Ещё одна невыдуманная история

                Ещё одна невыдуманная история

     Это был мой первый приезд в Славуту в Украину к матери, после демобилизации. Прошёл год учёбы на вечернем факультете Ташкентского Политеха.
    Несмотря на совмещение работы и учёбы, курс я завершил досрочно и сэкономил целый месяц полагавшегося мне отпуска для занятий.
    Да это было и немудрено. Мне доверяли, например, “важную” и “ответственную”, а главное, очень “опасную” работу по обрезанию фотографий для отчёта.
      Рабочее место моё было в помещении Геологического музея института Геологии. Там сидело несколько женщин, которые занимались той же “работой”.
      Утром шеф приходил, давал мне целую кипу фотографий, подходил к женщинам, смотрел, как у них дела. Там, как говорится, было “ни шатко, ни валко”.
      Целый день в разговорах, чаепитии, между делом обрежут несколько фотографий…
      Я же, вооружившись железной линейкой и несколькими лезвиями, расправлялся с такой кипой за два часа.
      Если шеф был рядом, я спрашивал его, чем мне заниматься дальше. Он, будучи знаком с моими проблемами, отвечал: “Эпюри, эпюри”.
    То есть, занятиям “начерталкой” давал зелёный свет.  Один из тогдашних аспирантов называл меня “главным обрезатором”.
    Теперь должно быть понятно, почему слово “работа” относительно “музейных” женщин я взял в кавычки. Одна из них, кстати, на полном серьёзе заявляла, что: “Ни у кого в музее нет такого тела, как у неё”.
       Всё это происходило весной 1966 года, а 26 апреля ранним утром, всех нас ташкентцев разбудил подземный гул – землетрясение.
      Я довольно подробно описывал это в других своих предыдущих работах.
      Подобную ситуацию, в смысле “усердной” работы, можно наблюдать и в израильских государственных офисах, которых развелось у нас в настоящее время неимоверное количество...
       Но это я забегаю вперёд. Вернёмся к началу.
       Так вот, во время этого приезда я познакомился с симпатичной еврейской девушкой. Ранее я не был с ней знаком, для этого “ранее”  она была ещё молода.
       Её дом был на одной улице с нашим. Я часто видел её отца, сидящим на скамейке около забора, нависающим над расположенным ниже пешеходным тротуаром. 
       Было ей девятнадцать лет. Студентка второго курса Пермского института. Встреча была мимолётная, и ничего серьёзного у нас не было. Но адресами обменялись.
       В течение года довольно вялой переписки, несколько раз подряд она меня спрашивала: “А ты меня любишь?”. Поскольку “мальчик” я был уже взрослый, то такими словами я не разбрасывался.
       И вот опять с опережением своего учебного графика я собираюсь в отпуск. В этот раз маршрут из Ташкента в Славуту намечен через Пермь. Естественно, что собирался приехать я ей не писал.
             Самолёт “Ташкент – Пермь” за несколько часов доставляет меня в пункт назначения.  Уже автобусом приезжаю до конкретного адреса.
       Оказалось, что здесь обосновалась целая комунна славутских ребят, которые обучаются в Пермских ВУЗах.
       Среди них моей симпатии не оказалось. Мне сказали, что она вышла замуж и живёт отдельно. 
       Сказать, что сильно огорчился, было бы неправдой, просто оправдалось моё интуитивное ощущение, что что-то здесь не так.
       Я познакомился с симпатичными ребятами, моими земляками, сорок пятого, победного года рождения.
       На следующий день с одним из них, будущим медиком я зашёл в кафе. Он оказался очень приятным и интересным собеседником.
       А вечером мы всей коммуной пошли на берег реки и разожгли костёр. Была и моя несостоявшаяся пассия с мужем, высоким симпатичным русским парнем, очевидно, из местных.
       На третий день я поехал на вокзал к московскому поезду продолжить свой путь домой.
       Когда вышел на перрон, меня поразила прекрасная идиллическая картина: вдоль всего поезда, у входа в каждый вагон стояли молодые проводницы в красивой форме.
       Как мне объяснили позже, это был комсомольско-молодёжный состав. У моего вагона тоже была молодая проводница, но это было её единственное достоинство, так как рядом с ней стояла проводница соседнего вагона, немного постарше, но очень красивая женщина.         
       Это я заметил сразу и увидел не только один. После, положив свои вещи на место, сразу вышел наружу.
       Когда вскоре поезд тронулся, зашёл уже в другой вагон прямо в служебное купе симпатичной проводницы. Подобное пытался совершить и какой-то капитан, но у него это не получилось.
       Позже в буфете купил бутылку вина. Больше там абсолютно ничего не было. Но у женщины был свой запас в виде круга очень съедобной колбасы…
      В свой вагон я попал только под утро, когда зашёл за своими вещами перед выходом в Москве. На прощание она дала мне свой адрес. Вся эта история, вместе с предыдущей имела продолжение.
      Через год, после окончания очередного курса института, я решил устроить себе производственную практику по сейсморазведке. Именно в Пермской геофизической экспедиции.
       У себя на работе я попросил своего начальника, который прежде работал в этой экспедиции, дать какой-нибудь конкретный адрес туда. Он дал координаты своего бывшего подчинённого, который оказался на момент, когда я его разыскал, старшим геофизиком.
       Представление меня начальнику сейсмической партии хватило для зачисления на должность рядового рабочего…
       При первой же возможности я разыскал адрес своей прекрасной проводницы, но там никого не застал. Соседи сказали, что она в дальней поездке.
       Не поленился, поехал на железнодорожный вокзал разузнать что-нибудь. Увидел знакомое лицо – старшая проводница поезда. Задал ей вопрос о ней. Она мне в ответ со злостью: “ Ты ей кто?, при - хи-хи”.
       Я понял, что не единственный, кто задавал в течение прошедшего времени подобный вопрос.  А, собственно, чего можно было ожидать -  красивые женщины всегда востребованы. Но именно у них, зачастую, не задаётся главное – семейная жизнь…
        По возвращении в Ташкент, через несколько месяцев я оказался женатым человеком. 

