КЛЕЩ

Знаете, персона моя, может и не то, чтобы особенно интересная, но всё же, полагаю, заслуживает некоторого, если не сочувствия, то внимания. Хотя бы потому, что начиная с самого детства, я только и делала, что жертвовала ради людей, - причём не всегда самых близких, - буквально всем на свете.
И что я имею, благодаря или вопреки этому на сегодняшний день? Ровным счётом ничего.
У меня никого нет. Я одинока и покинута всеми, кем так дорожила и ради кого стольким жертвовала. Родители, которым я с самых ранних лет была опорой и надеждой, ни один раз открыто пытались избавиться от меня, а когда у них не получилось, просто отвернулись.
Мой единственный сын не желает иметь со мной ничего общего, и вот уже несколько лет я понятия не имею, где он и что с ним. Так называемые друзья, как только им стало ясно, что взять с меня больше нечего, просто испарились…
Но ни на кого из них я не держу зла, это чистая правда. Никто не может сказать, что когда-либо замечал с моей стороны что-то похожее на обиду или слышал упрёк в свой адрес. Нет и ещё раз нет. Полное смирение и понимание. И готовность служить людям дальше. Не взирая ни на что. В этом вижу я свою миссию, и своё предназначение.
Даже сейчас, когда мне 53 и здоровье моё, увы, совершенно расстроено. По причине чего работать я не в состоянии. Да какая работа, я по собственной квартире-то передвигаюсь с большим трудом.
А не позволяет мне умереть с голоду - крошечное пособие, так сказать от щедрот семьи бывшего моего мужа, сумма которого даже на четверть не соответствует тому вкладу, который я внесла в их бизнес.
Я живу в старой, трёхкомнатной квартире, которую из-за моего слабого здоровья, мне даже трудно поддерживать в надлежащем виде. А ведь я так люблю порядок…
Конечно, Мария, женщина, кое-чем мне обязанная, приходит раз в неделю, чтобы убрать, выбить ковры и протереть окна, - я, признаться, терпеть не могу грязных окон, - но, во-первых, как она там убирает известно только мне, - то и дело приходится указывать ей на недочёты, а то и переделывать самой. Ну, а во-вторых, - бедная моя Мария на пять лет старше меня, что с неё возьмёшь? Приходится мириться с тем, что есть, хотя даже бедная матушка не раз говорила, что чистота - моё второе имя.
Но не подумайте, я не жалуюсь, я привыкла. Привыкла уступать, привыкла ставить чужие интересы выше своих собственных, привыкла жертвовать. Причём, добровольно и с самого детства.
Мы жили тогда с родителями в Ленинграде. Папа работал техническим редактором в небольшом издательстве, а мама преподавала химию в медицинском техникуме. У нас была самая обычная семья, благополучная настолько, что об этом даже скучно писать. Ведь людей по большей части интересуют пороки и отклонения. Так сказать, скандалы, интриги, расследования. А у нас всё было тихо, буднично и предсказуемо до зевоты.
Так продолжалось, пока папа не заболел, - что-то с лёгкими. Мне было тогда лет пятнадцать, наверное. Хорошо помню, что он сильно кашлял. Врачи говорили, что отчасти в его болезни виноват отвратительный питерский климат и вредные компоненты, что используются при печати.
И тут вдруг, надо же такому случиться, папе предложили работу в городе Краснодаре. Причём с повышением, на должность заместителя редактора. И он больше не будет контактировать с вредными веществами, у него будут другие обязанности и отдельный кабинет.
И, представьте, мои родители решили переезжать, нисколько не сообразуясь с тем, каким образом это способно отразиться на мне, их единственной, между прочим, дочери! А последствия, непременно сказались бы.
На моём душевном здоровье, во-первых; шутка ли в таком возрасте, трудном, переходном, взять вот так сорвать девочку-подростка, кинуть в новые условия, новый коллектив: адаптируйся, выныривай, как знаешь!
Ну, а во-вторых, мне вовсе не хотелось менять свою престижную физико-математическую школу… неизвестно ещё на что. А значит, в-третьих, и увы, не последних, это необдуманное решение могло вполне ощутимо повлиять на моё будущее. Разве, нет? Лично мне это было понятно уже тогда.
Но я не стала закатывать сцены или уговаривать родителей не делать этого. Ничего подобного. Я приняла это.
- Поступайте так, - сказала я тихо, - как считаете нужным и что подсказывает вам ваша совесть… На меня не обращайте внимания. Ничего, что придётся срывать меня посреди учебного года, это не страшно. И наплевать, что в Ленинградский политех на экономический, куда я хотела и куда могла поступить после окончания моей школы просто по результатам собеседования, мне дорога после этого будет заказана, это ничего. И то, что в этом городе остаются все мои друзья, мой дом, вся моя жизнь, это глупости. Зато мы переедем на юг, у папочки будет новая должность. Это так здорово, я так рада за нас всех…
Ну вот скажите, много ли детей способны на такое понимание? А я даже обняла моих маму и папу. Хотя от слёз всё-таки не могла удержаться… Но надеюсь, что эта слабость понятна и извинительна.
Мама тогда почему-то очень расстроилась, они после этого долго совещались с папой, что-то обсуждали, даже кажется, слегка повздорили. А это случалось крайне редко в нашей почти образцовой семье и, в конце концов, предложили следующий вариант. Они с папой уезжают, устраиваются на новом месте, а я спокойно оканчиваю школу и живу всё это время у бабушки, папиной мамы.
Надо ли говорить, что и это их решение я приняла с готовностью и смирением, вовсе несвойственным подросткам с их гормональным буйством.
- Как вы решите, так и будет, - произнесла я, как можно мягче, - я никогда не пойду против воли своих родителей. Если вы считаете, что мне будет лучше с бабушкой, которой нет до меня никакого дела и всё только потому, - прости, мама, - что она никогда не одобряла выбор своего сына, то пожалуйста… Я готова. Раз вы полагаете, что мне будет гораздо лучше с ней, а не со своими родителями, пусть. И я совершенно не против того, что мне придётся ездить через весь город с её окраины в свою школу и обратно, тратя на дорогу в общей сложности около двух с половиной часов. Особенно непросто будет утром, ведь общественный транспорт в районе, где живёт бабушка ходит плохо и нерегулярно. И конечно мне придётся выходить чуть свет, чтобы не опоздать к первому уроку и подолгу стоять на остановке, да ещё в нашем промозглом климате… Но зато меня будет согревать мысль, что мои любимые мама и папа нежатся под южным солнышком, лакомятся сочными фруктами и имеют возможность ездить к тёплому морю так часто, как только захотят, хоть каждые выходные...
После того, как я всё это сказала и ласково взяла их за руки, - папа закашлялся, махнул рукой и молча вышел из комнаты, а у мамы непонятно по какой причине сделалось вдруг такое лицо забавное. Как будто ей перестало хватать воздуха. Она приоткрывала рот, словно намереваясь что-то сказать, или просто вдохнуть, но у неё не выходило ни то, ни другое. Сколько лет прошло, а я до сих пор не понимаю, что это такое было.
