Жертва любви

1
Когда на флот приходит молодежь, нет-нет да и появляются чрезмерно сентиментальные и легко ранимые матросы. Чаще всего они нарождаются через три-шесть месяцев ратной службы, когда одного просто раздирает от нежности к любимой, а вторая давно остыла, нашла другого и прислала письмо, что их взаимная любовь прошла, была ошибкой и она выходит замуж за нового любимого и что обещания верно ждать его все три года были ошибкой.

И текут потоком слезы, ручьем сопли, желчная горечь сводит рот, вселенская скорбь и непомерная жалость к себе любимому туманит разум. Мир меркнет, а в черепе начинают роиться мысли о нецелесообразности такой жизни, и она, эта жизнь, без возлюбленной теперь не имеет для него никакого смысла.

В таком состоянии он и ищет способы уйти из этого бытия в мир иной. А таких способов…

Весной в электромеханическую боевую часть корабля пришел матрос Константинов, будущая жертва несчастной любви.

Надо отметить, что именно весной, на фоне гормонального всплеска, такие казусы случаются очень часто.

Было воскресенье, и ничего не предвещало каких-либо неожиданностей.

Начмед корабля готовился сойти после обеда на берег, планировались грандиозные планы… но нежданно-негаданно за руки и за ноги в амбулаторию приволокли матроса Константинова без сознания. За- писка, найденная в рабочем платье, гласила: «Лена, я не могу теперь без тебя жить и ухожу. Будь счастлива! Твой Гена».
Вставив трубку в пищевод, доктор быстро приступил к промыванию желудка.

Когда у матроса стало проясняться сознание, в амбулаторию начальственно вошел врачеватель людских душ – замполит. На его сосредоточенном лице проступал красными пятнами страх, между бровей гармошкой собрались складки.

– Что тут происходит, доктор?

– Константинова из комы вывожу, – зло прорычал доктор.

– Что с ним?

– Таблеток нажрался. Несчастная любовь. Вот записка, – начмед протянул ему листок.

– Где он таблетки взял?

– По крайней мере, не я их ему дал…

– Не знаю, не знаю… Почему я об этом только узнаю? Почему не доложили?

– Если я буду бегать и всем докладывать, он откинется. Можно я продолжу?

– Придет в себя, ко мне его… – приказал идеолог, явно предчувствуя, что за ослабление роли партии на корабле начальство его явно не погладит по головке, а может, и выговор объявит, а это о карьерном росте можно забыть.

О моряке в настоящее время он думал меньше всего.

– «Скорая» из госпиталя сейчас приедет и заберет его.
 
– Вы слишком много стали позволять себе своевольничать… Не рано ли? В госпиталь с ним поедете, потом мне всё подробно доложите, – он вышел из амбулатории, сильно хлопнув дверью, показав этим, что на этой планете он далеко не последний человек.

2
Дежурным врачом по госпиталю был моложавый офтальмолог, рассказывающий медицинской сестре что-то веселое, готовя, по всей видимости, почву на вечер, и поступление больного не ввергло его в дикий восторг.

– Садись, – весело сказал он начмеду, – оформляй на него историю болезни, если на корабле еще не разучился ручку держать. А вы, Милочка, поставьте больному капельницу с глюкозкой…

Когда все документы были готовы, больного положили на кушетку и зафиксировали ремешками к ней его руки и ноги. На всякий случай…

– Где психиатрия, знаешь? – спросил начмеда дежурный врач.
Доктор кивнул головой.

– Тогда вези, я позвоню, чтоб дверь открыли. И капельницу держи аккуратно…
И повез доктор его в отделение. А матрос орет, что без люби- мой жизнь ему не нужна и что он все равно с собой что-то со- вершит… Хорошо, что выходной и на территории госпиталя почти никого нет.

– Значит, не хочешь жить? – сердито спросил начмед.

– Нет, не хочу! – проорал матрос.

– Хорошо, нет так нет… – доктор со злостью выдернул из его руки капельницу. – Поехали!

– Куда?

– В морг!

– Зачем? – матрос ошеломленно умолк.

– Будешь донором органов… Все равно сдохнешь, так хоть пользу принесешь.
 
Тот затих. А коляска медленно подкатила к лифту. Везти в отделение можно было двумя путями – через верх или подвал.

– Куда едем? – спрашивает лифтерша. – Вверх, вниз?..

– В морг! – категорично заявляет доктор.

Она в этой жизни видела все и равнодушно нажала на кнопку. Лифт поскрипывая медленно двинулся вниз.

Самоубивец бледнеет и начинает что-то бормотать о врачах- убийцах, видно, просмотренные киноленты всплыли у него перед глазами.

Когда в подвале доктор выкатил каталку из лифта, больной исступленно заорал, – Помогите, спасите, убивают!..

Проходящие мимо медработники, видя зафиксированного больного, дружески похлопывали его по плечу и одобрительно говорили, – Не бойся, это не больно… Раз – и готово!

Понимая, что теперь все против него, что это явный заговор врачей, он затих, покорившись судьбе, и только изредка конвульсивно дергался.

Психиатрическое отделение приняло тихого, робкого, но безумно любящего жизнь пациента.

Больше кончать счеты с этой жизнью он никогда не пытался и даже не думал об этом.