Про везение

Возвращаясь после прогулки по парку, которую решил я сегодня проделать перед заходом в магазин за хлебом, услышал, как одна из стоящих посередине аллеи на Московском бульваре БалашИхи (Ударение нужно делать именно так. В противном случае аборигены моментально распознают в вас «понаехавшего») старушек, сказала молодой мамаше: «Спасибо вашему сыну. Он напомнил мне мое детство»! Та ответила; «Это не мой сын. Мой вот». Но старушке, скорее всего, нужен был повод для завязки беседы, и потому она на той же ноте продолжила: «Мы, в детстве, в Воркуте, а это далеко отсюда, тоже прыгали в сугробы». Продолжения я уже не слышал, но ее слова напомнили мне, как и откуда прыгали мы.
Сначала мы забирались на крыши расположенных во дворе гаражей и сараев. Но делали мы это, пожалуй, только зиму 1967 года.
Потом перешли на прыжки со ступеней лестницы пожарного выхода соседнего общежития рабочих завода «Геологоразведочного оборудования» или завершавшей ее на уровне второго этажа площадки.
Однако и это со временем перестало быть интересным, да и комендант, и вахтеры общежития ругали нас и старались не допускать этой «парашютной» подготовки. А когда после неудачного прыжка, всего лишь с третьей ступеньки такой лесенки, семилетнего паренька из соседнего подъезда не смогли реанимировать, то они чуть ли не пост стали выставлять, дабы не позволить нам прыгать.
Тогда мы стали прыгать с крыш веранд расположенного в середине двора детского сада. Для того, чтобы совершить такой прыжок, нужно было в валенках, зимнем пальто, шапке-ушанке и рукавицах забраться по вертикально прикрепленной к стене пожарной лестнице на крышу двухэтажного детсада (метров восемь-девять от земли), выбрать с какой стороны сугробы больше, прыгнуть на крышу пристроенной веранды, а за тем уже совершить полет в сугроб.
Пару зим (1970-1971 годов) все было нормально. Мы прыгали. Иногда, правда, дворничиха гоняла нас, пытаясь достать метлой. Ведь ей приходилось повторно чистить снег, который она скидала в кучи, а мы, прыгая и, особенно, выбираясь из сугроба, разметывали его снова.
Наверно также было бы и зимой 1972 года. Но вместо дворничихи, территорию стал убирать дворник – мужик лет 40!
Пару-тройку раз нам все сходило с рук благополучно. Однако в некий, неудачный для нас день, хотя правильнее сказать противоположное, все закончилось. Случилось все так.
Мы, как водится, один за другим стали осуществлять подъем на крышу, и в тот момент, когда пара пацанов, еще только взбирались по лестнице, как чертик из табакерки под ней возник дворник, да еще и не с пустыми руками. Сначала мы подумали, что он покричит, как это было раньше, на нас, а мы тем временем спрыгнем с противоположной стороны здания и разбежимся. Не тут-то было! Он очень быстро полез вверх, и, похоже, топор в его правой руке ему ни сколько в этом не мешал! А уж когда этот топор показался над краем крыши, мы, а было нас человек семь, как горох посыпались прямо с крыши детсада вниз. Причем сделали это даже те, кто раньше прыгал только с крыши веранды! После чего мы пробками повыскакивали из снеговой кучи и убежали.
Внимательный читатель скажет: «А чего же ты тогда говоришь о неудачном или удачном дне, если практически все прошло, как и раньше»? Отвечу: «Удача наша заключалась в том, что ни один из нас, несмотря на то что прыгали мы, не глядя куда «приземлимся», не наделся на целую кучу зимних дворницких инструментов, включающих в себя пару ломов, ледоруб (лезвие от топора, приваренное к металлической трубе) и пару лопат (у одной из которых древко также заменяла труба), воткнутых в некотором отдалении друг от друга в сугроб, и которые, например я, разглядел только когда уже вылез из кучи снега»!
Повезло!!!