Что же касается истории с переездом, то она так ничем и не закончилась. Мои родители просто передумали и всё. Не знаю почему. Честно говоря, я не особенно этим интересовалась.
Просто странно, ведь оказывается мама немного поторопилась и поставила в известность руководство своего техникума, что в следующем семестре уже не выйдет. Данный факт, разумеется, не делает ей чести. Это был импульсивный и крайне неразумный поступок. Любой здравомыслящий человек, даже тинейджер, кем в ту пору была я, понимает, что не стоит трубить на каждом углу о том, что только планируешь.
И, кстати говоря, последующие события с убедительной и жестокой наглядностью доказывают как это, так и то, насколько мои родители мечтали о переезде. Даже ценой счастья единственной своей дочери.
Однако, я отвлеклась. Надо ли говорить, что на её место тут же нашли человека.
А потом, то ли маме было неудобно проситься, что называется, назад, то ли оскорблённая в лучших чувствах администрация учебного заведения не нашла возможности продолжить с ней трудовые отношения, но только она оказалась вдруг без работы.
Бедная, она, конечно, поначалу пыталась что-то искать, но безуспешно. С её специальностью посреди учебного года не так-то просто устроиться. И как вы думаете, кто первый её поддержал? Кто нашёл нужные слова и подставил плечо? Ну, конечно же, её дочь. Та, от кого она мечтала сбежать, и кто ни единым словом и никогда не упрекнул её в этом.
Именно я сказала, что нет ничего страшного в том, чтобы женщине побыть немного дома, отдохнуть, собраться с мыслями и силами, заняться, наконец тем, до чего никак не доходили руки. И как приятно, - говорила я, - будет возвращаться отцу вечером в уютный, чистый, пахнущий пирогами дом.
Я видела, что мои слова действуют на неё, как живительная влага для сухой почвы. Мать впитывала их с жадностью и нетерпением измождённого трудной дорогой путника. Я уже довольно давно стала для родителей, особенно для матери, неким компасом, указаниям которого она следовала на своём жизненном пути. К тому же, я знала, о чём говорила.
Отец после того, как с переездом не вышло, как-то замкнулся в себе, отгородился от нас. Стал частенько задерживаться, и я не раз просыпалась в своей комнате из-за того, что они ссорились приглушёнными голосами, - от этого зловещего полушёпота, становилось ещё больше не по себе. Лучше бы они нормально пару раз выяснили отношения. То есть, как все люди, ну покричали, стукнули по столу, хлопнули бы дверью...
Может всё и наладилось бы. А тут этот жуткий шёпот в ночи, после чего заключительным аккордом - всхлипывания матери. Однажды я даже громко попросила их прекратить, так как они мешали мне уснуть, а предстоящий день обещал быть довольно сложным. Меня ожидало две контрольные.
Вскоре после этого у нас с отцом состоялся серьёзный разговор. Он сказал, что они с мамой переживают сейчас непростые времена. Но они сделают всё от них зависящее, чтобы пройти выпавшие на их долю испытания с наименьшими потерями. И он попросил у меня прощения за то, что это причиняет мне боль. И за то, что он обсуждает со мной совсем недетские темы. Но я ведь умна не по годам, - это его собственные слова, кстати, - и потому он не сомневается, что я пойму его правильно. А кроме того, он не считает хорошим решением скрывать от меня то, что важно для всех нас. И он верит, что они с мамой обязательно справятся с этим.
Ну и всё в таком роде. Конечно, я всё поняла правильно. Я вообще понятливая. И могу, что называется, читать между строк. А также замечать не всегда очевидное и слышать то, что человеку бывает трудно произнести.
- Конечно, я понимаю тебя, папа, - мне было так жаль его, в этот вечер его лицо выглядело особенно уставшим и отливало желтизной…
Но я продолжала:
- Маме хотелось бы, чтоб ты проводил дома больше времени. Наверное, не слишком весело целыми днями заниматься исключительно домашними делами. Хотя, знаешь, у неё ведь появилось какое-то хобби, пока ты был в санатории, да, да… Она что-то говорила, да я забыла… Два или три раза в неделю она ездила куда-то по вечерам… Ах, она тебе не говорила? Забыла, наверное… А может просто не хотела, не была уверена, одобришь ли ты это… Ведь из-за своей болезни, папочка, ты стал несколько раздражителен, да и пять лет разницы между вами тоже имеют значение. Мама молодая, здоровая женщина и…
- Замолчи…- отец как-то странно посмотрел на меня, сердито и вместе с тем растерянно. Потом закашлялся, покраснел и по своему обыкновению, вышел из комнаты.
Больше подобных бесед, мы не вели. А впрочем, и никаких других - тоже. Папа с тех самых пор, как будто избегал меня. Особенно же опасался оставаться со мной наедине. Знаете, странно такое говорить о своём родном отце, но у меня было чувство, словно он боится меня. Если папа приходил домой, и в квартире была только я, то он сразу же закрывался в спальне.
Если я входила на кухню, где отец смотрел новости или пил с мамой кофе, он немедленно ретировался.
Конечно, я пыталась поговорить с ним, наладить контакт, несмотря на то, что никакой вины за собой не чувствовала, но он каждый раз ускользал. Ссылался то на занятость, то на нездоровье, то просто говорил, глядя при этом в сторону, что у нас всё нормально и чтобы я не накручивала себя.
В конце концов, я оставила все попытки и опять смирилась. И больше того, скажу, что никогда - ни тогда, ни сейчас, - не злилась на него. Я хорошо понимаю, что человек по природе своей слаб и несовершенен. И вряд ли такое положение дел когда-либо изменится. По крайней мере, в обозримом будущем.
Кстати, даже мама, которая медленно, но неуклонно всё больше погружалась в какой-то свой, отдельный от нас мир, поинтересовалась как-то, что произошло у меня с отцом.
Передать не могу, как мне было жаль мою бедную мамочку! В её положении, положении, по факту брошенной, нелюбимой жены, человеку ничего не добившемуся в этой жизни, ни в профессиональном, ни в личном, так сказать, женском плане, ещё находить возможность интересоваться делами и проблемами дочери!?
Конечно, я не оставила маму наедине с её тревогами и печалью. Я была рядом. Ведь она не находила себе места главным образом по причине того, что не могла понять: что, собственно, произошло? Где она ошиблась? В какой момент всё пошло не так?
И мы не раз говорили с ней. По душам, открыто и честно, как настоящие мать и дочь. Единственное, что меня немного смущало, что мы как будто поменялись местами.
Я исполняла роль матери, а она подростка, попавшего в беду. Но я уже говорила, что это не было чем-то необычным для меня. Можно сказать, что я даже как-то привыкла к такому положению вещей.
