Максимерон - 2

1. Удовольствие богов.

«..Женщины на пирах снимали свои верхние одежды, потом остальное платье, одно за другим, мало-помалу обнажали свое тело и наконец оставались совершенно нагими. И так распущенно вели себя не публичные женщины, а самые знатные дамы и их дочери». Квинт Курций, История Александра Великого.




Раз в неделю, по четвергам, я навещал своего старого приятеля в престижном доме для престарелых на окраине Далласа. Психолог с внушительным стажем Дэвид Бреннер, выйдя в отставку, переехал из Лондона поближе к своей единственной родне - кузине. Анна Элизабет Ла Фонтен недавно похоронила мужа, и была счастлива, когда старый холостяк  принял решение поселиться с ней по соседству, этажом ниже.

Мои визиты постепенно превратились в некую традицию: мы втроём перекидывались в картишки, коротали ланч, и частенько вспоминали самые пикантные истории из нашей жизни. Очередной четверг совпал с днём рождения Анны Элизабет. Она была на пару лет моложе меня и ровесницей Дэвида. Мы решили удивить друг друга изобретательностью в меню для праздничного обеда. Дэвид заказал японскую кухню, а я принёс с собой полдюжины коллекционных итальянских и аргентинских вин. Анна Элизабет испекла необыкновенный торт под интригующим названием «Amore».

Вечер удался на славу. Даже не заметили, как опустошили третью бутылку. Когда на столе появился торт со светящимися цифрами «69», Дэвид не смог удержаться: «Моя любимая комбинация!» Шутка понравилась, и мы с Анной Элизабет настояли, чтобы Дэвид вспомнил наиболее интересную историю по теме. Он долго отнекивался: «Сегодня черёд Анны!» Но всё же мы сумели добить его. Когда удобно расселись по креслам, я успел заметить, как Анна Элизабет и Дэвид переглянулись. Мне показалось, что её взгляд высказал некую надежду. Что-то вроде: «Ради бога, только не об этом.» И он уловил её просьбу и незаметно кивнул.

Тем не менее, рассказ Дэвида оказался настолько откровенным, что он предупредил: имена изменены. В годы, когда он начинал карьеру психолога в Йоркширском графстве, к нему обратилась некая Барбара,  элегантная дама из строго консервативной семьи. Её отец, известный адвокат сэр Спэнсер Милтон был членом Палаты общин, кавалером Ордена Святого Патрика.

Барабара была единственным чадом, и долгие годы категорически отвергала любые предложения многочисленных поклонников. Родителей это огорчало, но они не очень настаивали, уважая её право выбора. Но вот однажды сэр Спэнсер совершенно неожиданно для себя понял причину упрямства дочери: он застал её в непристойной позе со сводным братом матери, Альбины. Спэнсер впервые вошёл в спальню дочери не постучавшись в три часа утра.  В ту ночь супруге Альбине стало плохо. Обнажённая Барбара возлежала на Питере, наслаждаясь предметом страсти!

Альбина на следующий день скончалась. Уже после похорон, Спэнсер узнал о многом, что скрывалось от него все эти годы. Питер, который был всего лишь на пять-шесть лет старше племянницы, оказывается ещё с юных лет «шалил» с  несовершеннолетней Барбарой. Она отдалась ему в 14 лет, и с тех пор была безумно влюблена в него. Именно по этой причине все эти годы отвергала всех претендентов. Хотя среди них было немало известных и богатых лондонцев. Между тем, сам Питер уже давно был женат и еле сводил концы с концами, имея пятерых детей

Спэнсер был в ярости, и решил с этим покончить. Один из его близких друзей, Роберт Тодд был старым вдовцом. Причём дважды пытался наладить мосты, чтобы породниться с Мильтонами. Спэнсер не стал дожидаться третьего раза: буквально настоял на том, чтобы Барбара обвенчалась с ним, как можно скорее. На сей раз у Барбары не было шансов: Питер был изобличён и изгнан под угрозой публичного скандала. Наконец, в свои сорок три года Барбара вышла замуж за шестидесятисемилетнего вдовца, владельца алмазного бизнеса в Кейптауне.

В день венчания прилетел и сын мистера Тодда, молодой и энергичный Эрик. Он возглавлял семейное дело, и частенько проводил отпуск в Лондоне. На сей раз он прилетел на пару недель. Это был симпатичный тридцатилетний холостяк, у которого по слухам была чернокожая любовница в Кейптауне. 

Спустя неделю, как-то за ужином Барабара стала ловить игривые взгляды пасынка на своём вызывающем декольте. Супруг Роберт, закончил есть и извинился: «Поднимусь к себе, мне пора принять лекарства и прилечь.» Эрик сидел напротив, продолжая настойчиво ухаживать за мачехой: «Позвольте предложить Вам попробовать этот ликёр,мэм.» Пальцы неприлично долго задержались на её руке, принявшей бокал. Это уже выглядело откровенным признанием.

Когда они прошли в малую гостиную, Эрик не переставая рассказывал ей об изумительной природе Южной Африки. Затем плавно перешёл на странные традиции в некоторых племенах. Барбара густо покраснела, когда услышала о нравах в племени Водаби: у них  оказывается принято воровать чужих жён. При этом, зачастую у своих же отцов и братьев. Для многих женщин это означает знак высшего внимания. Их взгляды пересеклись. Эрик многозначительно замолчал. Барбара, заметила агрессивный холмик на его ширинке, и смущённо извинилась: «Всё это чрезвычайно интересно, Эрик. Но мне пора подняться к Роберту. Он может не уснуть без меня.»

Роберт, разумеется спал. И Барбара знала, что после сильных снотворных он обычно просыпался не раньше десяти утра. Приняв душ, она долго пыталась уснуть, но никак не могла избавиться от голоса Эрика, до сих пор звучавщего в её ушах. Переворачиваясь с боку на бок, так и не смогла найти удобную позу. И вдруг услышала звон разбившейся посуды. Посмотрела на часы: было два часа с четвертью. Накинув на себя пеньюар, спустилась на кухню.

Прислуга давно спала. Через приоткрытую щель в двери, ведущей в малую гостиную, она заметила Эрика, сидящего в кресле. Он  ритмично и страстно раскачивался. Судя по движениям рук, откинутой назад голове и напряжённом выражении лица, было нетрудно догадаться, чем он был увлечён. Барбара хотела было незаметно уйти, но нечаянно наступила на осколок разбитого бокала. Было ясно, кто его разбил минут десять назад.

Когда она в темноте попыталась поднять осколок, он уже стоял перед ней. У неё из пальца сочилась кровь. Эрик схватил её за руку и припал к ране губами. Затем повёл Барбару к раковине. Промыв, перемотал палец стерильной повязкой: «Ради бога, простите меня.» Они присели на диван, так близко, что Барбара почувствовала, что сидит на его руке. И только сейчас обратила внимание, что Эрик впопыхах забыл застегнуть ширинку. Подняв глаза она увидела перед собой его губы. У неё не было сил противиться.

Он овладел ею там же, на кухонном диване. Барбара боялась даже шевельнуться, чтобы не разбудить прислугу. Он слышал её дыхание и приглушённые стоны. После долгожданного удовлетворения страсти, она сама улеглась на нём валетом, и утолила длительную жажду. Они поднимались на второй этаж вместе. У дверей большой спальни Эрик попрощался с ней очень своеобразно: «Обожаю тебя. И хочу ещё.» Её губы сами произнесли то, чего не следовало говорить: «Обещаю. И это моя любимая поза, Эрик.»

Эрик задержался в Лондоне вместо двух недель целый месяц. Барабара виделась с ним каждую ночь, и вскоре их связь стала столь обычной, и рутинной, что они уже не пытались скрывать своих чувств при посторонних. Мистер Роберт был тяжело болен, но не слеп. И однажды он попросил супругу: «Пусть всё остаётся так, как это случилось. Но прошу лишь об одном: держите это втайне. И пожалуйста, без потомства.» Но счастье Барбары длилось недолго.

Она обратилась ко мне, тогда начинающему психологу, с просьбой о консультациях сразу после отьезда Эрика Тодда в Южную Африку. Он обещал вернуться через пару месяцев. Но вдруг неожиданно прислал ей фотографию юной африканки по имени Сюзан с новорожденным мальчиком на руках. «Это моя семья», писал он – «Я её выкрал и теперь обязан на ней жениться.»

Барбара была в жуткой истерике, и готова была покончить с собой, но мне удалось уберечь её от такого шага. Я всего лишь спросил: «А не хотели бы Вы удивить его сюрпризом похлеще?» Она вдруг ожила, в её глазах заблестели искры. Она тихо прошептала: «Я много думала об этом. Но так и не нашла способа отомстить ему.» Видимо, я попал в точку: женщины могут уравновесить свои эмоции, только если будут отмщены.

Обрисовал мой план в общих чертах. Он заключался в том, чтобы перетянуть на свою сторону супруга Роберта. Рекомендовал известный препарат, который необходимо давать ему вместо снотворного. Подсказал Барбаре, что мужчины в преклонном возрасте предпочитают ту самую позу, которую любит и Барбара. Но в большинстве случаев просто стесняются признаться в этом. Я почти не сомневался в том, что приучив мужа к такого рода шалостям, Барбара в скором времени сумеет управлять своим мужем, как дрессировщица в цирке.

Мы вновь встретились через пару месяцев. Барбара выглядела цветущей и сочной дамой во всей красе. Она выписала мне чек на баснословную сумму: «Вы просто чародей, доктор Бреннер. Роберт стал любящим, ревнивым и послушным львёнком. Согласно переписанному вновь завещанию, я  стала его единственной наследницей.» Затем понизив голос добавила: «Даже не знаю, как ещё я могла бы Вас отблагодарить?" После многозначительной паузы добавила: " На днях мне предстоит поездка в Кейптаун, чтобы на месте ознакомиться с производственным процессом алмазного бизнеса. Могу предложить Вам составить мне кампанию.»

Дэвид Бреннер наполнил свой пустой бокал и замолчал. Анна Элизабет нарушила тишину первой: «Теперь я кажется вспоминаю. В апреле 1983 года ты отсутствовал в Шеффилде почти две недели. И до меня дошли слухи о твоём флирте с миссис....» Дэвид поднял палец и приложил к губам: «Ты как всегда проницательна, дорогая. Но давай-ка не произносить её имя. Хотя бы из уважения к памяти её покойного супруга.» Затем пригубив вина, удовлетворил и моё любопытство: «Ох уж это сочетание «69»! Мне иногда кажется, что Барбара владела им в совершенстве!»