       Спустя “всего” каких-то тридцать два года, я репатриировался в Израиль. Один, без ничего.
       Сказать, что я приехал сюда из сионистских побуждений, было бы неправдой. Волею судьбы я был оторван от своей семьи, родных, а в одиночку не до политики.
       Моя среда в Ташкенте была сугубо технической. Но и в ней хватало антисемитов. Так, один из последних начальников был просто зоологическим антисемитом. Именно благодаря, ему, я и стал заниматься диссертацией после сорока лет.
       Меня не привлекала перспектива карьеры в Израиле.
       Во-первых, я не понаслышке, знал, что такое Восток. Во-вторых, и это главное, реализоваться как специалисту здесь шансов у меня практически не было.
       Но Кедми, который был тогда главой “Натива”, перекрыл нам всем дорогу.
        Бюро по связям «Натив» (ивр. ;;;;;;;;;; ;;;;;;;;; — ;;;;;;;;, Лишкат-ха-кешер — нати;в) — израильское государственное учреждение, подчиняющееся Канцелярии главы правительства, созданное для связи с евреями Советского Союза и стран Восточной Европы,
        Он решил, что имеет моральное право во благо государства загонять нас в рай, то есть в Израиль железной палкой.
        Типично сталинский метод, против которых он, якобы, боролся.
        Маленькая пикантная подробность. В квартире, где в данный момент набирается этот текст,  n-ое количество лет назад я вместе с гражданской женой организовал сбор актива будущей предполагаемой партии под руководством Кедми. Есть и фотографии.
       Можно, конечно, только предполагать уровень нашей наивности, если мы верили в возможность подобного. Что касается меня, то я хотел, скорее всего, задним числом восстановить справедливость.
       Но всё произошло по Черномырдину: “Хотелось как лучше, получилось как всегда”.   
       Но возвратимся к нашим “баранам”.
       Видел я свою бывшую симпатичную знакомую, спустя лет десять в Славуте. Земляки всё-таки.
       Шла она по нашему провинциальному тротуару в белых по локоть перчатках.  Насколько я помню Оперный Театр к нам на гастроли не приезжал – некуда было.
       Следующее напоминание о себе она сделала по телефону, который я ей не давал, в Израиле, когда я уже успел получить квартиру. 
       Насколько я понял, она приехала в гости, будучи замужем уже второй раз. Видимо за своим начальником. Муж был старше её на восемнадцать лет.
       Очевидно,  мои достижения здесь её не удовлетворили. Наверно, она готовила себе плацдарм для ближайшего будущего.
      Что касается моей собственной оценки, то считаю, что я сделал всё что мог и даже больше.
       Это очень хорошо отразила моя гражданская жена в своём юбилейном посвящении.
       Двое моих детей, которые давно живут здесь и успешно адаптировались, этому подтверждение.
       Но, это ещё не всё.
       В очередной раз она проявилась, когда я начал публиковаться в Прозе.ру. Оставила сообщение и просила меня ответить. Я удалил его.
       Администрация сервера запросила меня, почему я это сделал.
       Ответил коротко:  “Не желаю общаться”.
       Последний контакт с ней у меня состоялся по телефону. Позвонила она. Я, наконец, сказал ей всё, что я о ней думаю.
       Что нужно быть последней безмозглой дурой и ограниченной самовлюблённой мещанкой, чтобы позволить себе такое поведение вообще.  Тем более со мной, уже давно вышедшим из детского возраста.
       Естественно я не могу передать всё дословно, но  некоторые слова я повторю.
       Нужно обладать изрядной долей цинизма или безграничной тупости, a,наверное, и того и другого вместе, чтобы спрашивать: “А ты меня любишь?”, тр----сь в это время с мужем. Буквально так.
        “Я же была молодая”.  Но тр-----сь она вполне по взрослому.
        Я, почему позволяю непривычную для себя вольность. Уж больно достала она меня! Мне кажется, что я не один такой по жизни.
        Но всё-таки имени её я не называю,  думаю и так себя узнает, уверен, что за моими публикациями она следит внимательно…