатывали лес.
  В 1898 году был открыт приход села Нынек, и по указу Святейшего Синода в его состав вошли селения, ранее входившие в приходы Бемышевского завода, сёл Васильевское и Поршур: Нынек, деревни Вишур, Давкино, починок Решетниковский или ПечкА, как его называли местные. 
  Через два года на средства прихожан была построена деревянная церковь, здание для которой было пожертвовано крестьянином деревни Вишур И. С. Шушпановым, родственником Феоктиста Афанасьевича.
В обоих поселениях были открыты начальные школы.
***
 Семья Феоктиста Шушпанова была небогатой, но работящей. Вместе с женой Татьяной Николаевной они воспитывали трёх детей: двух сыновей и дочь. Старший Василий был таким же, как отец: высоким, плечистым, с громовым голосом. Для пущей важности он, как вошёл в пору, отпустил бороду, чем и пугал деревенских девок. Младший Иван тоже работал с отцом, получал навыки работы с древесиной. Чего только он не делал из всяких коряг, корней и веток, которые приносил домой из леса. Все деревенские удивлялись: чудо-мастер!
  Дочь Анисья была при матери, пока не посватал её молодой парень из соседней деревни. Родители согласились, коль по любви дело сладилось, отпустили единственную дочь на сторону.
  Василий Феоктистович – силой обладал немеряной и к восемнадцати годам походил на здорового, видавшего вида мужика. А борода только годы добавляла. Он так же, как отец, работал на лесопромышленника Николаева, который за копейки нанимал мужиков для работы в дальних делянках.
Куда ж деваться бедному крестьянину? Зато работа в поле и у себя на участке приносила хоть какую-то выгоду. Картофелем и овощами были снабжены на целый год. На дальнем участке рожь да ячмень сеяли. На семью хватало. Хлеб был свой. Да и корова выручала. Хорошо, что лугов в округе было достаточно.

   Заженихался Василий рано. Только восемнадцать исполнилось. Пришёл к отцу и открыто заявил, так, мол, и так, тятя, невеста есть, прошу вашего согласия. А Феоктисту-то что? Приведёт в дом ещё одну работницу. Заместо упорхнувшей Анисьи будет матери помощница.
  Татьяна Николаевна тоже против ни слова не сказала. Будущую сноху знала, семья их приехала в Вишур из починка Кузнецов, что неподалёку находится. Правда, старовата для сына, как-никак на четыре года старше, почти старая дева. Но ни слова упрёка или сомнения не проронила.
  Так и поженились Василий и Анна. Свадьбу сыграли скромную. Из гостей: родители да самые близкие родственники. Шиковать средства не позволяли.
Анна Дмитриевна была единственной дочерью в семье Кузнецовых. Прожила всю свою жизнь с родителями на выселке, где домов было – по пальцам перечтёшь. Женихов не предвиделось, и так год за годом здоровая, работящая, приятная на вид девушка жила в ожидании суженого. В годы вошла, почитай, старой девой называться стала, а ничего в скором будущем не предвиделось. 
   Случайно или нет, свела судьба Кузнецова Дмитрия Афанасьевича, отца Анны, с Василием и решил он счастья попытать. Познакомить парня со своей дочерью.
 
