Сны Анархии

 Город спит, а мне не спится.

 Я сижу за кухонным столом и пью чай с земляничным вареньем из зеленой кружки, и смотрю в не зашторенное окно. Где-то в глубине квартиры, в лабиринте комнат спит моя любовь в обнимку с котом. На ней ничего нет, она всегда спит голышом, когда остается у меня. Спит сладко, спит крепко-накрепко, и я завидую ей. Потому что она может, а я потерял свои сны где-то, уже не помню где.

 С открытого балкона задувают шумы ночи - звук проезжающей машины, отчетливый стук женских каблучков по тротуару, гудение ночных фонарей. Я хлюпнул чаем, заел его ложечкой варенья. Цок-цок, цок-цок, цок-цо... все тише и тише, все дальше и дальше. Почему она тоже не спит? Куда сейчас идет? Кто она? Я вышел на балкон, а её и след простыл. Через пол часа закроют метро.

 Я уселся в кресло, которое тут же на балконе. Балкон маленький и как будто хрупкий. Небезопасный. Огромное красное кресло каким-то чудом умудрились втиснуть в его узкие границы. Кажется теперь, что это не балкон, а огромное красное кресло зависло с третьего этажа над головами прохожих. Если оно когда-нибудь упадет вниз, надеюсь это будет не сейчас.

 Сверху я вижу длинную траншею проспекта, начавшуюся где-то в бесконечности и через бесконечность стремительно сочащуюся куда-то вдаль. По её правому и левому берегу стоят старинные дома, разукрашенные арками и барельефами, инкрустированные ночными магазинами, барами и прочими кафешками и ресторанчиками (сейчас закрыты, откроются утром). Моя любовь все также голышом сопит в подушку, мои сны все также где-то утеряны. Тому кто найдет их я кричу - верните их мне, верните! И я подарю вам английскую шоколадку! Или даже ложечку земляничного варенья.


 * * *

 Сон номер раз (два... три с половиной)

  Я был старым Вороном и видел сны.

 Не свои сны, чужие. Своих снов у меня никогда не было. По крайней мере с тех пор, как я стал Вороном.


 * * *

 Дилинь, дилинь, дилинь! Вставай, бля, немедленно! Дилинь, дилинь, дилинь! Дилинь, дилинь, дилинь! Бля, всатвай давай!

 Человек открывает глаза и встает на ноги. Человек открывает глаза и в них начинает отражаться его пропахшая ни пойми чем реальность.  Он примеряет перед зеркалом маску добродушия, пока чистит зубы, пока сплевывает бело-красную зубную пасту в раковину, смешанную с его слюной. Он онанирует в душе, пока смывает с себя липкий пот, смешенный с грязными мыслями и засохшей спермой. Он выпивает свой утренний кофе и разбавляет его утренней сигаретой. Дым в легких, серо-черных от из-за осевших табачных смол, из-за черных и коричневых поглощенных частиц в альвеолярных макрофагах. Человек припоминает когда он в последний раз не хотел избавиться от себя. Он глядит на свое отражение в темном утреннем окне, добивая кофе и тушит окурок в кофейной гуще. Погадать сегодня не получится, будущее туманно. Попробуйте спросить позже. Отражение скалится и хохочет.

 Я привык добираться до работы пешком - это всего минут двадцать, если идти быстро. Но сегодня я вынужден был взять такси, потому что будильник, сука такая, не сработал. Не разбудил меня! Каким-то чудом я проснулся всего на полчаса позже обычного, но в любом случаи уже опаздывал минут на десять-пятнадцать, это даже с учетом что водитель будет давить на газ как сумасшедший. Мой шеф не любит опозданий. В прошлый раз он мне так и сказал: "Слушай сюда, говнюк! И слушай внимательно! Если ты еще раз позволишь себя хотя бы на минуту опоздать вылетишь отсюда к ***м собачим! Ты понял меня?!". Волосы на его плешивой голове смешно вибрировали, а вены на висках надулись так, что я невольно зажмурился, думая что когда они лопнут кровь может попасть мне в глаза. Тот раз был моим третьим опозданием за месяц. Интересно что он скажет на этот раз.


 * * *

 День был долгим и скомканым.

