Цыпа

- Что волком смотришь? Мало тебе? Бей его еще, ребята! – Дашин нежный голосок сорвался на визг и Денис втянул голову в плечи, выставив перед собой кулаки.
Толку-то? Кого напугаешь его видом? Тощий, маленький, руки-ноги – палочки, а голова болтается на тонкой шейке так, что кажется вот-вот и оторвется. Одним словом – Цыпа!
Эту кличку ему дали сразу, как только он появился в приемной семье.
- Смотри, мам, он как цыпленок ест! Как-будто клюет с тарелки!
Миловидная белокурая девочка, больше похожая на фарфоровую хрупкую куклу, чем на человека, смешно сморщила нос и протянула ему свою булочку.
- На! Ешь! Не кормили тебя в твоем детдоме, что ли?
Денис булочку не взял, мотнув головой так, что приемная мать, Раиса, испуганно ахнула. Тоже, наверное, испугалась, что у Дениса голова отвалится.
А он просто не хотел им объяснять, что вовсе не голоден. И, что в детдоме его хорошо кормили. Он просто вообще мало ел. До поры до времени. Это уже потом, в этом доме, он привык и к большим порциям, которые Рая щедрой рукой раскладывала по тарелкам, и к тому, что на столе всегда стояла корзинки с конфетами и печеньем, а еще тарелка с фруктами. Привык, не спрашивая позволения, брать то, что хотелось.
Рая поначалу чуть не плакала, когда Денис подходил к ней и спрашивал:
- Можно мне взять яблоко? Только одно. Пожалуйста…
- Конечно, мой хороший! Зачем ты спрашиваешь? Просто бери и ешь на здоровье!
А он так не мог. Ему обязательно нужно было получить это разрешение. Чтобы никто потом не посмотрел косо и не сказал, что он взял без спроса.
Даша, та самая фарфоровая девочка, посмеивалась над ним, но другим до поры до времени не давала. Это сейчас Денис понимал, что она играла с ним. Как кошка с мышкой. Могла казнить, а могла помиловать. И все, кто жил в Раисином доме, вольно или невольно становились для Даши игрушками. Она забавлялась, глядя, как братья и сестры выясняют отношения.
- Мариночка, у тебя такие косы красивые! И мама их так хорошо заплела сегодня! И почему это Павлик сказал, что у тебя овин на голове? Что это такое – овин?
Четырнадцатилетняя Маринка, наивная и добрая, как мама Рая, в том, что касалось ее внешности становилась просто тигрицей. Ее брат, Павлик, которого Рая забрала из детдома вслед за сестрой, как только узнала, что они родственники, обиженно ревел, получив от сестры затрещину, а Дашенька мило улыбалась. А что такого она сказала? Да ничего! Просто повторила выражение, которое услышала в школе. А то, что Пашка ничего подобного не говорил – так это мелочи! Просто Даша запамятовала. Так бывает. Перепутала, где слышала, вот и все.
Или Павлик, готовясь к очередному конкурсу чтецов, в которых неизменно занимал призовые места, спотыкаясь на новом стихотворении, встанет перед зеркалом, чтобы прорепетировать и тут как тут Дашуня:
- Молодец, Павлик, отлично просто! И почему это Денис говорит, что ты глупый и ничего не умеешь?
И Денис, корпя над упражнением по русскому, от усердия высунув язык, вдруг сам не понимает, как оказывается на полу детской. И Павлик, чуть не со слезами лупит его, не обращая внимания на то, что брат прикусил язык, когда падал.
А Даша уже летит на кухню, к матери:
- Мамочка! Там мальчики дерутся! И, кажется, Павлик Дениса сильно поранил!
И Раиса бежит в детскую, где Марина уже растащила мальчишек в разные стороны, а потом ахает испуганно и хватает ключи от машины с тумбочки в прихожей. В больницу! Мало ли что!
Конечно, Дарья свои интриги плетет не каждый день. Зачем? Такого эффекта не будет, да и догадается кто-нибудь из-за чего весь сыр-бор.
Нет! Она действует осторожно, с выдумкой, с умом. И Денису иногда кажется, что у Даши длинный рыжий хвост, который победно пушится щеточкой каждый раз, когда этой девчонке удается кого-то поссорить.
