Цаца, закусившая удила

 

     Ему 50. Он журналист, не профессионал, но уже и не любитель,  учитывая его  опыт работы в этой сфере, не дружащий с техникой, но хорошо ориентирующийся в поисковой системе гугла.

      Он историк, но тоже не профессионал,  а любитель,  хоббист в этой области, написавший несколько книг по истории, в которых в основном раскритиковал других историков профессионалов, изучающих вторую   мировую  войну  и специализирующихся на ней,  критика заключалась в том, что он каждого, кто касался святая святых ВОВ,  ловил на  лживом слове, говоря в противовес своё единственно честное.

 
        Личная жизнь —   это забота  о  пожилых родителях, что значит жены и детей не имел, да и некогда было, он был профессионалом во всем,  а главное, что  он был большим ребёнком, не умеющим строить отношения со взрослыми, зато умел обижаться на них, каждый раз закусывая удила  и не понимая, что при этом  не может уже  никак оставаться человеком.

         В отличие от других,  он не скрывал своего отношения к людям, когда им, возможно, было противно сказать ему  правду,  и потому они её скрывали.
Да и зная о тщеславии его, которое зашкаливало там,  где оно явно не нужно было, и вовсе молчали, только периодически поглаживали  его, когда он расслаблялся и начинал говорить о себе такие вещи,  которые полностью раскрывали  его натуру и его отношение к людям тоже.


      Несмотря на своё благоговейное  сыновье отношение к родителям,  любовь к ним и заботу, стеснялся их,  не существованием  в своей жизни, а их рода занятий,  отец был простым  работягой, который к тому же,  в отличие от сына,  в доме все делал своими руками, которые   росли у него из правильного места, а мать, о которой любящий сын,  если все же заходила речь о его предках,  с его слов всю жизнь работала  экономистом, на самом же  деле являясь простым бухгалтером.

      Уважая бывшие советские социалистические  реалии, в которых он  родился и вырос, не помнил, что тогда все профессии были нужны, все профессии важны, и продолжал стесняться своих родителей, которые дали ему вообще-то жизнь, позволили  учиться, получить образование  и прочее и неизвестно, вообще - то какой ценой.

     Своим таким поведением страшно напоминал героя  из фильма “Папа”, с Машковым в главной роли, такое же отребье сыночка,  гениального  музыканта  скрипача, которого до беспамятства любил его необразованный   отец.


     И потому всегда, при общении с ним,  с этим журналистом и историком, с хоббистом почти во всём, которого величали Вадим Петрович,  когда случайно вылезала вся эта некрасивая,  по его мнению,   правда наружу,  хотелось сказать:
 
        ”  Не с твоими же  родителями общаюсь, а с тобой, Вадик,  и мне плевать кто они такие, а ты стыдишься самого святого, что имеешь, папа мама —    дело святое. Не помнишь? Ты же любишь сыпать цитатами и афоризмами  от великих и заодно анекдотиками, которые у тебя всегда под рукой,  на подхвате, как и гугл, из которого ты всё,  и их тоже,   берёшь, демонстрируя свою отличную память и умение к месту их употребить”


        Но даже если бы   кто-то и сказал бы ему нечто подобное, это всё равно  ничего бы  не дало этому великому  журналисту, которым он так и не стал,   как и такому же историку, которому  важно было,  что о нём  подумают другие, узнав кто его  родители, в действительности—    простые работяги.  Правда, он никогда  не думал о том, как к нему  хорошо будут относиться, узнав, что он просто  мразь с таким отношением к тем, кто произвёл его  на свет, для того,  чтобы он  таким подонком стал.

 
       Да, и не было тут  никакой  совковой идеологии, которой он при необходимости, как по потребности, размахивал,  как красным флагом,  давно проникшись новыми временами и всем тем, что они с собой принесли, не оставив на задворках всё ханжество и лицемерную ложь того строя,  которые слившись в единое целое, усугубили   и так не лучшие реалии из прошлого и настоящего.

       Так и у Вадим Петровича, это был всего лишь его очередной  бред, как и всё остальное, его значимость,  как журналиста, которого почти  никто не знал, правда,  он знал многих, тех, о ком писал гнусненькие статейки, язык которых отличался больше дворовым жаргоном, хотя он был способен и на другое, на нормальное языковое самовыражение  и даже на глубокую аналитическую выкладку, хотя никто за ним ничего не проверял, в отличие от него самого, когда он, как великий всезнайка историк,  гонялся за допущенными ляпами от других.

      И потому его материалы прокатывали на “ура”,  ещё и учитывая, что народ привык глотать, не прожёвывая любую инфо пищу, которая только выглядела аппетитно и даже не очень, зато была деликатесом и не проверяя при этом её вкусовые качества и сроки годности к употреблению.

