Награда

Будь проклято то мгновение, когда Дарис свернул с пустой дороги и спустился к реке отдохнуть. Он был юн, ещё безбород, с отросшими светло-русыми волосами. Шёл из одной деревни в другую по какому-то поручению. Весеннее солнце уже припекало, а тень деревьев дарила прохладный приют.

Пение донеслось до него из зарослей, скрывавших излучину реки. Протяжное и звонкое, на неизвестном ему языке. Дарис вслушался. Певица могла пристыдить сирен, настолько сладко отдался её голос в груди юноши. Стараясь не шуметь, Дарис пробрался через кусты и оказался на берегу.

Густые заросли и деревья защищали излучину реки с обоих берегов, закрывая её от случайных любопытных взглядов. И всё же любопытный взгляд Дариса нашёл свою награду: в реке, не прекращая петь, плескалась черноволосая красавица. Дарис видел лишь спину и плечи, прикрытые мокрым беспорядком волос. Юноша стоял, не в силах ни сойти с места, ни отвести взгляд — не в силах даже вздохнуть.

Песня закончилась, и она обернулась. Юное девичье лицо. Глядя куда-то в сторону, певица сделала несколько шагов к берегу. Только выйдя из воды до пояса, она заметила Дариса. Дарис неловко таращился. Девушка вздрогнула, прикрыла грудь руками. И нахмурилась.

Кости юноши вдруг налились железом. Он упал на колени и уронил голову на землю. Страх свернул внутренности. Дарис дёрнулся, чтобы убежать, уползти — тщетно. Всё, что он мог делать — это смотреть в землю.

— Вот так ты должен смотреть на мир в моём присутствии, — сказала она неожиданно мягко.

Дарис слышал шелест одежды, мягкие шаги в траве. Скоро оцепенение отпустило голову и шею, позволило юноше медленно поднять взгляд: с маленьких ступней в сандалиях на чёрную перепоясанную тунику, на ладное лицо с острыми скулами и холодный взгляд. С волос струилась вода.

Она протягивала ему кинжал чёрной рукоятью вперёд.

— За это ты принесёшь мне в дар свои глаза.

Дарис встрепенулся.

— Нет, нет! Я…

Она засмеялась — таким невинным девичьим смехом, что Дарис почти вздохнул от облегчения. Повертела кинжал в руке.

— Это нам пока не понадобится. — Она задумчиво прищурилась. — Но дар ты мне всё же принесёшь.

Дарис молча кивнул, всё ещё стоя на коленях и подрагивая.

— У моей синеглазой сестры есть сад. — Только тогда юноша обратил внимание на чёрные, как ночь, глаза девушки. — И в саду том растёт древо с золотыми яблоками. Два яблока станут платой за твоё оскорбление. По одному за око, что обесчестило меня.

— Я должен попросить у неё..?

— О нет, — перебила с ухмылкой Черноглазка (Дарис окрестил её так про себя). — Она гостеприимна, но к яблоне не подпустит.

— Тогда я украду их! — пылко заявил юноша.

Она погладила мягкой рукой его светлые патлы.

— Нет. Я не могу подойти к её саду на полёт стрелы, но тебя она примет как усталого путника. Ты отведёшь меня к ней — я спрячусь у тебя в ухе.

Дарис поднял преданный взгляд на Черноглазку.

— Как скажешь, — сказал он, — моя богиня.

Она улыбнулась. Положила ладонь Дарису на плечо. По телу побежали искры. Она зашла ему за спину и убрала руку.

Дарис встал, отряхнулся. Вокруг никого не было. Дрожащими руками зачерпнул воды из реки и умылся.

«Иди на восток, мой герой», — прошептали кроны деревьев на ветру.


 
Двор Синеглазки был окружён частоколом, но распахнутые ворота приглашали уставшего Дариса войти. Путь был неблизкий, но полный мечтаний.

Миновав ворота, Дарис увидел в центре двора большой колодец из светлого камня, слева — роскошный терем. Дверь терема распахнулась, будто его ждали — от этой мысли Дарис поёжился. За порог вышла… дева, как две капли воды похожая на Черноглазку, одетая в белое льняное платье. Толстая коса чёрных волос опускалась до талии. Босиком она спустилась с крыльца и с улыбкой подошла.