- Мне понятны твои чувства, мамочка, - говорила я, со всем жаром моего юного сердца, - как должно быть обидно и горько сознавать себя нелюбимо, ненужной... Надо признать, что делать ставку на то, что ты будешь заниматься домом, было непростительной ошибкой.
И здесь, - я даже готова признать это, - есть и моя вина. Но кто же мог подумать, что ты вообще больше не сможешь работать… Да, как видно не все мужья ценят подобное самопожертвование, - говорила я, обнимая свою бедную мамочку за её подрагивающие плечи.
- Ты перестала следить за собой, располнела, - ласково пеняла я ей, - так никуда не годится; если двигаться подобным курсом, то очень скоро ты и самой себе уже будешь неинтересна… Ну, ну, мамулечка, не плачь, моя дорогая, мы обязательно что-нибудь придумаем…
И я помогала ей всем, чем только могла. Я находила для неё статьи в женских журналах, я объясняла матери, как жалко выглядит женщина, заискивающая перед мужем, любым способом пытающаяся спасти обречённый брак и вымаливающая толику внимания у человека, которому она безразлична.
Но махать на себя рукой ни коем случае нельзя, - втолковывала я ей. И мы подробно разбирали каждый её шаг. Можете ли вы представить, что в свои шестнадцать-семнадцать лет я была личным тренером своей матери, её косметологом, а также стилистом и психотерапевтом.
Скоро у нас появилась довольно стройная программа действий. И смею вас уверить, мы могли бы её осуществить, если бы душевное здоровье мамы значительно не ухудшилось. Это произошло вскоре после того, как они с отцом подали на развод. Мы с мамой остались в нашей квартире, а отец перебрался на дачу. Откровенно говоря, дача - это громко сказано.
Шесть соток земли и щелястый, ветхий домишко, в котором даже в короткое питерское лето было не особенно уютно. Родители собирались заняться ремонтом, даже деньги откладывали, но не успели. Ну а в свете текущих обстоятельств, уже и не смогли бы.
Все сбережения отец оставил нам, ну и конечно выплачивал смехотворные алименты. Ну а как иначе, хоть они и говорили, что это обоюдное их решение, всё-таки основная ответственность на нём - он мужчина, глава семьи.
Конечно зимой ему приходилось несладко. Я это понимаю. Моя мать, эта добрая, наивная душа, которую даже ребёнок легко бы обвёл вокруг пальца, хотела ему помочь. Дать денег на ремонт или отказаться от алиментов, не знаю точно, но я не разрешила. Знаете, всему есть предел. Даже моему ангельскому терпению.
- Не смей, - сказала я матери, - его никто туда не гнал, - он сделал свой выбор и значит должен принять его последствия.
Знаете, я и сейчас уверена в своей правоте, несмотря на то, что многие наши родственники и так называемые друзья семьи, нас с матерью осудили, а некоторые так даже недвусмысленно намекали на то, что считают меня виновной в его раннем уходе из жизни. Можете такое вообразить? Меня, в то время второкурсницу, которой едва лишь минуло восемнадцать лет!
Но, честно говоря, удивляться тут нечему, вся биография моя является наглядным примером того, сколь ничтожное место в нашей жизни занимает такое явление, как справедливость.
Подобное, если не большее осуждение спустя пару лет ожидало меня после того, как я определила (с немалым трудом, между прочим) свою мать в пансионат с проживанием и лечением.
Боже, сколько шума здесь поднялось! И такая, и сякая, сдала родную мать в психушку. Во-первых, это в корне неверно. Не в психбольницу, и не в дом престарелых, и не в хоспис, а в отличный геронтологический центр.
Да, находится он на территории психоневрологического диспансера, ну и что! А кто-нибудь из этих кликуш спросил, каково было мне, молодой девушке с психически неполноценной матерью? Особенно после смерти отца. Кто-нибудь в курсе того, в чём она меня обвиняла? Что кричала мне в лицо и сколько раз угрожала? Дошло до того, что я заснуть боялась в собственной квартире! И если бы я не приняла меры, то очень может быть, что строчек этих вы бы сейчас не читали.
Ну а что до того, что я не навещаю мать, так посмотрела бы я на вас, как бы реагировали вы, если при каждом вашем появлении на вас машут руками, забиваются в угол, кричат, что вы дьявол в женском обличье, исчадие, ну и прочий немыслимый бред.
Но, повторюсь, я не жалуюсь. Я терпеливо, и смею надеяться, вполне достойно несу свою ношу, свой крест, прекрасно понимая, насколько человек несовершенен и слаб. А если здесь ещё имеет место надломленная психика и повреждённый рассудок, то…
Однако, с вашего позволения, я продолжу свою печальную летопись.
На третьем курсе к нам на экономический перевёлся ростовчанин Кирилл Стрельников. Он каким-то особенным образом отличался от других молодых людей, которых я знала. Да хотя бы от тех же моих однокурсников. Не знаю, может во всём «виноват» его южный темперамент, или просто это был такой человек, но почти все студентки нашего курса были поголовно в него влюблены.
И неспроста. Помимо чисто внешней привлекательности, - высокий, огнеглазый, белозубый Кир, как его называли, был весёлым, энергичным и без сомнения, очень талантливым. Мы с моей лучшей подругой Леной - не явились исключением.
Лену я знала со школы и очень хорошо к ней относилась. Но глядя, как она провожает взглядом Кира, куда бы он не направлялся, честно говоря, мне становилось смешно. Нет, Ленка, без сомнения, неплохая девчонка, но нужно же как-то соизмерять свои данные, свой потенциал и свои возможности с тем, что можешь предложить другому человеку. Разве нет? Особенно тому, у кого это в разы ярче и больше выражено.
Я никого не осуждаю, боже упаси. Ни-ни. Но Лена, чтоб вы понимали, это с внешней стороны - бледная, неприметная блондиночка, а с внутренней - человек с большим набором комплексов, главными из которых являются её неуверенность в себе, замкнутость и ограниченность. И вот такая девушка тоже, представьте, стала вздыхать по Киру Стрельникову.
Ну, умора, честное слово! И это, кстати, не только моё мнение было. Хотя, повторяю, и хороших, может даже отменных качеств, в ней было достаточно. Я же не отрицаю этого. К тому же, будь это не так, я просто не смогла бы дружить с человеком столько лет.
И сама была, кстати, ей хорошей подругой. Лена сирота, её с сестрой воспитывала бабушка, и она часто бывала у нас в доме. И даже подолгу жила, когда бабушка её ложилась в больницу, а старшая сестра Маша дежурила возле неё. Или когда бабушка уезжала к сыну, а Мария уже вышла замуж. Да что там говорить, уверена она и в политех пошла, только потому, что я туда документы подала.
Так что мы с Леной очень хорошие подруги. Были. Прискорбно говорить об этом в прошедшем времени, потому что в детстве я даже считала её сестрой, которой у меня, как вы знаете, никогда не было. И можете представить, как мне было больно от того, что самая близкая подруга предала, отвернулась от меня просто потому, что ей сложно было принять правду.