Из всех Раисиных детей, а их всего пятеро, только Никита не обращает никакого внимания на Дашины выходки. Ему вообще мало дело до того, что происходит вокруг. Никита – компьютерный гений. У него своя комната, которую ему отдал во владение старший сын Раи – Семен. Там царство, в которое другим смертным входа нет. И не потому, что Никита вредный. Вовсе это не так! И поиграть дает на компьютере, и рассказывает, как работать на нем надо. Только времени у Никиты для этого почти нет. Ему всего шестнадцать, а он уже очень хороший программист и «завален работой по самую маковку». Поэтому, с младшими повозиться он бы и рад, да где бы взять еще пару часов в сутки? Любимое дело не отпускает, а впереди еще столько всего интересного.
Денис знает, что у Никиты уже есть девушка. Для остальных это пока секрет. Знает только мама Рая. А Денису Никита сам рассказал. И даже дал поговорить немного с Настей, когда она по скайпу болтала с Никитой. Это ничего, что они в разных городах живут и друг друга видели только один раз, когда ездили в лагерь на Черном море. Скоро окончат школу и будут учиться в одном университете. Никита очень этого ждет. И Денис его понимает.
Уж он-то знает, что такое ждать.
Когда сидишь на холодном подоконнике, поджав под себя ноги и скрестив на удачу пальцы, и тихо шепчешь: «Пусть так и будет! Пожалуйста! Ты же все можешь!». Кто этот таинственный «Ты», которому так отчаянно хочется поведать обо всех своих бедах и радостях, Денис и сам не знает. Но, почему-то твердо уверен, что его слышат. А потому Денис, когда Никита позволяет посидеть у себя в комнате, тихонько приткнувшись в уголке, беззвучно шевелит губами: «Пусть у них все будет хорошо! Сделай так, пожалуйста!».
Такие посиделки у Никиты Денис очень любит. Здесь ему спокойно. Когда он устраивается в углу дивана, прижав к себе толстого рыжего кота Гиппократа, Денис точно знает – тут его не достанут. Никто не обидит и не скажет ничего плохого. Можно просто сидеть, думать о своем, пытаясь поймать за хвост юркие рифмы, что складывались сами собой всегда, сколько Денис себя помнит, чесать уши коту, который будет смешно помуркивать, и ничего не бояться. И Никита будет тихо разговаривать то ли с ним, то ли с котом, то ли сам с собой. Немножко ругаясь, но чаще удовлетворенно хмыкая в процессе написания какой-то хитрой программы. А потом встанет, выпрямившись во весь свой почти двухметровый рост, потянется, присядет пару раз, выбросит вверх ногу, издав боевой клич, а потом, сложив перед собой руки, поклонится и скажет:
- Рад приветствовать! Надо бы подкрепиться!
И Денис с радостью помчится на кухню, пытаясь не споткнуться о крутящегося под ногами Гиппократа, чтобы заварить чай так, как учила его Раиса, а потом будет долго сидеть рядом с братом и слушать истории. Про лагерь, про школу, про Семена, который для Никиты и наставник, и старший брат, и самый лучший человек на свете, не считая, конечно, Раисы.
Семен – это единственный родной сын Раисы. Все остальные дети, которые формально теперь считаются братьями и сестрами – приемные.
Сема, как ласково зовет его мать, давно уже вырос и живет теперь очень далеко, аж в Новосибирске. Он работает там в университете и приезжает проведать мать два раза в год. И, когда он приезжает, в доме царит покой и радость. Денис пока видел это только дважды, но оба раза готов был умолять Семена остаться, понимая, что пока старший брат здесь – никто никого обижать не посмеет. Но, это, увы, невозможно. Там у Семена семья, друзья, работа… Маленькая дочка. Такая смешная и ласковая, что Денис опешил сперва, когда она впервые забралась к нему на колени. Он замер тогда, боясь даже пошевелиться. Ведь девочка была такой маленькой, хрупкой. Но, жена Семена, Катя, успокоила его.
- Не бойся! Она просто хочет с тобой познакомиться. Ты же ей теперь дядя. Большой и сильный. А она – твоя племянница.
