36. Страшный вечер

Когда мы с Молчановым сдали в гардероб верхнюю одежду с волос моих капала вода. Следовало надеть шапку, но мы торопились. Наверное, зря. Юра попросил меня пропустить автобус и сесть в трамвай. Он постоянно оборачивался, словно кого-то ожидал увидеть. Я старалась этого не замечать. Может, у него любимая поблизости живёт?

Удивляло: ничего не видно, хододно, буря обжигающая ненасытнее палящего летнего солнца, а он смотрит сквозь ветер и лицо его морщится, как от надвигающегося ужаса. Он боится за меня? Почему? Ведь мы только недавно познакомились...

Это беспокоило меня совсем немного, в сравнении с тем, что я чувствовала. Тысячи осиных жал вонзились в меня тем днём и необъяснимое предчувствие грызло меня изнутри. Я успокаивала себя, думая, что плохого ничего, а ветер обжигал лицо снегом, догадываясь о своём тревожном, диком, непрерывном кошмаре.

Конечно, сейчас все эти прилагательные.. я знаю, что произошло в тот вечер и потому предчувствие сталкивается в этих словах с вечером. Чувствуешь себя такой крошечной, теряя того, кого любишь -- любишь жизнью и не можешь отвоевать у неумолимых, пещерных когтей, холодного погасшего, но будто горящего пламени...

Молчанов шёл слева. Он казался более оживлённым, чем в аудитории. Почти перестал оборачиваться. Мы сталкивались зимними рукавами и ему это нравилось. Всю дорогу он старался быть ближе, даже ближе ветра, который с видом безумного странника закруживал в вихре всё, что встречал на пути своём.



Аудитория отрастила себе такой гул, что если представить себе её лицо, оно было бы лицом паяца. Солнце распалось на тысячи свечей, и я выронила три черновых тетради (новые попросту не успела купить). Молчанов кинулся помогать и мы с ним нечаянно столкнулись пальцами прямо на глазах Приза, ноги которого выросли точно два берёзовых ствола напротив меня.

Я поднялась и его лицо, внезапно поймавшее меня, выглядело странным. Болезненная изменчивость его глаз прикрылась ухмылкой узких губ, но они успели переломиться амуровым луком, выпуская в меня невидимые стрелы. Словно, забыл... забыл, что притворялся -- и это несказанно удивило меня, будто он, потеряв голову... забил в собственные ворота. Скрывает чувства, точно ему больно. Вот, лицо его осветилось улыбкой, и бабочка страдания растворилась в летающей пыли аудитории, будто в вагоне, ведь все мы в университетах куда-то "едем". У каждого своя цель и руки для её касания.

В отношении меня он никаких шагов не делает, разве только чуть не убил дверью. А вот Молчанов...Я обернулась на Юру, но увидела только Мелодича во всё черном, как гроб Моне. Он медленно встал и подошёл ко мне. Его лицо выглядело раскатом тихого грома, который никогда не смеялся.

-- Что случилось?

-- Бабушка умерла.

-- Ужасно! Когда?

-- Три недели назад.

-- Как ты, Тёма?!

Он словно начал задыхаться. Я вложила в его руку свою и это на него и правда подействовало. Он выпрямился и сделав шаг подошёл ближе.

-- А где Ониксов? -- спросила я.

-- Его отчислили.

-- За что?

-- Он завалил три экзамена. Ты же знаешь наши университетские правила.

-- Наши правила правильные, -- сказала я. -- А как теперь ты?

-- Она всё время снится.

-- Значит, рядом.

-- Скажи, ты не видишь её... рядом со мной? -- он сказал шёпотом. Наши носы почти соприкоснулись. Я сделала шаг назад. Ему это не понравилось. -- Я не могу дома. В последнее время бабушка жила у нас.

-- Придумай что-нибудь.

-- А можно, мне пожить у тебя? Если Нина Ивановна не против... Но ты ведь можешь поговорить с ней?

Он хотел что-то сказать, но передумал.

-- Тёма, я пока не знаю, что тебе ответить, но я подумаю.

Странный он. Прекрасно знает мои правила -- не оставаться с человеком противоположного пола вдвоём в одном доме, а тут он такое предложил. Даже не знаю, как быть.

Лекция началась. Приз странно глядел на моё лицо, пытаясь что-то понять. Что? Молчанов... я нравлюсь ему. да он это и не скрывает совсем.

Девочки были мне так рады, но я всё ещё не оттаивала от своего запертого одиночества. Сложно даже с кем-то разговаривать. Что-то глубокое и дикобразное тяготило меня и если бы у сердца было дно, оно бы пряталось там.

Приз сел со мной на третьей лекции. Спросил глазами разрешения. Я молча кивнула, но свой стул от него отодвинула. Поэтому когда моя соседка по парте вернулась, он помог перенести ей свои вещи.

Молчанов, сидевший за моей спиной тихонько беседовал с кем-то время от времени. Иногда Приз поворачивался к нему.