2. Синдром Клеопатры.

«Когда мой брат во мне, я ощущаю себя целой»
Королева Серсея, «Игра престолов».


Анна Элизабет похвалила кузена: «Всегда восхищалась тобой, Дэвид. Ты умел восстановливать равновесие не только у пациентов, но и у многих своих знакомых и приятелей. Ты действительно психолог от Бога. Но я хочу тебя спросить вот о чём: что лежит в основе инцеста? Генетическая память наших далёких предков, которые жили неразборчиво, ещё не имея представления о браке, морали, последствиях? Или мы до сих пор находимся в тайной зависимости от либидо, сексуального влечения?»

Дэвид задумался. И спустя минуту предположил: «Возможно, и то, и другое. Я как-то читал: восемь-десять тысяч лет назад наш мир существовал в странной пропорции, на несколько тысяч самок приходился лишь один самец. Зачатие от одного самца не могло обойтись без повседневного инцеста. Да и ограничения появились в человеческом обществе слишком поздно. Мне кажется, генетическая память до сих пор управляет нами. А выбор в удовлетворении похоти остаётся в большинстве случаев за нашим либидо.»

Я вспомнил о древнегреческих мифах: «Взаимоотношения богов, их взаимосплетение в близком родстве дали позднее нам основание для собственных иллюзий по примеру богов. Ведь египтяне  до сих пор восхищены богиней Исидой, которая была супругой своему брату Осирису. Точно также, как и другая сестра Нифида и другой брат Сет.»

Анна Элизабет подхватила мои мысли: «Их взаимная страсть и ревность не могли обьясняться только лишь традицией Богов ложиться в постель с близкой роднёй. История измены Осириса с другой сестрой Нифидой, а затем его убийство из-за ревности Сетом мне лично говорит скорее о сексуальном влечении, чем о соблюдении традиций.»

Дэвид многозначительно поддержал: «Вы оба правы, безусловно. История Клеопатры, которая была замужем за двумя своими братьями, на мой взгляд, говорит скорее о страстном беспутстве, нежели о завещании отца, Птоломея. Казнь второго брата по мне означает что Клеопатра просто увлеклась на сей раз Марком Антонио. Иначе говоря, женщины во все времена следовали зову либидо. Впрочем, как и мужчины.»

Мы оба посмотрели в сторону Анны Элизабет. Она взглянула на часы: «Уже скоро одиннадцать вечера. Если джентльмены ещё не устали, то я бы поделилась с Вами пережитым эдак лет 30 назад.» Дэвид и я закивали: инцест всегда притягивает человеческое любопытство. Хотя лицемеры и ханжи частенько отворачиваются с брезгливой гримасой.

Анна начала издалека: «Вы наверное слышали о легенде про ассирийского царя, который решил как-то случить жеребца с его родной матерью. Так вот, конюх стал отговаривать его: мол жеребец ни за что не покроет свою мать. Ошибся. Жеребец не только покрыл родившую его кобылицу, но и сделал это повторно спустя час с таким же апетитом.

Мы с Фрэнком ещё не были тогда женаты и жили по соседству, в небольшой общине большого Лондона. Он всё ещё был женат на Кэрол, моей школьной подруге. Дело в том, что Фрэнк предлагал мне руку и сердце раньше, чем обвенчался с Кэрол. Мне ещё не было и 16-ти. Но мой отец был категорически против: слишком долго оберегал моё целомудрие. К тому времени, о котором мой рассказ, у них уже было двое детей: Эмма четырнадцати и Патрик двеннадцати лет.

Я частенько видела сестру с братом, садящихся в школьный автобус и возвращающихся со школы. Было сразу заметно, что Эмма ведёт себя с ним несколько высокомерно, доминируя над ним. Мальчик со всей очевидностью был полностью под её тотальным влиянием. Я ещё раз убедилась в этом, когда была приглашена в гости по случаю случки лошадей. Фрэнк уже тогда увлекался разведением скакунов чистой породы. Это был один из редких жарких дней, и мы все расселись невдалеке от конюшни под уютным тентом.

Фрэнк, давно друживший с моим отцом (они были почти ровесниками), рассказывал о намеченной программе: планировался инбридинг. Сперва он намеревался спарить 10-летнюю кобылицу с её же трёхлетним жеребцом. А затем – 20-летнего взрослого производителя – с пятилетней кобылицей-дочерью.

Я никогда раньше не присутствовала при такого рода экспериментах, и была откровенно говоря, порядком возбуждена. Кэрол призналась мне, что уже далеко не в первый раз наблюдает этот не совсем обычный интимный «спектакль», и шёпотом добавила: «Каждый раз после этого Фрэнк буквально насилует меня в постели чуть ли не до утра.Во мне самой просывается дьяволица!  Это что-то немыслимо сексуальное, поверь.»

Я мельком обратила внимание на скрывшихся в зарослях подростков, Эмму и Патрика. Решилась спросить: «А как же твои детки? Ты им позволяешь присутствовать при этом?» Кэрол удивлённо вскинула брови: «Господи боже мой, Анна! Они всё это давно обсуждали в школе! Эмма даже сделала доклад, который вызвал бурю эмоций. Они знают о сексе гораздо больше, чем мы с тобой в их возрасте.Хотя, если честно, я потеряла невинность уже в 12 лет. Как-нибудь поделюсь.»
 
Она умолкла, когда очаровательная наездница вывела под уздцы поистине красавицу: рыжую, огненную кобылу «Пламя» и подвела её к Фрэнку. Он повернулся к моему отцу: «Ну что ж, Джозеф, ты заслужил право прогулять её перед тем, как жеребец «Крошка» покроет свою мать.» Отец замялся: «Ну что ты, Фрэнк. Не думаю, что гожусь для этого.» Но тут неожиданно вмешалась Кэрол: «Я могу составить тебе кампанию, Джозеф. С удовольствием оседлаю жеребчика.» «Крошка» выглядел свежим, энергичным и судя по свисавшей «пике», почти готовым удивить любую кобылу. Кэрол смотрела на отца глазами возбуждённой самки. Заметив это, он вдруг преобразился. Даже стал моложе.После безвременной кончины матери прошло всего пару лет.

Легко вскочив на лошадей, отец и Кэрол, медленной рысью, бок о бок удалились в глубь парка. Фрэнк предложил мне виски со льдом и добавил: «Если ты не против, мы с тобой могли бы поскакать за ними.» Он уже держал под уздцы следующую пару. Во мне взбурлила кровь, и я уже не сопротивлялась.

Мне достался тяжёлый и матёрый «Велзевул», а Фрэнк вскочил на пятилетнюю кобылицу с серебристым хвостом, «Исиду». Мы скакали не спеша, беседуя о нашем прошлом. Фрэнк делал мне несусветные комплименты, от которых у меня, честно признаться, стала кружиться голова. Перед глазами поплыли красные огненные круги. Стало трудно дышать. Дело в том, что Фрэнк относился к той категории зрелых мужчин, которые с возрастом становятся особенно опасными для упрямых незамужних девиц.

Сама того не замечая, я направила наших коней в полностью противоположную от удаляющихся Кэрол и отца сторону леса. Фрэнк это оценил сразу. Мы поцеловались, не сходя с сёдел. Мой "Велзевул" со знанием дела лизал свою кобылицу-дочь. Мы все четверо вкушали надвигаюшееся наслаждение.

Тем не менее, мы с Фрэнком вернулись гораздо раньше, чем мой отец и Кэрол. И я даже знала причину.Причина была написана на их лицах. Папа выглядел чуточку смутился, когда Фрэнк предложил ему сесть рядом с его женой, а сам уселся справа от меня на приличном расстоянии от них. Вскоре конюх и его помощник привязали все четыре копыта  «Пламени» к столбу и подвели к ней «Крошку», который уже не скрывал своих желаний. Обласкав свою мать с тыла, он услышал её ржание. Это несомненно было согласием. Они уже успели обо всём «договориться» во время прогулки.

После нескольких кругов и откровенных ласк я увидела нечто магическое и стремительно выросшее  между его задних ног. Когда он вскочил на кобылу и вошёл в неё со всей прытью, у меня вырвался непроизвольный стон. Будто эту пику вонзили в меня! Фрэнк обнял меня за плечи. Стыдливо отвернувшись от  откровенной сцены совокупления, я вдруг заметила, как Кэрол тесно прижалась к моему отцу,  их руки были крепко сплетены. Кэрол побагровела и искусала свои губы.

Ко времени второй случки я уже была окончательно пьяна: Фрэнк поил меня усердно. Я была хмельной не только от выпитого виски. В перерыве Фрэнк неожиданно ворвался в комнату для дам, куда я устремилась, чтобы привести себя в порядок. Не буду вдаваться в подробности, но именно там он уговорил меня остаться на ночь. Я согласилась без особых сопротивлений, и почему-то была уверена: и Кэрол не собирается скучать всю ночь без мужа.

Случка «Велзевула» с «Исидой» могла бы показаться постороннему однообразным повторением предыдущей сцены. Но я обратила внимание на очевидную обходительность «производителя»  к своему «чаду»: она покрыл её с таким изяществом и галантностью, что у меня пошли круги перед глазами. Когда он элегантно завершил любовный обряд, моя рука непроизвольно лежала на той части ноги Фрэнка, где откровенно выделялся его "дружок".

Мне отвели спальню на втором этаже, напротив спален детей: Эммы слева, а Патрика - справа. Я не стану пересказывать все детали сказочной ночи, но когда Фрэнк уже под утро вошёл в ванную, чтобы принять душ, я почувствовала приступ звериного голода. Вышла в коридор,направляясь на кухню, но вдруг услышала равномерный женский стон. Он раздавался из комнаты напротив, из спальни Эммы. Дверь была почему-то приоткрыта.

При свете ночной лампы, обнажённая девочка, откинувшись в кресле, раздвинув ноги, прижимала к своему лобку чью-то кучерявую рыжую головку. Это несомненно был Патрик. Кэрол оказалась права: её подростки, видимо давно испытали то, что мне довелось попробовать значительно позже.

