Незакрытый дромос Ч. 4 Освобожденный профессор

Энгин не терял сознания, яд только парализовал тело. Впрочем, холода, лежа на полу, он не чувствовал. Ужас и вызванное им внутреннее оцепенение, лишавшее рассудок способности рационально и без эмоций оценить ситуацию, постепенно проходили. А разум давал предварительные ответы на очевидные вопросы.
Первое. Это не сон и не галлюцинация. По меньшей мере на девяносто процентов. Второе. Существо, его парализовавшее, напрямую связано с каменной пропавшей статуэткой, которую надо найти и вернуть,  и чем раньше, тем лучше.
И, наконец, самое главное: куда оно направляется вырвавшееся из хтонических – подумал  Энгин – глубин небытия, дабы превратить в небытие наш мир?.  Да, возможно, забрав статуэтку, она – все-таки  не «оно», нет:  «она» – вернется в свой мир, параллельную, космическую, какую угодно реальность, с нашим миром никак не связанную, быть может восстановив тем самым даже и справедливость.. В конце концов статуэтка может действительно принадлежать ей по праву. Но.
Но не вернется.  Энгин вспомнил как давным уже давно, лет десять как, похожую статуэтку – а может быть даже эту – поднесли профессору Шмидту во время раскопок в Гебекли-Тепе и как, он, изменившись в лице, накричал на кого-то из ассистенток и потребовал отнести ее…. обратно, откуда взяли.
 Таким, разгневанным и вышедшим из себя, ученого молодой тогда еще турецкий аспирант видел в первый и последний раз. Он стоял тогда рядом и в какой-то момент они остались вдвоем. Шмидт успокоился, сел на голую землю подле аккуратно разложенных артефактов. И произнес, глядя в небо:
– Не все можно извлекать из-под земли. Что-то должно оставаться в ней навеки. Вспомни историю с гробницей Тамерлана, вскрытой двадцать второго июня сам знаешь какого года. А ведь предупреждали. Те, кто когда-то умер или пребывает взаперти, могут и вернуться. И навлечь на всех нас беду.
Профессор помолчал, а потом добавил поднимаясь:
– Китайцы мудрее нас, не вскрывают гробницу Цинь Шихуанди. как наши нетерпеливые коллеги их не упрашивают… Ладно, пора работать.
Шмидт тогда отправился к пятиметровой Т-образной стелле, попутно извинившись у ассистентки  за несвойственную ему грубость. А Энгин, больше удивленный вспышкой как ему показалось немотивированного гнева,  не придал значения профессорским  словам, погруженный в научные изыскания, связанные со статуями без голов, во множестве обнаруженными в Гебекли-Тепе, и, по мнению коллег-шотландцев из эдинбургского университета, свидетельствовавших о падении на землю кометы, приведшей к массовым жертвам.
Спустя годы, уже после смерти немецкого археолога и своего учителя, Энгин увидел статуэтку среди экспонатов музея. И не вспомнил ту историю, равно как и не вспомнил, когда она стала, спустя еще несколько лет, предметов его нынешней научной  работы.
Вспомнил только  теперь, парализованный неведомым ему ядом и лежа на холодном полу. Совершенно беспомощный. Получается, профессор знал. Или просто догадывался. Суеверным он Энгину никогда не казался. Но что знал? Откуда?  И о чем догадывался?
… Она появилась, словно соткалась, казалось из ниоткуда. В черной косухе, в берцах и рваных на коленях джинсах. С крашенной в синий цвет и спадающей на лоб челкой. И совершенно ни к месту в полумраке музея темных очках, впрочем – стильных и ей шедших.
Присела на корточки, коснулась мизинцем  шеи. «С утра побриться забыл» – ни к селу ни к городу подумал Энгин, покрасневший от стыда из-за своего нелепого и совершено беззащитного положения.
Девушка к его внутренними переживаниям осталась равнодушна  и, прикрыв глаза, принялась читать заклинания на… на смутно знакомом языке, точнее даже не языке – слов Энгин не понимал – наречии.  К тому же читала быстро – слишком быстро, чтобы ученый мог что-то разобрать. И дело не в его пока еще слабом знания языка. Коллеги-шумерологи признавались, что вряд ли смогли бы в полной мере понять жителей, скажем, Ниппура, Урука или Лагаша – манера их речи была слишком быстрой. Шумерологи…  Это слово само возникло в голове.
Энгин пока еще плохо знал этот давно вышедший из употребления язык. Что-то схожее было, но ни одного слова он разобрать не мог. Вдруг его осенила догадка: эми-саль. Точно. Тайный язык шумерских жрецов, используемый ими при совершении магических ритуалов. Судя по всему – один из таких над ними сейчас и совершался.
Читала девушка недолго,  вряд ли больше пяти минут, но с каждым словом заклинания – а Энгин не сомневался, что слышит  текст одного из шумерских заклинаний – яд словно растворялся внутри тела, теряя свою силу. Когда почувствовал, что может шевелить языком, неуверенно поблагодарил. По-шумерски.
