Последнее лето на даче

Думаю, детство – это лучшее время в жизни любого человека. Пусть, многие это время и не ценят. Вспомните, как будучи мелкими, вы мечтали поскорее стать большими как папа или мама. А потом вы вырастали… Ипотека, работа, дети, счета за коммуналку… Наверняка, скучаете по временам, когда самой большой проблемой в жизни были несделанная домашка и невкусная каша?
А лето… Раньше это были три месяца беззаботной жизни. Сейчас же, это просто время, когда ты ходишь в офис без куртки.
Так что, да, думаю детство – это, определенно, лучшее время в жизни любого человека. Кроме меня… Мое детство было ужасным.
Раньше, я каждое лето проводил на даче у бабушки с дедушкой. Помню, как мама сообщала мне эту новость. Каждый раз у меня начиналась истерика. Я хотел все лето бегать с пацанами во дворе, играть в футбол и объедаться мороженным, а родители отправляют меня в какую-то глухомань. Помню, как я садился на заднее сиденье отцовской машины, за мной закрывалась дверь, автомобиль трогался с места, я прижимался лицом к стеклу и смотрел на друзей, которые, некоторое время, бежали за машиной, махали руками, прощаясь со мной. На глазах выступали слезы, в голове играл «Владимирский централ», а в сердце зарождалась всепоглощающая тоска.
Путь до дачи занимал два часа. Два часа боли и страданий. Видимо, когда-то давно, в этом районе была метеоритная бомбардировка, от чего, дорога превратилась в месиво из кочек и выбоин, а в машине не было амортизации, поэтому, после каждой такой поездки, моей жопой можно было забивать гвозди. Когда мы, наконец-то, съезжали с трассы на проселок и в дали появлялся ветхий двухэтажный дом, который будет служить мне тюрьмой следующие три месяца, сердце замирало, я начинал рыдать и бросаться матери на шею, умоляя, чтоб она одумались, убеждая, что все еще можно исправить. Тщетно.
Подъезжая к деревянному забору, машина останавливалась. У калитки, неизменно, стояли, святящиеся от счастья бабушка и дедушка. Я, нехотя вылазил из автозака.
— Ну, здравствуй, внучек! — Радостно произносила баба Таня. — Что ты как не родной, Олежка? Обними бабушку!
Я медленно подходил к ней, после чего, баба Таня прижимала меня к себе морщинистыми руками, а дед Максим хлопал по плечу. Во время обнимашек я бросал последний взгляд надежды на маму, а она в ответ смотрела на меня отстраненными пустыми глазами. «Бессердечная сука» — каждый раз думал я. Но нет, дело было не в этом. Она все понимала. Понимала, что моя хандра продлится максимум до следующего дня. Что ж, она была права.
Проходило немного времени, грусть отступала, и я начинал находить радости в загородной жизни. Ловля бабочек и головастиков, походы в лес за грибами, баня. Да что там говорить, даже банальное изучение местности. Каждый раз блуждая по территории (а она была огромная) или за ее пределами, я находил, что-то новое. Будь то брошенный старый мотоцикл на окраине леса, берлога медведя (пустая, к счастью) или, просто, очередное живописное место, коих в той местности было огромное количество. Иногда я натыкался на разрушенные дома, от которых остались лишь пара стен, а то и вовсе один фундамент. Если верить бабушке и дедушке, когда-то в этих местах была полноценная деревня, но старики умирали, а молодые уезжали в город при первой же возможности. В итоге, уже к развалу СССР, деревня сузилась до одного участка, принадлежавшего родителям моей мамы.
А еда… Если вы не любите овощи, вы просто не ели их с грядки: магазинный помидор никогда не сравнится с только что сорванным помидором из теплицы. Картошка, редиска, огурцы – на даче все имело особый вкус. Отдельно хочется упомянуть бабушкины отбивные. Господи, какие же они были вкусные…  Не знаю, в чем их секрет, но это было божественно. Ничего не имею против того, что готовит мама, но с бабушкиными отбивными ничего не сравнится! Вероятно, она их готовила из говядины, так как коровы были единственными животными которых разводили на даче. Хотя, я и их не видел. Дед держал их в коровнике без окон, массивные двери которого, всегда был закрыт на огромный навесной замок. Сколько раз я не пытался хоть краешком глаза заглянуть внутрь, все тщетно. Дед и близко меня к нему не подпускал, а я сгорал от любопытства в попытках узнать, что внутри. Насколько я помню, единственными кто входил в коровник были дед и наш сторож.
