пойдём на речку... миньярские элегии...

среди нашего всяческого скромного существования есть, было и будет,  как говорит внучка, «богачество»: Дом, Скала, Лес, Звёздное Небо, Друзья, Речка, Миньяр, Аша, Точильный…
-пойдём на речку! – говорили мы и не договаривались,
зачем пойдём, что там будем делать?
да всё, что угодно: кататься на виданных и невиданных плавсредствах, устраивать взрывы, летом – купаться до одури, ловить рыбу и жечь костры, зимой – играть на расчищенной ледяной площадке в хоккей, кататься на снегурках, строить снежные-ледяные крепости;
-пойдём на речку!
сейчас река под толстым слоем льда, а поверху ещё и шуба снежная;
тепло ей, дремлет-спит, течёт-не течёт;
у берегов уже промоины, забереги истончаются, стаивают,
и серая, свинцового оттенка, а где  и почти чёрная ледяная вода наступает на застывшее пространство;

речка наша – Сим, известная и знаменитая, упоминаемая во многих справочниках и энциклопедиях;
правый приток реки Белой; исток – в соседнем Катав-Ивановском районе;
у нас она  - горная, а там, где впадает в неё речка Ашинка, на границе с Башкирией, она – равнинная;
очень живописная, течёт среди гор, в узкой речной долине, извилистая, со множеством перекатов, выше города Сим, - среди отвесных, обрывистых, скальных берегов; как пишут в энциклопедии «имеют место карстовые формы рельефа – поэтому множество пещер»;
в самом её истоке у села Серпиевка находится знаменитая Игнатьевская пещера; а знаменита она тем, что на её стенах есть артефакты древнего времени: изображения животных времён верхнего палеолита – лошади, мамонты, носороги; найдены микролиты, останки животных;
Игнатьевская - памятник природы и культуры мирового значения;
до недавнего времени изображения датировались 16 тыс. до н. э..
теперь, согласно новейшим исследованиям, им «всего-то» 6-8 тыс. лет;
но что-то не доверяю я этим самым новейшим исследованиям;
если взглянуть остранённо (т. е. странно) и широко на саму пещеру и леса-горы вокруг – очень большая древность в этом пространстве, очень большая;
на Южном Урале древние поселились около 200 тысяч лет назад, двигались они с юга и могли такую пещеру пропустить? – да не в жисть!
пещера не одна, а целый пещерный комплекс; пещер там много и за один день их не обойдёшь; все – своеобразные, ни одна не похожа на другую;
в начале двухтысячных мы почти всей художкой были там: дух захватывает и не столько от самой пещеры, хотя она и очень монументальна, выразительна, красуется на возвышении,  заманивает в свой зёв, сколько от созерцания окружающей местности: внизу – сухое русло реки, слева в метрах трёхстах многометровый скальный выступ – Корабельный Нос, прямо, справа, вокруг – горы-леса и отсутствуют следы деятельности человека, не успел ещё здесь набедокурить;
удивление и тайный восторг: здесь когда-то бродили мамонты, здесь когда-то древние сидели у костра, охотились и осуществляли созидание и продолжение человеческой жизни…здравствуйте, прародители…
сама пещера интересна: ходы, залы-гроты, тупиковые лазы, тьма кромешная;
если без света, вмиг потеря ориентации и холодок в груди;
есть ещё малый зал с причудливым натёком, похожим на изображение  Богородицы;
почему Игнатьевская? предание, легенда повествует, что здесь или рядом когда-то жил  православный отшельник Игнатий, молился Святой Троице;
а сюда пришёл и здесь поселился, потому как и вправду здесь есть ощущение Высших Сил: пустынность лесов-гор и уединение располагают к созерцанию, размышлению, поклонению, молению…
каким-то ветром занесло сюда европейских археологов, один даже настолько проникся  сакральностью этого природного чуда, что когда увидел Богородицу, встал перед ней на колени и истово молился; бывают люди…
в малый зал лаз очень узкий, у меня клаустрофобия, можно было себя настроить, преодолеть страх, но такая толкучка получилась, народ  туда толпой, а я в тьме кромешной, на ощупь, единственно по наитию,  в обратную сторону,
к свету, к солнцу…
на свету, на вольной-воле поклоняться-молиться Небу, Солнцу, Горам, Дремучим Лесам, Водам…
грандиозная пещера, уникальная, чудесная, но туда, под землю, в землю, всегда успеется; как мама говорила, наверху ещё никого не оставили;
нет, не вдохновляют меня пещеры; к свету, на простор, чтобы крылья…

внизу, под скальным обрывистом берегом, в нескольких сотнях метров вверх по сухому руслу река Сим уходит под землю в карстовые провалы и течёт примерно по ним, под землёй около километра, а около горы Эссюм вновь выбивается на поверхность тремя ручьями, которые соединившись вновь образуют реку...
в этом её самая знаменитость и уникальность…