Однако, прошу прощения, кажется я слишком тороплюсь и забегаю вперёд, хотя сама терпеть не могу беспорядка и лишней суеты.
Так вот, как я уже сказала, девчонки нашего курса почти все были влюблены в красавчика и умницу Кирилла Стрельникова. Только вот я была уверена, что достанется он мне. И только мне.
Может кто-то решит, что это было слишком уж самонадеянно с моей стороны, но на самом деле я просто рационально подошла к делу. Ведь в отличие от всех этих глупых куриц, у меня был план. Чётко разработанный и вполне осуществимый. От которого я не намерена была отступать. И к слову говоря, нереальных целей я никогда и не ставила.
Надо сказать, что в молодости, я была весьма недурна собой. Но что гораздо важнее, я всегда могла подать себя правильно. С наиболее выгодной стороны. И кроме того, грамотно пользоваться теми плюсами, которыми располагала. Судите сами: я была молодой, привлекательной, умной, коренной петербурженкой с блестящим образованием, к тому же полновластной владелицей прекрасной, двухкомнатной квартиры в центре города, где я время от времени устраивала первоклассные вечеринки.
И это были не просто оголтелые студенческие пирушки, о нет, это были званые вечера, на манер салонов, которые устраивали знатные дамы в былые времена. Да, да, без всякого преувеличения. На них многие мечтали попасть, между прочим. Но, само собой, приглашала я избранных.
Я, кстати говоря, начиная с третьего курса, уже работала. А что было делать? На дворе глумились и сеяли анархию бесконтрольные 90-е, а я, по сути, осталась одна. Вот и пошла бухгалтером в одну фирму, где не слишком интересовались законченным образованием и опытом работы. Главное, чтобы правильно могла составлять финансовые отчёты, помогая шефу распределять и контролировать денежный поток. А он, надо сказать, был весьма обильный, и к тому же не один. Поэтому нужно было соответствовать. Даже скажу больше - это было необходимо не только для того, чтобы было на что жить, но и чтобы элементарно выжить.
Мой круг общения, надо сказать, значительно расширился. Так что гостями у меня часто были не только бедные, вечно голодные студенты. Даже наоборот. Их, как раз было меньшинство, и в основном, девушки и молодые люди с определёнными внешними данными. Что поделаешь, если моим новым друзьям, - а это по большей части были влиятельные мужчины, - нравилось проводить время с интеллигентной молодёжью.
Так вот, кто бы мог подумать, что именно на одной из таких вечеринок, я и заметила, что между Киром и Леной что-то есть. Можете себе представить? Лично я с трудом. И где? В моём собственном доме! Более того, на моём празднике, куда Ленка получала приглашение, только из жалости и благодаря тому, что она всё ещё числилась моей лучшей подругой. В остальном ей, бесцветной, неинтересной серой мышке было совершенно нечего делать на моих изысканных вечерах.
Думаю, она и сама это отлично понимала. А иначе не стала бы позднее клеветать на меня и обвинять в сводничестве. Да, представьте себе, вот что называется, наглядный пример того, как против тебя же оборачивается сделанное тобой добро. Но если вы думаете, что я начала выяснять отношения или призывать свою бывшую подругу к совести, то опять-таки сильно ошибаетесь.
Я не сделала ничего, кроме выводов о том, что пора действовать и действовать быстро. Время надежд и наивных иллюзий миновало. И если ты хочешь победить, то переходи в наступление. Если тот период чему-то и научил меня, то чёткому пониманию того, что ты или жертва или завоеватель. Выбирай, что тебе больше по душе.
Одним словом, я стала действовать, но осмотрительно и тонко, почти филигранно. Я и виду не показала, что меня задел тот факт, что они теперь вместе. Мне нужно было совсем немного времени, чтобы довести свой план до совершенства и под звуки фанфар в полной мере насладиться победой. Но обстоятельства сложились таким образом, что блистательный план мой накрылся медным тазом, и пришлось срочно перестраиваться.
Несмотря на данное неудобство, цели своей я достигла, а значит, действовала правильно.
Так вот, и виду не показывая, насколько мне неприятна вся эта история, я пригласила Лену на свой очередной субботний вечер, и вдруг услышала, что они с Кириллом (!) решили не посещать больше моих вечеринок «из этических соображений». Честное слово, это были её собственные слова.
То есть человек, которому я сама со дня на день собиралась мягко намекнуть на то, что её присутствие у меня весьма нежелательно и что она уместна там примерно так же, как житель деревни «Красные петушки» на лекции по постмодернизму, - сделал ход первым и дал понять, что посещая мой дом, роняет себя в духовном плане.
Я попыталась совладать с собой и вкрадчиво поинтересовалась у неё, почему же раньше она не гнушалась пользоваться моим гостеприимством.
И вот тогда она и произнесла те самые слова: что-то там про притон и сводничество. А после этого просто отвернулась, как будто закрыла тему.
И знаете, как отреагировала я на эти лживые обвинения и даже скрытые угрозы? Ровным счётом никак. Я просто улыбнулась. Потому что отлично знала, что это вовсе не конец. Это только начало.
Я даже вполне искренне поблагодарила её за правду и за то, что помогла мне развязать руки, связанные этими глупыми, допотопными представлениями о верности и дружбе.
И добавила, что сама всё ждала, когда же она, наконец, догадается, как нелепо выглядит на фоне остальных. Я сказала, что щадила её чувства, но в то же время поражалась, как можно быть настолько слепой и наивной, чтобы не замечать этого. Но даже при всей своей неотёсанности и примитивности, невозможно же на самом деле не замечать очевидного: что она не пара Кириллу, что выглядит рядом с ним убого, комично и пошло.
Я помню, что глядя ей в глаза, прямо спросила, почему она хочет испортить ему жизнь.
Я говорила ещё что-то: образно, ярко, убедительно. И знала, что это так, потому что видела, как менялось выражение её лица.
При этом заметьте, я не сказала ни слова неправды. Даже тогда, когда высказала вслух предположение, что Кирилл тяготится этими отношениями. Я ведь действительно так думала. А человек не может отвечать за мысли и чувства, которые у него появляются, верно?
А ещё я всегда довольно неплохо разбиралась в человеческой природе. Я знала, что как бы Кирилл не скрывал, меньше всего ему хочется возвращаться в свою провинцию. Тем более приближалась защита диплома, и нужно было что-то решать. А мне было, что предложить ему.
И об этом я тоже сообщила Елене. Ну а в самом конце выразила надежду, что она хорошо меня поняла, ну а если нет, - здесь я сделала выразительную паузу, - у меня найдутся люди, которые растолкуют ей всё более доходчиво. И тогда, честное слово, - сказала я, - то, в чём она обвиняла меня до сих пор, покажется ей детской игрой в пятнашки.
   