Кстати, о стороже… Не знаю, где дед его нашел, но он меня до жути пугал. Два метра ростом и, минимум, сто пятьдесят килограмм весом, вечно молчаливый, хмурый и пьяный. Дед говорил, что он безобидный. Ну, для деда может быть, а вот я старался держаться от сторожа подальше.
Дед Максим, несмотря на то, что жил, по сути, в лесу, судя по всему, был очень уважаемым человеком. То и дело, к нему приезжали какие-то люди. С важным видом, в костюмах, на дорогущих автомобилях. В машинах я не очень хорошо разбирался, но было ясно, что принадлежат они очень серьезным людям, слишком уж инородно и не к месту они смотрелись в этой глуши. Как Илон Маск в собесе. В любом случае, надолго они не задерживались. Подъезжали к калитке, дед выходил с какой-то коробкой, которую ставил в багажник машины, ему отдавали небольшой сверток, и машина уезжала. Однажды, я спросил деда о том, что они передают друг другу. Дед, который всегда был приветливым и улыбчивым, грозно на меня посмотрел и сказал, чтобы я не лез не в свое дело. Это был единственный раз, когда я видел его злым.
В любом случае, лето у бабашки с дедушкой всегда было ярким воспоминанием в моей жизни. Поэтому, с каким чувством я садился в отцовскую машину, когда он увозил меня на дачу, с таким же чувством, я садился в нее, когда уезжал обратно. Я смотрел в окно, видел, как рыдала моя бабушка, наблюдавшая как любимый внук ее покидает, и начинал рыдать сам. В общем, лето на даче навсегда останется в моем сердце.
Возможно, внимательный читатель заметил, как в самом начале я упомянул, про ужасное детство, что не вяжется с тем, о чем рассказал далее. Возможно, внимательный читатель заметил в этом некое противоречие. Так вот, никакого противоречия здесь нет. Все изменилось летом 2002 года. Летом, когда я в последний раз видел своих бабашку и дедушку.
Мне тогда было, одиннадцать. Все начиналось как обычно. Истерика, приезд на дачу, хандра, адаптация. Шел, то ли пятый, то ли шестой день лета. Был поздний вечер, уже взошла луна, мы готовились ко сну. Я решил насладиться ночным небом, ведь в городе, такую красоту не увидишь. В общем, подхожу я к окну и первое что бросается мне в глаза, это странное движение вдали. Я присмотрелся. Сначала мне показалось, что это дикие звери. Медведи там или еще что. Но приглядевшись, я понял, что они двигаются на двух ногах. Это были люди. Их было пятеро. Судя по всему, все мужчины. Что было особенно странным, так это то, что они были абсолютно голые. Мне сложно описать чувства, которые я тогда испытывал. Будто это не взаправду. Будто это сон. Трое бежали в сторону каморки сторожа, которая находилась метрах в двадцати от нашего дома. Двое других немного отстали от своих товарищей, но тоже двигались довольно быстро.
— Дедушка, — воскликнул я, повернувшись к деду, — там какие-то люди!
— Какие еще люди? — Удивился он, подходя к окну.
— Вон, смотри! — Произнес я, показывая пальцем, на то место, где мгновение назад были мужчины, но сейчас там было пусто.
— Олежка, — обратился ко мне дед, — там никого нет. Показалось тебе, наверно? Утомился небось? Иди спать.
— Да не показалось мне! Там точно кто-то был! — Закричал я.
— Да ты что… И кто же там был? Леший? — Ласково, но с явной издевкой, произнес дедушка.
— Да я правду говорю!
— Да я тебе верю, но видишь, сейчас там никого нет, видимо они…
Договорить дед не успел. Его прервал вопль, доносившийся из домика сторожа, за которым последовали звуки какой-то возни. Что-то падало, гремело и вновь истошный крик. Было очевидно, в коморке сторожа происходит, что-то жуткое. Дед тут же изменился в лице. Он побледнел и, вытаращив глаза, всматривался во тьму. Ему было страшно. Бабушка тоже подошла к окну. И если дедушка, хоть как-то держался, то вот бабу Таню, откровенно трясло от ужаса.