  Василию девушка понравилась. Невысокая ростом, приятная на вид, фигуристая и коса до пояса. Глаза тёмные, но какой-то радостью искрятся. Да и Анне по нраву пришёлся паренёк. Правда, когда узнала, что он моложе на целых четыре года, засомневалась. Хотелось ей замуж, чтобы жить за мужем, как за каменной стеной. Вон как маменька живёт. Дом да хозяйство на ней, а сам-добытчик, почитай, главный в доме – отец. Глава семьи.
  Но Василий решил не отступать. Повстречались с Анной пару раз, увидел в ней надёжного человека, предложил руку и сердце. Так и свадьбу сыграли. 
   Жить стали в Вишуре в родительском доме Шушпановых. А через пару лет свой рядом поставили. В новостройку вошли, когда под ногами двое старшеньких бегали: Никанор да Афанасий.
  Анна Дмитриевна была хорошей хозяйкой. Экономной. В руках всё спорилось: и во дворе прибрано, и скотина не кричит, всегда накормлена да обихожена, детки в порядке. На новом месте появились на свет Феколка с Нюрочкой. Хоть и невелик был достаток в семье, но на безбедное житьё-бытьё хватало. Дети, глядя на родителей, росли работящими, хватками. Старшие сыновья, ещё в молодости, поработав с отцом, решили, что им обязательно надо грамоте учиться. В Вишуре в ту пору была школа. Небольшая, всего на три класса. Приезжая учительница Мария Тимофеевна с удовольствием занималась с детьми, будь то малыши или подростки.
 
  Удивлялись в деревне: каким это ветром занесло сюда приезжую горожанку? Жила себе в Можге, работала, одёжу нарядную носила, туфельки. А тут что? Грязь по улицам, да сплошь безграмотный народ. Никто не спрашивал, что побудило молодую женщину остаться в глухом лесном краю.
  А потом в школе открыли новые классы. Приехал ещё один учитель. Был одиноким, и его на постой взял Феоктист Афанасьевич. Дом большой, места хватает.  Тем более, Василий с семьёй уже перешёл в свой дом.
  Так и стал учитель Кострицын квартировать у Шушпановых. Вечерами подтягивались на огонёк деревенские мужики, слушали учителя, удивлялись тому, насколько он умён и способен. А тот мог не только рассказать о чём-то интересном и удивительном, но и в хозяйственных вопросах был незаменимым помощником. Всё успевал!
***
 Деревушка со временем разрасталась. Небольшая, всего в две улицы протянулась она вдоль екатерининского тракта. На Полевой – самой протяжённой и грязной, жил люд победнее, а на Речной, той, что тянулась вдоль реки к лесу – побогаче. Богатеи, как их называли в деревне, сезонно нанимали работников, и те за копейки работали на подворье и в поле.
  Тихо жилось в лесной деревне. Ветер перемен почти не достигал её. Правда, гражданская война коснулась и её.

 С годами поселение росло, лес мало-помалу отступал, освобождая место для строительства новых изб. К началу века в деревне поживало более пятисот человек.
 Рядом с Шушпановыми поселилась бездетная семья Титовых. Татьяна Егоровна и Степан Петрович были уже не молоды, своих детей Бог не дал, и родственников они не имели. Приехали в Вишур издалека. С Урала. Сначала прослышали про Бемышевский завод, сам-то Степан Петрович когда-то был заводским рабочим, решили попытать счастья на новом месте. Но в заводском селе им не понравилось: очень уж шубутной народ там. Ссоры, скандалы, зачастую и драки – было обычным делом. Кто-то посоветовал им перебраться в Вишур. Мол, деревня немаленькая, стоит на тракте, в любое время можно в город выбраться.
  Переехали. Расстояние-то небольшое. Денег скопили ещё на Урале, так что построились быстро. Деревенские мужики с удовольствием помогали новосёлам. Главное, рассчитывали их своевременно и без обмана.
 
