Уже тогда...

    Майское солнце уже припекало. Легкий ветерок обдувал наши разгоряченные после душа лица и еще не просохшие непослушные волосы. Настроение было приподнятое. Мы шли по такой знакомой за годы учебы улице Ленина, главной улице Томска, пропуская прохожих, в основном студентов, и любовались красивыми, золотистого цвета рельефными фасадами домов, смотревшимися не хуже Ленинградских.
     Еще возбужденные после тренировки, тормоша и подталкивая друг друга, мы, часто смеясь и, не забывая подставлять лица под теплое весеннее солнце, обсуждали занятия на секции.
     Я со смехом рассказывал, как Боб, который только недавно начал посещать наши тренировки, меня сильно удивил:
     - Боб сегодня так высоко подпрыгнул, только ноги просвистели, смотрю, он тянет меня за рукав и ворот куртки. Ну, я и повалился прямо на него.  Кое-как вывернулся и охватил ногами Бобову руку на болевой. Но Боб, - и тут я толкнул его в бок, - так крепко ее прижал к телу, что у меня ничего не вышло. Мы побарахтались, поднялись и снова схватили друг друга за грудки.
     - Ты меня на подсечках три раза свалил, - сказал Боб.
     - Это я сдрейфил от твоего коронного приема и старался не позволять тебе прыгать на мою руку и сбивать с ног, - сказал я, - но, Боб, извини, я заметил, что у тебя слабоваты ноги и стал делать тебе подсечки, помогало.
     - Мужики, я между парами иногда хожу в спортзал, что на первом этаже, качаю ноги штангой. Давайте присоединяйтесь, заодно и мозги прочищает на переменах, - сказал Володя.

     С Володей Лазаренко я не боролся, да и Боб тоже. Володя был заметно тяжелее нас, опытнее и имел спортивный разряд – он занимался самбо с первого курса. Я записался в секцию на год позже, а Боб начал ходить только пару недель назад.
     Володя  часто боролся с Витей Поповым. Они не раз защищали честь нашего ТИРЭТа на соревнованиях и впоследствии оба стали кандидатами в мастера спорта. Борцовские качества часто помогали Володе в лихие девяностые, когда он был предпринимателем.
     Я любил заниматься самбо, хотя в нашем институте имелось несколько других спортивных секций. Но, когда несколько раз посетив тренировки в секции бокса, я пришел в общагу с синяком и потом, целую неделю проходив на лекции с замазанным бодягой глазом, я временно приостановил занятия боксом,  мужики стали надо мной подшучивать.

     Нет, решил я, буду заниматься самбо и оно мне сразу очень понравилось. Самбо было не боевое, бить ногами по лицу или ниже пояса запрещалось и это меня устраивало. Однако приемы здесь были крутые, кроме того заметно росла сила и ловкость.
     Тренировки проходили так. В раздевалке мы разбирали специальные куртки для самбо. Институт следил за чистотой снаряжения для своих студентов, здесь все было в порядке.
     Потом мы выходили в зал, сплошь устеленный мягкими кожаными матами, и начиналась тренировка. Занятия вел наш тренер Ломакин – мастер спорта по самбо. Он учился на последнем курсе или был преподавателем, я точно не знал. Помню только, что у меня с ним произошел казус, когда в душевой я резко крутанул кран, и холодная вода заструилась на головы моих товарищей, которые дружно мылись после тренировки. Тренер, которого я очень уважал,  осуждающе посмотрел на меня, а я, нет, чтобы извиниться, ничего не сказал и после этого на душе остался неприятный осадок.

     У меня вообще по жизни не всегда ладились отношения с начальством. Я и сам не пойму почему, но, видимо, потому, что я любил все делать по своему, а это не всегда нравилось руководству. Правда, с моим начальником отдела Эдуардом Прокопьевичем, когда значительно позже я работал в АСКБ "Алатау", всегда были очень хорошие отношения.
     Может потому, что он жил в частном доме недалеко от школы в Алма-Ате на одной улице с Сашкой, моим другом детства, с которым мы когда то сидели за одной партой, и он хорошо меня знал еще с той поры.
     Может еще по тому, что на белой коре березы, росшей у лавочки, заботливо устроенной у забора его дома рядом с калиткой, крупными буквами была вырезана надпись "НАТАША". Это вырезал я перочинным ножиком, когда дружил с его дочерью. Потом я удивлялся, какими крупными стали буквы и как высоко они  поднялись над головой – не достать рукой. Но мы дружили не долго.

     Так вот, мы проделывали несколько кругов на корточках вдоль стен спортзала и в конце почти падали с ног от усталости. Потом довольно долго мы с разбегу делали кувырки, ныряя головой прямо в мягкий мат. При этом надо было слегка прижать к груди подбородок, чтобы перекатиться через холку, спину и встать на ноги.
     Такие же  кувырки мы делали, перепрыгивая через стоящего в партере товарища. Потом учились падать на бок, что должно было нам помочь при падении на льду, когда станем старенькими.
     В общем, разминка хорошо разогревала и слегка выматывала. Затем начиналось самое интересное – мы разбивались на пары и тренер учил нас делать броски. При этом он следил за каждым из нас и показывал, как правильно их выполнять. Когда он демонстрировал это на мне, дух у меня захватывало.
     Последние полчаса двухчасовой тренировки мы просто боролись, стараясь победить товарища, положив его на лопатки или сделав болевой прием, когда он начинал хлопать ладонью по мату.   Я пробовал не хлопать, но боль наступала сильная, и дать товарищу сигнал было совершенно необходимо.
     Мы с Борей Шадриным и Володей шли не торопясь, пригретые солнышком, посматривая по сторонам. Показалось наше кафе, где после тренировки мы часто любили выпить по чашечке кофе, иногда с коньяком. Вошли, сели за столик и заказали три кофе по-французски. Коньяк делал вкус кофе особенно рельефным.
     Мы никуда не спешили и продолжали беседовать о наших спортивных делах. Володя рассказал о соревновании на выезде, где он победил своим коронным приемом – броском через бедро.