К десяти утра мы все встретились на завтраке, как добрые старые приятели. Кэрол выглядела посвежевшей и помолодевшей. Отец изысканно ухаживал за ней, не обращая внимания на Фрэнка и меня. Эмма по-матерински поправила салфетку на шее Патрика со словами: «Приятного аппетита, «Крошка» моя.

Не прошло и года после той ночи, как Фрэнк официально развёлся с Кэрол и предложил мне выйти за него замуж. Причина была довольно банальной: однажды он застал жену в супружеской постели с сыном, Патриком. Но об этом как-нибудь в другой раз.»



3. Персидские страсти во Флориде.
«Римский император Нерон, разъезжая в носилках вместе с матерью, предавался с нею кровосмесительной похоти, о чем свидетельствовали пятна на одежде.», История Древнего Рима.


Очередной четверг мы все втроём провели на ранчо миллионера Тома Грубера, в часе езды от Далласа. Ковбой и филантроп, Томас ежегодно устраивал благотворительные обеды и приглашал много гостей. Дело было в мае, и примерно сотня приглашённых удобно расположились на просторной лужайке возле бассейна. Анна Элизабет тесно дружила с хозяйкой дома, Присциллой, и потому нам отвели самый укромный уголок под тентом.

Прислуга разносила напитки и закуски, не заставляя долго себя ждать. Присцилла, изящная дама примерно пятидесяти лет, была представлена нам с Дэвидом, и из вежливости присела «на минутку» поболтать с Анной. При этом не сводила своих изумрудных глаз почему-то c меня. Пригубив виски, она достала из сумочки белый пластиковый пакетик, насыпала порошок на пудренницу и вдохнула через ноздрю: «Могу поделиться.» Она протянула мне. Мне было неловко отказываться, хотя я не пробовал кокаин с юношеских лет. К нам присоединилась и  Анна Элизабет, кокетливо взглянув на Дэвида, будто испрашивая позволения.

Я решил подшутить: «Мне кажется, Присцилла угостила нас чем-то более существенным, чем мой любимый Jack Daniel’s» Анна слегка смутилась, но была искренна: «Мы с Присциллой баловались этим много лет назад. Я не знала, что ты  до сих пор ещё «в седле» , дорогая.» Затем отпив виски, она вспомнила: «Ты ведь жила во Флориде, когда там произошёл громкий скандал с наркодилерами. Арестовали целую кучу.»
 
Присцилла затянулась сигаретой и произнесла с глубоким вздохом: «Да это было в далёкие 80-е, и я тогда ходила в среднюю школу. Там стояла такая заварушка! Были замешаны громкие имена.» Я усмехнулся: «О, Вы мне напомнили весьма поучительную историю.»  Присцилла была заинтригована: «Мне кажется, Ваши воспоминания нуждаются в камерной обстановке. Позвольте пригласить всех вас в гостиную.»

Мы переместились вовнутрь фешенебельного особняка. Пройдя через огромный холл, хозяйка привела нас в небольшую библиотеку с креслами и диваном. Вслед за нами вошёл чернокожий мальчуган по имени Нарцис. Он расставил напитки, фрукты, лёд и тут же удалился. «Усаживайтесь поудобнее, друзья», - сказала Присцилла, пригласив меня присесть на loveseat sofa вместе с ней- «Уверена, что мы услышим нечто не совсем обычное.» Дэвид и Анна Элизабет расселись в креслах напротив. Все устремили взгляды в мою сторону. И я не заставил их долго томиться.

«Начну издалека. Вам наверняка известна история персидского царя Ардашира, более известного как Артаксеркс. Он прославился не только своими мудрым правлением и военными победами. Соблюдая традиции Зорастризма, он не ограничивал себя многочисленным гаремом.  Вступал в близкие отношения даже с сестрой, на которой был официально женат. Частенько делил ложе и со своей матерью. При этом, сменил её титул на статус тёщи. А теперь перенесёмся с четвёртого века до нашей эры во Флориду восьмидесятых.

Племянник моего приятеля Рауль Пуэбло был сыном кубинских эмигрантов, и служил менеджером в ночном баре в Маями. Но как потом выяснилось, он был офицером Береговой охраны США под прикрытием. Его задача заключалась в том, чтобы используя свои связи с мелкими наркоторговцами, попытаться выйти на крупных  поставщиков. Среди постоянных клиентов бара были две подружки Лилиан и Клэр. Рауль сразу обратил внимание на то, что они из приличных семей, и едва перешагнули законный возраст для потребления алкоголя.

Действительно, Клэр Рубенс была единственной дочерью владельца известной адвокатской фирмы «Рубенс защита». Основным его партнёром когда-то была его супруга, Сурая Рубенс, очаровательная персиянка. Но они развелись много лет назад. Ходили слухи, что её завёл в свои сети какой-то таинственный колумбийский банкир.

Клэр пила немного, знала меру, в отличие от подружки. Лилиан – напротив – часто напивалась и подсаживалась на «крючок» к матёрым наркоманам. Однажды в отстутствие подруги, изрядно пьяная Лилиан призналась Раулю, что Клэр ходит в этот бар по одной лишь единственной причине: ибо без ума от Рауля. Это звучало заманчиво: Клэр была несомненной красавицей. Вскоре Рауль сделал первый шаг: пригласил её на ланч, а затем провёл с ней бурную романтическую ночь.

Спустя пару месяцев Рауль познакомил её с матерью, а затем они обвенчались с благословения самого мистера Рубенса. Сразу после свадьбы Раулю подфортило: некий Педро, солидный дистрюбитер, предложил ему вместе слетать в Мексику за крупным «заказом». Запахло возможностью познакомиться с одним из боссов картеля Пабло Эскобара. Рауль договорился с хозяином бара о коротком отпуске. На это время пристроил на работу в бар младшего брата Педро, смазливого малого по имени Франко.

Пару дней его пришлось натаскивать. Но Франко оказался смышлённым, и быстро установил дружеские отношения с постоянными клиентами. Лилиан первой пала под его натиском, и стала его лояльной подружкой. Секрет был прост: он снабжал её  дешёвым «коксом». Спустя неделю после отьезда Рауля, Лилиан сумела «обработать» и Клэр. Вскоре они уже втроём балдели, не ограничиваясь только наркотой. Франко оказался «парнем что надо» во всех отношениях.

Между тем, в Боготе росли слухи о Густаво Лопес.  Он якобы приходился дальним родственником Пабло Эскобара. Но это были лишь слухи. Пабло любил при людях называть его «братом» и хлопал по плечу.  Даже когда все видели, как он выходит из спальни, из которой после этого появлялась полуобнажённая жена Густаво, юная и очаровательная Эмилия. Один из двух сыновей Густаво был так похож на Пабло, что Эмилия называла его Паблито. Но Густаво не жаловался на такое тесное «родство» по вполне понятным причинам. К тому же в начале 1982 года Густаво уже возглавлял один солидных банков Мексики.

Он прекрасно знал, что за ним давно ведется охота. И не столько со стороны властей Колумбии и Мексики. Он находился под «микроскопом» более опасным: ФБР США. Ему давно советовали взять на работу грамотного американского авдоката для процесса промывки наркодолларов. Тайный приятель Эскобара из сената Флориды мистер....»

В ту же минуту я почувствовал на спине пальцы Присциллы. Сигнал мог означать лишь одно: полегче с именем. Я прочёл это в её взгляде и продолжил: «...не стану его называть... Он рекомендовал опытного юриста из Флориды, доктора права Сураю Мансур. Густаво сразу понравилась эта восточная модель красоты. Договорились быстро: за четверть миллиона годовых Сурая не только брала на себя правовое обеспечение финансовых потоков, но и более чем дружеские отношения с ним самим. Супруга Густаво,  Эмилия, которая тогда не жаловалась на отсутствие внимания со стороны Пабло Эскобара, уступила супружеское ложе без осложнений.

Рауль Пуэбло и Педро прилетели в Мехико ровно в полдень. Их встретил чёрный «Кадиллак» и привёз в пятизвёздочную гостиницу. После ланча их ожидал в своём оффисе сеньор Густаво Лопес. Ему сразу приглянулся молодой и энергичный Рауль. Особенно, его личные связи в Береговой охране Флориды. После короткого описания предстоящей погрузки товара, сеньор Густаво пригласил к себе свою помощницу. В оффис вошла изумительной красоты дама лет сорока с небольшим. Её изящная фигура дополнялась восточным обоянием . Это была Сурая Мансур. Та самая, которая приходилась матерью Клэр Рубенс, на которой с недавних пор был женат Рауль Пуэбло. Зятёк, разумеется, ни сном, ни духом. Даже не подозревал.

Густаво представил даму: «Сеньора Мансур будет сопровождать груз до Маями. Путь не близкий, займёт пару дней. Но маршрут самый надёжный. Педро будет за рулём. Ты, Рауль отвечаешь за сохранность не только груза, но сопровождающего – сеньоры Мансур. Дама обворожительно улыбнулась Раулю: «Надеюсь, я буду находиться в надёжных руках?»  Рауль кивнул: «В более, чем надёжных, мисс Мансур.»

Поздно ночью, когда Педро захрапел, Рауль спустился в холл гостиницы и вошёл в телефонную будку. Его куратор из Береговой охраны Джимми выслушав его внимательно, предупредил: «Если вдруг кто-либо обратиться к тебе с просьбой «не говорить слишком громко», то знай: это спецагент из ФБР. На следующий день все они втроём вылетели в  штат Синалоа, Мексика. Там их уже ждал местный наркодилер Амадо Каррио. Это был бородач с внушительным носом и развязным характером. За ужином он не скрывал своих похотливых взглядов в сторону Сураи Мансур.

Договорились, что люди Амадо приготовят транспорт и сами упакуют товар к десяти часам утра. Он сам проводил гостей на второй этаж, сам распорядился отвести спальню для дамы на достаточно приличном расстоянии от спален Рауля и Педро. Подождав пока хозяин картеля удалится, Сурая подозвала к себе Рауля: «Вы любите играть в покер?» Рауль сразу уловил её мысль: «С удовольствием. Мне бы только принять душ.»

