Глодневский Леонардо да Виктор

Играть в шахматы я научился в пять лет. Не то чтобы я сильно хотел играть в них,  до этого времени я их просто не видел. Но тогда к нам приходил молодой паренек. Родители называли его Виктор, он их по имени отчеству. Хотя Виктор был не на много моложе моих родителей. Это по сегодняшним меркам он паренек, , а тогда веселый дядя с ящичком подмышкой. На ящичке были нарисованы квадратики белого и черного цвета. Он приходил, и они с отцом садились за стол и играли. Играли часами. Я сидел рядом и внимательно наблюдал. Мне больше нравились сами фигурки и когда шахматы оставались у нас,  играл в эти фигурки. Ведь там были кони, офицеры, солдаты под названием пешки. И король с королевой. Места и героев, оживленных детской фантазией, хватало. Все фигурки были самодельные, врезанные ножом или стамеской. Чуть позже Виктор для меня стал Виктором Михайловичем Сережечкиным. За глаза  односельчане называли его Кукушкой. Так, играя шахматными фигурками, я стал интересоваться их прямым назначением и стал расспрашивать у отца, как фигурки воюют на доске. Очень скоро познал правила игры, но играть кроме отца было не с кем. Ребят это не интересовало. Тогда я стал приходить к отцу на работу, и там находились желающие побаловаться на шахматной доске. Опыт набирался быстро и скоро у меня появились победы над взрослыми дядями, учителями. Тут уж у взрослых появилось любопытство, они хотели проверить мои способности и сами предлагали сыграть. Тут уже раз на раз не приходился. Но кроме шахмат у Виктора Михайловича был племянник, тоже Виктор, который жил с ним. В доме жили мать Виктора Михайловича и сестра Мария, Муська, красивая девчонка старше нас с Витькой на пару лет. И как всякая красавица капризная неимоверно.Все сверстники были в нее влюблены, но она была неприступна, как скала. Естественно, что Виктора младшего все звали Кукушонок, Витка Кукушонок. Мы с ним подружились, и это был мой первый лучший друг в дошкольном и раннем школьном возрасте. Витькин отец отбывал срок в Воркуте и Витька его не видел. Как-то я спросил Витьку, где его отец и он ответил так, как ему объяснили. Он знал, что отец работал на заводе и был каким-то начальником. Там случилась авария и отца, как главного начальника, посадили в тюрьму. В действительности же его отец Василий Егорович Балачин, как много других односельчан, был осужден за то, что во время войны служил в немецкой полиции. Дело в том, что до прихода в Глоднево немцев, а точнее каминцев, молодежь, не достигшая призывного возраста, оставалась дома. А с приходом немцев их призвали в полицию. Поэтому после освобождения в 1943 году эти люди поехали в лагеря на Север, в Казахстан, Кузбасс работать на шахтах. Регион отбывания наказания зависел от степени вины. Мать же, сестра Виктора Михайловича, Зинаида Михайловна, уехала в Днепропетровск, там работала  и приезжала раз в год в отпуск. Но у него еще был дед, отец отца, Егор Балачин по кличке Брусанок, который жил на Поплевке. Как-то раз мы с Витьком пошли к нему. Дед  не обрадовался, внука не угощал, да и угощать было не чем. В хате всего-то печка, лавка и стол. Бедность, как и у всех остальных в селе. Находясь на попечении старших родственников, будучи практически сиротой при живых родителях, Витька был избалован и очень шкодлив. Его черные бегающие цыганские глаза всегда горели лукавым огоньком, выдавая в нем готовность к совершению какой-нибудь пакости. Сам худенький, малорослый и малосильный, он обычно, сделав желанную пакость, спасался бегством и догнать его было трудно. Он добегал до дома, как кошка, запрыгивал на дощатый забор и падал с него во двор. Ну, а если и там грозила ему расплата, то на ковер выходила его бабушка. Тогда уже надо было бежать самому. Бабушка безоружной не входила, палка у нее всегда на готове. Но после каждой драки с ним, через час мы уже снова вместе на речке или возле чужого сада, за забором которого так соблазнительно синеют сливы. Да и колхозная бахча была сразу за их огородом. А там хрустящие огурчики, сладкая морковка и не видать сторожа. Там Балдак был одновременно и начальник и сторож.А вот Виктор Михайлович кроме изготовления шахмат был мастером с золотыми руками. Совершенно уникальный, редкий талант. Он прекрасно рисовал, был настоящим художником и преподавал в школе рисование. Его картины висели в нескольких зданиях общественного пользования. У них в доме я видел огромный бюст Ленина, который он сделал из какого-то твердого материала.Когда у него родился первый сын Мишка, то он сделал ему большого, размером с самого Мишку коня. Потом Виктор Михайлович купил себе мотоцикл «Минск» и целыми днями возился с ним, что-то там регулировал, а потом мы всей детской компанией толкали его вместе с мотоциклом, чтобы разогнавшись, он завелся. Когда в МТС из-за негодности списали некоторую технику и передали ее школе для изучения, то Виктор Михайлович собрал ребят и стал часть этой техники восстанавливать. Всем ребятам было интересно возиться с «Полуторкой», главной фронтовой машиной. Двигатель они разобрали по винтикам, что-то заменили, подточили, потом собрали и она…и она завелась. Тут уж  восторгам не было предела. Все по очереди садились за руль, ездили на ней за торфом, просто катались по селу, когда доставали бензин. Хотя заводить приходилось не просто- надо было крутить заводную ручку и иногда по долгу. Потом восстановили легковую, тоже фронтовой Джип. Но венцом его технического мастерства стала небольшая легковушка, которую он сам сконструировал и изготовил. Это было настоящее зрелище, когда по селу проезжало нечто автомобильное собственного производства. К сожалению Виктор Михайлович ушел из жизни очень рано, не доработав до пенсии. Шел по селу на работу, прихватило сердце и врачи помочь не смогли. А Витька вырос, окончил профтехучилище и уехал к матери в Днепропетровск, на Украину. Я общался с его сыном. Для России  это уже отрезанный ломоть. Человек с современным украинским мировоззрением.