Учение и учителя

Раньше я уже хвастался, что являюсь дважды выпускник БАШ ДОСААФ СССР, а, значит, просто обязан рассказать хоть что-то об этой своеобразной Альма-матер  для многого числа Барнаульский водителей.
Преподавателем по устройству и техническому обслуживанию автомобиля в нашей группе был человек с несколько непривычно звучащим сочетанием имени и отчества – Альберт Харитонович . Был он человеком очень грамотным в технических вопросах, весьма способным преподавателем и душевным в плане человеческих взаимоотношений. Последнее можно засвидетельствовать тем, что мы с Виктором К. и Николаем Г. в 1977 году приезжали к нему домой поздравить с 23 февраля.
Так вот, на очередном занятии, Альберт Харитонович, развернув то ли «Алтайскую правду», то ли «Молодежь Алтая» , прочел нам заметку о том, что водитель рейсового автобуса ПАЗ-672  спас пассажиров, не позволив автобусу упасть на каком-то крутом повороте с какой-то кручи, когда у ПАЗика неожиданно укатилось в сторону переднее колесо, а потом задал нам вопрос о том, как мы расцениваем эту ситуацию.
Мы начали перекрикивать друг друга, что он молодец, герой и т.д., и т.п.. Альберт Харитонович же, дав нам, возможность проораться, сказал, что этого водилу не то, что к награде представлять, а сажать в тюрьму нужно, так как причиной случившегося послужило «обилие смазки» шаровых опор. Далее продолжил, что за подобное раздолбайство должны также отвечать механик, выпустивший автобус в рейс и начальник колонны, допустивший все это! После этого он добавил, что если мы хотим быть водителями, а не наездниками, то мы обязаны следить за техническим состоянием наших «скакунов» вообще и, уж, тем более, за теми деталями и агрегатами, от работоспособности которых зависит безопасность окружающих и нас самих.
Я запомнил его слова на всю жизнь (думаю, вы в этом убедились) и придерживаюсь этого правила до настоящего времени, но единожды сам оказался в похожей ситуации.
Второй человек, о котором бы я хотел поведать широкой общественности, был мой инструктор по вождению. Почему я не называю его мастером производственного обучения? Да все просто. Нас учили и на водителей, и на механиков компрессорных установок высокого давления. Следовательно, одни были мастерами, а другие – инструкторами.
Петр Николаевич , человеком был весьма опытным, водителем матерым, пользующимся авторитетом в автошколе и потому ездившим на одном из трех новеньких ЗИЛов. За три месяца моего курсантства, пользуясь моими навыками управления автомобилем, он научил меня всяким другим необходимым водительским умениям, а также позволил не только откатать все плановые часы, но и брал на дополнительные уроки.
Так как практически во всех списках моя фамилия оказывалась не ранее чем на двадцать второй позиции, то и на вождение я попал уже тогда, когда практически все курсанты группы совершили свои вояжи. Но очередь когда-то да заканчивается, вот и мы прибыли на автодром .
Петр Николаевич остановил автомобиль и скомандовал: «К машине!» и мы с Андрюхой Т. дружно выполнили команду. Затем он задал вопрос: «Ездили на машинах раньше»? Андрюха сказал, что нет, а я ответил, что ездил на ГАЗ-51, ГАЗ-52, ГАЗ-53, ГАЗ-63, ГАЗ-69 и даже один раз пробовал проехать на «Колхиде».
«Колхида», название первого советского бескапотного грузовика КАЗ-606. Этот «подгорный тягач» шофёры-«аксакалы», исколесившие множество дорог во времена СССР вспомнят сразу, хотя, скорее всего, с улыбкой, а некоторые с иронией добавят, что прямо с конвейера он сходил уже на буксире. Наиболее же красочной характеристикой этого грузовика могут послужить слова: «Страшнее волка или рыси, автомобиль из Кутаиси». Видимо этим я окончательно "добил" Петра Николаевича.
Инструктор на это хмыкнул и сказал: «Ну, давай за руль. Посмотрим, какой ты ас». Я сел, запустил двигатель, включил скорость, снял с ручника, плавно тронулся и поехал. Выполнил одну фигуру, другую, при этом делая двойной выжим сцепления в момент переключении скорости. Проехал, с остановкой на подъеме, эстакаду. И тут моему счастью наступил конец, так как последовала команда «Стой!», а затем нам было предложено поменяться местами.
Поменялись. Из-за того, что Андрюха был ростом ниже даже инструктора, Петр Николаевич предложил ему для более высокой посадки использовать подушечку, но после того, как в момент трогания ЗИЛок заглох три раза подряд, Андрюха был изгнан с места водителя, подушечка убрана, а мне поступило предложение управлять автомобилем от полигона до автошколы, чем я и не замедлил воспользоваться.
Вторая моя водительская практика была, мягко говоря, весьма непродолжительной. Заняв место водителя на территории гаража, я был освобожден от этой обязанности метров через сто после выезда за ворота. Зато в следующий раз я был облечен величайшим доверием и подвергнут своеобразному посвящению в шоферА!