 Лина дремала в кресле, выставленном в саду под мягкой тенью дуба, что отсеивал лучи майского солнца до оптимального состояния. Полураскрытая книга лежала рядом, незаметно соскользнув с уснувших рук. Где-то вдалеке собирарлись грозные отряды туч, группируемые ветром в войско грозы. Еще не слышны были раскаты грома, но неризбежность бури диктовалась чуть заметно усиливающимся ветром.

 На столике рядом строял стеклянный графин с зеленою водой и почти доверху наполненый стакан. Из которого она успела отхлебнуть всего пару раз. Было тихо и до неприличия хорошо, и сквозь сон она улыбалась нипойми чему, чему-то тому, что еще пока не произошло на самом деле, но так кайфово радовало во сне. С дерева сорвался листок и плавно кружа опустился на её светлую голову. Притаился и затих. Запах молодой весны окутывал собой все, включая сад, включая апельсиновый сок и её юные семнадцать лет, которые цвели и пахли нежностью никуда не спешащей молодости.

 - Кар-кар!

 Лина вздрогнула и открыла глаза. Что мне только что снилось? Образы сновидения размывались, ускоьзали на глазах, не оставляя даже шанса запечатлеть их в памяти. Что-то про то, что... Нет, там было про.. Нет, не вспомню.

 - Кар! - снова прозвучало откуда-то сверху.

 Лина подняла голову, листочек соскользнул вниз. Сверху внриз на неё смотрел нереально огромный ворон, черный как темная ночь. Две пары голубых глаз уставились в самую душу девушки.

 Она неспеша протянула руку и взяла стакан с соком со стола, как будто боясь спугнуть незванного гостя. Отпила и поставила назад.

 - Ну, привет.


 ###

 Сон номер четыре

 - Минуточку внимания!

 Сиденье электрички все испещрено надписями, выцарапанными, накиданными толстым маркером. Вагон забит до отказа - здесь мамаши с кричащими детьми, студенты большими группами оккупировали сразу несколько мест, спящие работяги едут в место, которое называют своим домом, где толстеющая все больше с каждым годом жена в рваном халате, пропахшим борщом, где детки еще пока не познали радости плотских утех и вкуса водки, но уже видят свое будущее. Здесь же в этом вагоне еду я. Сижу у окна и смотрю на проносящиеся мимо пейзажи пригородной утопии.

 - Минуточку внимания, дамы и господа! - откуда-то за моей спиной. Плохо слышно. Гвалт слившихся в одно гудение голосов и как результат ты не слышишь ничего внятного. Может оно и к лучшему. А история в общем такая.

 Мой кореш, которого я не видел... погоди, сколько же я его не видел? В последний раз мы виделись в детстве. Хотя нам было лет по пятнадцать я все равно называю тот период детством. Потому что это было давно. Больше двадцати лет назад. В общем он где-то раздобыл мой номер, который я не каждому встречному -поперечному называю и позвонил мне.

 - Алло, - неуверенно сказал я в телефон. Звонок был с неизвестного, и я обычно на такие дела не отвечаю. Но этот сукин сын долбил уже четвертый раз за час, а значит это не из банка и не реклама стоматологической клиники. Чисто из интереса узнать кто это я ответил на звонок.

 - Эй, епт! Здорова!
 
 Если вкратце это звонил Миха. Если вкратце - он давно меня не видел и хотел бы встретиться. Если в вкратце - я согласился.

 Электричка сбавляла ход перед платформой очередного захудалого городишки, где каким-то бедолагам уготовано было сойти, ибо они добрались до своей конечной остановки. Пейзаж за окном постепенно прекращал быть сплошной зеленой занавесей и распадался на отдельной узнаваемые деревья и кусты. Если кто не понял еще - на улице было лето. Если кто не понял еще - мне до этого не было дела.

 Вагон поезда окончательно затормозил, пару секунд отдышался и снова начал набирать скорость. Через пару остановок будет моя.

 - Минуточку внимания! - не унимался тот, что где-то позади. Я чуть повернул голову, просто из любопытства. Кишащий людской улей сквозь звук набирающей скорость электрички.
 

  ###

 Сон под номером 4.7

  На улице холодно и печально, но мне нравится.

 Осень нагрянула неожиданно и как бы случайно сменила цвет листьев на свои. В воздухе запахло переменами, но не теми, которыми грезил Витя, но и не теми, что сулит Весна. С дерева слетел листок и упал на сухой асфальт прямо под мой чистый кед. Я наступил на него и даже не заметил.