И малышка погладила его тогда по щеке, а потом обняла за шею. И Денис не выдержал. Он разревелся. Да так громко и безутешно, что перепугал всех в доме.
К счастью, мама Рая сразу поняла, что с ним происходит. Она сгребла его в охапку, усадила к себе на колени, и долго-долго качала него на руках, как он сам до этого кроху Семена.
И никто над ним тогда не смеялся. Даже Даша. Она подошла к Рае, встала рядом и гладила Дениса по плечу, успокаивая.
- Не плачь, Цыпа! Ой, прости, Денис! Все будет хорошо!
Почему она так сделала? Денис не понимал. То гоняет его, то жалеет. Эта девчонка была очень странной, но ему и не такие раньше попадались. А тут все-таки есть кроме нее и другие. Никита, например. Да и Маринка с Павликом тоже неплохие. Только не умеют пока разбираться, кто есть кто.
И еще тут была мама Рая… Денис так пока ее называл только про себя, да и то не всегда. Страшно было. Он все время боялся, что его не так поймут или, что еще хуже, поймут, примут, а потом снова вернут в детдом, как было с прежней приемной семьей. Там родился свой ребенок и Денис просто стал больше не нужен. Его забрали какие-то женщины, одна из которых была в красивой форме, а потом привезли обратно в детдом. И там ему быстро объяснили, почему таких, как он нельзя любить… Конечно, это сделали не воспитатели. Им вообще мало дела было до того, что происходит на сердце у пятилетнего пацана. Работы у них хватало и без него. Это Денис тоже начал понимать довольно рано.
И от этих мыслей становилось сразу странно холодно и липко. Как будто кто-то закрашивал тебя черной краской, лениво возя кисточкой по щекам как по бумаге.
Про свои страхи Денис не рассказывал никому из людей. Даже Никите. Обо всем, что творилось в его голове, знал только Гиппократ. Он всегда был очень внимателен и слушал так, словно Денис рассказывал о чем-то очень важном. А ведь так оно и было. Только коту Денис мог доверить то, что боялся произнести вслух.
- Как думаешь, они позволят мне остаться?
Гиппократ дергал ухом в ответ, а потом, смешно кувыркнувшись, подставлял пузо. Ему ли было не знать, что найденышей в этой семье любят, жалеют и никогда никуда не отдают больше, принимая как своих сразу и насовсем. Так случилось с ним и у кота не было причин сомневаться в том, что этому лопоухому смешному мальчишке Рая способна отказать в заботе и ласке.
Гиппократом кота нарекла Раиса, работавшая медсестрой. Она нашла его на обочине дороги, когда возвращалась домой после смены. Домашний, красивый и ухоженный кот был похож на грязную измочаленную тряпку. От пышного хвоста, которым так восхищались все гости прежней хозяйки, остался тощий хлыстик, мокрый и грязный.
Машина, которая сбила его, давно уехала, а кот все лежал, глядя мутнеющими от боли глазами на противоположную сторону улицы.
Там был дом… И окно, которое не закрыла домработница, когда делала уборку. И было то самое дерево, на ветках которого нагло скакали перед его носом синицы прежде, чем он прыгнул… А потом ему стало страшно. И он заметался по дороге, ища, куда же бежать, чтобы снова очутиться в тепле. Там, где была мягкая лежанка и миски с вкусной едой и водой. Пить хотелось так, что даже вода из грязной лужи показалась ему тогда лучшим, что он пробовал в своей короткой жизни.
А потом был яркий свет и удар. И было очень больно.
Он пробовал встать на лапы, но они почему-то не слушались. И тогда кот закричал. Отчаянно, как делал это, когда был котенком.
Но вместо холодного носа матери, его коснулась теплая рука Раисы.
Пальто, к которому Рая прижимала кота, отстирать до конца у нее потом так и не получилось. Весенняя слякоть, смешанная с непонятной темной жижей, которая всегда была на дорогах в городе, въелась в ткань намертво и Раиса, вздохнув, оставила попытки реанимировать свою любимую «тряпочку». Она вообще всю свою одежду называла тряпочками. Была к обновкам равнодушна и вместо того, чтобы купить что-то себе, ходила по магазинам и скупала вещи в детских отделах:
- А вот это платье Маринке подойдет! Как раз к глазам. Такое же серебристое и очень нежное. А это – Даше. Голубое как небо. Будут у меня девочки самыми красивыми! Так, девочки – это хорошо, но надо же и мальчишкам что-то… О! Футболки! Красота!