К одиннадцати часам Сурая уже успела проиграть несколько сотен долларов, когда они услышали лёгкий скрежет в дверь. Это несомненно был Амадо Каррио, имевший конкретные планы на эту ночь. Сурая приложила палец к губам. Затем скинула с себя одежду, накинула прозрачный пеньюар и шепнула Раулю: «Откройте и пригласите его. Он поймёт, что третий лишний и уберётся восвояси.» Так оно и произошло. Наркодилер был смущён и после извинений промямлил что-то непонятное, и исчез, не солоно хлебавши.

Сурая разлила текилу: «За нашу лёгкую победу! Думаю, тебе тоже надо бы раздеться, Рауль. Для достоверности.» Это была первая, но далеко не последняя ночь их любви. До границы с США они ехали долгие 46 часов, и провели ещё пару часов отдыха в мотели. Когда машина вьехала для тщательного осмотра на крытую стоянку, к ним подошёл старый офицер с пышными усами. Он обратился к Педро за документами.

Сурая, сидевшая сзади рядом с Раулем с очаровательной улыбкой на лице сказала ему: «С этим типом не советую говорить слишком громко: он не глухой.» Рауль вздрогнул: это был пароль агента ФБР. Не дав ему опомниться, Сурая добавила: «Сходи вместе с Педро в туалет, я сама разберусь.» Спустя час Сурая Мансур проводив их на территорию США, села в такси и направилась в ближайший аэропорт.» 

Присцилла захлопала в ладоши: «Я была просто заворожена Вашим рассказом. Но хотела бы добавить кое-что. После ареста Густаво Лопеса и Амадо Каррио, Рауль сумел излечить свою распутную Клэр в психиатрической клинике. Сурая Мансур вновь стала миссис Рубенс. Но  любовь тёщи и зятя ещё продолжалась, пока этому не положил конец нанятый кем-то убийца. Их застрелили в номере роскошного отеля в Джаксонвилле. Мистер Рубенс, будучи высокопрофессиональным адвокатом, вышел сухим из воды.»

За окном библиотеки загремела музыка. Это Томас Грубер пригласил мексиканский фольклорный ансамбль. Присцилла напомнила: «Мексика празднует «Cinco de Mayo». А мой Томас просто без ума от мексиканок.» В это время вошёл водитель автобуса, который привёз всех нас. Анна Элизабет и Дэвид посмотрели на часы: «Как быстро пролетело время!» Оба одновременно посмотрели в мою сторону. Но я не мог подняться: рука Присциллы сзади держала меня за ремень: «Позвольте мне задержать Бенджамина ненадолго. Ведь ему всё равно ехать в другом направлении. Не так ли?»

Проводив гостей, Присцилла с загадочной улыбкой, подвела меня к книжным полкам. Мановением руки она отодвинула секцию шкафа, и мы оказались в небольшом будуаре. Не включая свет, она потянула меня к широкому ложу: «Вы меня вряд ли помните, Бен. Я дочь того самого сенатора Брюса Голда, о котором Вы чуть не проговорились. Вы тогда часто бывали у нас. И я  ещё подростком была влюблена в Вас. Как видите, мечты сбываются.» Она вновь раскрыла сумку и мы приняли по новой дозе. Мир показался мне не только сказочным, но и вкусным. Губы Присциллы совершали чудеса: они вернули меня во Флориду 80-х. 



4. Полиция и нравы. (первая часть)

 «Нет греха, который можно было бы сравнить с
грехом женщины. Любой грех будет считаться
за женщиной и, по причине женщины все мы
умрем». (Екклесиаст, 25:19,24)


Часы показывали 4:30 утра, когда зазвонил телефон Присциллы. Это был её муж Томас. Голос Присциллы звучал устало и холодно: «Неужели нельзя было потерпеть пока взойдёт солнце? Можешь не ждать меня на завтрак и даже на обед. Всё остальное обсудим за ужином.»

Я сделал вид, что сплю. Но она вероятно, знала чего она хочет. Её рука уже шарила под одеялом, и мне не оставили выбора.

К одиннадцати мы наконец приняли душ и сели завтракать. Я вспомнил, что сегодня четверг: «У меня традиционная встреча с Дэвидом и Анной Элизабет. Мы обычно играем в картишки.» Присцилла кивнула: «Знаю. И делитесь воспоминаниями. Анна говорила мне о ваших посиделках. Если не возражаешь, сегодня и я присоединюсь к вам.»

К двум часам открыв дверь в гараж, я встал, как вкопанный: на месте моего старенького «Форда» 1998 года стоял маленький сверкающий белизной «Lamborghini» с открывающимся верхом. Я почувствовал руку Присциллы на своём плече: «Это всего лишь в память о нашей случайной встрече через много лет. И запомни, дорогой: это тебя ни к чему не обязывает.»

Анна Элизабет была уже на кухне: заваривала кофе. И судя по распущенным волосам и небрежной одежде провела эту ночь со своим кузеном. Дэвид выглядел намного бодрее обычного: «Где вы так задержались, друзья? Я уже стал беспокоиться: неужели, думаю, обвенчались без меня?» Шутка была принята с улыбкой. Присцилла обняла Анну Элизабет: «Я кое что принесла для тебя, милая.» И ловко надела на её шею обворожительный жемчуг: «Ты всегда читала мои затаённые мысли. Я тебе благодарна.»

По телевизору шли последние новости: полиция Далласа раскрыла сеть публичных домов, скрывавшихся в спальном районе Ирвинга, Гарланда и Плейно. Репортёр поведал об успешной операции, которая готовилась много месяцев. Дэвид понизил звук и добавил от себя: «Разумеется, с помощью внедрённых агентов. Я помню потрясающий случай, который произошёл в Нью-Йорке в начале двухтысячных.»

Присцилла отпила кофе и закурила: «Кажется, это было в районе Бруклина. Но там речь шла о проституках для элиты. Многие из дам лёгкого поведения в обычной жизни были законопослушными домохозяйками, клерками солидных банков, менеджерами крупных кампаний.» Дэвид кивнул: «Да, именно об этом я и вспомнил.» Анна Элизабет томным голосом удовлетворённой самки проворковала: «Так расскажи, милый. Ты меня уже возбудил.»

Дэвид чмокнул её в щёчку и начал свои воспоминания. «Говорят, ассирийкий царь, правивший на закате Империи, сам избегал военных походов. Руководство войсками поручал своему сыну. И пользуясь его долгим отсутствием, совращал его жён и наложниц. Этой ссылкой на древнюю Историю, я ни в коем случае не пытаюсь восхвалять табу. Просто провожу параллель с тем, что порой встречается нам и сегодня.

В начале двухтысячных преступность в Нью Йорке заметно снизилась, и этим страшно гордился мэр города Руди Джулиани. Но это вовсе не означало, что все преступники передумали зарабатывать лёгкие деньги. Мой близкий приятель и дальний родственник, назовём его Энтони Дуглас, в свои пятьдесят пять выглядел лет на десять моложе. Он уже давно служил в полиции, и даже несколько лет назад привёл туда и своего сына Чарльза. После окончания школы Чарльз долго мыкался между улицей и барами, успел обрюхатить школьную подругу Луизу, по настоянию отца женился на ней и переехал в дом Энтони.Отец к тому времени уже давно разошёлся с матерью Чарли, Нэнси, и жил один.

По Бруклину в те годы ползли слухи о супер тайной службе интимных услуг. Её клиентами, якобы, были миллионеры, сенаторы, конгресмены и всякие знаменитости. Попасть в круг постоянных клиентов было не просто. Вас должен был рекомендовать кто-то уже допущенный в «святая святых». Нередко требовалась и предварительная проверка на «вшивость». Вся изюминка заключалась в том, что к вам в постель укладывали не уличных проституток, а порядочных домохозяек, респектабельных дам из среднего и даже высшего класса. И разумеется, за немалые деньги.

Глава департамента нравов Уильям Вокс вызвал Энтони и стал расспрашивать о сыне: «Слышал, он у тебя до службы в полиции часто вращался в кругу наркоманов и проституток?» Вопрос звучал несколько оскорбительно, и Энтони даже не знал, что ответить. Уильям его успокоил: «В этом нет ничего преступного, коллега. Тем более, что для секретной операции нам нужен именно такой паренёк.»

Чарльзу, разумеется, идея пришлась по душе. Но его строго-настрого предупредили: кроме отца никто не может знать о его новой работе. Да и с Энтони нельзя делиться о деталях. Это обьяснялось простым аргументом: слишком рискованно для жизни, могут закопать живым.

Вскоре Чарли был уволен из полиции, и пристроен обычным таксистом. Спустя неделю он подогнал машину к аэропорту по вызову от некоей Марты Бонэ. Его предупредили, что дама питает слабость к молодому поколению. Это была яркая блондинка средних лет, чуть полноватая, с кричащими губами и ослепительной улыбкой. Она села на заднее сиденье, положив свой лёгкий саквояж рядом с Чарли.

Пассажирка разглядывала водителя с откровенным любопытством: «Как тебя зовут, малыш?» Ответив, Чарли обратил внимание на то, что Марта не прочь поделиться с ним обзором своего нижнего белья: слишком демонстративно раздвинула колени. Спросил: «Вы случайно не снимаетесь в кино?» Марте это понравилось: «Пока нет. Но если бы ты был моим режиссёром, я бы снялась.» Это звучало приглашением.

Чарли передал ей карточку: «Это мой личный номер. Буду счастлив, если пообедаем как-нибудь.» Она прочитав, бросила в  сумку : «Ланч вряд ли. Может быть ужин? Если ты его осилишь.» Чарли с благородством кивнул: «В крайнем случае, ограблю банк, мисс Бонэ.» Она сошла у недорогих аппартаментов в Бронксе, в районе густо населённом латинос и бросила: «Миссис, малыш. Я замужем.»

Прежде чем с ней созвониться, Чарли на следующий день получил более подробные сведения: это была супруга заместителя мэра Балтимора, и могла со временем послужить "мостиком" в престижный бордель. Вскоре Марта нашла его сама через оператора таксопарка: «Ну что, малыш? Не смог бы ты отвезти меня в аэропорт? А то меня уже заждались мои детки и супруг.» По пути в Ла Гуардиа она не переставая щебетала по телефону с подругой.

