Кошачья жизнь. Главы 43-45

Глава 43
ЦЫГАНА ИЩУТ!

На следующее утро нам предстояло вернуться домой. Отпуск Виталия подходил к концу, и надо было возвращаться в городскую квартиру.
Я не любил такие дни. На меня накатывало плохое настроение. И я начинал думать, как быть дальше. Обычно я в таких случаях прятался от Виталия. И он долго искал меня и нервничал, так как опаздывал на работу. Но я ничего не мог с собой поделать и удирал от переноски.
Однажды летом я так далеко спрятался под дом, что Виталий даже уехал один, оставив меня. На следующий день он вернулся и нашел меня. Ох и попало мне... Но зато я провел еще один счастливый день на даче. Правда, закончилась вся еда и я даже наведывался к соседским кошкам, чтобы у них украсть еду. Ведь они же ходили ко мне когда-то за кормом.
В этот раз было очень холодно, и я спрятался не так далеко – под кровать на втором этаже. Виталий второпях обыскал весь дом, а хорошенько поискать под кроватью не догадался. Вот так мы поиграли в прятки, и мне досталось, конечно, когда я был обнаружен. Виталий снова долго ругал меня. В общем, наступила расплата за счастье лишний час побыть на даче.
Я понимаю вас, люди: как же вам плохо живется, у вас столько всяких обязанностей. Вы ищете и кормите своих котов, ходите на работу каждый день. Вы не можете просто поваляться дома и не спеша почистить свою шубу. Нет, все-таки мы, кошки, гораздо счастливее людей.
Так размышлял я, сидя в переноске и ожидая Виталия. Я скучающим взглядом обвел запорошенную снегом дачу и приготовился поспать, ведь дорога предстояла долгая. Как вдруг раздался стук в ворота. Я всегда настороженно относился к этому стуку, ведь все, что находилось за воротами, представляло опасность.
– Кто там? – спросил Виталий, подходя к воротам.
– Полиция! – был ответ.
Я на знаю, что такое полиция, но предчувствия меня не обманули – это опасность!
Виталий открыл дверь, и к нам зашел человек с серой папкой под мышкой.
– Сержантполиций Бубубу, – представился он. – У вас не останавливался вот этот человек?
Он достал из папки бумажку и показал ее Виталию.
– Цыган? – спросил Виталий.
Ого, подумал я – этот человек ищет цыгана.
– Да, цыган, – ответил человек.
– Нет, – ответил Виталий. – Не останавливался у меня цыган.
– А вот этот гражданин говорит обратное, – сказал Сержантполиций.
В воротах появился владелец злой собаки, который жил в соседнем в доме. Он был толстый, и щеки его блестели, словно вымазанные влажным кормом.
– Да, – сказал хозяин собаки и как-то неприятно выкатил нижнюю губу. – Сегодня ночью к нему в дом стучался человек с бородой, похожий на того, что на фотографии. Я видел его, когда возвращался со своей собакой.
– Да, стучал, – сказал Виталий. – Мы поговорили, и он ушел.
– Куда? – спросил Сержантполиций.
– В лес, – сказал Виталий.
– Что ему было надо? – спросил Сержантполиций.
– Выпить! – ответил Виталий.
– И все? – последовал вопрос.
– Да, – ответил Виталий.
– Распишитесь вот здесь, – сказал Сержантполиций.
Виталий расписался в бумажке. Потревожившие нас люди ушли, и Виталий начал заводить машину. Он был рассеян и как будто чем-то расстроен.
А я подумал: молодец Виталий, что не раскрыл тайну цыгана. Ведь цыган хороший человек, он хотел спасти свою мать. Всю дорогу я вспоминал свое детство, братьев и, конечно же, мать Клару – ее тепло и ласку, которых у меня было так мало...