 Как обычно с приходом Осени меня тянуло выкурить сигаретку. Я даже почти уговорил себя на это, но вовремя спохватился и тормознул - ну нахуй. Курение как атрибут жизни выветрилось из моей жизни с выдохом последней затяжки, но привычка сохранилась. Привычка приезжать на Море, сидеть на камне, курить сигарету за сигаретой, думать о разном и печально смотреть на горизонт, когда дни еще не становятся явно короче, но тенденция намечается. Это мой такой ритуал когда-то был - в конце Лета подводить итоги сигаретами и размышлениями. Сигареты ушли из моей жизни, а размышления остались.

 День был прозрачный, солнце пряталось с утра за облаками. Прозрачность была просто как ощущение, которое даже не выразить словами. Скорее всего кто-то другой скажи я ему о том, что "день сегодня какой-то прозрачный, не находишь" не согласился бы и не нашел. Ответил бы что-то вроде "в смысле прозрачный? день как день, холодно только что-то, сука. вчера же еще только тепло было! похоже осень, блин, скоро... сигареткой угостишь?".

 Этой ночью я плохо спал. Просыпался каждые полчаса и снова с трудом засыпал, погружаясь вновь в какой-то отрывок сновидения. И так до семи утра. В семь в очередной раз открыв глаза, я решил что хватит с меня этих огрызков снов и заварил кофе. Поджарил два тоста, покрошил на них сыр и таким образом позавтракал. Пока жевал и пил попытался припомнить что мне там сегодня снилось. Но снов было так много, а связи между ними никакой, так что я забил на это дело. Но ощущение, что мне приснилось что-то важное оставалось и прочно сидело у меня где-то в голове, и тихо кричало мне оттуда "вспомни! там очень важная информация была...". Я дожевал последний кусок тоста, смахнул крошки в раковину и сполоснул кружку. Захотелось сидеть на камне и печально смотреть на горизонт.

 Я принял душ, оделся, зашнуровал синие кеды с силуэтом черной вороны по бокам и на язычке. Взял ключи от машины и вышел на улицу.
 

  ###
 
 Еще один сон

 Выскребая различный мусор из урны - недоеденный батончик, полу обсосанная конфета, шкурка от банана здесь же, и прочие вонючие людские останки - этот тип в мятом, изгаженном костюме мечтает найти как следует недокуренный бычок. Лучше - два. А еще лучше целую сигарету, чтобы уже накуриться как следует. Его цветастый галстук свисает с шеи точно слабо затянутая петля висельника, его ботинки не имеют шнурков - вместо них проволока. За его плечами видавший жизнь рюкзак, куда он складывает то, что он называет ценными находками, а на деле - все тот же мусор. Например там лежит комок фольги, потерянный кем-то теннисный мячик, изгрызенная собачья игрушка в виде утки. Еще как следует покопавшись нетрудно обнаружить журнал Playboy с заляпанными чем-то белым и изорванными страницами.

 Это его уже двадцатая, а может и тридцатая урна за сегодня. Он называет себя Освобожденным, намекая на то, что все остальные не чета ему. Намекая на то, что он может многое из того, о чем другие и мечтать не могут. Как вариант, говорит он, ему нет нужды иметь хозяина-начальника, как вариант, поясняет он никто его не может выселить, выгнать на улицу. Как неоспоримый факт, гордо заявляет он, ему нет необходимости быть кому-то угодным.

 Он именует себя Королем Мусорных Сокровищ. Ему доподлинно известно чем живут люди, чем они питаются, как проводят время. Он вполне может составить каждому из них прогноз, раскинув перед ними обглоданные куриные кости. Или погадать на кофейной гуще из найденного кофейного стаканчика, недалеко от Старбакс. Он называет себя Мусорным Шаманом, предсказателем и провидцем.

 Если ты думаешь, что перед тобой заурядный бомж, то ты ошибаешься. Все твои сенсоры будут кричать тебе об этом: обоняние учует вонь, зрение сообщит о грязи и асоциальности, прочие чувства поведают примерно ту же информацию. И этому типу в грязном потасканном костюме, спутанными волосами и бородой до плеч будет это на руку. Тебе будет казаться, что ты знаешь с кем ты имеешь, но правда в том, что он будет знать о тебе в два раза больше. И самое главное - он наверняка будет знать в отличаи от тебя, что между тобой - разгуливающем в штанах за сотни долларов, в очках ценою в несколько таких штанов, разбрызгивающем на себя одеколон ценою в несколько таких очков и им - доедающим сейчас кем-то выброшенный огрызок яблока - нет никакой разницы. Вы оба приговорены. Но вот только он свободен, а ты пойман.