— Здравствуй, путник. Отпей живой воды, да пойдём хлеб-соль кушать.

Её глаза действительно были синими, как небо. Вблизи Дарис увидел, что Синеглазка коренастее сестры, чуть шире в плечах и лицом, но это не портило девичьей красоты.

— Благодарю тебя, — поколебавшись, ответил юноша.

Она привела его к колодцу, на кромке которого уже стоял ковш с чистой прозрачной водой. Дарис взял ковш, посмотрел на Синеглазку — она улыбнулась.

На его плече сжалась маленькая ладонь. Из-за спины мягко шагнула Черноглазка, выбила ковш из рук Дариса. В другой руке сверкнул кинжал. Мгновение — и на белом платье распустился кровавый цветок. Широко раскрытыми синими глазами она посмотрела сначала на сестру, затем на Дариса. И снова он мог только стоять и смотреть.

Синеглазка завалилась назад, к колодцу, и черноокая сестра подхватила её, задержала над кромкой.

— Живая вода тебе не поможет, — сказала она всё так же пугающе мягко. — Ты ведь и боишься её пуще смерти.

Синеглазка угасла, ничего не сказав. Тогда Черноглазка отпустила её, и от сестры остался лишь глухой далёкий всплеск и кровь на клинке.

— Живая вода обнажает правду, — сказала она, оставив кинжал у колодца и взяв Дариса за руку. — Нет ничего омерзительнее правды.

Они зашли за терем, где и росла яблоня. Яркие золотые плоды отчего-то напомнили Дарису глаза, недобро следящие за ним. Ветер свистел и шуршал в кронах; ствол протяжно скрипнул, почти застонал.

— Она хранила древо, как зеницу ока; а ведь его плоды должны быть тех, кто достоин, — сказала Черноглазка, подойдя поближе.

— Прекраснейшей, — она сорвала низко висящий плод и откусила от него, — и храбрейшему. — И протянула второе яблоко Дарису.

Плод пах мёдом и был таким же сладким на вкус. Черноглазка взяла Дариса под руку и повела дальше в сад. Юноша сам не заметил, как прикончил яблоко. Девушка по-детски хихикнула.

— Что это за дерево? — спросил Дарис.

— Скоро узнаешь, — улыбнулась она. — Они очень редки.

Чем дальше они заходили в сад, тем сильнее дурманил аромат яблок и цветов. Черноглазка пахла чем-то неуловимым — но куда более будоражащим.

Она вывела его на поляну посреди сада. Уже стемнело, и луна серебрила траву.

— Здесь хорошее место, — прошептала Черноглазка.
 


Они лежали в высокой траве, не обращая внимания на зябкий ветерок.

— Ты хорошо мне послужил, мой герой, — промурлыкала Черноглазка. — И достоин своей награды.

— Служить тебе — моя высшая награда, — влюблённо произнёс он.
Она с улыбкой погладила его по животу.

— Семена от плода прорастут в тебе и дадут тебе силу и крепость могучего древа.
Дарис ухмыльнулся.

— Я и без того могуч, как древо, — ответил он.

Черноглазка захихикала.

— И всё же…

Тёплая ладонь Черноглазки гладила живот Дариса, и внутри что-то отзывалось. Шевелилось. Вдруг в живот вонзилась боль. Она поднималась всё выше, обжигая грудь и горло. Вкус железа на языке — Дарис увидел, как из его рта ползут окровавленные ростки. Кричать уже не получалось, нельзя было вздохнуть. Черноглазка звонко смеялась.

В глазах потемнело — что-то выдавливало их изнутри. Лишь мгновение. Вспышка боли расколола череп. Тьма. Ноги вросли в землю и поползли вниз корнями. Кожа стала твёрдой корой.

Дарис почувствовал, как Черноглазка погладила его по коре, щелчком качнула висящее яблоко. Она обняла его и шепнула:

— Так служи мне.