Глава 44
ГОРОДСКИЕ БУДНИ

Начались очень сильные морозы, выпало еще больше снега. И мы перестали ездить на дачу. Видимо, в такой холод ничто бы не спасло нас там.
Виталий ходил на свою работу. И его не было с утра и до позднего вечера. А я все сидел на окне и смотрел с высоты восьмого этажа на дорогу. По ней бегали очень маленькие люди, величиной со спичку, и несли елки. Мои предыдущие хозяева тоже, когда выпадало много снега, несли елки. Потом ставили их дома и украшали шарами и блестками. Я крал эти блестки и жевал. Это было очень невкусно, но я почему-то продолжал это делать. Уж больно мне нравились эти украшения – они шевелились, как живые, и все время ускользали от мои лап. Я набрасывался на них, как на добычу, и валил елку на пол. Потом удирал под диван и отсиживался там до ночи, пока хозяин в поисках меня ходил по дому с тапком.
Тапочками вооружались в основном мужчины. И я боялся мужчин и тапочек. Когда я поселился у Виталия, то не боялся его. Он был добрый мужчина. Но самый большой тапок в доме я сразу постарался обезвредить. Я сидел на нем целыми днями, засунув в него сразу две лапы. Так я сидел до тех пор, пока не понял, что мне здесь ничего не угрожает. Но этот тапок я успел полюбить и не желал с ним расставаться. А Виталий удивлялся – почему это я все время в нем сижу.
Больше я не обезвреживал за последнее время ни одного тапка. Особенно крайними методами, как делал это у предыдущих хозяев. Какие это были методы, я не буду распространяться. Расправлялся я раньше не только с домашней обувью, но и особенно с ботинками и туфлями. В сапоги я залезть не мог. Их было неудобно обезвреживать.
Я все ждал, когда же Виталий принесет елку и украсит ее. Я мечтал о блестящих ниточках. Хотел на них поохотиться. Но елки так и не было. Виталий не любил елки дома. Он любил их в лесу. Там было много елок. Я в конце концов разделил его мнение. Елки действительно должны быть в лесу. А блестящие украшения можно было заменить на цветы. Я мог спокойно поиграть с цветами на лождии. Они тоже были длинные и висячие. Правда, один раз опрокинул-таки горшок с землей. Разбросал ее и стал нюхать. Она напомнила мне дачу...
Потом я выбрал себе любимую игрушку и сидел с ней на лоджии, изображая из себя совсем послушного и умного кота. На меня светили разноцветные лампочки, под которыми росли цветы. Но как только мне надоедало это делать, я снова думал, какую мне совершить шалость. Ведь на дачу можно было поехать, когда растает весь снег...
Расскажу еще о некоторых своих развлечениях в городской квартире. Интересного здесь мало, и книгу не напишешь, как про дачу. Но тем не менее.
Однажды в квартире было очень жарко. Очень сильно грели батареи. Я искал, где охладиться. И решил залезть в раковину. Я долго думал – где лучше полежать: в ванной или на кухне. И решил попробовать оба варианта. В ванной в раковине было прохладно и приятно. А вот на кухне, когда я полежал в раковине, то пришлось отмывать свою шубу от крошек и остатков супа. Больше на кухне в раковине я не охлаждался.
И вот еще случай. Я все время порывался выйти в коридор, где жили соседи. Мне было интересно – что там. Рядом соседи были очень шумные. У них было много детей, и их самих было много. Как-то Виталий вышел в коридор, и я за ним вышел. И неожиданно из соседней квартиры выбежал маленький мальчик с дикими криками:
– Мама!!! Киса!!!
– Где киса? – спросила мама.
– Тут!!! – заверещал мальчик и бросился за мной.
Я поспешно удалился обратно в дом. Но мальчик был настолько невоспитанный, что забежал за мной в комнату. Благо я спрятался на лоджии.
С тех пор я с недоверием отношусь к детям. Особенно к тем, которые называют меня "кисой". Какая я киса?.. Слово какое-то странное. Но пожалуй, более странное было "Сержантполиций". Я до сих пор думаю, кто же это был и что ему надо было от цыгана.
Что сейчас с цыганом и его матерью, что с черным котом, думал я. И мое сердце было на даче. Скорей бы весна, думал я...