Чарли запомнились слова, произнесённые полушёпотом: «Ты не представляешь, как мне пришлось помучаться с ним. Полчаса ничего не поднималось. Я уже стала терять терпение, когда он попросил меня лечь на его губы своей попой. И он вдруг ожил! И тут же «брызнул слюной». Одним словом, имей ввиду, если пересечёшься с этим фруктом из Алабамы.» Затем добавила: «Правда, в щедрости может дать фору любому.» Выходя в аэропорту, она с улыбкой бросила Чарли сотенную купюру: «Ты очень мил. Звони. На днях буду доступна.»

Они встретились в её доме в Балтиморе на следующей неделе. Марта задержала его на всю ночь: «Муж улетел с детьми в Дисней Лэнд. А мне так давно хочется расслабиться.» Чарли обнял её за плечи и привлёк к себе: «Я привык оценивать красоту по достоинству.» - протянул ей пачку крупных купюр: «Здесь пять штук. Думаю, ты останешься довольна.» Она вскинула брови и побледнела: «Откуда у таксиста столько бабла?» Чарли раскрыл пластиковый пакетик и насыпал белый порошок на лежавшую рядом стеклянную рамку с фоткой мужа. «Такси – это моё хобби. Так легче доставлять товар.»

Марта успокоилась и вдохнула «дорожку": «Мне не нужны твои пять тысяч. Просто иногда дай мне почувствовать себя моложе.» Чарли слегка нагнул её голову к себе: «Ты мне поможешь поближе познакомиться с твоими подружками?» Марта соскользнула с постели: «Что ты имеешь ввиду? Секс втроём? Не уверена. Мои подруги все респектабельные дамы, и вряд ли кто из них согласится.» Чарли развернулся и неожиданно наградил её звонкой оплеухой: «Не вешай мне лапшу на уши, сука! Я слышал твой шёпот по телефону об фрукте из Алабамы.»

Этого было достаточно, чтобы Марта валялась у его ног с просьбой забыть о телефонной беседе: «Я тебе помогу, дам контактный номер. Но ты должен помимо меня дать им ещё одно имя из числа постоянных клиентов.» Чарли поднял её и схватил за челюсть. Глаза Марты попросили ещё одну порцию "кокса". Вдохнув и закурив, она совсем тихим голосом назвала: «Эдди Бонэ. Это мой муж. Я его предупрежу.»

На этом месте Дэвид взял паузу: «Уже скоро полночь, друзья. Предлагаю продолжить завтра, в пятницу». Присцилла попросила меня отвезти её домой.




5. Полиция и нравы. (вторая часть)
"Держи упрямую дочь под контролем, иначе
она злоупотребит твоим доверием. Смотри
внимательно ей в бесстыжие глаза и не
удивляйся, если она обманет твое доверие".
(Екклесиаст, 26:10-11).

Мы подьехали к резиденции Грубер около часу ночи. Широкие ворота раскрылись по мановению рук Присциллы. Колёса моего новенького «Lamborghini» зашуршали по гальке перед входными дверьми, когда на пороге появился Томас в длинном цветастом халате. Присцилла его не заметила, потому что именно в эту минуту целовалась со мной: «Ты мне с каждым разом всё больше напоминаешь итальянского кинозвезду....»  Я знал, что речь идёт о Марчелло Мастрояни: я был его бледной пародией. Присцилла добавила: «Увидимся завтра там же, детка.»

Томас пристально смотрел мне в лицо, и мне пришлось из вежливости помахать ему рукой. Он ответил мне улыбкой короля Генриха Восьмого, заставшего супругу в постели с  кочегаром. Присцилла небрежно вышла из машины, и я услышал её ставший металлическим голос: «Ты до сих пор не спишь? Прости, дорогой, но я никак не смогла приехать раньше.»

На следующий день, в пятницу Присцилла не приехала в Даллас,  прислала мне сообщение, что будет занята ещё несколько дней. Становилось понятным, что у неё неприятности. Причём, определённо из-за наших отношений. Вот что происходит, когда ночуешь с другим без разрешения мужа! С угрызениями совести я поднялся в лифте и постучался в двери Дэвида. Но никто мне не открыл. Хорошо что дверь была не заперта. Войдя в гостиную, я громко покашлял, давая знать, что я здесь. В тишине услышал размеренный скрип, характерный для спален, в которых занимаются любовью. Уверен: каждый из вас хотя бы однажды сталкивался с такой ситуацией.

Прошёл обратно к дверям, чтобы подождать в коридоре, но буквально столкнулся лицом к лицу с медсестрой Стефани: «Добрый день. А где Дэвид? Время померить ему давление.» Я молча указал на дверь спальни и приложил палец к губам. Мы оба замолчали на минуту, и  Стефани, как и я, стала прислушиваться к ритмичной мелодии любви. Девушка густо покраснев, смотрела на меня с улыбкой невольного очевидца откровенного секса. Я решил разрядить обстановку: «Мне кажется, с давлением у Дэвида всё в порядке. Во всяком случае, скоро оно у него упадёт.»

Бедная Стефани нечаянно выронила из рук аппарат. Скрип в спальне прекратился, и спустя полминуты в дверях появилась Анна Элизабет с растрёпанной причёской. Я вынужден был констатировать: в определённом смысле эта женщина всё ещё в самом соку. К тому же секс всегда украшает людей в любом возрасте.  Вслед за ней  явился и сам герой-«скрипач». Он тяжело дышал, но выглядел счастливым.

Проводив медсестру, Анна Элизабет разлила нам по рюмке итальянского ликёра: «Рассаживайтесь, джентльмены. Присциллу ждать не будем: у неё кажется намечается бракоразводная менопауза на почве ревности.» Затем она подсела ко мне и показала на своём телефоне фотку, которую прислала её подруга: правый глаз был разбит и затянут пластырем. Я побледнел и вскочил с места. Скорее по инерции, ибо вряд ли мог бы спасти Присциллу.  Анна Элизабет остановила меня: «Этим уже занимается её адвокат. Томасу её подбитый глаз обойдётся очень дорого, можешь мне поверить.»

Дэвид подсел с другой стороны: «Успокойся, дружище. Давай-ка мы отвлечёмся: продолжим историю о полицейских Нью Йорка.» Я послушно присел. Предлагаю и вам послушать.

«Итак, мой приятель Энтони Дуглас в тот вечер вернулся домой раньше обычного. Уже открывая входную дверь, услышал плач малыша. В детской комнате его пыталась укачать на своих руках незнакомая девица лет 25-ти. Малыш, увидев Энтони, волшебным образом успокоился. Девушка представилась подругой Луизы: «Я Кристи. Луиза попросила меня понянчить Мориса, её срочно вызвали на работу.» Луиза работала менеджером в мотеле. Выяснилось, что она ушла четыре часа назад, и должна вот-вот вернуться.

Но вернулась Луиза домой лишь далеко за полночь. Малыш Морис давно уже спал. Выпроводив Кристи, Луиза сразу нырнула под душ. Совершенно неожиданно в дверях показался Энтони: «Прежде чем ляжешь спать, нам надо поговорить.» Он задержал свой взгляд на белых ягодицах невестки: это было нечто! Луиза заметила это и прикрыла почему-то только груди. Спустя пять минут она вошла в гостиную. Налила себе виски и спросила: «Ты будешь?» Он кивнул: «Мне со льдом».

Судя по голосу, свёкр совсем не был настроен на скандал. Луиза решила взять инициативу в свои руки: «Я не смогла дозвониться до Чарли и оставила ему сообщение. У нас в мотеле произошёл несчастный случай: драка с летальным исходом.» Энтони выпил одним глотком: «Я просто беспокоился о Морисе. Когда я вернулся с работы, он плакал.»  Луиза подошла вплотную и прижалась к его плечу: «Спасибо, Энтони. Я знаю, как ты любишь малыша. И я тебе благодарна за это.» Её поцелуй в щёку заставил Энтони забыть, о чем ещё он беспокоился.

Чарли вернулся из Балтимора на следующий день. После ужина все разошлись по спальням: предстоял рабочий день, понедельник.  Энтони долго не мог уснуть: со второго этажа раздавался стон невестки. Было видно, что Чарли соскучился по жене. Утром придя на работу, Энтони по привычке пробежал глазами сводку преступлений за последние пару дней. Убийств было четыре. Но ни одного в мотеле. Он перешёл на сводки за неделю. И обрадовался, увидев сообщение о драке в мотеле «Восьмёрка». Один из участников скончался в госпитале. Но потом обратил внимание на дату: это случилось за два дня до странного обьяснения Луизы.

Между тем, Чарли набрал известный номер из конспиративной квартиры, где шла запись телефонной беседы. Милый женский голос, представившийся Поли, попросила назвать имена порученцев. Взяв паузу, видимо советуясь с боссом, она  подробно поинтересовалась деталями заказа. Вплоть до желаемого возраста «массажистки». Затем Чарли получил конкретный адрес квартиры, в которой состоится встреча, назначенная на субботу в полдень.

Вернувшись в таксопарк, он первым делом позвонил Луизе: «Дорогая, наш план на ближайшую субботу придётся отменить. Слишком много заказов на уикэнд.» Судя по голосу жены, она нисколько не растроилась: «В таком случае, я изменю расписание, и поработаю сверхурочно.»

Удивлённый несовпадением рассказа Луизы ос сводкой преступлений, Энтони решил установить наружное наблюдение за своим домом. Агент Рикардо позвонил ему в субботу в половине двеннадцатого: «Обьект заказал Uber и ждёт машину с минуту на минуту.» Энтони выехал тут же и догнал машину с  Луизой в Бруклине. Когда она выходила из неё, он уже ждал у кромки тротуара.

Энтони молча взял её за руку и посадил в полицейскую машину. Она выглядела несколько иначе, чем обычно. Вместо джинсовых брюк на ней была короткая юбчонка, раскрывающая все прелести. Яркая и открытая кофта демонстрировала упругие груди, не нуждающиеся в поддержке. В таком наряде отправляются только на встречи с любовниками. Она смотрела в окно, не спрашивая ни о чём. Он тронул с места и заехал в подземный гараж высотного здания. Увидев полицейскую машину, охранник поднял шлагбаум.