  Когда Титовы обосновались на новом месте, обжились, перезнакомились с соседями, Татьяна Егоровна заприметила Нюрочку – маленькую, курносенькую черноволосую девчушку, которая целыми днями играла возле своего дома. Её сестрёнка Феколка больше помогала матери, была постарше, а эта возилась с куклами, да качалась на качелях, что старшие братья повесили на берёзе под самыми окнами.
  А ещё девочки учились вышивать и вязать варежки. Смешно было наблюдать, как они на скамейке у дома возятся со спицами, и Феколка нравоучительно наставляет младшенькую.
  Однажды Татьяна Егоровна решилась на разговор с мужем.
       – Слушай, Степан, неужели так и проживём одни, как пустоцвет. В доме тишина, ты на работе целыми днями, не с кем и словом перемолвиться. Может нам взять на воспитание какого-нибудь ребёнка?
      – Как это – какого-нибудь? Где взять? В детдоме? – Удивился тот.
      – Да я думаю, может, попросить у соседей их младшую Нюрочку? У них детей четверо. Скотины полон двор. Анна Дмитриевна целый день в работе. Мы бы малышку приодели, выучили…– Татьяна заискивающе смотрела на мужа.
     – Да, девчушка мне тоже нравится, но думаю, Шушпановы на это не пойдут, – как-то нерешительно, с ноткой сомнения сказал Степан.
     – А я попробую поговорить с Анной. Ну ты ведь не против, да? Мы же её не будем насильно держать. Захочет – пусть домой бегает.
   
  Ещё несколько дней они обговаривали этот вопрос. В конце концов решили сходить к соседям и поговорить с родителями начистоту.
  Титовы и Шушпановы жили между собой дружно. Хоть и была Анна Дмитриевна сурова и малоразговорчива, но при встрече никогда не проходила мимо. Обязательно здоровалась и приветливо улыбалась. Они говорили о погоде, об урожае, всегда находили темы для разговора. Татьяна Егоровна была немного старше Анны, но выглядела по-городски ухоженной и моложавой.
  Как-то вечером, когда семья Шушпановых поужинала, и все разошлись по своим делам, в дверь постучали:
        – Можно?
  В избу вошли Титовы. Хозяева не были удивлены позднему визиту соседей. Они догадывались, о чём пойдёт речь. Немного волнуясь, Титовы объяснили, что дочь их они не будут насильно удерживать, если захочет, может ходить домой. Называть их мамой и папой совершенно необязательно.
       – Живём среди людей, а как бобыли. Иной раз за вечер парой слов не перемолвимся. – Татьяна Егоровна горестно вздохнула. – Хозяйства большого не держим, сами знаете. Курочки да коза с козлятами. Много ли нам надо? Степан всё по технике занимается. А я одна и одна.
   
  Мужчины вышли во двор, у них свои дела. А Анна с Татьяной остались в избе. Долго беседовали на разные темы, не касаясь вопроса, который волновал обеих.
  Девочки тихо сидели у печи. Феколка вывязывала какой-то узор на варежке, а маленькая Нюрочка играла с новой куклой. Таких кукол у неё было несколько. Старшая сестрёнка была мастерицей сотворить из вороха ненужных лоскутков небольшую забавную куклёшку, нарисовать ей глаза и рот, приделать из пакли волосы, а потом и наряд сообразить. Вот и сейчас, прислушиваясь к разговору старших, они перебирали своё богатство. Ненадолго отрываясь от своего любимого занятия, Феколка что-то шептала на ушко Нюрочке. Она понимала, о чём говорят взрослые, немного завидовала ей, но и печалилась: уйдёт та, а вся работа достанется ей одной. Как часто они вдвоём помогали матери покормить кур, да пригнать гусей, сенца корове подбросить или подмести двор.   
  Анна Дмитриевна и не сомневалась, что её младшенькой у соседей будет неплохо. Она нередко наблюдала, как Татьяна Егоровна разговаривает с девочкой, гладит по головке, иногда заплетает косичку и дарит яркую ленточку. И что такого страшного, если она будет жить у соседей?
  Родители дали согласие: а что? Люди грамотные, добрые, обижать малышку не станут, да и все родные рядом.
 