Меня беспокоило не только это. Иногда в нашу компактную аудиторию пыталось влететь огромное облако, но не могло. Хотелось вскочить и открыть облаку дверь. Только что бы обо мне подумали?

Его никто больше не замечал. После звонка Приз проскочил в дверь сквозь это облако и оно почти прорвалось в класс, но не сразу. Только когда Приз вернулся, облако полностью вошло вместе с ним, точнее за ним и вплыло под нашу с ним парту. Все две пары по изучению натальных карт оно лежало под нашими ногами, но из всех четырёх ног, лишь две его ощущали. Приз бросла мимолётный взгляд под парту лишь потому что так делала я и не понимал, отчего.

-- Хорошо! Теперь ты снова здесь! -- прошептал Приз, склонив голову к моему уху. В ухо подул ветерок, сорвавшийся с его губ.

Я кивнула, не понимая, почему он так говорит и что здесь хорошего.

-- Вы пришли с Юркой?

-- Он зашёл за мной. Откдуа он узнал, где я живу?

-- У кого-то спросил, -- Призу стало неловко, жутко неловко и он коснулся взглядом моего правого запястья. Я убрала руку.

-- Он рассказал свою тайну?

-- Кто?

-- Юрка.

-- Какую?

-- Тайну, которая беспокоит всех нас. Ведь он здесь из-за...

Тут учитель не выдержал и сделал Призу замечание. Приз извинился и замолчал. Меня грызло любопытство и я стегала это любопытство прутиком гордости и задранного подбородка.

На лбу Приза появились складки. Он взял меня за руку.

-- Не трогай меня! -- я чуть не вскочила. Облако обняло мои ноги под партой. Я даже испугалась, что это Приз -- взглянула и увидела, как пушистое, непонятной формы облако точно облокотилось на мои ноги.

-- Ты не понимаешь!

-- Чего я не понимаю?

-- Она умерла. Ты ещё об этом не знаешь.

Я не понимала о чём он.

-- Хорошо же ты относишься к своей руке! -- вспылила я, отодвигая свой стул ещё дальше от него.

-- Прости! -- сказал он с видом человека, которого так и не поняли.

-- И больше не садись со мной! -- прошептала я.

Он встал и пересел. В аудитории стали перешёптываться. Увидели облако?

Но Приз не отставал. Подошёл к нам с Молчановым у гардероба. Думала, он к другу, оказалось ко мне.

-- Я могу проводить тебя до дома? -- спросил он чересчур уверенно, даже настойчиво. Это обескуражило и меня, и моё упрямство. О чём нам разговаривать? Разве только о девочках, что вьются вокруг него. Непонятно откуда, выпрыгнула из меня ревность, встрепенулась, но перепугалась силы воли моей и впрыгнув обратно в моё сердце, замерло в ожидании.

-- Ни за что! Меня проводит Молчанов! -- вспылила я, задирая подбородок и стараясь не сталкиваттся своими глазами с его.

Конечно, выпалить такое, было довольно рискованно. Юра мог отказаться. У Юры могли быть дела. Он видимо и собирался отказаться, но посмотрев на Приза как-то очумело согласился.

Мне это не понравилось. И вот я иду к остановке, а Молчанов следует за мной, точно охранник.

Буря не прекращалась. Никакое время её не останавливало. Она продолжала бушевать так же постоянно как часы.

Для этой бури не было правил. Только свои снежные, холодильные мгновения умеющие сковывать снегом и лицо и запястья.

Молчанов не уходил. Когда я обернулась, чтобы попрощаться с ним у своего дома, на лице его отобразилось что-то страшное, напоминающее скользящую пустоту и чернильных ворон в ясном небе.

Может, от набежавшей тени или ещё чего мне вдруг стало необъяснимо тревожно. Испугалась, он уйдёт, а тень на его лице останется. Боялась, что он не уйдёт и скажет нечто неожиданное.

Нет, страх мой был связан не с Молчановым. Он подумал я жду его ухода и как-то замешкался, закрывая дверь за мной. А я подумала он ушёл и закрыла дверь плотно, правда не на засов. Непривычная, странная тишина настораживала.

-- Нина Ивановна! -- позвала я, слыша как дверь позади меня открывается. Оказывается, Молчанов не ушёл и переступив через порог, вглядывался в моё лицо. Остановился.

-- Что-то забыл? -- спросила я.

Он не ответил.

-- Нина Ивановна! -- в тишину позвала я.

-- Закрой дверь! -- попросила его я.

Молчанов смотрел на дверь, не закрывая её. Я скинула сапоги и пошла в комнату своей гувернантки. Легонько дотронулась до двери и увидела её лежащей на полу. Рядом её разбитый бокал, разлитый чай и на губах... струйка крови.

Я бросилась к ней. Голова закружилась от увиденного ужаса, ноги дрожали.

-- Нина Ивановна! Вы меня слышите? Очнитесь! Пожалуйста... Ведь это я...

-- Что случилось? -- Молчанов ворвался в комнату.