- Мама, а тебе? – Маринка крутилась перед зеркалом, примеряя новое платье.
- Обойдусь! У меня и так полный шкаф. Нравится? Берем!
Пальто, которому так досталось после спасения кота, Раиса отправила на дачу, а себе купила немаркую недорогую куртку, мотивируя это тем, что с ее беготней и проблемами – это самая удобная одежда.
Кот, которого она принесла домой, лежал тихо все то время, пока Раиса кормила детей, а потом пыталась дозвониться хозяйке Гиппократа. Тогда его звали еще иначе. Имя было длинным и заковыристым, но прежняя хозяйка тщательно выговаривала его каждый раз и картинно делала ручкой:
- Вы бы знали, из какого он питомника!
Вот только ни его родословная, ни красота не сыграли ни малейшей роли, когда, примчавшись в клинику, тогда еще его хозяйка, подошла и к столу, на котором он лежал, и, сморщив прелестный носик, молвила:
- А он что, ходить больше не будет? Нет-нет, мне не нужен такой кот. Можете усыпить его или делать с ним что угодно. Я не буду платить за его лечение! Вы с ума сошли! Дешевле нового купить!
Раиса, которая стояла рядом, возмущенно фыркнула, но молодой врач, осматривающий кота, тут же подмигнул ей и произнес:
- Хорошо! Тогда пишите согласие на то, чтобы мы его усыпили.
- Какое согласие?
- Обычное. Чтобы мы могли усыпить его и сдать куда следует. Их утилизируют особым образом. Это вообще-то платно, но для вас, так уж и быть, мы пойдем навстречу и сделаем это за свой счет. Такая красивая девушка не должна огорчаться!
Томный взмах ресницами, легкий вздох, и кот остался без имени и без дома. Рая тихонько гладила его по лобастой рыжей башке, когда врач вернулся к столу и уже серьезно спросил:
- Я же правильно понял? Вы его точно не бросите?
- Правильно. – Раиса кивнула и легонько сжала в кулаке теплое ухо.
А потом была операция и кот уже не боялся.
Он почему-то очень хорошо понял, что самое плохое с ним уже случилось, а это значит, что дальше будет только хорошее. Ведь, если это не так, то почему он остался жив? Почему та машина, которая сбила его, все-таки вильнула в сторону в последний момент? И почему эта странная невысокая женщина с ласковым голосом, так непохожая на его прежнюю хозяйку, не дает его обижать детям и кормит с ладони, уговаривая как маленького съесть еще кусочек?
Он до сих пор прихрамывал на переднюю левую, но это вовсе не мешало ему быть счастливым. Да, в этом доме было полно детей, проблем и забот, но хватало и кое-чего еще… Радости, счастья, тепла, которое волнами шло от Раисы и ее мужа, Григория.
Хозяина Гиппократ видел редко. Тот работал дальнобойщиком и дома бывал хорошо если пару дней в неделю. Но, когда он приезжал, кот сам подходил к нему, трогал лапой за штанину и просился на руки. В теплых больших ладонях этого молчаливого мужчины было столько силы и тепла, что отступала ноющая боль, которая то появлялась накануне дождя, то исчезала, когда день выдавался солнечным. И кот понимал, что эти ладони могут дарить тепло не только ему. Он пытался объяснить это маленькому лопоухому мальчишке, который появился в доме Раисы не так давно, но тот кота не понимал. Зато хорошо понимала Рая.
- Гриша, ты бы поговорил с Дениской. Что-то не ладится у него с ребятами. Я присматриваю, конечно, но разобраться в чем причина не могу пока.
- Молчит?
- Молчит. Ты же знаешь, какие они приходят к нам. Время нужно, чтобы заговорил.
- А дети что?
- Тоже молчат. Спрашиваю – почему подрались, а они – глаза в пол и тишина. Только Дашуня плачет и просит не наказывать Дениса. Цыпой его зовет, представляешь!
- И ты позволила?