     Я рассказал, как еще в школе пошел на секцию бокса. Брат моего товарища Бахыта имел разряд по боксу и однажды, когда я был в гостях у Бахыта, он попросил меня ударить его в лицо. Я попробовал, но очень осторожно и поэтому он успел уклониться. Тогда он попросил ударить со всей силы, что я и сделал. Но кулак, каким-то чудом, пролетел мимо его щеки в 2-3 миллиметрах. Вот это класс, подумал я, и, немного погодя, пошел записываться в секцию бокса.
     Меня должны были принять, так-как  мое телосложение было неплохое, и для бокса подходило.
     Тренер сказал, что я могу ходить на тренировки, расписание которых висит в коридоре, если мне понравится бокс. В наше время все секции были бесплатными.
     - Можешь начать прямо сейчас, - сказал тренер, как я заметил, с озорным огоньком в глазах, и подозвал паренька примерно моего роста.
     Паренек, вероятно, имел 3-й разряд, потому что после нескольких моих взмахов руками, я получил удар в подбородок снизу, и неожиданно ощутил себя сидящим на полу. Я начал вставать на ноги и почувствовав, что пол клонится туда-сюда, кое-как добрел до скамейки.
     Но все равно я некоторое время ходил на бокс. С более неопытными товарищами у меня получалось лучше.

     Вспомнили, как готовился к соревнованиям наш одногруппник, имевший разряд по боксу (забыл его имя, кажется Костя). Соревнования были серьезными, приехали спортсмены из разных городов. Костю всей группой настраивали на победу и давали ему разные советы.
     Спортзал был переполнен, все хотели поболеть за ТИРЭТовцев. Сидели на длинных скамьях, стоящих вдоль стен в три ряда – один ряд немного выше другого. Наша группа почти в полном составе внимательно следила за поединками, но, в основном, ждали выхода Кости.
     Было шумно, часто звенел гонг и раздавались свистки судьи. Народ громко подбадривал своих и вот, после нескольких боев, на ринг вызвали Костю и его соперника. Соперник нам сразу не понравился – руки у него были длинные, как у гориллы и, когда он наклонялся, свисали чуть не до пола. И вот грянул гонг, партнеры сошлись в центре ринга и мы увидели Костю сидящим на полу. Он был смущен, а нам было почему-то немного стыдно.

     Помню, как сам как-то участвовал в соревнованиях по боксу уже в институте. Это были местные соревнования, тогда я выиграл по очкам. Как горели мои легкие под конец третьего раунда, руки не хотелось поднимать! Появилось желание, чтобы все скорее закончилось.
     Такое состояние у меня уже было, когда я хлебнул воды в "Комсомольском" озере, расположенном недалеко от нашего дома в Алма-Ате. Мы часто с пацанами ходили туда купаться жарким летом. Учился я тогда в восьмом классе. Там рядом было кукурузное поле, где мы рвали спелую кукурузу и убегали прямо в озеро, спасаясь от объездчика, который скакал к нам на коне, размахивая кнутом.
     Тогда до берега было метров сто, я уже почти не мог дышать и постоянно кашлял, пытаясь вытолкнуть воду из легких.  Но я плыл, как мог к берегу и сильно устал. Усталость была такая, что появилась мысль: "Все, больше не могу, а ну его...". И тут я нащупал ногами прибрежный песок.
     Мама, ничего так никогда и не узнала.

     Я читал потом у Экзюпери рассказ про летчика, который потерпел крушение высоко в горах и при лютом морозе он полз по снегу много дней. Часто его посещала мысль: "Все, больше не могу терпеть эту пытку". Но он вспоминал о жене и маленькой дочери, о товарищах, как они его ждут и, стиснув зубы от боли и холода, полз и полз.
     Потом он искал место, где его весной найдут, чтобы жена могла получить страховку. Его, сильно обмороженного, подобрали, и он прожил долгую и счастливую жизнь.
     Экзюпери или Хемингуэй, точно не помню, писали: "Никогда, ни при каких обстоятельствах не сдавайся".

     Вот так мы сидели, отдыхали, радовались общению, отпивали понемногу кофе и разговаривали.
     За соседним столиком сидел мужчина, нормального телосложения и, как нам показалось, прислушивался к нашему разговору.
     Мы не особенно обращали на него внимания, ну сидит, что-то попивает человек, посетителей немного, но все вроде приличные люди.
     Однако мужчина привстал, уставился на нас и громко произнес следующую тираду:
    - У нас в Риге проходили соревнования по боксу, ваши русские многих победили. Но, когда они пошли по городу и проходили мимо порта, наши обычные портовые грузчики всех запихали в бочки ногами вверх!
     При этом он напряженно и зло смотрел на нас.
     Мы повернулись в его сторону. Я был очень удивлен и не мог понять, с чего это он взбеленился. Я как-то за учебой не очень следил за политикой.
     Мы не спускали с него глаз. Володя застучал пальцами по столу, и было видно, что он принял позу тигра, хотя с виду был спокоен.
     Мужик кинул купюру на стол и вышел.
     На дворе был 1970 год. Уже тогда это все началось. Или никогда не кончалось?
    
         2023 г. Санкт-Петербург.