Стальная коробочка

Вокруг меня сновали толпы людей, кто-то хлопал по плечу, кто-то кричал "Хой". А я сидел возле, усыпанного цветами гроба и вертел в руках гладкую стальную коробочку.

Ещё в школе мы зарядились хитами «битлов», «Кино» и прочими гениями рок-музыки. На переменах вместо перекуров, мы бежали в актовый зал и лабали по пятнадцать - двадцать минут, оттачивая, как нам казалось, мастерство.
Старые стратокастеры нам достал на барахолке учитель музыки. Сергей Иванович всячески поддерживал наши потуги и способствовал созданию группы, потому что вдвоем с Серёгой мы были просто парнями с гитарами. А Сергей Иванович подтянул нам ударника, который учился на год младше и фактически придумал название. "Ритм-11" так мы звались в далеком 1982.
Серегу я знал с детства. Мы жили в одном доме, в соседних подъездах, наши отцы работали на одном заводе, мы ходили в один сад, а после и в один класс.
Первым на гитаре научился играть Серега, а там и я подтянулся.
И все свое свободное время мы проводили в актовом зале попеременно наигрывая известные мелодии, а после и придумывая свои.
Ко всем своим музыкальным талантам, к 10 классу Серега добавил еще и талант сочинительства. И мы стали придумывать музыку на слова его сочинения.
Как и в игре на гитаре, в сочинительство песен я подтянулся попозже. Но мои стихи не всегда дотягивали до требований панк направления нашей группы. Хотя на официальные мероприятия школы, мы больше поигрывали треки моего сочинения.

Школьные годы прошли, как и у большинства ребят, увлекающихся роком. Мы отращивали патлы, носили джинсы, выменянные на разные советские ценности, нас гнобили пионеры, а мы гнули свою линию несмотря ни на что, веря в свое дело.
Вопреки запретам и цензуре, рок набирал популярность, появлялись рок-клубы, группы давали концерты, направление росло и развивалось. Вот и мы с Серегой доросли до выпускного, отыграв последний концерт "Ритм-11" и ушли во взрослую жизнь.
Все лето перед техникумом мы бренчали у Сереги в гараже, который батя Сереги разрешил нам использовать как студию, в прежнем составе "Ритм-11", копируя стили «Нирваны», «Металлики» и других монстров. Наш ударник должен был учиться ещё год, и мы все понимали, что дальше нам не по пути.
Следуя традициям наших отцов, мы поступили в один техникум, на фрезерный факультет. Хотя фрезеровщиками мы так и не стали.

Между парами (а иногда и вместо пар) было время, чтобы оттачивать навыки музыкантов. Мы, как и раньше, бренчали в актовом зале, но только уже не школы, а нашего ПТУ N8.
Серега сидел на краю сцены настраивая свою обновленную басуху. Темный гаер закрывал его глаза и, казалось, готов намотаться на струны.
Кивком головы он смахнул прядь.
- Вован, - Серега позвал меня, не отрываясь от гитары. - А не сгонять ли нам на концерт? Вон, контрамарки притащили. Он махнул головой в строну кучки бумажек на краю сцены.
- Можно, конечно… - Я без азарта пошел рыться в контрамарках. - А кто лабает? - Я понимал, что к нам не приедут «Алиса» или «КиШ», но и развеяться было бы не плохо.
Копаясь в кипе афиш, я нашел контрамарку на концерт одной знаменитой британской группы и малость ошалел. Им-то что делать в нашем захолустье? Я извлек бумажку из кучи и показал Сереге.
- На них?
- Ага. - Он кивнул не глядя.