- Так она же ласково? – Раиса хмурилась.
- Не прозвище это для парня. Не разрешай. Не дело это. Если ее по имени зовут, пусть и она тоже к ребятам так же относится. А то взяла моду – Цыпа! Как она Маринку-то называла, когда мы ее взяли?
- Принцесса без горошинки.
- Вот-вот. Вроде и обидного ничего, а вспомни, как Маринка плакала.
- Ты прав! Не доглядела я.
- А остальные как с Денисом?
- Серединка на половинку. Никита – ничего. К себе позовет и что-то там ему рассказывает, показывает. Говорит, что голова у Дениса светлая очень, только заниматься с ним надо.
- А Марина с Павликом?
- Тут сложнее. Уж не знаю, какая кошка там между ними пробежала, а только не ладят они. И я это вижу. Может, Катюше позвонить? Пусть приедет погостить на недельку. Заодно с ребятами разберется.
- Катерина, конечно, хоть и психолог, но у нее сейчас своих забот полон рот. Семен в командировке, да и малая болеет. Куда ее везти сейчас? Не дело это. А вот позвонить, посоветоваться – можно.
Поговорить-то Рая поговорила, но жизнь штука странная и иногда свои коррективы вносит еще до того, как люди придумают, как решить ту или иную проблему.
Драка, которую Даша готовила долго и тщательно, все-таки состоялась. Но результат ее Дашу совершенно не обрадовал.
- Что вы стоите! Он такие гадости про маму говорил, а вы на него смотрите! – Даша хмурила темные бровки, глядя, как Денис вжимается в стену.
Нет, не крикнет. Не позовет на помощь. Это Даша знала теперь совершенно точно. Долго выясняла, как реагирует новый братец на обиды. Присматривалась, провоцировала на мелкие скандалы и поняла, что жаловаться Денис не умеет. Да и кому ему было плакаться раньше? Вот и не научился на помощь звать. То ли дело она – Дарья! Слезинку по щеке, следом тут же другую, губы дрожат и голос такой тихий, будто говорить сил уже нет.
- Мамочка…
Всегда срабатывает! И никогда никто ее в обмане не заподозрил. Как удивительно легко люди верят в то, во что хотят верить…
Денис зажмурился и Даше вдруг стало его жаль. Такой он нелепый с этими своими кулаками! Что он сделает против Маринки и Павлика? Их мало того, что двое, так еще и Павлик выше Цыпы почти на голову. И кулаки у него точно покрепче будут. Мама Рая его сразу в секцию дзюдо отвела, как только из детдома забрала. Сказала, что энергию его нужно направить в мирное русло. А сейчас энергия Павла из этого русла вышла и очень далеко разлилась. Размажет он Цыпу! Как пить дать! И даже помощь Маринки ему не понадобится. Ведь за маму Раю любой из них готов в огонь и воду. Где были бы все они, если бы не она?
Даша на мгновение закрыла глаза. Она мало что помнила из своего детства. Так, обрывки.
Вот она сидит под столом на грязном полу и, сунув палец в рот, потому, что отчаянно голодна, слушает, как кричат взрослые где-то над ее головой. Крик этот грубый, злой и она точно знает, что ничем хорошим это не закончится. Но, выползти из-под стола Даша не может. Людей много. И их ноги, которые ей только и видно с того места, где она устроилась, похожи на странный лес. Что это такое, Даша пока не знает, но ей страшно. В этом лесу мрачно и жутко и маленьким девочкам там точно не место.
Картинка сменяется и вот уже Даша во дворе того дома, где жила когда-то с мамой. Она сидит на холодной земле возле сарая и, запустив обе руки в миску собаки, набивает рот прокисшей кашей. А что делать, если мамы нет второй день? Она куда-то ушла и не возвращается. Хорошо еще, что забыла дверь закрыть, и Даша смогла выбраться во двор. Каша в собачьей миске невкусная, но Даше все равно. Она точно знает, что кормила собаку не мама, а соседка – баба Валя. И девочка, подумав немного, встает на ножки и топает в сторону забора. Где живет соседка, трехлетняя Даша уже знает. Та все время сует ей через дырки в хлипком заборе то кусок хлеба, то пирожок.