  На следующее утро Нюрочка была уже у Титовых. Конечно, своим детским умишком она не понимала, что ей уготовано судьбой, но знала, что ни тётя Таня, ни дядька Степан её не обидят. Она и раньше бывала в этом доме, видела, что живут они в достатке. И белый хлеб на столе, и сахар, и баранки связкой на самоваре. А как Татьяна Егоровна поёт! И сказки разные рассказывает.
  Днём она бегала домой, видела, что мать и отец, как и прежде, к ней ласковы, старшие братья не сердятся, что она уходит к соседям. Вот только Феколка стала искоса посматривать, хоть и не высказывала свою обиду.
  Своих покровителей Нюрочка называла по имени. Мама для неё была одна.
Анна Дмитриевна видела, что её младшенькая преобразилась: и платьица на ней новые, и ленточки в косичках яркие. Да и говор немного изменился.
  А приёмная мать старалась учить девочку грамоте, увидев, что та с интересом поглядывает на швейную машинку стала рассказывать и показывать, что можно сотворить из простого куска ткани. Иногда и Феколка забегала, посмотреть, как тётка Татьяна шьёт сарафанчик или какую-нибудь кофтёнку её младшей сестрёнке. А та – добрая душа, тут же садилась кроить и шить ещё одну кофточку или сарафан. Радовала Фёклу.
  Всё было интересно и необычно. Нюрочка помогала Татьяне Егоровне по дому, прибиралась в избе, кормила кур, полюбилось ей ухаживать за своенравной упрямой козой Машкой и её потомством. Дома у них была большая неповоротливая Зорька, подойти к которой она боялась. Особенно опасалась её острых рогов. А Машку, которая, задрав свой куцый хвостик, носилась по двору вместе с козлятами, и дворового пса Жучка она не опасалась. Тем более, они частенько поджидали, когда она с большим куском хлеба выходила на крыльцо.
 Грамоте Нюрочку стала обучать сама Татьяна Егоровна. Приёмная мать оказалась прирождённым педагогом. Не зря несколько лет на Урале работала в школе. А потом девочка пошла учиться с друзьями в деревенскую школу.

***
  Росла Нюра, хорошела. Росточком невелика, фигуриста, на щеках завлекательные ямочки и весёлые искрящиеся карие глаза. А коса до пояса, как у мамы. Многие её подружки мечтали о такой. Не раз ловила на себе взгляды парней, когда собирались на вечёрках. Пели, плясали, частушки заводили – одна веселее и задиристее другой. А гармонисты свои, вишурские. Не признавали «заезжих», хотя любила чужая молодёжь бывать в Вишуре. Русская деревня приветлива. Только на чужой каравай рот не разевай.
  Высмотрел Нюру молодой парень из соседней деревни. Высокий, стройный, чуб залихватский. И глаза весёлые, ласковые. Не красавец, но обаятелен.
Понравились они друг другу. Ближе познакомились.
  Был Александр из небогатой многодетной семьи. Три сестры да пять братьев – вот оно, богатство семьи Русиновых. Все как на подбор высокие, плечистые, деловые, в руках всё горит. Все в мать и отца, уважаемого в деревне Артемия Артемьевича.
  Александр был постарше Нюры на четыре года и понимал, что ему надо строить свою семью, отделяться от родителей. Изба тесной стала от подрастающих детей. Спустя время заслал сватов. Поехали братья Иван с Николаем и младший Пётр, ещё подросток.
 
  Анна Дмитриевна была не против, да и Василий Феоктистович не сопротивлялся. А вот Титовым совсем не хотелось расставаться со своей воспитанницей. Но что делать? Не будешь же её всю жизнь возле себя держать. И они дали согласие. Семью Русиновых в округе все знали.
  Когда закончилась летняя страда, вся огородная овощь была прибрана, сыграли свадьбу. Весёлую, богатую. Не поскупились Русиновы, когда к ним привели молодушку, подарками одарили. Свадьбу шумную справили. Только своих, Русиновых, за столом собралось чуть не полдеревни.
  Нюре на выданье приготовили целый сундук с приданым. Татьяна Егоровна тут уж очень постаралась. Всякие платья и сарафаны с вышивкой да отделкой кружевами, непростого фасона кофточки и юбки простые и на выход, туфли и даже сапожки на каблучке. А ещё большая яркая вся в цветах шаль.Накинула Нюра её на себя и утонула – с головы до ног укрылась.
А Степан Петрович приёмной дочери шубейку подарил. Нарядную, по подолу расшитую.
 