Через несколько секунд, все стихло. А еще пару мгновений спустя пятеро вышли из коморки сторожа и направились в сторону дома. Только сейчас я заметил, что у одного из мужчин не было руки, а у другого обеих. У еще одного мужчины, не было ноги, он шел, опираясь на своего товарища. Они были в чем-то измазаны. Какие-то алые пятна блестели на них в лунном свете. У всех пятерых были очень длинные растрепанные волосы и бороды.
— Быстро, в подпол! — Скомандовал дед.
Он сорвался с места, подбежал к люку в полу, схватился за ручку дверцы и потянул ее на себя. Было видно, что дедушке очень тяжело, но с большим усилием, ему все же удалось поднять крышку.
— Давайте, полезайте, скорее! — Произнес дед запыхавшимся голосом.
Первым в подпол залез я. До сих пор помню, сильный запах сырой земли, стоявший там. Затем спустилась бабушка, а за ней последовал дедушка, закрывающий за собой дверь люка. И все. На этом мои воспоминания о той ночи обрываются.
Очнулся я в больнице. Мать с отцом в это время сидели в палате. Только я открыл глаза, мама зарыдала и бросилась ко мне. Начала меня обнимать, целовать. Я не понимал, что происходит, а мать была не в состоянии, что-то объяснить. Отец стоял рядом и едва сдерживал слезы.
Немного успокоившись, они начали расспрашивать меня о том, что случилось. Я рассказал все, что помнил. А помнил я немногое. Лишь то, как увидел странных людей и как спрятался в подпол.
Затем родители поведали мне о том, что произошло на самом деле. На нас напали грабители. Они украли все ценные вещи, а затем сожгли дачу. Кто-то с дороги увидел дым и вызвал службы спасения. Родители сказали, что мне чудом удалось выжить. Когда я спросил, что с бабушкой и дедушкой, мать коротко ответила, что их больше нет.
Через некоторое время ко мне в палату пришел товарищ милиционер. Я рассказал ему тоже самое, что и родителям. Он очень удивился, когда я описал ему внешний вид бандитов. Видимо, о том, что в тех краях орудует банда диких инвалидов, милиционер не знал.
Я пытался вспомнить, все что произошло тогда на даче, но безуспешно. Будто мой мозг пытается скрыть от меня, что-то, чего я знать не должен. Кажется, в психологии это называется вытеснением.
Примерно дня через три после того, как меня выписали из больницы, и я вернулся домой, к нам в дверь позвонили. Я вышел из своей комнаты, чтобы посмотреть кто там. Когда отец открыл дверь, в квартиру зашел до боли знакомый человек. Лысый полный мужчина с очень жутким лицом. Я его вспомнил. Слишком уж фактурная у него внешность. Одеть его в малиновый пиджак и будет вылитый Стас Барецкий. Он был одним из тех, кто приезжал к моему деду на дачу. Когда отец меня увидел, он скомандовал, что бы я ушел в комнату. Вначале, я так и сделал, но затем любопытство взяло верх, и я на цыпочках, что бы меня никто не услышал, вышел в коридор. Отец, мать и этот мужчина сидели в зале и о чем-то говорили. Я подкрался к двери и прислушался.
— Не волнуйтесь, я все улажу. — Хриплым голосом произнес «Стас».
— Очень на это надеюсь! — Нервно сказала мать. — Милиция задает слишком много вопросов.
— Ну и пускай задает. — Продолжил мужчина. — В дом ворвались грабители, убили деда с бабкой, сожгли дачу и скрылись. Все. Вот и вся легенда. А об остальном позаботятся мои люди. О некоторых вещах, уже позаботились, как вы знаете. Дача сгорела. Коровник сгорел. Товар мы ищем. Они, скорее всего, где-то в лесах прячутся. Сомневаюсь, что эти калеки долго протянут. Все под контролем.
— Фух, ну хорошо. — Выдохнула мать.
— Как у пацана дела? — Спросил мужик. — Что-нибудь вспомнил?
— Вроде бы нет. — Ответила мать. — Молю бога, что бы и не вспомнил никогда.
— Надеюсь на это. — Произнес гость. — Мда, даже не представляю какого ему пришлось. Две недели просидеть с трупами бабки и деда в подполе… А то, что он с ними делал, что бы с голоду не помереть…
— Ну все, хватит! — Перебил его отец. — Давайте закроем тему.
— Да, давайте. — Согласился мужчина. — Но смотрите, чтоб он лишнего болтать не начал, иначе у нас всех начнутся большие проблемы. Не заставляйте меня пожалеть о том, что я вытащил вашего пацана, прежде чем сжечь все улики. Мог ведь и там оставить.