Энтони припарковался на самом нижнем этаже, в самом дальнем и безлюдном углу. Луиза тут же оценила ситуацию: «Ты хочешь меня трахнуть прямо здесь?» Он густо покраснел, не зная, что ответить. Её голос вернул его в реальность: «У меня было назначено интервью, от которого зависела моя карьера. Я потеряла шанс занять выгодный пост в солидном оффисе. Но честно говоря, совсем не жалею». Её рука легла на его ширинку: «Кажется я приобрела нечто большее.»

Энтони овладел ею там же. На заднем сиденьи, наслаждаясь тем же стоном от оргазмов, которые не дали ему уснуть в воскресную ночь. И он понимал, что окончательно влип.  Впервые и навсегда.

Тем временем, Чарльз чуточку опоздал на встречу. Поднявшись на лифте на третий этаж, он нажал на кнопку звонка с нужным номером апартаментов. Услышав пароль, ему открыла дама лет сорока пяти. «Я Поли. Мы с тобой говорили по телефону. Дело в том, что из-за непредвиденных обстоятельств наша подруга не смогла добраться. Но я к твоим услугам, Чарли. Причём, со скидкой в пятьдесят процентов.» Перед ним стояла «птичка» более важная, чем обычная модель: Поли работала в оффисе тайной службы, и располагала теми данными, которые не имеют цены.

Прощаясь с ней через пару часов, Чарли заплатил наличными по полному прейскуранту. Поли была покорена: «Звони в любое время, малыш. Ты получишь самых именитых дам Соединённых Штатов. Кстати, могу предложить супругу губернатора Огайо. Она удивит тебя необычностью минета. Обалдеешь! Она родом из Таиланда. Это тебе о чём-то говорит?» Чарльз похлопал её по широкому бедру: «Ты и сама умеешь поднимать «дружка» до небес. Мы с тобой очень скоро снова увидимся».

Покончив с устным докладом начальству, он вернулся домой, когда уже стемнело. В доме стояла тишина. Его встретила Кристи с уснувшим на руках Морисом: «Привет, Чарли. Иди мой руки, я накрою тебе ужин. Морис уже уснул.» Чарли вернулся из ванной и спросил: «Неужели Луиза до сих пор на работе?»  Крис уложила Мориса в кроватку и старалась не смотреть ему в глаза: «Разве она тебя не предупредила?» Когда она положила перед ним салат, он уловил незнакомый ему аромат: от неё веяло запахом тонкого парфюма. Их глаза встретились, и они оба смутились. Двери открылись и вошла Луиза. Вслед за ней раздался скрип открывающихся ворот гаража: это вьехал Энтони. Чарли буркнув «привет», уткнулся в тарелку с салатом.

Прошло два месяца и Чарли уже успел собрать довольно интересную информацию: с именами, адресами, финансовыми потоками. Поли раскрывалась перед ним до предела, уверенная в его лояльности. В один из очередных визитов она загадочным голосом сообщила: «У меня есть для тебя сюрприз: девица, которая в свои 23 никогда не имела секса. Хочешь быть у неё первым? » Чарли почувствовал знакомый зов мужской похоти: «Буду тебе обязан, детка.»

Когда спустя неделю Чарли вошёл в номер мотеля «Восьмёрка», он был уверен, что Луиза сегодня не работает.  Поли встретила у дверей: «Я её отправила под душ. Если хочешь, я тоже останусь. Но это совсем не обязательно, малыш: я не обижусь.» Чарли сел на чей-то бюстгальтер.  От него исходил до боли знакомый тонкий парфюм. И он ничуть не удивился, когда увидел перед собой Кристи. Она ему улыбалась, осушая свои локоны полотенцем: «Привет, Чарли. Это судьба.»

Вернувшись домой поздно, он застал Луизу на кухне. Сразу решил выпустить пар: «Ты в курсе, что твоя лучшая подруга Кристи подрабатывает, как престижная проститутка?»  Луиза резко обернулась и густо покраснела: «Только не говори мне, что ты её трахал!» Он молчал. Она подошла вплотную и принюхалась. Затем швырнула тарелку на пол: «Не смей подходить ко мне впредь. Между нами всё кончено.» Чарльз выбежал из дома, будто в нём был пожар. На шум вошёл Энтони: «Я кажется начинаю понимать, что происходит.» Луиза присела на кончик дивана и расплакалась. Энтони не знал, как ему поступить. Он обнял её за плечи: «Успокойся. Я постараюсь всё уладить. Обещаю.»

Через пару дней анонимный голос сообщил Поли, что вся служба интимных услуг под полицейским наблюдением, а Чарльз – офицер под прикрытием. Не подозревая ни о чём, Чарли назначил встречу в ночь с понедельника на вторник. Поли обещала ему волшебную ночь. После этого Чарли никто не видел живым. Его тело обнаружили в реке Дэлавер за сотню миль от дома. После похорон Энтони и Луиза вместе с Морисом переехали сюда, в Техас. Здесь у них практически нет ни родни, ни друзей. Их принимают за обычную супружескую пару.»
 
Анна Элизабет вытерла набежавшую слезу: «Твой рассказ разбивает мне сердце, детка. Я теперь не смогу уснуть одна.» Я понял, что мне пора пожелать им более, или менее спокойной, но явно приятной ночи. Мои мысли между тем вертелись вокруг поместья семейства Грубер: «Как там Присцилла?».




6. Родственные души.
 «В Персии в начале V в.до н. э. у зороастрийцев поощрялись браки между родителями и детьми, а также между братьями и сестрами», Ксанф Лидийский, современник Геродота (ок. 484-425 до н.э.)

Подьезжая к дому, я заметил три машины, припаркованные у тротуара. Из средней – «Кадиллака» последней модели – вышел статный мужчина в ковбойской шляпе и тяжёлых сапогах. Фигура была знакома: это был Томас Грубер, собственной персоной. Я пошарил под сиденьем кобуру и отстегнул маленький, но надёжный 9-ти миллиметровый «Таурус». На всякий случай. Хотя был уверен, что он мне не понадобится.

Он ждал меня у вьезда в гараж: «Привет, Бенджамин. Прости, что без приглашения. Но нам надо кое-что обсудить. И ты наверняка знаешь, о ком пойдёт речь.» Я открыл входную дверь: «Добро пожаловать, мистер Грубер. У Вас есть пятнадцать минут.» Он прошагал к барной стойке: «Выпить не найдётся?» Я налил ему и себе: «Слушаю, Томас. Хотя мне кажется, я вряд ли могу чем-либо помочь: если жена не любит, то вряд ли поможет даже Бог.»

Он плюхнулся в кресло: «Именно поэтому я и здесь. Могу даже добавить к тому, что ты сказал: она любит тебя. И только за одну ночь, проведённую в твоей постели (он сказал это в уличных выражениях), сучка положила тебе под зад «Lamborghini», который обошёлся мне в полмиллиона долларов.» Я знал, что подарок был щедрым, но не представлял себе истинную стоимость. Бросил к его ногам ключи от машины: «Если ты приехал за машиной, можешь взять. Я всё ещё скучаю по своему старенькому «Форду». Не забудь, пожалуйста, пригнать сюда.»

Томас встал. В его глазах горел огонь, это было пламя гнева, ревности и жажды мести одновременно. По его щеке катилась слеза: «Нет. Я приехал сюда, чтобы предложить тебе в десять раз больше, но при условии, чтобы ты исчез из нашей жизни. Могу наличными, недвижимостью или ценными бумагами. И добавлю к этому самую свежую красотку, намного моложе Присциллы. Здесь и сейчас.» Я указал ему на дверь: «Ты знаешь, где выход, Томас. Твоя, теперь уже бывшая жена, бесценна. Ты так этого и не понял. И мне кажется, не заслужил.»

Прежде чем уйти, Томас набрал чей-то номер: «Ты выиграла. И с этой минуты свободна. Можешь отсосать по самые помидоры, шлюха!»

Я провожал взглядом его спину,удаляющуюся в сторону машин, путаясь в предположениях, где он может содержать в заложницах Присциллу. Но в ту же минуту с облегчением увидел, как она выходит из третьей машины и царственной походкой направляется к моему дому. Я был в шоке: на моих глазах муж и жена поспорили на меня, поставив на кон пять миллионов. Вы наверняка представляете, как это меня взбудоражило. И кстати, возбудило!

С подбитым глазом под пластырем, она бросилась ко мне на шею с шёпотом: «Я тут ни при чём, милый. Это была его идея. Он, как утопающий, пытался ухватиться  за соломинку. Умолял меня остаться с ним.»

После такого стресса я просто обязан был принять холодный душ. И был приятно удивлён, когда  Присцилла вошла в ванную вслед за мной, держа в руке бутылку виски. Это было, как нельзя кстати. Мы пили из горлышка по очереди, чередуя это поцелуями. Но то, что последовало за этим, было куда нежнее, важнее и вкуснее. Поверьте мне на слово, она умела находить самые чувствительные струны в напряжённом мужском ансамбле. При этом, присев на колени в дорогом наряде под струями воды.

Мы не сомкнули глаз до самого утра. Присцилла раскрывалась, как запретная книга, недоступная каждому. Она оказалась не совсем обычной женщиной. Я в ней обнаружил нечто, никогда прежде не знакомое мне. Её "изюминка» была в том, что искуссно сочетались полярные противоположности: девственность и разврат, консервативность и похоть, аристократические манеры и немыслимо уличный жаргон в постели, классическая образованность и шаловливость в мышлении. Она была способна одним лишь взглядом, бровями, извилиной губ возбудить во мне зверя и затем доводила до животного совокупления.

К утру я окончательно понял, почему у Томаса в глазах стояли слёзы.

На следующий день мы пригласили Дэвида и Анну Элизабет в роскошные президентские аппартаменты гостиницы «Хилтон», чтобы обьявить о предстоящих планах. Друзья не были удивлены: Анна Элизабет, будучи светской дамой, давно догадывалась о наших с Присциллой отношениях. Принимая поздравления под колокол звенящих бокалов с шампанским, мы вскоре расселись в уютной гостиной, чтобы посплетничать о последних городских новостях.