Петр Николаевич пришел в компрессорную и, спросив разрешение у мастера производственного обучения, забрал меня на практическое вождение. Как правило, курсанты осуществляли выезды в паре, но в этот раз в кабине оказался я и инструктор. Мне показалось, что Петр Николаевич выглядит несколько иначе, чем в наши предыдущие встречи, но я слишком мало еще его знал, а потому не придал этому значения. Однако мои наблюдения весьма скоро получили подтверждение, так как после нашего покидания автопарка, инструктор сказал, что поедем мы на пересечение улиц «40 лет Октября» и «Чудненко». По пути же он поведал следующее. До переезда в «Черемушки», он с семьей жил в бараке находящемся на «Западном»  и дружил с семьей, у которых сын вернулся после срочной службы, и они вчера это событие там отмечали. А так как «посидели» они вдохновенно, то в его нынешнем состоянии правильнее всего сегодня нанести им визит вежливости.
Расстояние от проспекта Ленина, где находится БАШ, до нужного нам места невелико, и потому момент завершения повествования практически совпал со временем прибытия в адрес.
Мы остановились рядом с бараком. Петр Николаевич вышел из машины, я же остался сидеть. Однако инструктор приказал глушить движок и идти за ним. Я подчинился.
Мы еще только подходили к нужной нам комнате, как ее дверь распахнулась, и выглянувший оттуда мужчина заголосил на весь коридор что-то радостно-приветственное. А как только мы вошли в комнату, то, даже я, буквально в секунду оказался за столом и, пока Петр Николаевич рекомендовал меня как своего лучшего курсанта, выпивая уже, наверное, вторую рюмку, передо мною поставили тарелку с картошкой пюре и котлетой, положили вилку и придвинули рюмку, которую предварительно наполнили какой-то светло-желтой влагой.
Я, было, принялся орудовать вилкой, но тут из уст отца отслужившего солдатика раздался краткий и емкий тост. Все выпили. Закусили, кому что нравилось, и, видимо, окончательно выйдя из похмельного сумрака души, заметили, что я к своей рюмке не притронулся. Как ни странно, но первой, с «критикой» моего поведения, «выступила» мать дембеля и тут же к ней присоединились муж и сын. Я начал отнекиваться, что не пью, что у меня после вождения еще должны быть занятия по ПДД . Наконец прибегнул, как мне казалось к «убийственному» аргументу – что мне нужно будет ехать до автошколы. Однако на все мои предшествующие доводы у дружной семейки находились контраргументы, относительно же последнего резона они и вовсе поступили просто – обратились за помощью к Петру Николаевичу. В свою очередь тот не стал мудрствовать и со всей строгостью (на какую еще был способен) произнес: «Курсант, Вам предстоит выполнить специальное упражнение! За автомобиль и Вас, как инструктор, отвечаю Я!», здесь, видимо, его пафос стал иссякать и он добавил уже обычным тоном подвыпившего мужика: «Пей, а то напишу в книжке все часы и больше не возьму на практику».
Услышав ТАКУЮ угрозу, я намахнул эту, ставшую камнем преткновения рюмку, практически не ощутив содержимого. После чего тут же из недруга опять превратился в званого гостя и застолье пошло своим чередом.
Я сходил на улицу покурить. Вернулся и спросил Петра Николаевича, не пора ли нам возвращаться. Он отмахнулся. Мне налили еще. Я, уже не протестуя выпил, закусил и спросил, что мне наливали. Вопрос возник из-за того, что питье было светло-желтым по цвету, обладало легким ароматом чего-то цитрусового и пилось очень легко. И получил горделиво произнесенный ответ, что это самогон двойной очистки, настоянный на грейпфрутовых корочках!
Побыв еще какое-то время за столом, опять пошел курить. Покурил. Завел ЗИЛок. Посидел в нем. Заглушил. Решил сходить за Петром Николаевичем, «попытать счастья» еще раз, дабы еще успеть вернуться на занятия. И, вы не поверите, но, когда, войдя в комнату, я вопросил: «Петр Николаевич, может уже пора»? Он (воооот, что значит настоящий Инструктор) мельком глянув на часы, сказал, что, пожалуй, уже надо возвращаться (приехали мы около десяти часов, а в этот момент время приближалось к четырнадцати) и стал подниматься из-за стола.
Но как бы, не так! Последовало «На ход ноги». Оделся, но куда-то запропастилась шапка. Пока искали, налили еще. Выпили. Нашли шапку. Вышли из комнаты. Иииии. Стоя в коридоре, вспомнили про «Стремянную». Опять появилась бутылка. Налили и мне, но тут уже я, не сопротивляясь, чтобы не затягивать процедуру прощания, выпил, закусил пластиком соленого огурчика с протянутой тарелочки и подхватив Петра Николаевича под локоток, потянул его на улицу. Вышли. А он возьми, да и вспомни о естественных надобностях. Побрел в туалет, типа сортир, обозначенный, а вот и не угадали, не буквами, а делами человеческими. Вернулся. Пошли к машине. Сели. Я завел двигатель, а он похвалил меня за то, что я его прогревал. Поехали.
И вот здесь произошло чудесное изменение! Петр Николаевич преобразился, вроде бы даже протрезвел и превратился в Инструктора, который стал советовать мне как лучше проехать до автошколы.
Добрались мы без происшествий. Я заехал на территорию, а в бокс машину загонял уже сам Петр Николаевич. На другие занятия я в этот день уже естественно не попал.