...В качестве мужа, пусть даже и гражданского, Кирилл, говоря откровенно, никуда не годился. Его вообще будто подменили, особенно после того, как Ленка куда-то перевелась, или вообще бросила учёбу. То есть никто не знал, где она и куда пропала. Главное, Кир хоть и не обвинял прямо, но пару раз давал понять, что подозревает: здесь не обошлось без моего вмешательства. Я тогда расхохоталась и перевела всё в шутку, мол, спасибо, конечно, но на бандершу, я явно не тяну.

Может, конечно, когда и проговорилась кому по поводу Лены, мол, строит из себя принцессу Недотрогу, когда на самом деле… Ну задела она меня, каюсь, хотя не думаю, что этот невинный трёп мог иметь какие-то последствия.

Тем более, обвинять меня, ту, которая приняла самое активное участие в поисках своей бывшей подруги, когда выяснилось, что она всё-таки пропала без вести. Да, да, я откликнулась сразу, как её сестра Мария обратилась ко мне. Именно с моей помощью мы даже до передачи дошли. На федеральном канале. Ну, знаете, где помогают разыскивать людей.

И вовсе не моя вина, что все эти попытки не увенчались успехом. А сколько раз я эту самую Марию, многодетную, с непутёвым мужем в придачу поддерживала деньгами и не сосчитать.
И вообще, тогда время такое было: всё дозволено, будь кем хочешь, ну или кем можешь, вот многие и старались, пытаясь изображать из себя тех, кем вовсе не являлись. А иначе - отсортируют, выбракуют и привет, пишите письма. Сорную траву с поля вон.
Кирилл зарабатывал мало, но хуже всего было то, что он и не стремился к большему. И это в то время, когда деньги буквально лежали под ногами, знай только не ленись, да подбирай. Конечно, я боролась за него, ведь он же талантливый, у него золотая голова, и это без всякого преувеличения.
Да мы легко могли свалить на запад, с его мозгами, да знанием языка, Кирилла взяли бы куда угодно: грамотные финансисты везде нужны. Но, увы, мой любимый человек ничего не хотел. Вообще ничего. Он так и не вырос из штанишек политеха. Там же устроился в какой-то зачуханный отдел чуть ли не бухгалтером и вдобавок поступил в аспирантуру. Зарплату ему платили раз три месяца и далеко не всегда деньгами - то водкой, то бройлерными цыплятами.
Меня эта ситуация приводила в ужас по вполне понятным причинам: мы ждали ребёнка. Собственно этот факт и объяснял присутствие Кирилла Стрельникова в моей жизни. По его же собственным словам. Но мне всё равно. У меня была цель, и я её добилась. А то, что Кир оказался порядочным человеком - всего лишь приятный бонус.
Просто после того, как Ленка пропала, парень не находил себе места. Да на него было жалко смотреть! И как вы думаете, кто первый протянул ему руку и подставил своё хрупкое плечо? Я, признаться, и сама не ожидала, чем окончится та наша встреча. Но после того как ощущаешь у себя под сердцем биение новой жизни, на многое начинаешь смотреть иначе.
Кирилл мне честно сказал, что он со мной только из-за сына. И что мы будем отцом и матерью, но не мужем и женой. А я так его любила, что мне было всё равно.
Родился наш мальчик - Игорь. Слабенький, болезненный, я очень уставала. А когда ему было всего полгода, вышла на работу. Пришлось напомнить Марии, что долг вообще-то платежом красен. А что ещё было делать? Кирилл, которого я заставила-таки перейти в мою фирму, чуть не развалил вообще всё. Сколько я не объясняла, не уговаривала его, ничего не вышло.
Он стал лезть туда, куда не следовало, в присутствии шефа говорил о двойной бухгалтерии, отмывании денежных средств и подлогах. Началось крупное разбирательство, фирму прикрыли. И лично я считаю большой удачей, то что Кир отделался парой сломанных рёбер и черепно-мозговой травмой средней тяжести. И мне ничуть не жаль, что это произошло. Не то, чтобы я желала ему этого, но иногда нужно человека слегка встряхнуть, хотя бы для того, чтобы мозги у него встали на место. Я вообще считаю просто чудом, что при этом не пострадали мы с сыном.
После этого Кирилл замкнулся и ещё больше отдалился от меня. Вернулся на работу в свою нищенскую бухгалтерию, а на все мои идеи и предложения, отвечал категорическим, даже агрессивным отказом. И делал это с каким-то не поддающимся разумному объяснению ужасом, словно заранее был уверен: то, что исходит от меня, ничем хорошим по своей сути являться не может.
Я, к сожалению, не сразу поняла, что это начало конца. В противном случае, ни за что не стала бы тратить столько времени на этого человека.
Работа для меня нашлась очень быстро и почти без всяких усилий с моей стороны. Нынешняя организация почти ничем не отличалась от предыдущей, разве что была чуть солиднее и чище. Я работала, как и раньше хорошо, но внимательно поглядывала по сторонам: мне уже было тесновато и не очень уютно там, где я не могла проявить себя в полной мере.