Анна Элизабет, уже по сложившейся традиции, приняв узенькую «дорожку» волшебного порошка, решила нас удивить: «Вы не поверите! Месяц назад я наконец, выбралась в бутик, чтобы обновить свой гардероб. Зайдя в примерочную, я вдруг услышала через тонкую перегородку голос дамы (не могу назвать имени), с которой я знакома с молодости. Их в примерочной было двое. Когда она обратилась к другой по имени, мне стало ясно, что вторая - лечащий врач, весьма пикантная дама. Продолжая примерять выбранные аксессуары (вы наверное догадались, что речь идёт о нижнем белье), я невольно услышала не только голоса, но и более чем интимные выражения. Любая женщина прекрасно знает, как и зачем возникают такого рода возгласы. Они явно были bisexual. Дело в том, что одна из них замужем, а вторая - в разводе.»

В эту минуту очень некстати зазвонил мой телефон. Номер высветился «частный», то есть анонимный. Я невольно переглянулся с Присциллой. Она устремила невидящий взгляд в свой бокал. А затем поднялась и прошла в сторону балкона.  Я извинился, и направился в спальню, чтобы ответить на звонок. Через отражение в зеркале увидел, как Анна присоединилась к Присцилле.

По телефону прозвучал один из тех голосовых сообщений, которые напоминают запись «автоответчика»: «Вам будет очень интересно узнать, с кем тайно встречается известная вам дама. На днях Вы получите более подробную информацию.» И сразу прозвучал щелчок.  Я вернулся в полном замешательстве, и хотел было поделиться своим конфузом. Но дамы были заняты, а Дэвид смотрел  новости.

Когда Анна вернулась, Дэвид выключил телевизор: «Так кто же были эти две дамы, так страстно любящие друг друга даже в примерочной? Ты меня заинтриговала.»  Анна Элизабет закурила, отпила шампанского и недовольно смахнула свисавший локон за ухо: «Я опозналась. Когда мы столкнулись у кассы, я ни одну из них не узнала.» Присцилла с улыбкой подхватила: «Что-то похожее происходило со мной не раз. Вроде бы слышишь знакомый голос, но оказывается всего лишь похожий.» Затем протянула мне мой бокал с вопросом: «И кто это звонил? Что-то важное? Ты выглядешь немного растерянным, милый. Я уже начинаю ревновать!»

Я покачал головой, пытаясь изобразить полное равнодушие. На ходу сочинил: «Один из тех рекламных предложений, которые всем нам порядком надоели.» И повернулся к Анне: «Ты так просто от нас не отделаешься. Сегодня в любом случае твой черед удивить нас.» Она игриво перекинула ногу на ногу, продемонстрировав то самое бельё, которое видать, примеряла в бутике: «Тебя вряд можно чем-то удивить, Бен: ты  так по уши влюблён, что весь мир кажется тебе скучным.» Присцилла по достоинству оценила комплимент. Приподняв юбку, она мягко уселась мне на колени. Как бы ласкаясь, протянула толстенькую «дорожку» кокса.

Затем интригующим голосом проворковала: «Все, разумеется слышали про обычаи в древнем Египте. Фараоны, как известно, считались Божеством. Имена большинства из них сочетали звук «Ра», что означало Солнце. В их частной жизни практически не было никаких ограничений. Сегодня звучит дико, но у них считалось вполне нормальным сожительство, и даже брак с матерями, сёстрами и дочерьми. Один из них, не помню который по счёту Рамзес, находил удовольствие в том, что наслаждался обзором сексуальной близости родных сестёр, матери с дочерьми и даже матери с её сестрой. И вот однажды пал жертвой ревности своей дочери: она застала его с младшей сестрой, которая ещё не достигла зрелости, ей не было и десяти лет, и нанесла ему смертельный удар ножом.»

Дэвид широко улыбнулся: «Уверен, что в нашем Техасе есть «фараоны» похлеще: могут дать фору всем «рамзесам» вместе взятым.» Присцилла приняла приличную дозу и продолжила: «Так вот, я расскажу вам историю про двух сестёр, которые мирно и с любовью делили постель с отцом. А потом - даже с матерью. »

После порции "кокса" мощная волна прокатилась по моим жилам и заставила ощутить упругие ягодицы Присциллы, видимо, с лёгким, еле заметным «доспехом». Её голос теперь раздавался, словно из волшебной трубы и звал на подвиги. Сквозь прикрытые веки я еле различал напротив нас толстые губы Анны Элизабет: они плавно и ритмично исполняли любимую «мелодию» на трубе  Дэвида.

Присцилла между тем продолжала: «Это было в окресностях Хьюстона, где тогда я жила с родителями. По соседству с нами располагался внушительный особняк нефтяного магната Герберта Шварца. Это был высокий, статный джентльмен средних лет. Подтянутый и всегда аккуратно выбритый, носивший дорогие костюмы и и обувь. У него было несколько престижных авто, он владел двумя потрясающими джетами и внушительной яхтой. Был женат на изящной даме, родом из Калифорнии.

Миссис Нэнси происходила из семьи ирландца и индианки из племени Чероки. Это был редкий образец белой американки с роскосыми глазами, тонкой талией, пышной грудью, широким тазом и длинными чёрными локонами. Она  подарила мужу двух дочерей-близняшек, с которыми я училась в одном классе.

Герберт пользовался огромным успехом среди дам того круга, в котором они общались, и не стеснял себя ограничениями.  Это не было секретом ни для кого, в том числе и для Нэнси. Судя по всему, она сносила эти унижения, надеясь, что с возрастом муж угомонится. Но проходили годы, а Герберт не только не терял  мужской формы, но и стал позволять себе шумные оргии. Слухи о них разумеется, доходили и до ушей Нэнси. К тому времени, когда Нэнси уже была на пределе своего гнева и ревности, мы с девочками уже учились, кажется в шестом, или седьмом классе.

Дело дошло до того, что супруги стали спать раздельно. Герберт даже перестал замечать её, как женщину. Назревал бракоразводный процесс, который впрочем, сулил Нэнси более чем благополучную жизнь. Но вот однажды, отправив девочек перед сном под душ, Нэнси провозилась на кухне. Вскоре решила проведать детей: уж слишком долго они шалили в ванной. И когда вошла, была немного ошарашена: Герберт, как обычно  пьяный в дупель, помогал своим близняшкам обсушивать их длинные локоны. Обе –и  Стелла, и Наоми – совершенно голые, без тени смущения хихикали и прижимались к отцу с двух сторон.

Нэнси застыла от неожиданности, не зная, как себя вести. Герберт увидев её, шлёпнул девочек по голой попе, бросил порочный взгляд на их девичьи груди, направился пьяной походкой к жене. Он вдруг взял её на руки и ловко поднялся по лестницам в супружескую спальню, в которой не был к тому времени целый год. Он раздевал её, сверля глазами тело и бельё. Она никогда прежде не видела его таким пылким, ненасытным и в то же время обходительным и ласковым.

В ту ночь Нэнси буквально была изнасилована в хорошем смысле слова: Герберт не отпускал её, испробовав все известные и неизвестные ей позы. Эти часы пролетели, словно в первую брачную неделю. И следующим утром Нэнси пришла к логическому выводу, что пожалуй, есть только один единственный способ удержать этого голодного "льва" в кругу семьи.  Её подросшие и созревшие детки возбуждали его либидо, похлеще иных дешёвых шлюшек.

Спустя неделю она обняла Герберта за плечи и тихо попросила: «Сделай мне одолжение, проследи за девочками когда они ложатся спать. Мне кажется, они слишком откровенно шалят, на грани фола. Ты же понимаешь: у них сложный возраст и наступила половая зрелость. Не дай Бог, упустим. Нам нельзя потакать им.Ты с этим справишься: они от тебя просто балдеют.»

Герберт от неожиданнсоти уронил вилку: «Ты уверена, что ....это будет правильно?» Нэнси поцеловала его в макушку: «Господи, Герберт! Не ты ли их купал после горшков? Они мне кажется, не видят в тебе самца.» Затем прижалась к нему вплотную: «Это я, твоя самка,  вижу в тебе моего ночного кумира. И кстати,  обещаю быть послушной рабыней.»

Нэнси не ошиблась. Искупав близняшек, которые долго визжали от неожиданного сюрприза – голого отца, Герберт, долго укладывал их спать. И вошёл в спальню жены взбешенным бульдогом. В их жизни наступил второй медовый период. Вскоре уже девочки без особого приглашения, ныряли в постель к отцу и матери. В ту пору, во время школьных ланчей сестрички были настолько откровенны, перебивая друг друга, что сидя рядом, я слушала их впечатления, испытывая при этом сами понимаете, какие невообразимые чувства.

Впервые от них я узнала о таких позах в постели, которых не найти и в Камасутре. Многоопытный Герберт дрессировал их не спеша, любовно и проникновенно. Близняшки разумется,  познали извращения и вдвоём, когда  отец был слишком занят в супружеской спальне с их матерью. К моменту окончания школы мне стало известно, что они практикуют любовь вчетвером: Нэнси почувствовала себя молодой.

Прошли годы. Моя семья к тому времени уже давно переехала сюда в Даллас. Однажды где-то пару лет назад, я встретилась с Наоми и Стеллой в казино, в Лас Вегасе. Они по-прежнему были увлечены друг другом, хотя обе уже были замужем, с детьми. Оказывается, их отец неожиданно скончался в собственной постели: от переизбытка любви и страсти.

Спустя полгода после его похорон Нэнси вышла замуж...за кого бы вы думали?  За младшего брата Герберта, скудоумного от рождения Пола. Наоми  усмехнулась: «Ей крупно повезло: её второй муж глухонемой и полоумный. И мама частенько пользуется этим.» Стелла игриво добавила: «Зато в постели ему равных нет! Видела своими глазами и даже вкусила пару раз. Мама с него пылинки сдувает!»

Наступила тишина. Были отчётливо слышны ритмичные "скачки".  Присцилла шепнула мне на ухо: «И твоему «дружочку» тоже нет равных. Я уже вся влажная, идём.» Затем взглядом указала на диван: «Ты только посмотри на выражение лица Дэвида. Он кажется сейчас «взорвётся»».

Анна Элизабет беспардонно задрав подол юбки, склонив голову на плечо Дэвида, скакала на нём с такой прытью, что в темноте её голые ягодицы мелькали очень агрессивно. Бельё сиротливо валялось на полу.  При этом я впервые слышал такие  смачные выражения, которые мне были знакомы лишь в школьные годы.

Я обнаружил в себе дьвольские силы. Присцилла завыла предвкушая бальзаковскую ночь!