Мы мчали в ДК ЖД на раздолбанном трамвае, прикрывая глаза и отворачиваясь к окну в те моменты, когда к нам подходил кондуктор. Возле входа в ДК собралось пару кучек людей соответствующей внешности. В воздухе клубился запах табака и не свежих тел. Все ждали начала концерта.
- На вот, хлебни. – Серега отхлебнул из побитой фляжки и протянул мне.
Я, не думая взял емкость (Серега всегда был заводилой и главным снабженцем в вопросах кайфа) и поднес ко рту. По нутру растеклась приятная теплота.
- Забористая штука, да? – Серега отхлебнул еще. – Настя с параллельной отдала, хотела пойти с нами, но что-то у нее не сложилось. Ну, нам же больше достанется. Да плюс я прихватил с собой пару друзей. Серега оттопырил карман, в котором торчали две самокрутки.
В принципе мы никогда не были спортсменами и предпочитали жить по полной вливая, вдыхая и втирая в себя все возможные препараты (в рамках разумного конечно), кроме всякого тяжелого, «хмурого» и так далее.
Английские старички отпахали по полной, выдав все свои хиты и отыграв пару новинок. Мы с Серегой, как и весь зал, а ко второй песне он набился битком, были в восторге. Мокрые от танцев и горячительного из фляжки, мы двинули в сторону кулис, чтобы получить автограф.
Конечно, туда было не пробиться и путь нам преграждала стена из спин, на которой были написаны названия разных рок-групп. Мы пристроились в самый хвост, хотя и понимали, что вряд ли дождемся своей очереди. Но тут Серега меня потянул в сторону сцены.
- Ты чего? Мы и так в самой заднице, ты что сцену никогда не видел? – Я слегка сопротивлялся, при этом мне было интересно чего он там увидел.
- Димка. – Серега крикнул какому-то волосатому парню в косухе, который уносил со сцены оборудование, а мне сказал. – Я знаю этого пацана.
- Привет, Сереж! – Парень в косухе тащил какие-то ящики и не планировал останавливаться.
- Тебе помочь? – Серега ухватил одну из коробок.
- Да знаю я вашу помощь! – Димка незло засмеялся. – Хочешь за сцену пролезть. Пошли проведу. А за коробки нам все равно платят, так что справимся.
И Димка провел нас в святая святых главного рок-клуба нашего города. Мы шли по коридорам с приглушенным светом, пытаясь отыскать комнатку наших сегодняшних музыкантов. Пробираясь вдоль стен с фотографиями Кинчева, Кипелова, Бутусова и других мэтров, побывавших в нашем ДК, мы приметили одну приоткрытую дверь.

Серега постучал, но никто не ответил, тогда он приоткрыл дверь в помещение, в котором пахло алкоголем, потом после концерта и популярностью. Серега начал рассматривать разные вещи, которые хаотично были разбросаны по комнатушке. Это был чей-то носовой платок, гитара, стаканы с непонятной жидкостью внутри, на краю стола лежала пластинка без коробки.
- Серый, а если они вернуться? – Я озирался по сторонам, изучая внутренний мир помещения, в котором мы стояли с Серегой.
- Пойди, постой на шухере. – Серега отмахнулся от меня, будто мы залезли не к иностранцам, а в музей искусства и, если что, нас просто попросят выйти. – Дай мне пять минут.
Это были самые долгие пять минут в моей жизни. Я стоял, проклиная Серегу, с его связями в мире грузчиков музыкального оборудования и его непреодолимой любознательностью. Правда, ровно через пять минут он вышел, запихивая что-то за пазуху.
- Ты что-то спер? – Я не верил своим глазам. – Ты обокрал иностранцев.
- Да брось! – Он шел к выходу заправляя футболку глубже в штаны. – Это всего лишь маленький сувенир, они и не заметят среди этого бардака.
Мы вышли на улицу и потопали пешком в сторону дома, потому что для трамваев было уже слишком поздно. Где-то в подворотне мы раскурили по косяку (для храбрости) и далеко за полночь были дома.
Я лежал в своей пастели, вспоминая ту обитель рокеров, внутреннее убранство и весь антураж того места. От воспоминаний, а также от ожидания того, что сейчас придут люди и попросят вернуть предмет, который взял Серега (я даже не представлял, о чем речь) по спине бежали миллионы мурашек. Так вспоминая концерт, артистов и их коморку, и благодаря алкоголю и травке, я провалился в глубокий и долгий сон.
Тот концерт послужил отправной точкой для нашей группы, именно после него или, точнее сказать, благодаря ему мы стали популярными на столько, что один гроб с Серегиным телом собрал почти целый стадион. Но о значимости того концерта, точнее того предмета, который он взял себе, Серега мне рассказал только через семь лет.


- Слухай, Вован, пошли в зал? – Предложил Серега. Мы курили на порожках мастерских, которые были на некотором отдалении от корпуса нашего училища. Естественно, зал был не спорт, а актовый, на качков мы с ним не тянули, даже вдвоем. – Хочу кой чего тебе показать.
В зале никого не было, коморка с инструментом была заперта, но у нас, как у студентов, приобщенных к культмассовым мероприятиям, был свой ключ. Серега достал гитары и драм – машину.
— Вот твой аккорд. – И он выдал комбинацию на гитаре. После покрутил регуляторы на драм – машине и сказал. – Поехали.
После отыгранной песни Серега стал собирать и запихивать инструменты обратно в коморку, а я стоял пораженный новой композицией.
Это было нечто совершенно другое, абсолютно не сочетающееся с тем репертуаром, который у нас был. До этого мы играли соцрок, на больные темы, агитируя (не совсем открыто) борьбу с системой. У меня не было слов, чтобы описать то, на сколько мне понравилась песня. Это была мощная музыка и тест, подходящий к музыке.
Серега выдал песню про девушку и двух вампиров, которые устроили за нее бой. Один вампир девушку любил, другой просто хотел съесть. В итоге девушка разобралась с обоими, так как была из древнего рода борцов с вампирами.
— Это на тебя так наше приключение в ДК ЖД повлияло? – С улыбкой сказал я. После похода на концерт прошло уже две недели и это был первый трек, написанный Серегой с того времени. – Или ты открыл новый источник вдохновения?
Серега замешкался на какое-то время в дверях коморки, повернулся и также с улыбкой сказал:
- Конечно поход, откуда у нас в пустыне взяться источнику?