Инстинкты Дашу не подводят, и баба Валя, охнув в замешательстве, зовет мужа, требуя вызвать участкового.
А потом Даша помнит только большую спальню, где она спала вместе с другими детьми, и запахи. Чистого белья и хорошей еды. Ей все, чем кормили в детском доме, казалось вкусным. Она ела с удовольствием, давала себя мыть и расчесывать без всяких капризов. И ею восхищались. Нежными льняными кудряшками и голубыми, почти небесной синевы, глазами. Послушанием и готовностью помочь, если попросят. А еще тем, что она никогда не была навязчивой, как другие дети. Никого и никогда она не звала в детском доме «мамой». Ни разу не подбежала к чужим, которые хоть и изредка, но появлялись здесь, с криком:
- Мамочка, ты за мной приехала?
Эти фокусы были ей не нужны. Она почему-то знала, что придет время и ее отсюда заберут. Об этом твердили все вокруг.
- Такую красоту да не выбрать? Не может такого быть! Девочка – чудо! Найдутся родители.
И они нашлись.
Рая и Григорий.
Даша, внимательно посмотрев на них, повернулась к воспитательнице и очень серьезно спросила:
- Моя мама не придет?
Переглянувшись с Раей, воспитательница так же серьезно ответила Даше:
- Нет. Она не придет за тобой.
- Хорошо.
Даша подошла к Раисе, взяла ее за руку и не отпускала до самого дома.
А что? Раз той маме она больше не нужна, значит, нужна новая. И Раиса на эту роль вполне подходила.
Была только одна проблема. Точнее, две. Семен и Никита. Но с ним Даша управилась быстро. С Семеном и вовсе не пришлось ничего делать, ведь он к тому времени, как в доме появилась Даша, собрался уезжать на учебу. А вот с Никитой было сложнее. Даша пробовала отвадить его от Раисы, но ее «фокусы» не укрылись от бдительного глаза Григория. В тот момент он сидел дома после того как сломал ногу и все свое время уделял детям. Поэтому Дашины выходки заметил сразу, оценил правильно и строго-настрого запретил ей обижать Никиту.
- Он тебе брат. Если ума у тебя хватит. И не соперник тебе вовсе. Ты – девочка. Мы всегда хотели дочку. Вот и подумай, надо ли тебе с Никитой отношения выяснять или лучше дружить?
Дружбы у них особой с Никитой не вышло, но и ругаться с ним Даша перестала. Они жили рядом и терпели друг друга ради родителей. Иногда Никита даже помогал Даше с уроками, когда та уже пошла в школу и девочка стала даже ценить тот хрупкий мир, который царил в семье. Ее любили, а разве не этого она хотела?
Но мир Даши, такой пока призрачный и неустойчивый, пошатнулся снова, когда в доме появилась сначала Маринка, а следом за нею и Павлик.
- Зачем? – широко раскрытые глаза наполнились слезами, и Даша стиснула руками подоконник в комнате Никиты. Отсюда, со второго этажа их дома, была хорошо видна подъездная дорожка и «новая дочка», которой Рая помогала выбраться из машины.
- Может быть потому, что кому-то еще нужна семья? – Никита, не отрываясь от компьютера, бросил в сестру пачкой бумажных платков. – Вытри слезы.
- Это – моя семья! – голос Даши был настолько тих, что Никита даже не расслышал ее ответа.
Больше Даша в тот день ничего не сказала. Она только мило улыбалась, когда Рая знакомила ее с Маринкой, а потом показала той комнату, которая перестала быть теперь только ее царством, и даже подарила пару своих заколок, чем вызвала улыбку на лице матери.
- Умница моя!
Даша, стиснув зубы, молчала. Да, она умница. Она – молодец! И сумеет! Сделает так, чтобы этой девочки здесь не было.
У Даши ничего не вышло. Спустя время в доме появился младший брат Маринки, которого Раиса забрала из детского дома вслед за сестрой, и Даше пришлось смириться с тем, что перемены неизбежны.
Она тихо пакостила, пытаясь поссорить брата и сестру и ждала. Чего? И сама не знала. Может быть того, чтобы мама Рая опомнилась?
Но та и не думала этого делать. В доме появился еще и Денис, и терпение Даши лопнуло.