И такая возможность очень скоро представилась. В это время как раз началась новая компьютерная эра. И я с одной милой семейной парой открыла что-то вроде кооператива по поставке корейских компьютеров и запасных деталей к ним. Эти люди были мне нужны, поскольку неплохо разбирались не только в вычислительной технике, но и построении бизнеса с нуля, а я им для того, чтобы поддержать их начинание финансово. Так что, можно сказать, мы нашли друг друга.

Честно говоря, поддерживать было особенно нечем, потому что по факту я была единственным кормильцем семьи, но и об этом я заблаговременно позаботилась. У меня ведь была ещё бабушка, о которой я уже, кажется, упоминала. Да, мы с ней не то, чтобы были особенно близки, но всё же родные люди. Конечно, она вначале даже не хотела говорить со мной. Последний раз мы виделись на похоронах её сына, моего отца. Похоже, она по-прежнему считала нас с матерью виновными в его раннем уходе.

Не знаю, может кто-то после того, как ему высказали то, что услышала я, развернулся бы и ушёл, но мне это даже в голову не пришло. Особенно после того, как я побывала у неё. И увидела всё своими глазами.

Бедная старушка наверняка недоедала, потому что уже не только плохо ходила, но и соображала. Да и квартира, добротная, удобная, была в ужасном запустении. Как хорошо, что у меня были связи в медицине! И кстати говоря, не только там. Одним словом, не хочется долго останавливаться на этом, но бедная бабуля, оказалась совсем плоха.

Так что я появилась, как нельзя более кстати. Для того, чтобы взвалить на себя все тяготы и заботы о ней. Конечно, пришлось поместить её в определённую клинику, у себя оставлять её было небезопасно, да она и сама ни под каким видом не хотела жить в моём доме. И сколько же опять всего мне пришлось выдержать! Снова я страдала за свою доброту и милосердие. И снова, ни единой жалобы, ни малейшего упрёка не было слышно с моей стороны…

Квартиру бабулину, конечно же, я продала, и таким образом смогла стать полноценным партнёром в бизнесе.

И всё было, в общем-то, неплохо, хотя и не без трудностей. Я постепенно осваивалась в новой для себя сфере деятельности, изучала рынок, не раз бывала за границей. Наша фирма благополучно перекочевала из 90-х в нулевые. Мы значительно расширились и укрепили свои позиции.

Что же касается моей личной жизни, то здесь было всё то же болото, унылое и затягивающее. В том, кого я считала своим мужем вы бы ни за что не узнали того яркоглазого, талантливого красавца, с бьющей через край энергией, одарённого природой так щедро, что хватило бы на четверых. Сейчас это был обрюзгший, неприятный в общении субъект с тяжёлой одышкой и нездоровым цветом лица.

Однажды, - знаю, сама терпеть не могу это слово, но это случилось действительно внезапно, - мы сидели в воскресное утро на кухне, завтракали и по обыкновению, были заняты каждым своим делом.

Сын потихоньку сплавлял под стол нашей собаке кусочки омлета, а Кирилл, громко прихлёбывая кофе, листал газету. Это был тот редкий случай, когда все мы были не только дома, но и в пределах одного помещения.

И я вдруг со всей отчётливостью и ужасом внезапно прозревшего увидела человека, который вот уже почти десять лет был рядом и кого, очевидно, всё это время я принимала за кого-то другого. Всё, что его сейчас интересовало в жизни - это спортивная колонка в еженедельнике, вечерние новости и его сын Игорь.

Боже мой, - подумала я, - и это моя семья? Вот этот грузный, рыхлый с одутловатым лицом и тремя подбородками, выдыхающий со свистом мужичина, который не пожелал заключить со мной официальный брак и с которым меня уже давным-давно ничего не связывает, и большой вопрос, связывало ли раньше, и есть часть моей семьи?? Да у нашего спаниеля кругозор на порядок больше, чем у него! А уж что касается обаяния, так Патрик ему легко сто очков вперёд даст.

Я перевела взгляд на сына: полноватый, бледный мальчик с широким, покатым лбом и редкими волосами, - к сожалению, сын пошёл не в меня, но и не в Кирилла, я ведь помню, каким он был, - но что делать, это ведь мой ребёнок… И я его люблю. Но вот, что касается этого опустившегося человека, который столько лет был, по сути, на моём обеспечении, его не должно быть здесь. Это я поняла сразу и окончательно.

Я так растерялась, что даже не напомнила сыну, что пребывание собаки на кухне во время приёма пищи находится под категорическим запретом. Не говоря уже о её несанкционированном кормлении… Открытие так ошеломило меня, что в тот момент, я всё забыла…

- Я хочу, чтобы ты ушёл… - сказала я ему в тот же день.

Не стану долго распространяться о том, что мне пришлось пережить. Этот несчастный сначала обвинял меня в том, что я сломала ему жизнь, затем пытался угрожать мне, но этим только насмешил меня, и в конце концов, поняв, очевидно, что я решения своего не переменю, расчувствовался, со слезами на глазах сказал, что женится, - здесь мне снова стало невероятно смешно, понятия не имела, что бедный Кир такой юморист. А он всё продолжал твердить, что пойдёт на что угодно, лишь бы я не разлучала его с сыном.