После этого пару раз в неделю Серега таскал меня в актовый зал показывать новые песни. Было похоже на то, что его поэтическую дамбу прорвало потоками песен про вампиров, гоблинов и прочую нечисть. Да и музыка стала более забористая, чем раньше.
Мне очень нравилось наше новое направление. Вдохновившись Серегиным порывом, я и сам чутка насочинял. И с долей робости принес показать Сереге.
- Сносно, Вован! – Он закурил, выходя на улицу. – Очень сносно. Добавим в наш плей-лист.
Конечно, он был крайне добр ко мне. Мои стихи не дотягивали до его чернушных хитов.
- На следующих выходных будет концерт больших дядек у нас в ДК, я договорился с заведующим мы, Вован, сыграем на разогреве. – Он затянулся и сплюнул на асфальт.
- Ты серьезно? – Я был удивлен. Мы играли без претензий на большую сцену, лабая в нашем актовом зале. Конечно, где-то в душе мы хотели большего, но не прилагали усилий со стороны группы и лидера ее (Сереги Иванова), в частности.
- Да, помнишь Димона? – Я кивнул. – Через него вышел на заведующего, а тот оказался классным мужиком. Он хочет, чтобы хорошие группы с нашего города светились на сцене.
- Хорошие? – Я скривился.
- А че? – Серега стукнул меня по-дружески в плечо. – Мы разве не хорошие? И главное сказал, типа давайте без мата, а что там будете петь мне пох… И это, надо выбрать пять-шесть песен для нашего «концерта».
- Действительно классный мужик! – Я приостановился, а Серега шел как шел, я прибавил шаг. – Оставь покурить!

Мы готовились к выступлению всю неделю. Выбрали песни (четыре Серегиных, одну мою), пытались репетировать, но каждый раз выходило по-разному. На этот счет решили, что как сыграем, так и будет.
- Серега, а как называться будем? – Спросил я, когда мы тащили свое небогатое барахло до трамвая.
- "Ритм-11". – Просто сказал Серега, будто это само собой разумелось. – Мы всегда были "Ритм-11", будем держать ритм. "Ритм-11" – это короткое музыкальное название.
- А «11»? – Не унимался я. – Нас то двое?
- Да, нас двое. – Согласился Серега. – Ты и я. 1 и 1.
На том мы и порешили.

- Дорогие друзья! – Голос конферансье из колонок огласил зал, который наполнился чуть больше, чем на две трети. – Пока музыканты, на которых вы пришли посмотреть готовятся и настраивают свои инструменты, перед вами выступит наша местная группа - "Ритм-11". Встречайте!
Раздались жидкие аплодисменты. Кто-то кашлял, кто-то продолжал бубнеть. Мы с Серегой вышли на сцену, на которую сами смотрели из зала пару месяцев назад. Со сцены зал казался бескрайним из-за софитов, которые светили прямо в глаза.
Серега поставил драм-машину, настроил по высоте микрофон, и мы взяли первые аккорды. Конечно, это была песня про вампиров и девушку. К середине припева народ начал дрыгаться в такт нашему забойному рифу. Люди перестали шастать по проходу и слушали наше скромное выступление.
Под конец нашего сета, зал был набит до отказа и народ во всю танцевал под финальные аккорды нашей «Хоббито-трольей» песни. В конце зал взорвался аплодисментами и криками «ЕЩЕ».
Я до сих пор помню эти ощущения. Мурашки бегали у меня от пяток до макушки и назад. Я смотрел на Серегу, не понимая, что делать дальше. По   договоренности с заведующим, мы должны были отыграть пять песен и освободить площадку для мэтров. Но народ требовал продолжения и не отпускал нас со сцены.
Серега и сам казался немного растерянным, он смотрел за кулисы, где стоял заведующий и «настоящие музыканты». Мы так бы и стояли без движения, если бы не солист хедлайнеров, который вышел на сцену, взял микрофон у Сереги и спросил:
- Ну, что братва? Еще одну от наших новичков?
Зал взорвался криками и радостными воплями. И мы сыграли еще один трек.

