Лихие девяностые глазами современника

Ушли в историю, так называемые «лихие» 90-е годы двадцатого века.
Ушли, но название осталось. Почему оно стало таким, с чем связано, живущим сейчас в ХХ1 веке, непонятно или неверно понято и оценено.
 Мне, активному участнику и свидетелю событий того времени в России и, особенно в ее столице Москве, просто необходимо рассказать о них, тем, кто тогда еще не родился или не мог, в силу различных обстоятельств, быть в центре событий.
И так, все по порядку. В конце 80-х годов руководству СССР, точнее КПСС, пришло в голову нанести смертельный удар в спину своей партии и стране в целом. По умыслу это было сделано или, скорее всего, по недомыслию, но в стране наряду с мутным и непонятным, как большинству граждан, так и самим лидерам страны, термином «Перестройка», было объявлено о повсеместным введении «Гласности» и «Демократизации».
 Думаю, что этот шаг и предопределил будущий конец - распад империи, называвшей себя СССР, и гибель ее руководящей и направляющей силы-КПСС. Империя не может существовать при наличии в идеологии этих двух составляющих в реальности. Думаю, что руководство страны считало, что все обойдется обычными пустыми фразами, но с отменой цензуры в СМИ появилось большое число негативной информации, рассказывающей  о том, что творится в государстве, как плохо живут простые люди и жируют власть предержащие. В июне 1989 года состоялся 1 съезд народных депутатов СССР.
В состав делегатов съезда, наряду с партийными функционерами, вошли и представители простого народа, интеллигенции.
Этим людям нечего особенно было терять и бояться, поэтому в выступлениях этих депутатов  все граждане  услышали, наконец, в какой стране-помойке они живут. С богатейшими ресурсами и пустыми прилавками, самой большой армией, не умеющей воевать даже со слабо вооруженными талибами. Кстати, и вообще, что мы там, в Афганистане потеряли и за чьи интересы  гибнут наши молодые люди? Вопросы, вопросы. С каждым днем работы того 1-ого съезда власть теряла остатки авторитета.
Думаю, что именно тогда, летом 1989 года  многие «энергичные» люди и определись с тем выбором жизненного и профессионального пути, который они, впоследствии, сделали.
Часть партийных функционеров, пока на всякий случай, не покидая КПСС, пошла, по примеру Горбачева, работать в органы законодательной власти, став председателями  Советов народных депутатов разного уровня. Это позволило им вскоре, с запретом КПСС в 1991 году, пересесть из одного начальственного кресла в другое или просто поменяв табличку на двери своего кабинета. Другая часть, сдав партбилеты, проклиная на всякий случай ту партию, в которой они сделали карьеру, пошли по примеру Ельцина на уличные митинги, предлагая десяткам и сотням тысяч людей довершить за них то, что самим сделать, пока не удалось. Речь на этих митингах, которые шли по всей стране, шла фактически о переделе госсобственности. Она должна была стать общенародной, то есть, на первых порах ничьей. Обоснование этого передела было очевидным, ведь большая часть того, что производило народное хозяйство, было или никуда не годным или никому не нужным. Митинги стали собирать по всей стране очень много людей, местная власть не выдержала, начались столкновения с милицией, а где-то и с армией. Финальный аккорд становился все ближе, распался военный блок, так называемых, социалистических стран Европы. При этом все они практически отказались от построения социализма и быстро раздали собственность в своих государствах тем, кто был поактивнее, понаглее.
Все это было на виду и те, кто понимал, чем может закончиться, забеспокоились. Экономический союз бывших союзных республик при наличии единого центра, был возможен, но Горбачев не учел, что его вчерашним соратникам присуща такое простое человеческое чувство, как зависть. И это чувство  погубило горбачевский план создания единого экономического пространства на территории большей части СССР. ГКЧП был обречен на гибель  при его создании, этого не могли понять только такие недалекие люди, как те, кто в него вошел. Через 3 дня его деятельность была завершена, и СССР развалился. Все бывшие республики провели референдумы о независимости, что и требуется доказать, как говорят математики.
Мне удалось побывать у здания Верховного Совета России (Белого дома) в те дни, слышать и не раз Ельцина и других лидеров, тогдашней и частично будущей России. Впечатление было разное, но главным для меня было два обстоятельства. Первым и очень важным фактором было то, что вокруг меня стояли уже не только интеллигенты, как на митингах 80-х годов, а простые рабочие. Им тоже явно надоело то, что творилось в Москве и не только. Вторым, для меня не менее важным  обстоятельством, было то, что на митингах шел разговор о запрете КПСС, к которой у меня давно сложилось негативное отношение. Я вышел из КПСС  почти за год до этого, прекрасно понимая, что при случае  коллеги мне этого не простят. Совесть не позволяла дальше в ней находиться, и когда у меня на глазах с Белого дома спускали красный флаг и поднимали триколор, моя душа пела, как, наверное, у многих людей на той площади. Подчеркиваю, что у меня красный флаг был не столько символом страны, сколько символом власти коммунистов.