Ответа не прозвучало. Девушка сняла очки, и устало, будто вымоталась дальше некуда, провела ладонью по лицу, потом снова водрузила их на переносицу, поднялась и, оглядевшись, шагнула  к тому самому месту, где совсем недавно находилась исчезнувшая статуэтка. И не оборачиваясь произнесла, почему-то по-русски, отдельные слова которого Энгину были знакомы.
– Не вовремя ты здесь ночевать решил, чувак. Столько времени на тебя пришлось потратить. А ведь тебя предупреждали.
Ученый неуверенно начал подниматься, делая зачем-то движения ладонями по коленям, будто стряхивая пыль, которой на стерильно чистом полу не было.  Стеснительный с самого детства, сторонившийся девушек, чувствовал он себя глупо и, поднявшись, виновато смотрел на свою освободительницу.
– Ну что уставлялся. Пойдем, нам отсюда выбираться надо. На ходу придумай, что охране скажешь.
Энгин чувствовал себя снова парализованным. Только не ядом, а собственной стеснительностью. Стоял и мялся. Уже на ведущих со второго этажа на первый ступенях девушка обернулась и несколько раздраженно произнесла, на этот раз по-турецки и без акцента, изящным движением кисти поправив рамку оправы очков:
– Чувак, шевелись, у меня мало времени. И так из-за тебя пришлось крюк сделать.
Энгин со смешанным чувством страха и желания приблизиться к спасшей его девушке побрел  в ее сторону.
– Ноут свой не забудь, – произнесла, уже спускаясь по ступням.
– Ах, да, благодарю Вас, – учтиво и с некоторым придыханием произнес профессор, схватил ноутбук под мышку и почти побежал за незнакомкой. Через пару шагов остановился, хлопнул себя по лбу, вернулся, схватил забытую на стуле сумку, кое-как запихнул в нее ноутбук, неуклюжим движением попробовал безуспешно застегнуть молнию, что оказалось невозможно из-за торчащего края компьютера, махнул сам себе рукой – мол, ну и ладно. И догнал спасительницу.
Мысли в голове Энгина смешались: как объяснять охраннику наличие столь ненаучно и неподобающе месту выходившей с ним девушки, к тому же без пропуска и в неположенное время? Он понятия не имел. Еще больше мысли у него смешались, когда у самого поста охраны она бесцеремонно взяла его под руку.
Полноватый и знакомый профессору охранник в синей форме и при галстуке дремал возле чашки явно остывшего кофе. Когда пара проходила мимо, он открыл глаза и сонно, с  некоторым удивлением посмотрел на них.
– Привет, – неожиданно и в несвойственной для себя панибратской манере произнес Энгин.
– Доброй ночи, профессор, – несколько оторопевшим, вперемешку с изумлением, удивлением, завистью и уважением, голосом ответил охрани, машинально достал из расческу, с двумя сломанными зубчиками, и принялся расчесывать по-турецки роскошные усы. Впрочем, этого, вышедшие в ночную прохладу Шанлыурфы Энгин и Инанна уже не видели.
… Изгиль успел вовремя. Ибо пусть еще полупризрачная, но плоть уже окутала форму Иллуянки, своей змеиной головой нависшего над словно в коконе длинного плаща закутанном парне – том самом, по вине ануннака угодившим в дромос. Героем, призванным сразить змея. Ну, или змей сразит героя. Такое тоже возможно.
Сам удивившись собственной прыти, Изгиль буквально в последний миг оказался между змеем и пока еще его жертвой, успев произнесли слова заклинания, заставившее   Иллуянки, пусть ненадолго, но застыть на месте. Нужно было спешить привести героя в чувство и приготовить его к битве.
… В пещере было прохладно и сухо. Опасения Шахмараны не подтвердились: за последние тысячелетия в эти каменные коридоры не ступала ни нога человека, не какого либо иного существа.
И вот она подле каменного жертвенника в виде змеи с поднятой головой, где возродит свою власть. Последний раз королева змей  пыталась это сделать пятьдесят четыре столетия назад, когда сумела подчинить своей волие обитавших средь вершин Загроса дикие племена гутиев, наводившие ужас на шумерские города. Недаром их жители называли гутиев  «жалящей змеёй гор». Такие надписи и сейчас можно встретить на глиняных табличках, во множестве найденных археологами в междуречье Тигра и Евфрата.
Но тогда Шахмаране не удалось полностью подчинить Шумер и вернуть материю своей форме. Ей не хватило того, что шумерские жрецы называли МЭ. Она так и осталась призраком. Двойником самой себя. Но сейчас все будет иначе. Незакрытый дромос придал ей силы. И она готова, спустя тысячелетия вернуть себе власть. Остался последний шаг. Шахмарна приблизилась к жертвеннику.
Продолжение следует
Источник изображения: https://file1.hpage.com/008368/48/bilder/cavesmall3.jpg https://file1.hpage.com/008368/48/bilder/cavesmall3.jpg27 февраля – 11 марта 2023. Чкаловский.
27 февраля – 11 марта 2023. Чкаловский.