Почему она должна все это терпеть? Разве родителям мало троих детей?! Семен в расчет не идет - он взрослый. Разве мало Даша любит родителей? Всегда готова помочь и сделать все, чтобы они ею гордились. В школе – только отличные оценки, дома – любая помощь. Так зачем тащить в дом всех подряд, как когда-то Гиппократа. Они же не коты, эти дети! Они люди! И Раиса будет их любить так же, как и Дашу. А разве это правильно?
Синие сейчас, темные, как вода в омуте, глаза Даши распахнулись. Такими они становились только тогда, когда девочка сильно злилась, а сейчас был как раз такой момент. Если все получится, то Раиса поймет, что Денису в их доме не место. И тогда все станет так как прежде. Ну, или почти так. Пусть и маленькая, но это будет победа.
Даша шагнула вперед, стиснула запястья Дениса и прошипела:
- Тебе тут не рады!
Денис смотрел ей в глаза. Но что-то было не так. Он больше не боялся ее. Даша поняла это сразу, как только за спиной раздался тихий смешок. Смеялись Марина и Павлик.
- Ох, Дарья, беда с тобой! Это же надо быть такой ревнивой!
Спокойный голос отца пригвоздил Дашу к месту.
Она боялась повернуться, понимая, что вот теперь точно – все. Ее снова отвезут в детский дом, а все эти Маринки, Дениски и Павлики останутся здесь. С ее мамой Раей, в ее доме…
Денис легонько дернулся, и Даша отпустила его, бессильно уронив руки и глядя прямо перед собой. Она совершенно не удивилась, когда Павел встал рядом с Денисом и тронул за плечо:
- Не сильно я тебя?
- Нет. Нормально.
- Так надо было.
- Я знаю.
Маринка, которая стояла рядом с только что вернувшимся из рейса Григорием, покачала головой и вопросительно глянула на отца:
- Пап, маме надо об этом знать?
- Вообще-то, да, но, думаю, дальше вы и сами разберетесь. Так?
Маринка кивнула и, подойдя к мальчишкам, обняла Дениса.
- Никакой он не Цыпа, поняла? Он нам такой же брат, как и ты – сестра, Дашка. И обижать его тебе больше никто не даст. Мы долго были глупыми и велись на твои фокусы.
- А сейчас что? Поумнели? – Даша говорила шепотом, боясь обернуться. Отец-то ушел, это она поняла, но вдруг услышит Рая?
- Да, — просто ответила Маринка и глянула на братьев. – Нас больше, Даш. И тебе с нами теперь не справиться, понимаешь? Ты можешь упереться сейчас и попытаться все переиграть в свою пользу. И, может быть, мама Рая даже тебя пожалеет. Но, тогда ты все равно будешь одна. И всем нам будет плохо. Маме – потому, что она будет переживать, что мы в ссоре. Папе – потому, что он должен быть спокоен, когда сидит за рулем, а не думать о том, как там дома дела. И всем нам тоже. Что хорошего, когда все на всех дуются?
- Они меня не вернут! – пошипела Даша, и сжав кулаки, подняла глаза.
Маринка удивленно глянула на нее, потом на мальчишек и засмеялась так громко, что наверху, в комнате Никиты, что-то упало, а потом на лестнице появился и она сам.
- Что тут у вас?
- Дашка думает, что ее вернут в детдом!
- Логики в этой девице я никогда не замечал. – Никита пожал плечами и погрозил пальцем детям. – А теперь – цыц! Мне работу сдавать вечером, а в таком бедламе я чего-нибудь странного там наработаю. Сделайте так, чтобы я вас вообще не слышал. Это реально?
Все четверо молча кивнули, и Никита ушел к себе, а остальные отправились на кухню, чтобы, наконец, пообедать. Не пошла с ними только Даша. Она присела на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, и вдруг поняла, что ей очень хочется плакать. Разреветься в голос, как когда-то у того забора, за которым была баба Валя и ее теплый, уютный дом, где столько всего вкусного, но куда никак нельзя, потому, что ее, Дашкино, место не там. А в холодной и неуютной пустоте, где до нее никому нет дела. Где странным стеклянным бутылкам, которыми она играла, сидя под столом, были рады гораздо больше, чем ей. Где тумаки, которыми одаривала ее родная мать, были способом показать, что ее, Дашу, все-таки воспитывают.