— Не волнуйтесь, он ничего не скажет. — С явными нотками страха в голосе ответил отец. — Еще раз спасибо за то, что Олежку спасли.
— Пожалуйста… — С некой загадкой в голосе произнес гость, вставая с дивана. — Ладно, пойду я.
После этого, я, чтобы меня не увидели быстро прокрался обратно в свою комнату и тихонько закрыл дверь, после чего улегся на кровать переваривая услышанное…
С тех пор прошло уже двадцать лет. Я женился, завел детей, устроился в престижную фирму, взял ипотеку. Стал примерным взрослым, так сказать. Несмотря на пережитое у меня все хорошо. Почти все. Где-то через год после случившегося, примерно раз в месяц, мне начал снится один и тот же сон. Каждый раз все один в один, вплоть до мелочей.
Я в подполе с бабушкой и дедушкой. Баба Таня сидит на сырой земле, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать. Дед Максим медленно поворачивает голову в ее сторону. Я вижу его лицо. Никогда не видел в нем столько злобы. Его глаза будто горели от гнева. Он некоторое время сверлил бабушку взглядом, а затем тихим, но леденящим душу голосом произнес:
— Как они выбрались?
— Я… Я не знаю.  — дрожащим голосом ответила бабушка.
— Что я клиентам скажу? — Продолжил возмущаться дедушка. — Через две недели должны за следующей партией мяса приехать. Твою мать!
Вдруг, сверху послышались тяжелые шаги. Дед пальцем показал, что бы мы не шумели, затем посмотрел на меня и указал в сторону деревянной перегородки в углу подпола, за которой мы обычно хранили картошку. Это означало, что я должен спрятаться за ней. Так я и поступил. Картошка еще не поспела, поэтому там было пусто, так что, я без проблем поместился за перегородкой.
Я слышал, как они ходят по дому. Я чувствовал, как бешено колотилось мое сердце. Страх который я испытывал в этот момент, не сравним ни с чем. Они все продолжали бродить, и при каждом скрипе половицы казалось, что душа вот-вот вылетит из моего тела.
Это продолжалось… не знаю сколько это продолжалось, учитывая, что это сон, но, внезапно, шаги стихли. Наступила гробовая тишина. Время будто замерло.
Вдруг, дверь погреба распахнулась. Меня поразило насколько легко она исчезла из виду, ведь даже мой отец поднимал ее с большим трудом. Дед Максим упал на землю с выражением ужаса на лице. Бабушка истошно завопила. Из-за перегородки, мне было сложно разглядеть того, кто открыл дверь, тем ни менее, сквозь щель между досок, я увидел, что над нами стоял огромный голый мужчина, измазанный кровью. С выражением лица, больше походившим на звериное, он пялился на дедушку не отрывая взгляд. Он смотрел на него с такой ненавистью, отвращением и жаждой крови, что было ясно: он пришел не грабить, он пришел убивать.
— П-пожалуйста, н-не надо. — Дрожащим голосом, выдавил из себя дедушка.
Мгновение спустя, мужчина спрыгивает в подпол. За ним еще один. Я закрываю глаза, прикрываю лицо руками и вжимаюсь головой в землю. Последнее, что я слышу, это истошные, пропитанные болью, крики дедушки и бабушки.
На этом моменте я всегда просыпаюсь. Неизменно, в холодном поту. Я некому не рассказывал об этом сне. Не рассказывал я и о том, что в тот злополучный день я пытался пробраться в коровник. Когда, сразу после ужина, дедушка уснул, я увидел связку ключей, лежащую на стуле рядом с его кроватью. Я схватил ее и побежал к коровнику. Предвкушая картину, которую я увижу, те тайны, что дед скрывал от меня, я вставил один из ключей в навесной замок. К счастью, это оказался нужный ключ. Я сделал два оборота, как вдруг, боковым зрением увидел сторожа, выходящего из своего домика. Я испугался, что он меня заметит и рванул прочь, а вернувшись в дом, положил ключи туда откуда взял. Дед все еще спал и не заметил пропажу. А я так и не могу вспомнить: закрыл я замок или нет?
 Сейчас, даже по прошествии двадцати лет, я все еще, в какой-то мере, скучаю по тем временам. Скучаю по даче. По бабушке с дедушкой. По отбивным. Господи, какие же они были вкусные…

2023 год.