  ###

 Сон номер шесть

  На этот раз я уже точно решил завязать с бухлом. По крайней мере до тех пор, пока не перееду в Петербург. И вот я здесь, стою перед ларьком возле вокзала и изучаю названия на этикетках пивных бутылок. А я ведь еще даже не был на Дворцовой.

 Началось все с того, что я зашел к Андрюхе за книжкой.

 - Привет, - это я поздоровался с ним, после того как он открыл дверь в семенниках и красной майке с белым пятном от майонеза посередине. Он что-то пробурчал невнятное мне в ответ.

 - Слушай, помнишь ты мне рассказывал про ту книгу, ну еще сюжет там лихо закручен, ты говорил.. Там название еще такое, вроде аббревиатура какая-то, или вроде там три слово просто было и одно из них на английском.. что-то такое. У тебя она еще есть? Дашь почитать?

 Андрюха на меня посмотрел как на ****утого, что уже меня тогда насторожило.

 - Ты кто, еб твою? - и вот после этой фразы я начал догадываться, что опять сотворил какую-то ***ню. Дело в том, что иногда я придумываю всякие истории. Сам про себя. Типа того, что я умею водить машину, или что Маринка от меня беременна и мне срочно нужно уезжать из города. Или вот эта, про книгу, которую мне советовал прочитать Андрюха. За чем, собственно, я к нему и зашел.

 - Так ты не Андрюха, - скорее утвердил я, чем спросил. Надо ли говорить о том, что я был не трезв? Конечно надо, я естественно был в говно пьян, потому как только в этом состоянии я и придумывал все эти ситуации. Проблема была конечно не в алкоголе, а в моей слишком богатой фантазии и сверхсильной самовнушаемости. Алкоголь был ни в чем не виноват. Но интуиция мне подсказывала, какое-то шестое чувство мне прямо таки орало в мозгу, что решить её можно именно так. И я твердо решил бросить пить, и даже поклялся себе в этом. И заодно поклялся Андрюхе, что с этого момента больше не сделаю ни глотка спиртного.

 - Слышишь, Андрюха! Я клянусь тебе, я ору тебе - я больше не пью! Слышишь меня? Все! Больше ни глотка, ни даже маленькой бутылочки на троих! Я завязал!
 
 Но ему было на это как-то похуй, о чем он мне и сказал в лицо. Потому что он был даже не Андрюхой, а просто левым мужиком, которому я долбился в три ночи в поиске той заветной книги. Надо ли говорить что удар по лицу был не символическим, а прямым.

 Стоя у ларька я ощущал запах блевотины, ссанины и человеческих фекалий одновременно. Уж что-что, а запах человеческого говна я легко могу отличить от запаха говна, например, собаки там, или еще какого-нибудь другого животного. Потому как звери не жрут ту отраву, что пихает в себя каждый день среднестатистический говноед. Это как правило, и может оно не совсем так. И вобщем эти ароматы в купе с туповато-подозрительным взглядом продавщицы навеяли мне мысль, что может я пока недостаточно погрузился в питерскую жизнь. Типа недостаточно еще пропитался городом, чтобы уже вот так начинать выполнять свое обещание, данное самому себе несколько лет назад. А именно три года, пять месяцев и двадцать шесть дней. По часам выходило где-то шесть-семь - не хочу быть слишком дотошным.

 Формально я конечно уже был в Петербурге, но вокзал это все же что-то вроде парадной, а не сама квартира. Что-то вроде аперитива, но не главное блюдо. Что-то вроде... ну вы поняли короче. Как минимум надо было засветиться на Дворцовой. Поэтому я кинул этой дуре мелочь на тарелку и согласился на БонАкву, а потом спустился в метро. Я желал стать петербуржцем незамедлительно.

 Метро встретило меня почти теми же запахами, что и вокзал. Только здесь еще примешивался запах сырости и женских духов. Один из ментов у турникетов глянул на меня до того неприятно, что я почти блеванул.

 * * *
 
 Глубокий сон без сновидений.