но для меня и это не самое главное, не самое важное;
моя речка - речка миньярская, потому и миньярские элегии,
остальное всё потом…
словно в Аше другая река течёт;
там, в Миньяре корабли-кораблики, плоты и льдины, костры на берегу, вечерние речные зори;
там у речки нет начала и нет окончания…
такая вот река жизни…
на улочке своей, на берегу наблюдаю течение реки;
осязательное ощущение всего прошедшего как настоящего
и  в тоже время всё, даже сегодняшнее  –
дымка, видение…
неужели было…
наша улочка, дом, и шли-бежали мы на речку, и Саней мы ловили рыбу, и плавали на камере,  и экскаватор в лютый мороз ковшом выгребал речной гравий и грузил его в самосвалы, а после работы экскаватора осталось столько глубоких ямок, в которых летом было так здорово нырять…
сколько всего было…
уже с далёких прошедших времён есть во мне смешная и наивная жаль:
зачем мне знать, что у реки есть исток и устье, что  за горами-лесами другие города, страны, а волшебства и сказок нет как нет, что купол над головой совсем и не купол и что до горизонта никогда не дойти и не коснуться голубой прохлады небосвода…
не то, чтобы мир терял свою многоцветность, но слишком много прибавляется обыденности в днях и годах, много несуразностей и глупостей,
много тревожностей и трагедий, много тупой и давящей всё живое пошлости, много…
восторженность и наивность, открытость и искренность, вера в счастливый
мир добрых людей вдребезги расшибается в проходящих днях…
в прошлом дом, улица, речка, скала, други-товарищи…
ничего этого никогда и нигде больше нет…

пойдём на речку…
пойдём на речку собирать плоские камешки и пускать по водной рябистой поверхности блинчики; строить из камней мосты к островкам и самим их воздвигать, собирать тину и водоросли и сооружать из них лежанки, в которых, правда, лежать совсем не хочется, бродить по реке, по перекатам в надежде найти что-то необычное, удивительное.а хотя бы створку ракушки, изнутри покрытую переливающимся холодным голубовато-розовым перламутром…
более всего мне нравилось копать «озёра»;
я сначала убирал большие тинистые камни и из них сооружал озёрный берег-окоём, а потом начинал своё озеро углублять, вытаскивал камешки и камни, выкорчёвывал большие камни, руками в горсти набирал песок и высыпал его за берег; вода мутнела, а когда вся мутность протекала и успокаивалась, вода становилась прозрачной, внимательно разглядывал дело своих рук: на дне озера всего более было песка; каждая песчинка – маленький кристалл;
и я снова продолжал работу; казалось, что там, в глубине, крупинки будут всё больше и больше, и там я найду большой  кристалл…
нет острова, нашего с  Василием острова, на котором у нас была такая увлекательная жизнь; ребята постарше на «том» берегу, а мы с Василием камни собираем для нашей островной крепости и веточки для костра, запруды строим;
речка обмелела; где была вода, теперь травяные берега; травка свежей чистой зелени, ровненькая, как мех, бархатисто-переливчатая, только босиком идти;
на «том» берегу такие же могучие, как и прежние, выросли тополя-осокори;
за  тополями, через автомобильную дорогу, через железную дорогу – Скала…
всё прежнее и ничего прежнего нет;
не с кем мне посидеть на берегу и перемолвиться словечком;
вся  улица – жители иные; где Балахнины, Казьмируки, Кимачи, Рычковы, Буторины, Черепановы, Любимовы, Разины, Кабановы, Мамоновы…
и до чего мне жаль, до чего жаль, нет Сани, который ещё мог бы жить и жить… нет родителей…нет…
тоненькая нитенька – с Володей созваниваемся; он в городе, в центре, и на свою улицу не заглядывает, и такой потребности не испытывает;

Сим; общепринятого толкования топонима нет;
может быть от башкирского «сюм», означающее глубокое место в реке, омут;
другое толкование: происхождение топонима от башкирского слова «эсемлек», что значит «напиток, приятное питье, то есть «вода, приятная для питья», преобразованного затем в Эсем;
наиболее крупные притоки Сима - Куряк, Ук, Миньяр, Ашинка;
рыбаки иногда что-то рыбачат и даже ловят, но рыбы мало, вот гольян («малявки») и пескарики встречаются; водятся ещё, редко, ёрш, уклейка, щука, линь, налим, голавль, плотва;
из земноводных – лягушка, серая жаба, уж, ящерица;
в последние годы много появилось серых цапель, по весне можно увидеть утку-крякву; трясогузки по бережку скачут, над Горой, над рекой кружит ястреб-тетеревятник;
много развелось ондатр; такие они всегда сосредоточенные и потешные: веточку добудут и серьёзно плывут; куда? наверное, в своёй домик;
полёвок развелось, есть белки, кроты, бурундуки;
но увидишь эту живность, если повезёт; даже если забраться в глухомань -вода, камни, тина, берега, густо поросшие разнотравьем - не проберёшься,
а пока пробираешься, всех и вся распугаешь…

в дождливый осенний день, когда моросит мелкий частый, когда никого на улице и никто не собьёт, не порушит осеннего звучания, стою я на берегу
нашей речки…
течёт вода,
промокая насквозь, ловлю капель-дождинки,
жажду я Смысла и Истины;
а смысла ни в чём нет и Истина недостижима…
но здесь, на берегу,
глубинная вдохновенная вера во мне
осязаю слышу чувствую впитываю дышу
здесь – жизнь…

вода…струйки, брызги, льдинки-кристаллы, водяная пыль, шумление и плеск, звон и журчание…
пойдём на речку…

*на фото - работа автора