Однако к этому времени, можете мне поверить, к таким вещам, у меня уже был стойкий иммунитет. К тому же, я не видела никаких причин менять своё решение.

Вскоре жизнь закрутилась таким вихрем, что я и думать забыла о подобных пустяках. У моих деловых партнёров случилась весьма досадная неприятность: мужчина заболел такой болезнью, которая давала крайне мало шансов на быстрое и успешное выздоровление. И весь бизнес буквально повис на мне одной. Сомневаюсь, чтобы подобное положение дел могло бы кому-нибудь понравиться. Конечно же, я не стала молчать. И тут, чтобы вы думали? Расстроенная жёнушка сообщает мне со слезами на глазах, что её мужу предстоит сложная операция в Германии и им необходимо время. И, разумеется, деньги. И не могла бы я, дескать, как многолетний партнёр и друг, - очень смешно, какие друзья в наше циничное время! - взять на себя временно заботы о бизнесе и вдобавок ссудить их небольшой суммой, около миллиона, в счёт будущей прибыли. А затем они, как только муж поправится, - ха, как же, поправится он, - непременно всё отработают и вернут даже с процентами…

Честно говоря, в первую минуту я просто опешила от подобной беспринципной и беспримерной же наглости… Что ж, вот ещё один яркий образчик человеческой природы, её низменной и дешёвой сути.

Понятное дело, что я отказала наотрез. И добавила, что сентиментальными историями, обильно поливаемыми слезами, меня не проймёшь. Я не эмоциональна. И считаю, что это мой плюс. Работать за троих я не собираюсь, а если им по каким-то, сугубо личным причинам понадобился перерыв или отпуск, что ж, дело хозяйское. Я никого не держу. Тем более что прямо за этой дверью находится внушительная армия безработных инженеров, юристов и экономистов, которые только ждут, когда я поманю их своим изящным пальчиком.

Что же касается денег, то и здесь всё просто, - с нежной, даже вдохновенной улыбкой сказала я, - вы продаёте мне свою долю и дело с концом. И каждый получает своё. На что-то другое я не согласна. Единственное, - добавила я в конце, - поскольку такое развитие событий инициировано точно не мной, цену устанавливаю я.

Она как-то странно и жалко улыбнулась, точно вместо этого хотела заплакать и пробормотала что-то насчёт того, что мы встретимся в суде.

Ну и чего она добилась? Пока она очередной раз с пеной у рта выступала в качестве истца, в больнице, забытый всеми, умирал её муж.

Да, нам всё-таки пришлось продать бизнес, другого пути не было, но сколько нервов, сколько средств затрачено! И вы снова ошибётесь, если решите, что я имею в виду себя. Уж поверьте, за те несколько лет, что я была в деле, мне удалось отложить кое-что на чёрный день.

Так что особенно-то, я не расстраивалась. К тому же, у меня появилась новая, не менее благородная цель. У неё даже было имя, не менее замечательное, чем она сама. А именно - Иван Егоров. Вернее, Егорофф. Иван - один из представителей торговой марки «Егорофф и сыновья». Да, да тот самый знаменитый егоровский хлеб. Они создали своё многоступенчатое предприятие с отцом и братом Николаем, начиная с крошечной пекарни.

Я, знаете ли, иногда слежу за интересными бизнес-проектами, это бывает весьма полезно.

Как-то, находясь на отдыхе в Италии, я попала на международную, продовольственную выставку, где и познакомилась с Иваном. Было сразу понятно, что человек явно не на своём месте. Он терзался от скуки и жары возле своего стеллажа, вяло отбиваясь от парочки репортёров, ни слова не понимая из того, о чём его спрашивают, и растерянно оглядывался, вероятно в поисках куда-то запропастившегося брата или переводчика.

Я, верная своему предназначению и зову сердца, тут же пришла ему на помощь. Вот где пригодилась моя способность к языкам!

Одним словом, очень скоро всё уладилось, - ещё бы нет, ведь за дело взялась я, - и в благодарность, Иван пригласил меня вечером в бар своего отеля. Надо ли говорить, что явилась я во всеоружии и блеске своей молодости и красоты. А после двух или трёх бокалов терпкого, красного вина, млоего кавалера можно было брать, что называется «тёпленьким».

Я ещё на выставке поняла, почему в разнообразных СМИ мелькал, в основном, его младший брат. А старший оставался, в основном за кадром. Дело в том, что бедный Иван здорово заикался. Ну а помимо этого внешностью обладал, что называется, не самой выдающейся.

Среднего роста, белобрысый настолько, что если бы не его карие глаза, можно было подумать, что он альбинос, с красноватым, как у всех природных блондинов лицом, и рано начавшей проступать лысиной. Конечно, на фоне своего младшего брата, статного, сероглазого брюнета с умопомрачительной улыбкой, старший Егорофф выглядел, прямо скажем, довольно бледно.

Но разве это важно?! Тем больше душа моя переполнялась сочувствием и теплотой к Ивану. И хотя братья были очень дружны между собой, уж я-то понимала коварство и хитрость младшего.

Каково это, - возмущалась я, - переложить на безропотного, неказистого Ивана самую тяжёлую, закулисную работу, а самому красоваться на обложках журналов и газет, давать интервью, рассуждая о плюсах и минусах семейного бизнеса и даже выставлять свою кандидатуру в органы местного самоуправления?!

Иван был поражён, как легко я управилась с репортёрами, очевидно на него это произвело сильное впечатление. А ещё то, что я, оказывается, так хорошо была осведомлена о том, чем он занимается. Я скромно ответила, что это несложно, когда искренне интересуешься чем-то… Или кем-то… Добавила я, и потупила взгляд. Конечно, ему это было приятно, ведь наверняка, до сих пор всё внимание было отдано младшему, Николаю.

Но я дала понять, что всегда знала, кто на самом деле ведёт основную партию. И снолва заметила, как приятно ему это было слышать.

Ну что тут долго говорить. С того самого дня, мы уже не расставались. Как человеку с речевым нарушением, ему было приятно, что все хлопоты по коммуникационному взаимодействию я взяла на себя.