            Такое положение дел Вадима журналиста и историка устраивало по всем статьям,  и он старался дальше, выкладываясь на полную катушку  со своим безапелляционным мнением, которое вечно выкатывал вперёд на публику,  как на блюде,  и тыкал им в каждого, кому это надо было и кому нет,  и  которое даже подвинуть нельзя было, иначе, Вадик тут же становился  обиженной  цацой и мог потом ещё  долго не разговаривать со своим обидчиком.  И не просто долго, а даже год- два, как позволит его задетая не в меру амбициозная личность.

      Точно так же  он год не общался со своим бывшим коллегой, который посмел сказать великой и  ужасной цаце своё мнение по поводу написанного ею  материала, сказав,   что не стоило всё же писать такие вещи о человеке, который только умер, говорить, что и слава богу, что умер, туда ему и дорога, по причине, что тот, будучи режиссёром  и участником афганской войны,  снял не в тех красках и тонах фильм об о тех событиях, показав в нем всю неприглядную  действительность происходящего  тогда. А Вадим в тот момент,  флюгер его тогда  в ту сторону повернулся,  был на волне советикуса и патриотизма, и в оппозиции не состоял, не примкнул,  и потому,  конечно же, надулся, как ёж, показав все свои иголки,  и не стал больше разговаривать с тем, кто только намекнул ему на его,  мягко говоря,  не тактичное поведение.

       Позже они снова стали общаться, ведь от недавнего обидчика цаца могла почерпнуть для себя что-то интересно важное, чтобы потом это важное и интересное можно было использовать в своих гнусненьких статейках от журналиста Вадима Петровича Н.


           Правда, долго их вновь  возобновившееся общение не продлилось, подлая натура Вадика, которая не была его второй натурой, а  именно первой и единственной,  не давала ему покоя, и он,  вспомнил былое, когда он с сегодняшним прощённым им обидчиком  работал вместе в одной конторе, и  тот тогда  написал нечто фельетона  на их общего коллегу, что  разумеется, не предполагало  прочтения им самим.

              Но цаца же была неутомима и ей не терпелось, она просто обязана была, если не попортить жизнь человеку, то хоть, как тому режиссёру,  хоть и посмертно, но  напакостить.  И  Вадик не просто отослал тому фельетон, он лично зачитал ему написанное  сто лет назад, что не отменило реакции того, когда он услышал правду про себя, а правда, как известно, редко бывает приятной в отличие от красивой лжи.


    Сам автор узнал об этом гораздо позже, почувствовав что-то неладное, когда герой его фельетона не проявил особого желания с ним поговорить по телефону, сославшись на жуткую занятость.

              Уже тогда,   хотелось  спросить у этого хоббиста,  а  как он думает,  их общему коллеге и герою фельетона  понравилось то,  что он ему прочитал,  или  он в отличии от него  самого  любит слушать правду о себе?

       И  кого,  вообще,  кроме себя,  не своих собак и кошек,  он любит, уже обходя тему папы с мамой, которые не угодили  любимому сыну своими профессиями, которые важны, и которым он давал  теперь деньги на жизнь, хотя не дал денег на своё зачатие с рождением,  бесплатно урода произвели на свет.



          В общем, одним только этим поступком, других  и не надо было, Вадим Петрович открыто и не скрываясь, продемонстрировал всю  свою сущность и больше они уже никогда не общались, хотя где-то в гугле мелькал  по прежнему журналист, историк  и цаца Вадик, как и раньше обижающийся на всех тех, кто не хотел замечать его значимости в этом мире,  наверное,  даже и  в том же  гугле, когда  он  кричал, пытаясь достучаться до сердец его читателей и просто людей,  и до тех, на кого успел обидеться, сообщая им  о том, что находится  на волоске  от смерти, что какой-то там особой важности государственный кровопийца ему яйца пообещал по одному   отрезать, кастрируя уже  навсегда, обещал, хотя на самом деле этого не было, он не был знаком с цацой лично, тем не менее, сумел пообещать по причине, что и его, как того режиссёра афганца, журналист  сумел со всех сторон грязью полить, а отмыть  в своих статейках не захотел, предпочёл обидеться, как делал это обычно, когда обижался на другого за то, что сам    обидел его.


       В общем, всё, чем  мог в реальности  гордиться этот человек, это удила и детство  в штанах вместо яиц.

       Удила, которые всё же мешали ему быть человеком,  чего он в упор не хотел замечать, потому что всё больше выискивал огрехи в чужих жизнях, которые его,  вообще-то не касались.

       Но его натура! Что не давала ему покоя ни днём,  ни ночью,  не позволяла ему вести себя иначе, только как цаца, закусившая удила, после того как сильно напортачила в своей и  зачем- то ещё в чужой жизни.

08.03.2023
Марина Леванте