Эмиграция местного значения

          Утром воскресного дня жители небольшого забайкальского посёлка обсуждали свежую новость: тракторист Бухарев Иван уехал в Монголию. Поругавшись с супругой, нетрезвый односельчанин оседлал колёсный «Беларусь» и нелегально переехал хотя и в дружественное, но всё же чужое государство.

          Из окна жилых вагончиков – учащихся профессионально-технического училища, проходивших практику на строительстве птицефермы, просматривался изгиб мелководной речушки, за которой расстилалась безбрежная монгольская степь. Никаких населённых пунктов в пределах видимости на сопредельной территории не имелось; монгольских пограничников местные жители никогда не видели, и были ли они как таковые, никто не знал. Иногда в степи появлялись многочисленные отары овец с круглыми юртами пастухов, но и они спустя время исчезали и вновь – никого.

          Оставив на вспаханной контрольно-пограничной полосе глубокие следы незаконного переезда, трактор, стоял на небольшой возвышенности. Свободные от работы собрались понаблюдать за развитием событий. Несколько солдат пограничников прибыли раньше и, сняв сапоги, растянулись на траве в ожидании своих командиров и их приказов.
Вскоре со стороны машинотракторной станции появился сельсоветский уазик с двумя большими динамиками на крыше в виде колоколов, используемый местной администрацией в основном во время ноябрьских и первомайских манифестаций. Пограничники вскочили, привели себя в порядок, откозыряли подъехавшему майору.

          Выслушав доклад подчинённых, офицер повелел гражданскому водителю готовить радиотехнику к работе. После некоторого шипения и посвистывания динамики ожили и из них посыпалось: «Раз!.. Раз!.. Проверка!.. Проверка!..» Торчащие из окна тракторной кабины босые ноги сбежавшего за кордон сельчанина при этих звуках зашевелились, одна из них согнулась, почесала другую и вновь вернулась в прежнее положение.

          Майор поправил на голове форменную фуражку, взял в руки микрофон и, предав лицу суровое выражение, обратился к нарушителю государственной границы:
– Гражданин Бухарев Иван Иванович, вернитесь в Советский Союз!

          Тишина. На противоположной стороне никакого шевеления.
          Громкоговорители зарокотали вновь:
          – Бухарев Иван Иванович, вернитесь в Советский Союз!

          После повторного требования о возвращении на родную землю, ноги перебежчика исчезли, а спустя миг дверца трактора широко распахнулась, и из кабины высунулся он сам:
          – Ни за что! – не уступая в силе звуку громкоговорителей, прокричал из-за кордона беглый сельчанин. – Я по политическим убеждениям! Пока бабу мою не угомоните – не вернусь!

          Последующие разъяснения пограничного офицера административной и уголовной ответственности за незаконное пересечение границы правонарушитель слушать не стал, демонстративно закрывшись в кабине колёсной техники. Вскоре динамики на сельсоветской автомашине затрещали, засвистели и, проиграв напоследок несколько нот из какого-то марша, умолкли. Лишившись громкоговорящей связи, пограничники потеряли интерес к нарушителю границы, погрузились в автомашину и уехали.

          Время шло к обеду, солнце пекло нещадно и, искупавшись в прохладных водах речушки, зеваки тоже покинули пустынные берега.

          Трактор нарушителя появился в посёлке вечером. Выбрасывая из выхлопной трубы сизый дымок и подпрыгивая на ухабах, катился по прогретым солнцем улицам. На площади перед поселковым магазином остановилась и из него, разминая затёкшие ноги, вышел тракторист.

          – Как дела, дядя Ваня? – спросили двое учащихся-практикантов знакомого им по строительству птичьей фермы хозяина трактора.

          – Нормально! Домой еду! – Иван Иванович чувственно стукнул кулаком по трактору. – В эмиграции был! Решил вернуться! Лучше дома со своей дурной бабой, чем на чужбине! Хотя это вопрос политический и, если что, я опять туда подамся!

          Вместе с Иваном Ивановичем практиканты зашли в магазин, где для примирения с супругой бывший эмигрант приобрёл бутылку красного вина и кулёк соевых конфет.

          Когда трактор скрылся за углом школы, ребята спросили продавщицу, что теперь будет с дядей Ваней.

          – Да чё ему будет – впервой что ли. В сельсовет вызовут – наругают. Могут в стенгазете продёрнуть. Я прошлым летом тоже на ту сторону без спроса ходила – корова моя туда забрела. Да и не я одна такая. Всякие случаи бывают. Надо же властям понимать. Хотя, как сказать... – продавщица перешла на шёпот: – Иван «по политическим соображениям», а за это и с трактора могут снять, а то, – она подняла кверху лицо и, ткнув указательным пальцем в потолок, добавила, – вызвать куда надо. Зря это он, конечно. Мой муж во время ругани порой такого наговорит, что от обиды уснуть не могу, но я же не эмигрирую. Терпеть надо, а не в бега пускаться. Родина наша где? – Здесь! Тут нам и жить надо!