Вернувшись, наши отношения приобрели уже постоянный характер и, в конце концов, представив меня родителям и брату, он объявил, что намерен жениться.

Иван никогда не говорил об этом, но уверена, что большого восторга это известие в его семье не вызвало. По некоторым признакам, - многочисленные недомовлки, непроницаемое выражение лица, когда я спрашивала, как отреагировали его родные, натянутые отношения с братом, - я поняла, что самым яростным противником нашего союза был именно Николай.

Но сделать он ничего не мог, через месяц мы поженились. И всё было замечательно. По крайней мере, сначала. Тем более что я не собиралась сидеть без дела. Я стала принимать активное участие в семейном бизнесе. Хотя кое-кому, понятно, это не слишком нравилось. Ну ещё бы, только с моим появлением в качестве законной супруги, многие наконец-то узнали, что Егоровых-то, оказывается два брата! Если бы не я, бедный Иван так и прозябал бы в тени своего выскочки братца. Боюсь только, что подобное положение дел, его бы даже устроило. Ну что поделать, никак не везло мне на сильных, амбициозных мужчин!

Иван даже просил меня оставить всё как прежде, так как ему не нравилось, что его отношения с семьёй и особенно с братом, совсем испортились. Но я, разумеется, была не согласна. Ещё чего!

- Ты такой же полноправный совладелец «Егорофф и сыновья», как и твой брат, - внушала я этому олуху. Николай ничем, кроме смазливой внешности и умения складно говорить, особенно на публику, не заслужил особого отношения. Так и скажи своему отцу и заодно брату. Иначе, это сделаю я.

Иван боялся, как огня любых столкновений и слушался, но как-то всё больше тускнел и впадал в депрессию. И к тому же начал попивать. Поначалу меня это не волновало, а даже в чём-то устраивало. По крайне мере, тогда никто не путался у меня под ногами и не смотрел в одну точку с таким видом, будто только что потерял кого-то из близких.

- Нужно пересмотреть распределение прибыли, - втолковывала я ему в такие минуты, - ты - старший, к тому же, имеющий свою семью… А главное, именно ты - сердце и мозг фирмы, отец ваш практически отошёл от дел, а Николая всё больше волнуют его политические игры. Это несправедливо, что вы все получаете одинаково...

Чем холоднее становились отношения в семье, тем хуже шли дела на фирме. Я ввела ряд некоторых преобразований, расширила ассортимент хлебобулочных изделий, а самое главное удешевила производство, благодаря чему можно было провести ряд преобразований, начиная с сокращения штата сотрудников. К сожалению, мои заслуги не только не были оценены по достоинству, а напротив глава семьи обвинил меня в профанации самой идеи их производства: использование натуральных продуктов, опара по старинным рецептам, бла-бла-бла…

Родственнички моего мужа тогда почти открыто заявили, что именно я вбила клин в отношение между братьями и что к тому же поощряю слабость Ивана. Так завуалировано они именовали его пьянство. Просто беда с этими интеллигентами…

Но тяжелее всего было долгое, слишком долгое молчание Ивана, когда я пожаловалась ему. При этом он смотрел на меня так, будто… согласен с ними…

Что тут долго рассказывать, когда Иван вышел из клиники, куда его поместила любящая семейка, он объявил, что подаёт на развод.

- Что ж, - ответила я, - вольному воля, - но без порядочных отступных, бумаги я не подпишу.

Конечно, они согласились. А куда деваться, политическая карьера Николая набирала обороты и ему совсем не нужны были скандалы из-за судебных разбирательств, в которых, надо сказать, я тоже весьма поднаторела.

И вот, с тех пор я одна… Мой единственный сын, которому, можно сказать, я посвятила всю жизнь, для кого работала не покладая рук, не хочет меня знать и переехал к своему отцу, когда ему ещё не было семнадцати. У нас и до этого отношения были далеки от идеальных, прямо скажем. Сын у меня закрытый и угрюмый, про таких говорят, себе на уме. Ну а после того, как я помогла навести порядок в нашем образцовом доме, так и вовсе возненавидел меня.

А что я такого сделала? Всего лишь не дала своему ребёнку сломать себе жизнь. Дело в том, что мой сын подружился с немой девочкой-узбечкой, что недавно вселилась со всей своей многочисленной семьёй в наш тихий, приличный дом. В квартиру на первом этаже. Откуда они взялись, к кому приехали, понятия не имею, да и не было желания выяснять.

Просто моего сына Игоря, классического ботаника и одиночку вдруг стало не узнать. Он начал куда-то уходить по вечерам, витать в облаках, загадочно улыбаться своим мыслям. Бывало, раза два, а то и три его окликну, прежде чем он услышит. Ну, ясно, влюбился парень. А как-то увидела их из окна: стоят и молча смотрят друг на друга. И за руки держатся…

Вы представляете моё состояние??!! Я хорошо разбираюсь в человеческой психологии. И знаю, что если такой, как мой Игорёк к кому прикипит душой, то пиши пропало. Он ведь из породы однолюбов. И я забила тревогу. Подумать только, узбечка, да ещё и немая, старшая в многодетной семье… Даже не помню, сколько там у неё было братьев и сестёр.

Я ничего не сказала сыну. Знала, что бесполезно. Просто собрала подписи со всех жильцов. Да, со всех, даже с тех, кто не хотел подписывать. Поверьте, когда мне нужно, я умею убеждать. И отнесла куда положено. И подмазав, надавила слегка. Одним словом выселили их… Или они сами съехали. Да какая разница?! Главное - результат. Рраз, и нет никого, будто никогда и не было.

Что было с сыном, я и вспоминать не хочу. Носился, искал с безумными глазами, почернел лицом, я боялась, что он помешался… Потом затих, ходил, как в воду опущенный. А когда узнал, что я имею к этому, самое непосредственное отношение, столько ненависти в нём оказалось, что мне страшно стало… Вот и переехал к отцу. А я и не удерживала, знаю, бесполезно… Да теперь-то я вижу, как они похожи. Просто два сапога пара: приземлённые и странные, никакого стремления к полёту, никаких высоких целей, пустая, бесцветная жизнь…

А я одна… Но я не жалуюсь, нет, что поделаешь, таковы люди… Жестокие, хитрые, неблагодарные, я привыкла к этому, чего уж тут удивляться...