- Вован, ты видел это? – У Сереги, как и у меня, тряслись руки, когда он за кулисами паковал наши сумки.
Мы собирались прямо в коридоре, потому что нам никто даже не предложил (по понятным причинам) комнату для переодевания и прочего.
- У меня до сих пор руки трясутся. – На самом деле у меня и голос дрожал от такого возбуждения. – Полный зал, это отвал башки.
Пока мы собирались, в коридоре показался молодой парень в потертой косухе, который шел к нам. Я подумал, что он идет за автографом (на столько я был возбужден успехом нашего выступления), но парень подошел и протянул Сереге визитку.
- Меня зовут Геворг. – Сказал парень. - Будет время, заскочите по адресу, который там указан, охраннику на входе покажете визитку и скажите, что ко мне. Только сначала найдите ударника, чтобы быть как нормальная группа.
И он ушел в обратном направлении, а мы с Серегой стояли, разглядывая его визитку.
На визитке было написано Геворг Байрамян. «Студия Рекордс». Это была самая крутая и единственная звукозаписывающая студия в городе. Меня начало трясти еще сильнее. Я не мог больше терпеть, достал из кармана фляжку, отпил и протянул Сереге. Тот только мотнул головой и пошел к выходу.
Наверное, возбуждение и то, что я не поел перед выступлением, сказалось и еще после пары глотков из фляжки меня начало мотать из стороны в сторону.
- Серега, братан! – Я похлопал его по щеке. – Скажи, где нам искать ударника? Я не в теме и кажется я в говно!
- Ничего, Вован, сегодня тебе можно! Да и я-то не в говно. -  Он тащил на одном плече гитары и драм-машин, а на другом меня. – Надо подумать, но я думаю, знаю кого позвать.

К нашему удивлению, но Семен, наш старый барабанщик со школы, не согласился вернуться в группу. Он нам вешал про то, как он закончит одиннадцатый класс и поступит в мед в городе побольше и поперспективнее. Но не успели мы отчаяться, как Маринка (лаборантка препода по физике) привела к нам тощего и лохматого парня в очках.
Мы с Серегой репетировали новую песню и настраивали драм, когда она подвела парня и сказала:
- По-моему, вам нужен ударник! – Она подтолкнула тощего в нашу сторону. – Этот лучший из тех, кого я знаю. – Маринка подмигнула Сереге и пошла на выход.
Тощий и лохматый стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока Серега не протянул ему руку:
- Я Серый, это Вован. – Он кивнул на меня. – Добро пожаловать в группу!
- Ден! -  Тощий протянул руку. – Но большинство зовет меня «Дохлый»!
Серега пригласил его без прослушивания и прочего просто для того, чтобы у нас был барабанщик и мы смогли прийти в «Студию Рекордс». Но после первой песни стало понятно, что нам повезло. Дохлый оказался дохлым только на вид, когда он брал в руки палочки из него вырывался демон-ударник, который был ударником от Бога. Он был на столько хорош, на сколько был худым, а тоще его я еще не встречал.
Мы поиграли пару вечеров, Дохлый освоил репертуар, и мы отправились к Байромяну, оставив драм-машину пылиться в чулане актового зала ПТУ N8.

Геворг слушал нас минут семь, не больше, а после положил на стол контракт. Когда Серега взял бумажки, он не мог прочитать текст, так как руки его тряслись от волнения.
- Я сейчас вернусь! – Будничным тоном сказал Геворг. -  Вы пока ознакомьтесь и обсудите все. Надеюсь, среди вас есть совершеннолетние.
Нам с Серегой было по восемнадцать, Дохлому было двадцать лет, но тогда мы вообще не понимали и не осознавали на что подписываемся и на каких условиях. На тот момент мы это воспринимали как шанс на успех и возможность стать кем-то больше, чем фрезеровщиками, которые когда-то бренчали на гитарках.
После ухода Геворга, Серега прочитал текст сам, потом прочитал нам вслух. Особой пользы от этого не было, потому что мы учились далеко не на юристов. Основной посыл был такой, что три года мы пишемся на «Студия Рекордс» и становимся популярными, а сама студия имеет некий бонус от нашей популярности. Гораздо позже нам дошло, что бонус был не некий, а НЕКИЙ (хорошо, что только три года).
Из студии мы вышли самыми счастливыми парнями на свете со своим экземпляром договора в руках и авансом в кармане. Мы шли молча, пока я не сказал, что это дело не плохо бы отметить. Парни согласились, и мы пошли в маленькую кафешку возле нашего ПТУ, где из-под полы студентам наливали нечто крепче, чем пиво.
- Серега, а ты чего это с лимонадом в такой вечер? – Спросил захмелевший с пары рюмок неизвестного пойла Дохлый. Обычно он был молчалив и застенчив и только в момент, когда сидел за ударной установкой или бывал подшофе преображался до неузнаваемости. – Ты чего, братуха?
Я тоже заметил, что Серега последнее время держится подальше от бухла и даже, когда кто-то из знакомых притаскивал травку, он тоже не проявлял желания затянуться косячком, хотя раньше Серега был для многих примером в этом деле. Но Серега только отмахнулся:
- Печень чего-то пошаливает. – И показательно потер правый бок.