Денис сел рядом с ней, и вытащив из кармана немного потрепанный платок, спросил:
- Совсем плохо?
И Даше почему-то впервые не захотелось кричать на него или сделать что-то плохое. Она молча кивнула и, протянув руку, просто взяла то, что он готов был ей дать.
- Спасибо, Цыпа… Ой, прости, Денис!
- Да ладно, я не обижаюсь. Это прозвище не хуже других. Нос вытри! И пойдем.
- Куда?
- Как куда? Обедать. Там Маринка уже борщ подогрела. Сейчас мама с работы вернется, да и отец голодный. А ты ревешь сидишь. Эгоистка ты, Дашка!
Даша сидела, теребя платок и не решаясь поднять глаза на Дениса, а потом все-таки спросила:
- А тебе бывает страшно? Так, чтобы внутри все в точку и дышать тяжело?
- Да. Раньше было очень часто.
- А сейчас?
- А сейчас у меня есть дом… Я надеюсь. Есть родители. Есть Никита и Гиппократ. И мне уже не так страшно. А тебе?
- А я все время боюсь.
- Чего? Ты же здесь уже давно. – Денис присел на корточки и заглянул в глаза Даше. – Что не так?
- Если меня не любили, когда я была одна, то, почему меня будут любить, когда вокруг столько всех? Маринка, Павлик, ты… Никита не в счет. Он уже почти взрослый.
- Дашка, ты такая глупая!
- Почему?
- Потому, что если у человека хватает сил любить кого-то, то и на других его точно хватит. Понимаешь? Если мама Рая любит Никиту, а с этим ты спорить не станешь, потому, что так и есть, то почему она меньше должна любить тебя или Маринку? Она когда-нибудь вас делила? Ты знаешь ответ на этот вопрос, ведь я здесь не так долго живу.
- Нет. Не делила.
- Так чего ты тогда трясешься?
- Сама не знаю. Мне просто страшно. – Даша всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. – Будешь теперь смеяться надо мной?
- Нет. – Денис встал на ноги и попрыгал на месте, чтобы размять онемевшие ноги. – Не буду. Надо мной слишком часто смеялись те, кого я об этом не просил. Обязывали меня всяко-разно, старались сделать побольнее. Поэтому я очень хорошо знаю, что это такое, когда над тобой смеются. Я таким быть не хочу.
- И я… - голос Даши прошелестел тихо, но Денис ее ответ услышал.
- Ну так и не будь. В чем проблема? Это только от тебя зависит. А теперь пойдем уже поедим, а? – Денис шагнул в сторону кухни и махнул рукой. – Пойдем! У нас борщ сегодня на обед, а не Дашка. Не съедят тебя. Ты ж вредная, а, значит, невкусная. Так что бояться тебе нечего.
И Даша пойдет вслед за Денисом.
А спустя несколько лет молодая симпатичная девушка сбежит по ступенькам старинного здания, где расположен юридический факультет одного из старейших в стране университетов, повиснет на шее у высокого кареглазого парня, и завопит так, что обернутся все, кто будет рядом в этот момент:
- Цыпа! Я сдала! Все! Диплом у меня в кармане! Идем праздновать!
И парень обнимет ее в ответ, растрепав аккуратную прическу:
- Погоди, торопыга, сейчас Пашка подъедет. И Никита с Настей на подходе.
- А Маринка?
- Она дежурит сегодня. Маму подменила.
- Ага! Я знала! Мама торт печет?
- Хитрюга! Печет. И салат твой любимый уже сделала. Я домой заезжал. О, а вот и наши. Побежали?
Даша кивнет и обернется. И глаза ее снова станут голубыми, как спокойное море. А такими они у нее бывают только, когда она совершенно счастлива. И она возьмет за руку брата, которого так и будет называть смешным прозвищем, придуманным когда-то в их общем детстве - Цыпа. И в этом прозвище не будет уже больше никакой обиды, а будет что-то совершенно иное. То, что движет людьми гораздо лучше, чем зависть и злость. То, что зовут таким простым и правильным словом - любовь.