Дурацкий визит

Моя срочная служба в Советской Армии была давно, много десятилетий тому назад. Но я частенько фантазирую о моей службе: она, как оказалось, живёт в моей глубине. Помню, как в то время, я получил краткосрочный отпуск. Это было счастье: моя семья, дом, город – всё наполняло меня радостью. Я звонил своим друзьям, но у них были  срочные заботы, и со всеми встретиться  не удалось.
   Неожиданно я подумал о  Маринке, с которой  работал в научно-исследовательском институте. Оба мы были молодыми инженерами, сразу после окончания своих вузов попавшими во взрослый коллектив старших научных сотрудников и ведущих инженеров. Столы наши стояли рядом, работали над общей проблемой.  Иногда мы болтали на отвлечённые темы и, на беду, затронули как-то  Сталина и его репрессии. Слово за слово мы разругались.
   Маринка мне заявила, что невиновных в лагерях не было: любой был  в чём-то виноват.  Я оторопел, что-то ей сказал, а в ответ услышал: «Ты плохо кончишь». Я сразу не понял, что она имела ввиду.  Когда до меня дошло, я подивился её страшной ненависти.
   Вот об этой Маринке я вспомнил и решил без звонка, телефона в её жилье не было, прийти к ней. Мне нужно было кому-то предъявить свою радость от победы: я успешно освоился в армии. Когда Марина вышла замуж мы всей лабораторией гуляли  в комнате, которую молодожёны сняли. В этот раз, когда я подошёл к её дому, мне всё не понравилось. Рядом с домом – гремят трамваи, вход в парадную приподнят над асфальтом тротуара слишком высоко. Непривычно и чуждо мне.
   Дверь  открыла Марина. Она сильно удивилась, побледнела, но пригласила войти. Её комната была такая же удобная, какой показалась мне во время нашей посиделки всей лабораторией. Но в комнате стояла маленькая кроватка с ребёнком. Я совсем забыл, что за год до моего призыва она ушла в декрет. Ребёнок был буйным: он всё время издавал резкие крики и кидал в произвольном направлении свои игрушки. Я не понимал его поведения, он вёл себя как сумасшедший.
   Марина сообщила, что она рассталось с мужем, так как он увлёкся другой и всё время проводит вне дома. Тут-то я ощутил, наконец, свою абсолютную инородность в мире этой маленькой семьи и поспешил уйти.
   Уже на улице я припомнил, как Маринка сказала мне, что я плохо кончу и понял,   какой это был дурацкий визит. Я шёл домой и думал:  направляясь к моей коллеге, я ощущал радость и гордость за то, что служу в армии в настоящем гвардейском вертолётном полку и хотел ей поделиться,  похвастаться. 
   А уходя от неё, я испытывал смущение и непонимание ситуации, в которой побывал. Одно  было ясно:  Марина тоже несёт тяжёлую службу и происходит она в одиночной камере.
  Через день я  уезжал в свой полк и чувствовал раскаяние от посещения Марины и облегчение оттого, что  возвращаюсь в ясную, понятную, морально чистую, строгую армейскую обстановку. С тех пор прошло уже много лет, но если я вдруг вспомню про этот дурацкий визит, я ощущаю укол между лопаток как от шприца.