Тот год был для нас трудным и в то же время кайфовым. Мы занимались любимым делом, за которое мы получали, как нам тогда казалось, огромные деньги. Мы практически поселились в студии, отрабатывая условия контракта.
Мы записали для «Студии Рекордс» три альбома. Да, я не ошибся, именно для «Студии Рекордс». Как я уже говорил, условия контракта были адскими, но мы не думали о деньгах, мы хотели нести в массы свое творчество и Геворг всеми силами нам с этим помогал, имея свою маржу. Я иногда с большим теплом вспоминаю те дни. Мы играем в удовольствие, не омрачены деньгами, а впереди надежды на популярность и светлое будущее.
Немногим позже на концерте к нам за кулисы зашел Иван Арнольдович и объяснил, что да как. Его аргументы убедили нас расстаться со «Студией Рекордс» и Геворгом, в частности, несмотря на все штрафы и авторские права. Он сказал:
- Парни, вас кидают, и вы даже не представляете на сколько! – Он тряс листом бумаги у нас перед лицами. – Так что предлагаю бежать, забыв о том, что было у вас за этот год. Наплюйте на авторские права. Поменяете аранжировку и пару слов в тексте и ваши песни снова с вами! Народ вас знает и любит, а они все равно не смогут дать их спеть кому-то еще.
Я не совсем понимал, что он там нам вещал, потому что это был второй сет нашего выступления и я был слегка пригашен травой и самогоном, производства бабушки Дохлого, там рулил Серега и он все одобрил, но сейчас не об этом.
Мы писались на «Студии Рекордс» и играли на всех рок мероприятиях нашего города. «Ритм-11» никогда не был хедлайнером, но нас узнавали и у нас были свои поклонники. В перерывах между нашими забоями мы умудрялись учиться. Пары посещали редко, но старались как могли. Справедливости ради все преподы давали поблажку знаменитостям местного пошиба, коими мы стали благодаря Геворгу.
А после появился Иван Арнольдович и наши жизни изменились окончательно и бесповоротно.

Он был нашим агентом, с большой буквы А. В отличии от Геворга и «ко», он зарабатывал не нами, а на нас. Он говорил имя и получал коврижки, все что мы зарабатывали, было нашим (это если крупными мазками). Он раскручивал бренд («Ритм-11»), бренд приносил ему и нам доход.
И под крылом Ивана Арнольдовича нам приходилось пахать в два раза больше по сравнению со «Студией Рекордс». И как-то стоя у офиса Ивана Арнольдовича (офисом он называл свою съемную квартиру в паре кварталов от нашего ПТУ), забивая косячок, я сказал Сереге:
- Знаешь, я в ПТУ не пойду!
- А чего? – Он посмотрел на меня и отодвинул челку в сторону. – Не выучил?
- Нет я вообще больше туда не пойду! – Я затянулся и сквозь выпускаемый дым продолжил. – Мне уже не зачем. Серег, ну кого я хочу обмануть, ни хрена я не фрезеровщик, я рокер.
Серега улыбнулся и пошел в сторону училища. Через неделю и он бросил учебу.

Для записи альбомов мы ездили в столицу, тамошние тусовки захлестывали нас все больше и больше. После каждого гонорара мы мчали в какой-нибудь новый кабак или заваливались к кому-то знакомых на квартиру.
Эти тусовки я до сих пор помню не полностью, часть воспоминаний покрыта туманом травки и некоторых препаратов позабористее. При этом Серега все больше держался в стороне, либо ссылаясь на здоровье, либо на порыв вдохновения. Мы с дохлым не осуждали, мы были командой. Даже когда он подначивал нас на следующий день, когда нужно было писаться, а мы маялись похмельем.
С Иваном Арнольдовичем мы записали еще два альбома, а после он устроил нам большой концерт, естественно в нашем ДК. После очередного дня записи, Иван Арнольдович объявил:
- На следующей неделе играем у вас в ДК!
Серега хмыкнул, закидывая челку:
- Че опять кто-то из больших приезжает…
Иван Арнольдович прервал его, не дав закончить вопрос:
- Да, это вы! – Он откинулся в своем кресле. – Народ вас знает и любит, плюс приедет пару серьезных людей, которые помогут организовать ряд выступлений по соседним городам. Так что только вы и публика. Кстати, билеты почти все уже разошлись.