-- Она.. Она наверно поранилась бокалом и потеряла сознание, -- говорила я слушая сбившееся дыхание Юры, как эхо, где-то далеко, очень далеко. Слёзы заволокли глаза мои пеленой, я вытирала их рукой, но они прибывали и прибывали. Юра склонился над моей Ниной Ивановной, а она, казалось, вовсе не заметила его.

-- Она не дышит, -- сказал он.

-- С чего ты взял?

-- Я... чувствую.

-- Что?

Я плохо слышала. Далёкий Юра говорил, а слов разобрать было невозможно. Эта пелена так мешала. Мне даже показалось, что Нина Ивановна встаёт и уходит в дверь оборачиваясь, но на самом деле она продолжала лежать и грудь её не вздымалась, как раньше.

Я подползла к ней и уткнулась головой в её грудь. Слёзы хлынули из моих глаз.

-- Вставайте! Вставайте! Вы очнётесь! Я же так люблю Вас! Так люблю...

Молчанов пытался дозвониться до скорой помощи. Пока ничего не получалось. Буря видимо что-то повредила.

Юра оторвал меня от Нины Ивановны и крепко прижал к себе.

-- У моей матери была такая же струйка на губах. Это тромб. Инсульт. Я знаю.

Молчанов ещё крепче держал меня, продолжая оборачиваться, точно кого-то ждал.

-- Уходи! Уходи! Она жива! -- шептала я. Выскользнув из его рук он протянул ко мне руки вновь, но боялся дотронуться вновь.

Неожиданно в комнату вбежал Приз. Откуда он здесь? Я не поверила своим глазам.

-- Что Вы тут делаете?

От ужаса, удивления и страха я начала снова называть его на "Вы".

-- Тихо! Тихо! -- нежно произнёс он, когда домчался до меня. Я видела его глаза. Он не сводил глаз с меня.

Молчанов наконец-то дозвонился до скорой помощи и постоянно оглядывался на дверь. Приз перехватил его взгляд.

-- Он здесь? -- Приз вскинул глаза на него, когда Юра подошёл чтобы обнять меня, но увидев лицо друг друга отошёл и глубоко вздохнул.

-- Может, расскажем ей? Он же напугает её! -- произнёс Приз. Я посмотрела на Приза, затем на Молчанова.

-- О чём вы? Кто здесь? -- спросила я.

-- Ты ничего не чувствуешь? -- нежно спросил меня Приз.

Кроме дремучего ужаса от смерти Нины Ивановны и непонятной нежности, исходившей от Приза, я не чувствовала ничего.

Поэтому покачала головой, вытирая новые горячие слёзы. От солёных слёз саднило губы и сильно опухли веки.

-- Думаешь, напугает? -- пожал плечами Юрка. Приз посмотрел на меня, размышляя, напугает меня этот кто-то или нет.

Я вытирала слёзы одной рукой, а другой продолжала держать руку Нины Ивановны.

-- Почему меня не было! Я бы вызвала скорую! Вдруг я спасла бы Нину Ивановну, если бы не уехала в университет?

Приз развернул меня от Нины Ивановны, легонько придерживая рукой. Юра куда-то ушёл.

-- Думаю, даже сотня врачей в этой комнате не спасли бы Нину Ивановну от того, что произошло. Это было неожиданно. Она пила чай, уронила бокал и потянулась, чтобы поднять, а затем умерла. Доли секунды. Хорошо, что ты взяла с собой Молчанова. А если бы ты увидела её мёртвой одна?

-- О, чёрт! -- воскликнул Юра. В прихожей послышалось рычанье еле заметное, но я расслышала.

-- Что это? -- я обратило заплаканное лицо на Приза.

-- Отвлеки! Отвлеки её! -- закричал Юра. -- Я его... придержу!

Голос Молчанова доносился из прихожей, издалека, словно его уже кто-то съел.

-- Отвлечь? -- задумчиво проговорил Приз, и вдруг услышав, что рычание приближается, обнял меня, закрывая собой весь обзор и прислонил свои губы к моим. Я не могла вырваться и даже губы спасти не могла. От всего происходящего мне казалось, я теряю сознание. И только чьё-то сердце билось очень громко, моё или Приза. Как бы мне хотелось, чтобы это забилось сердце любимой Нины Ивановны!

Раздался ужасный звук -- что-то сломалось в прихожей и последующий за звуком ужасающий вопль -- неодобрение Молчанова.

Приз нехотя освободил мои губы, продолжая смотреть мне в глаза, пытаясь понять, как я отношусь к нему и осматривая черты моего лица. В комнату вбежал Юрка.

-- Он вышиб собой дверь! -- сказал он, изображая руками нечто большое. -- Он не пролезал!

-- Мы так и поняли! -- сказал Приз, но губы его дрожали и руки дрожали, особенно та, которая продолжала придерживать меня. Так и сидели, упираясь коленями в пол, вдвоём, около Нины Ивановны, в ожидании скорой и какого-то огромного и злого зверя, сломавшего входную дверь.