Глава 45
ЗИМНИЕ ХЛОПОТЫ
Так шли дни за днями, и казалось, что не будет конца этой зиме. Мне уже невыносимо надоело сидеть в городской квартире, и я не верил, что когда-нибудь увижу зеленую траву и деревья. К тому же оставленные без ответов вопросы и незавершенные дела постоянно возвращали меня мыслями на далекую дачу. Сад, милый сад, думал я, засыпая и просыпаясь.
Окончательно просыпался я обычно к ночи и начинал обходить квартиру, роняя вещи и наступая на Виталия. А что делать – обход есть обход. Я охотился, искал мышей и чужаков. Кто знает, может, они затаились не только на даче.
Чаще всего ходил я так где-то часов до четырех утра. А потом у меня возникала потребность подкрепить свои силы. Но еда, оставленная мне с вечера, была уже несвежей, и я начинал будить Виталия.
Я просил добавить мне сухого корма, а также дать влажного. А Виталий не реагировал. И однажды даже оттолкнул меня, чтобы я не мешал ему спать. Конечно, мне как обходчику этого дома было обидно – обходишь, обходишь его всю ночь, порядки наводишь, и вон, пожалуйста, благодарность – тебя толкают.
В таких случаях я обычно пользовался крайними методами – мне ничего не оставалось делать, оставлять свою роспись на лоджии или в прихожей.
Утром Виталий вставал и очень жалел, что не оказал мне должного внимания. Вот так шли мои дела – нельзя игнорировать просьбы котов (впрочем, я говорил уже об этом в предыдущих главах).
Возможно, кто-то скажет, что у меня нет совести, но так учила меня улица, на которой выросли мои предки – дворовые коты. А мать Клара мне не успела привить благородные манеры.
Зима приносила мне не только работу по ночам и долгий дневной сон. Зимой я начинал страшно чесаться, а моя шуба закатывалась в шарики. Виталий называл их странным словом "колтуны". Он пытался расчесывать меня, но я сопротивлялся, потому что это было очень больно.
Я опробовал несколько защитных приемов в таких случаях. Расскажу о некоторых из них. Первый прием – это толкание задними лапами противника. На минуту замираешь с предупредительным подвыванием (мол, вы же видите, что мне неприятны ваши действия, я предупредил). А затем производишь молниеносный удар обеими лапами по руке, держащей расческу. От неожиданности Наташа или Виталий (они вместе вели борьбу с моими колтунами) останавливались. А я в это время сразу применял прием номер два – совершал захват руки зубами.
Конечно же, иногда в ответ на меня сыпались хлопки по мягкому месту (если, конечно, я не рассчитал силу захвата – мог увлечься и сильно прихватить руку). Но чаще Виталий просто громко обращался ко мне по имени, добавляя к нему какое-нибудь новое слово. Из всех слов я запомнил: "Тёма-блин!" Были и еще короткие выражения. Но их я не запоминал, так как люди, в отличие от нас, кошек, используют слишком много лишних слов.
Однажды я так закатался (в смысле моя шуба покрылась колтунами), что Наташа, несмотря на мое недовольство, коротко остригла меня. О мой Бог, на что же я походил тогда! Сразу вспомнилось, как меня подстригли под льва в приюте святой Маргариты. Правда, тогда использовали какую-то жужжащую штуку. Мне все казалось, что она укусит меня.
В общем, с шубой я испытал много проблем, в особенности зимой. Кстати, может, из-за моей лохматости меня называли в приюте Жутиком. Я иногда вспоминаю об этом...
В общем, работы зимой хватало. Она была скучная и не приносящая удовлетворения. От моей шубы к концу зимы ничего не осталось. Гостей я уже не встречал после того, как удирал от соседского ребенка. Каждый раз, когда кто-то приходил, я убегал на лоджию. Лишь когда приходила Наташа, я с любопытством встречал ее. Я считал ее членом нашей семьи. Не побоюсь этого слова – кошачьей. Люди, если у вас есть кошка, то вы, несомненно, часть кошачьей семьи. А главный в доме, конечно же, кот. Но об этом можно долго рассказывать. И пусть это будет темой следующих глав.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.