Сцена местного ДК нам давно уже стала родной, местные нас любили и у нас было много поклонников. Поэтому концерт прошел в теплой домашней атмосфере. На этой сцене мы оформили становление нашей группы, встретили перестройку и в целом люди нас узнавать стали после того как мы отыграли на этой сцене первые наши песни.
Не знаю кто там из серьезных был, но потом у нас было целых два месяца разъездов по близлежащим городам с концертами раз в неделю. Каждый концерт мы заканчивали посиделками в местных забегаловках и в одной даже крутили пару наших песен.
Мы решили, что это популярность и устроили дома настоящую тусовку в честь окончания выступлений и недельного отпуска. В честь признания факта популярности даже Серега не выдержал и потянул стопочку со мной и Дохлым. Правда потом я слышал, как он блевал толи с непривычки, толи и вправду у нег были проблемы со здоровьем.

После того двухмесячного тура у нас была еще масса концертов по всем городам и весям, наши песни звучали почти из всех альтернативных колонок нашей большой страны, но каждый раз после каждого разъезда, мы возвращались домой и устраивали вечеринку. Это стало своего рода обычаем. Конечно, мы тусили и на концертах, но самая грандиозная пьянка была в конце в нашем родном городе.
На одной из таких вечеринок я познакомился с Оксаной. Оксана стала нашим фанатом номер один и в итоге разбавила наш мужской коллектив. Специально под нее Серега написал пару песен с женским вокалом.
Иван Арнольдович сказал, что это только на пользу и нам не помешает, что оказалось чистой правдой. Оксана же познакомила меня и Дохлого с кокаином.
Все начиналось с малой понюшки сероватого порошка в нос и как большим стимулом для веселья. После доза стала расти, а с ней и рос наш отрыв во время вечеринок. И я думаю это стало одной из причин Серегиной смерти.

Лет семь мы колесили по стране, непременно возвращаясь в наш город. Мы поиграли на всех сценах, всех крупных областей. Толпы фанатов встречали нас на вокзалах с просьбами дать автограф или сфотографироваться.
Мы выкупили с Серегой квартиру, которую снимали для наших тусовок и тех редких дней, когда жили у нас в городе. Дохлый купил машину, но обдолбался и разбил ее в хлам. После этого пару концертов он отыграл с поломанной рукой.
Мы отыграли домашний тур – это несколько концертов по близлежащим городам и должны были готовиться к первому выступлению в столице. Как Ивану Арнольдовичу удалось договориться об этом концерте мы не знали, а он нам не рассказывал. Но до выступления было еще две недели, и мы закатили квартирник у нас с Серегой дома.
Стоя на балконе с сигаретой в зубах, я наблюдал как в такт льющейся из-за закрытой двери музыке танцуют звезды. Усиленные дозой кокаина чувства ощущали вибрации летнего воздуха. Я думал о том, как изменилась наша жизнь и что могло случиться если бы тогда мы (а точнее Серега) не подписали тот первый контракт. Мои размышления прервала открывшаяся дверь. На балкон вышел Серега:
- Кайфуешь? – Он смахнул отросшую челку. Мне он показался уставшим и вроде как похудевшим. – Дай сигарету, Вован.
Я протянул ему пачку Мальборо и будучи под кайфом поржал (думая, что сам про себя, а на самом деле в слух) с названия марбор-бор-бор – будто тебя тошнит от передоза. Серега, естественно, шутки не понял, но улыбнулся, понимая в каком я состоянии.
- Ты какой-то усталый, братан! – Я приобнял его и слегка встряхнул. – Все пашешь, пашешь. Отдохни расслабься.
Я засунул пакетик с порошком ему в карман.
- Не, Вован, ты же знаешь, что не моя тема! – Он приобнял меня в ответ и затянулся сигаретой. – Только вот этих маленьких убийц могу себе позволить.
- Да, перестань! – Я еще был под действием дозы, поэтому не сразу понял серьезности его слов. – Где тот Серега, Серый, который банчил травкой еще в школе.
Я напирал, видя сквозь потоки наркоэйфории, что тема не приятна моему другу и в тоже время его что-то гложет.
- А? – Я не унимался. Убрал окурок в уголок рта и взял Серегу за голову двумя руками. –  Серый, ты где? Вызывает Вован, прием!
И будто Серый вышел на связь.