Уход страны от построения социализма с человеческим лицом (по Горбачеву) и естественный переход к рыночной экономике не мог быть безболезненным. Рыночная экономика – это экономика труда, дисциплины и инициативы, предпринимательства, в лучшем понимании этого слова. На то, что у наших граждан есть все эти качества и рассчитывали теоретики введения рынка в нашу плановую экономику (Явлинский, Гайдар, Чубайс и др.), но на то они и теоретики, чтобы быть далеко от жизни простых людей. Отмена регулирования цен и последующая очень хитрая, если не сказать подлая, приватизация, разорила, в первую очередь, и без того бедных людей.
Она толкнула их в объятия обещавших все вернуть назад коммунистов, которых намного меньше еще не стало. Кроме того из бандитских щелей вылезли те, кто решил, пользуясь случаем, прихватить плохо лежавшую государственную собственность. И пока большинство бедных людей, не знавших на что прожить, распродавало на рынках свои пожитки, а то и, лазая по помойкам, в поисках пропитания, эти бывшие и настоящие нувориши ничего, и никого не боясь, стали быстро богатеть, некоторые невероятно стремительно. Все это происходило на глазах у всех, и как-то  не радовало. Издержки первичного накопления капитала всегда малоприятны, но, когда это происходит у тебя на глазах, а ты не в силах этому помешать!
Люди, ведомые новыми коммунистами, стремившими вернуть власть, чтобы снова добраться уже до новой кормушки, проклинали Ельцина и новую власть. Что они, пострадавшие от смены власти и нового экономического курса, хотели, сказать трудно. Главным их лозунгом было тогда «Долой!».
Когда терпение многих пенсионеров - москвичей и не только их, дошло до точки кипения, что подкреплялась их выступлениях на митингах, многие делегаты Верховного Совета РФ, возглавляемые Хасбулатовым, решили перехватить инициативу и свергнуть ненавистного им президента Ельцина.
В стране, а точнее, в Москве возникло двоевластие, которое никогда ничем хорошим не заканчивалось. Мне пришлось быть свидетелем разгона безоружными солдатами митинга пенсионеров на Смоленской площади Москвы. Все закончилось безобразной дракой, которой тут же воспользовались коммунисты, захватившие здание московской мэрии. Как не говори, но все же здание, относящееся к московской власти, и надо было на это реагировать. Самое смешное, если это можно назвать смешным, но московская полиция решила ни во что не вмешиваться и исчезла с московских улиц. Коммунисты пошли на штурм Останкинского телецентра, чтобы объявить о своем захвате власти и смещения Ельцина. В это же время Егор Гайдар, из какой-то подпольной телестудии призвал на помощь москвичей, чтобы не допустить захвата власти. Москвичи в воскресный вечер стали собираться на Тверской у основного здания мэрии, чтобы поддержать новую власть. При этом главным для них было не столько любовь к этой власти, сколько подчас физическое неприятие коммунистов. Разбившись на отряды, добровольцы, среди которых были, в основном гражданские, никогда не стрелявшие люди, пошли защищать те объекты, на которые их послали.
Я попал в отряд, который пошел отстаивать Спасские ворота Кремля. До сих пор помню тот вечер, разговор с пресс-секретарем Ельцина, который выйдя из ворот Кремля, сказал, что коммунисты штурмуют Останкино и, если они его захватят, то пойдут на штурм Кремля. И мы будем его последними защитниками. Для этого нам по нашим паспортам под расписку выдадут автоматы Калашникова, которые есть в арсенале. Где находятся солдаты, и почему они не будут делать свою работу, вопрос не возникал. В ту ночь я не видел ни одного милиционера в центре Москвы.
Через несколько часов он снова вышел из ворот и сообщил, что все закончилось в Останкино благополучно. Враги разбежались, и мы можем идти домой.
Утром, придя на работу, я узнал, что фактически всего взвод спецназовцев разогнал толпу, штурмовавшую телецентр. А днем этого дня по команде явно перетрухнувшего за ночь, Ельцина, танки расстреляли здание Белого дома, теперь уже оплота сопротивления власти президента. Это демонстрировали по телеканалам, явно только для того, чтобы остановить уличные протесты. Белодомных сидельцев-депутатов быстро выпустили. Зачем зря кормить и вообще, ведь они были только против Ельцина. Авторитета эти события ни ему, ни его правительству не добавили.
Черный захват собственности и ее перераспределение между бандитскими группировками продержались всё десятилетие и, видимо, будут, периодически, продолжаться. Независимого от власти суда Россия так пока и не дождалась. Поэтому и говорить об окончании «лихих» периодов в нашей истории еще рано.