  Василий Феоктистович радовался, глядя на свою младшенькую, а мать только вздыхала, вспоминая, как двумя годами раньше выдавали замуж Фёклу – свою непокорную дочь. Втемяшилось ей за Ваньку Вяткина замуж идти и – всё. Как ни отговаривали, как ни ругали, стояла на своём.
  А он – первый в деревне гуляка-забияка, краснобай. На лицо смазливенький, говорливый не в меру, чем и брал девок. Где только не отметился. И по соседним деревням успевал этот ходок.
Вот тогда в гневе и вырвались у матери эти слова: «Не даю тебе родительского благословения. Будешь жить с Ванькой и трястись, как осиновый лист».
Со слезами выходила замуж Фёкла. Единственное успокаивало – молчаливое согласие отца. Он не ругал, не бранил. Жалел дочь. И детство у неё безрадостное, и в замужестве будет ли счастлива?  Замкнутая по натуре она больше молчала, уединяясь где-нибудь со своей работой.
 
  Сколько раз потом винила себя Анна Дмитриевна, что не смогла сдержаться. Знала ведь, что материнское проклятие сильное, ни за что потом не отмолить. 
И живут молодые в избе Ванькиной, что давно ремонта просит, и нужду пытают. Но гордая Фёкла. Ни за что матери не поддаётся. Ни на что не жалуется. Ничего не просит. Приданое приняла, как и полагается, но радости от него не испытала. Не могла забыть те слова, что сказала мать вместо добрых напутственных. Обида надолго засела в сердце. 
  На свадьбе Нюры Фёкла была одна. Ванька с утра набрался да остался дома. «Отлежится – приедет», – решила она и поехала со свадебниками в ПечкУ.
***
  После свадьбы молодые остались жить у стариков Русиновых. Артемий Артемьевич работал пожарным, правильнее сказать – водовозом. В его распоряжении была большая бочка под воду да старая кляча Звёздочка.
Деревня Печка, официально – Решетниково, расположена всего в километре от Нынека. Стоит на горе. Копать колодец – себе дороже. Пять-десять метров вглубь копали, а воды не находили. И кто только придумал селиться здесь?
Речка, что протекала за околицей у подножия горы была кормилицей и поилицей. Спасительницей людей и животных.
  Вот пожарник Артемий и развозил по деревне воду. В день несколько ходок приходилось делать. Вся деревня – одна улица. Но такая длинная, что встанешь на одном конце – другого не видать.
 
  Нюру в семью приняли все: и свекровь, и братья, и сёстры: Лида, Лена и Тоня. Девчонки ещё подростками были, только-только невеститься начинали.  Как увидели ленточки, сарафаны да кофточки молодой невестки – глаза загорелись.
Не скупилась та, одарила золовок щедро. А потом ещё и шила им платья, юбки да сарафаны. И Лену научила строчить для себя и сестёр немудрящие наряды.
  Со свекровью Нюра быстро нашла общий язык. Помогала, по дому всё делала, большая семья требовала большой заботы. Девчонки помогали матери, сыновья – отцу. Так что со всем справлялись.

  Когда старший брат Нюры Афанасий предложил им переехать в Кизнер, рассказал, что там можно будет и работу найти, и дом построить, Александр с Нюрой даже раздумывать не стали. Получили родительское согласие и отправились в дорогу.
 Страшновато было покидать родные места, но что поделать. Поехали. Александр любил свою Аннушку. Так стал называть её, как только познакомились.
   – Ну какая же ты Нюра? Ты Аннушка. Моя Аннушка.
А она называла его ласково: «Олексан».
Так и прожили счастливые семь лет.


  Еа фото: Аннушка (справа) с подругой.

  Продолжение: http://proza.ru/2023/03/08/1250