Серега стоял на балконе раскуривая вторую сигарету, его руки тряслись:
- Думаешь я сам не хочу оторваться? – Он затягивался после каждых двух слов. – Думаешь я не хочу бухнуть? Мне тоже уже надоело постоянно писать и пахать. Я ради смеха написал песню Любовь-морковь и кровь, а все равно все прутся. Вован, я устал.
- Так бахни! – Я ткнул пальцем на его карман с пакетиком внутри.
- Да, не могу я! НЕ МОГУ! Понимаешь?
- Черт, Серега, ни хера я не понимаю.
- Пошли.
Он потянул меня с балкона в квартиру. На кухне сидело пять или шесть человек играя «Пьяного орка» под гитару, кто-то подыгрывал ложками. Запах сигарет и алкоголя висел в маленькой комнатушке.
- Пошли. – Серега практически не останавливаясь тянул меня в кладовку.
Мы зашли в комнатуху в четыре квадрата площадью, Серега закрыл на замок дверь изнутри.
- Блин, откуда тут замок? – Я почесал затылок в тупом движении.
- Я поставил. – Отмахнулся Серега. - Ты тут постоянно в угаре, когда мы в живем в этой квартире, ни хрена не замечаешь. Да и это не так важно сейчас. Вот.
Он протянул мне квадратную коробочку, отблескивающую металлом.
  - И что это за хрень? Ты на этом сидишь?
- Открой, умник!
Я пытался всковырнуть гладкую поверхность, но пальцы не слушались.
- Да дай сюда! – Серега вырвал коробку из рук и одним движением распахнул ее. – Смотри.
Он протянул коробочку. На красной подстилке были насыпаны мелкие опилки и что-то шевелилось внутри.

Все, что было до момента, когда Серега распахнул коробочку, я помню сквозь легкий туман дурмана ходившего по венам моего организма. А все, что было после я, наверное, не забуду никогда. Мне показалось, что в тот момент кокаин и алкоголь перестали на меня действовать, затихла музыка, свет из-под двери перестал пробиваться в коморку кладовой, мир словно сузился до размеров коробки.
Внутри опилок шевелилось существо, напоминающее опарыша, только на несколько миллиметров длиннее и серого, землистого цвета с мелкими волосками по всему телу. Смотреть на него было почему-то противно и начинало немного тошнить.
На внутренней стороне коробочки переливались какие-то символы.
- Серый, что за … - Я не смог закончить от подкатившего кома.
- Сейчас привыкнешь. – Серега похлопал меня по плечу. – Я забрал его у тех рокеров.
- Каких на хрен рокеров? – Я не понимал, о чем он.
- Помнишь, тогда мы учились в ПТУ? К нам приезжали с концертом из-за рубежа. Я еще прокрался к ним в гримёрку.
- О черт! – У меня немного закружилась голова, но ком уже отходил от горла. – Это с того времени.
- Ну, да! – Он смахнул челку с глаз. – Я хотел стащить какого-нибудь забугорного бухла, еще удивился, а чего это у них только минералка (потом дошло), и упер эту коробку из той гримерки, потом еще долго не мог понять, что это за хрень и как она открывается. Какое-то время коробка лежала дома, потому что я не мог ее вскрыть.
И как-то мать сказала прибраться в комнате, я был под бухом, когда тер пыль и смахнул ее с полки, она ударилась о пол и раскрылась. Червяк вывалился я поднял его и хотел рассмотреть.
Когда я его поднес поближе, эта дрянь запрыгнула мне в нос, а через секунд десять, пока я как чумной пытался достать ее в носу, вылезла через рот.  Ощущения были похожи на то будто колосок Щетинника засунул себе в нос. А потом я еще долго блевал, пока из меня не вышли остатки алкоголя.
Как выяснилось эта дрянь не терпит никакого «дурмана» кроме никотина.
- Так вот ты почему! – До меня начало доходить.
- Да именно! Больная печень ни при чем, и вообще печень в полном поряде, эта тварь заботится о ней, если так можно сказать.
- Так вот ты почему блевал тогда после пива, когда мы.
- И снова ты прав, друг мой! – Серега не отрывал глаз от коробочки. – Но самое интересное не это. После того как оно из меня вылезло, и я проблевался, на меня резко напало вдохновение. Я написал тогда две песни.
- И ты мне их тогда и показал.
- Точно! И мне теперь необходимо засовывать это в себя хотя бы три раза в неделю, меня тянет к этой коробке и не могу ни о чем думать, кроме как о коробочке. Это мой кокаин, мой алкоголь и любая дурь.
Я стоял, глядя на коробку и Серегу полностью протрезвев. А Серега продолжал:
- Но и это не самое интересное, я думаю только благодаря этой твари я пишу песни, которые нравятся людям и которые востребованы именно сейчас. Вспомни тех старых рокеров, которые отыграли концерт. Зал был в восторге, как и после нашего первого выступления.
Но и это не все, я экспериментировал, как я уже говорил, песня «любовь-морковь и кровь» это же дичь, а фанаты все равно в восторге. Я написал две практически одинаковые песни и обе зашли. Любую хрень, которую я нацарапаю после этого… - Он ткнул пальцем в коробочку. – Люди примут на ура. Да хотя бы вспомни «Тролль пьет эль, чтоб не думать о ней» и в следующем альбоме «Эль пьет тролль, чтобы забыть любовь». А дерьмо!
Он сплюнул на пол.
- А что блестит на внутренней стороне коробки, знаки какие-то? – Я хотел взять в руки, но Серега чуть отшатнулся.
— Это символы вроде как древних ацтеков. – Он опять смахнул волосы в сторону. – Я перерисовал их и носил нашему историку в ПТУ. Тот, естественно, ни хера не понял, но его друг из универа сказал, что это похоже на ацтеков.
Тот первый знак значит что-то типа идолопоклонничества, третий снизу успех, а последний смерть. Больше они разобрать не смогли. Я думаю, что там написано, что тот, кто типа упарывается этой штукой будет популярен, но в случае отказа (а я пытался не запускать червя, в голове стоит гул и мысли только о коробочке) или принятия наркотиков или алкоголя – смерь.
Но я устал, Вован, я не хочу уже писать каждые два дня я хочу творческий кризис, запой, поиски себя. Я хочу простого творческого дерьма, которое есть у любого музыканта.
Он закрыл коробочку и вышел, а я еще минут десять стоял в кладовке не зная, что мне с этим делать.


Мы отыграли в одном из известнейших на тот момент клубов столицы. Пели старые хиты и совершенно новые треки. После завершения нас несколько раз вызывали на сцену. Весь зал бесновался под аккомпанемент «Упоротого вампира».
В общем нас встретили и проводили на ура. И мы вернулись домой в статусе звезд и, конечно, устроили грандиозную тусу. Правда на этот раз не дома.
Мы сняли помещение местной столовки. Какая-то местная молодая группа вызвалась отыграть два вечера для нас, мы были не против, тем более в нас еще не стерлись воспоминая о голодной молодости.
 Куча народу приходило и уходило (многих я не знал и никогда не видел), в воздухе висел запах никотина, травки и пороха от бенгальских огней и огненных дождей.
К вечеру первого дня я был в полу коматозе, не знаю сколько во мне было кокаина и бухла. Мы с дохлым курили на улице и пристроились отлить к стене столовки, потому что назад идти не было сил.
- Вован, я просто в афиге! – Дохлого качало под порывами невидимого ветра. – Я так рад, что мы с тобой и Серым тогда встретились.
Он отпустил свой прибор и похлопал меня по щеке, при этом обоссал свои брюки и штаны.
- А ты его давно видел?
- Да, я хз! – И не застегнув ширинку, пошатываясь, пошел в сторону входа в столовую.
- Блин, Серый! – Меня словно облили холодной водой.
Я пробежал по всей столовой, заглянул даже на кухню. Сереги нигде не было и его никто не видел. Я помчал к дороге, поймал такси и помчал к нашей квартире.
Я нашел его на полу в ванной, он лежал на боку, головой уперевшись в ванну. Под носом засохли две красные дорожки. Его глаза уже покрыла белая пелена. На полу лежала гладкая стальная коробочка, а в руках он сжимал пакетик с остатками серого порошка.
Это был тот самый пакетик, который я засунул ему в карман на вечеринке чуть больше месяца назад.

Вокруг меня сновали толпы людей, кто-то хлопал по плечу, кто-то кричал "Хой". А я сидел возле, усыпанного цветами гроба и вертел в руках гладкую стальную коробочку.
Я прокручивал в голове события последних дней. Меня потряхивало от всей кутерьмы с похоронами, с ментами (официальной причиной смерти, ожидаемо стал передоз) и родственниками. Очень хотелось закинуться коксом. Я давно уже ушел от щепотки для настроения к каждодневному употреблению.
У нас с Серегой, у каждого была своя зависимость, моя смертельно опасная и как выяснилось более опасная ЗОЖная зависимость Сереги. Как бы близко друг к другу мы не шли по дороге жизни, у каждого из нас дорога была своя. Но несмотря на то, что каждый шел своей дорогой, дорога друга зависела от того куда свернет один из нас. И вот Серега уже свою прошел, тем самым оставив на распутье меня. Теперь у меня было два пути: засунуть стальной кубик в Серегин гроб и следовать своим прежним маршрутом или положить коробочку в карман, как когда-то Серега при выходе из гримёрки нашего старого ДК.
Недели через две я ехал в такси мимо нашего ПТУ, таксист молодой парень поглядывал на меня в то время, когда голос диджея местной радиостанций произносил объявление из колонок его старой «девяносто девятки»:
«18.03. в ДК ЖД состоится концерт знаменитой группы «Ритм-11», будут исполнены все хиты в память безвременно ушедшего вокалиста и лидера группы Сергея Иванова, а также новые композиции в исполнении Владимира Комарова.»