7. Исповедь.
«В древней Армении дочери наиболее знатных семейств торговали собой в храме богини-матери Анахит в течение долгого времени, прежде чем выйти замуж»., История Древнего мира.

Я проснулся от топота ног. Часы показывали 6:20 утра. Присциллы рядом не было. Пытаясь очнуться, я прошлёпал в гостиную. Там столпилась группа людей, одетых в униформу службы неотложной помощи. Из спальни выкатили носилки, в которых лежал Дэвид. Он был бледен, смотрел на всех невидящим взором. Вслед за ним шли Анна Элизабет в обнимку с Присциллой. На мой вопросительный взгляд Анна всхлипывая ответила: «Кажется, инсульт.»

Но как потом сказали врачи, это была всего лишь паническая атака. На вторые сутки Дэвид стал заметно поправляться. Когда я навестил, в его глазах появились слёзы радости: «Видит Бог, я как раз думал о тебе. Безумно рад тебя видеть.» Подождав, когда медсестра закончит свои процедуры и выйдет, я подсел поближе: «Ну, рассказывай, дружище. Твой опыт теперь беценен: поделись, каких поз в сексе следует избегать в нашем возрасте.» Дэвид улыбнулся: «Все позы хороши, если только доступны.»

Затем загадочно усмехнувшись, добавил: «Если ты думаешь, что у меня была паническая атака из-за напряжения во время секса, то ты глубоко ошибаешься. Хотя врач тоже такого же мнения, но я не стал её переубеждать. Это слишком интимная вещь, чтобы делиться с кардиологом. Я бы не стал делиться даже со своим коллегой – психологом. Но тебе я расскажу. Мне просто надо выговориться.»

Он попросил воды. Напившись, продолжил: «Тебе давно известно, что мы с Анной Элизабет находимся в родстве. Её мать была младшей сестрой моего отца. Но я никому никогда не говорил, что ещё мальчишкой был безумно влюблён в свою очаровательную тётю Беатрис. Это была женщина с классическим вкусом в одежде и манерах, стройная и очень ласковая. Она с детства баловала меня, и даже мечтала, чтобы я со временем повенчался с  Анной, которая была моей ровесницей, как ты знаешь.

Когда мне исполнилось восемнадцать, тётя Беатрис вместе с мужем Джозефом пригласили меня поехать с ними в Европу: сначала в Рим, затем в Афины и завершить путешествие в Париже. Анна по непонятной мне тогда причине отказалась от такого соблазна, и осталась на попечении моих родителей. Если ты помнишь по рассказу Анны, Джозеф очень частенько изменял супруге, в том числе и с её подружками. Я наблюдал это во время нашего путешествия. Очень часто мы с тётей Беатрис ночевали в гостиницах в его отсутствие: он проводил ночи в барах и кутежах.

Это произошло в Афинах. Стоял жаркий июнь. Мы остановились в отеле «Электра» в нескольких минутах ходьбы от центра. Два номера на третьем этаже располагались рядом, стена к стене, с общим балконом, выходящим на шумную улицу Северный Никодим. Джозеф, как всегда, исчез, и мы поужинали с тётей вдвоём. Мы так увлеклись греческим вином «Памиди», что весь вечер плясали с ней «Сиртаки» под аплодисменты публики. Беатрис в тот вечер выглядела особенно красивой.

То ли от выпитого вина (а греческие вина пьются легко, как лимонад. Правда, хмель наступает незаметно), то ли из-за комплекса супружеских измен, она вела себя раскрепощённо и кокетливо. Многие мужчины бросали в её сторону пылкие взгляды. Один даже попытался пригласить её на танец, но она ему вежливо отказала, взглянув на меня с хитрой улыбкой. Мы поднялись в свои номера около одиннадцати вечера. Беатрис чмокнула меня в щёку: «Спокойной ночи, мой бравый джентльмен. Мне очень понравился ужин с тобой.»

Приняв душ, я пытался заснуть. Но не спалось, ибо через открытую дверь на балконе раздавалась греческая фольклорная музыка. Вскоре к этому шуму добавились голоса из соседнего номера. Голос Джозефа выдавал человека, выпившего слишком много: у него заплетался язык. Беатрис отвечала ему вначале спокойно. Но затем уже громко: «Извини, но я не смогу провести ночь с вонючим пропойцей. Вернусь, когда ты уснёшь.» И я услышал, как хлопнула входная дверь. Не прошло и пяти минут, как я уже слышал размереный пьяный храп покинутого супруга.

Около полуночи раздался тихий стук в дверь. Моё сердце готово было выскочить: я сразу понял, кто за дверью. Она стояла в голубом платье, держа в руке бутылку виски. Бутылка была уже пустой наполовину. Никогда прежде я не видел свою тётю такой пьяной и развязанной: «Надеюсь, ты меня не прогонишь?» Я впустил её и машинально запер дверь на два замка, в том числе и внутренний. Она еле доплела до кровати и буквально рухнула на постель. Мне пришлось аккуратно раздеть её. Я никогда прежде не раздевал женщину. Но в случае с Беатрис это оказалось не сложно: под платьем не оказалось ничего.

Она постепенно отошла уже ближе к утру. Посмотрела на меня странным взглядом и спросила: «Как тебе удалось затащить меня в постель? Да ещё и  нагую?» Я смущённо улыбнулся и только раскрыл рот, чтобы обьяснить, но она приложила свой указательный палец на мои губы: «Шучу, милый. Помню, что сама напросилась. Но ты же уже взрослый джентльмен, и умеешь хранить секреты, не так ли?»

Когда она проникла рукой, чтобы оценить мою готовность «хранить тайны», я издал такой стон, что ей пришлось закрыть мои губы своими. Беатрис оседлала меня с таинственным шёпотом: «Ты даже не нуждаешься в прелюдиях, как некоторые импотенты. Я готова тебя изнасиловать, Дэвид. Ты выдержишь? Сумеешь потушить моё пламя? Я просто изнываю от голода.»

В Париже она настолько расрепостилась, что сама отправляла Джозефа на побочные удовольствия: «Не беспокойся за нас, милый. Мы с племянником обещаем не скучать.» Вскоре мне показалось, что он уже догадывается о наших отношениях. Как-то стал свидетелем семейной сцены уже после возвращения домой. Она завершилась для Джозефа громкой оплеухой и угрозой подать на развод.

Мы были в близких отношениях с Беатрис многие годы, вплоть до её неожиданной кончины. Она ушла так рано: в возрасте 56-ти лет. Её подкосил проклятый рак. В определённой степени наша с ней любовь и была причиной того, что я так и не женился. Во всех женщинах я пытаюсь найти хоть что-то от Беатрис. Но тщетно.

И вот спустя много лет, Анна Элизабет всё чаще и чаще стала  напоминать свою покойную мать. Иной раз мне даже кажется, Беатрис воскресла. Меня крайне возбудила одна лишь фраза. Позавчера ночью я услышал произнесённые точь-в-точь голосом  Беатрис слова: «Я просто изнываю от голода, детка.» Трудно поверить, но именно это меня и подкосило.»

Перед моим уходом он попросил: «Только ради бога, строго между нами. Анна об этом не должна даже подозревать.»


 8. Никогда не знаешь.
«У Клеопатры была очень необычная секс-игрушка: вибратор, наполненный живыми пчёлами. Идея была проста: внутри изделия в форме фаллоса выдалбливалась полость, в которую помещали живых пчёл. Рассерженные пчёлы начинали двигаться, заставляя игрушку вибрировать. Издавна люди ищут способ удовлетворения своих развратных желаний.» Интернет -  www.muz4in.net.
 

В палату вошла строгая дама лет под пятьдесят, в затемнённых очках и с седой копной под голубым колпаком.  Оказалось, это кардиолог, лечащий Дэвида. Она измерила меня с ног до головы, прежде чем спросила: «Скажите, кем Вы приходитесь коллеге Бреннеру?» Ответил, как есть  : «Мы друзья, достаточно давно.» - протянул ей визитную карту. Она внимательно изучила её и затем, чуточку теплее пригласила меня выйти в коридор, в комнату для посетителей: «Приятно познакомиться, мистер Монтани, я доктор Бернстайн.» Мы расположились в креслах: «Можно просто, Бен.» - сказал я.

Она сняла громоздкие очки, и я увидел глаза цвета морской волны, слегка затянутые истомой. Очки были просто прикрытием: доктор Шерон Бернстайн теперь выглядела несколько иной женщиной - более чувственной и даже ранимой. Тембр её голоса был неповторим, он вибрировал и приятно щекотал слух: «Вы наверное уже знаете, что с ним произошёл случай, который мы называем «панической атакой». Причём, во время полового акта. Иногда мужчины в таких ситуациях испытывают некоторый дискомфорт и неуверенность, особенно в пожилом возрасте. Но после беседы с дамой, которая была с ним в ту ночь....» Я подсказал: «Анна Элизабет.» Доктор продолжила: «..да-да, именно. Так вот,  я поняла: пациент находился в блестящей форме. Вы понимаете, о чем я? Во всяком случае, для его возраста. Уже позже, здесь, подтвердил это и наш сексопатолог. И я теперь склоняюсь к другой версии: по всей вероятности между ними произошло нечто не совсем обычное,  нестандартное, неожиданное. То есть, что-то вроде шока.»

Она замолчала, внимательно разглядывая меня. Я опустил глаза: перед моим взором были изящные женские ноги и слегка раскрытые гладкие колени. Наши взгляды встретились, она спросила: «Он случайно, не поделился с Вами чем-то, что может помочь мне при дальнейшем лечении?» Я подумал и решил: если я поделюсь с ней семейной тайной, то это вряд ли поможет Дэвиду восстановиться быстрее: «Нет, доктор. Мы с ним не настолько близки, чтобы он мог сообщить мне интимные детали.» После паузы я решил пошутить: «Ведь я и сам вряд ли поделюсь своими ощущениями от полового акта. Даже с близким человеком»

Она густо покраснела, поправила подол халата и снова нацепила свои очки, приняв вид строгой дамы: «Вы правы. Во всяком случае, на Вас это не похоже. А что касается мистера Бреннера, то мы выпишем его уже завтра. Думаю, ему даже можно продолжать жить, как обычно.» Я поднялся, почувствовав, что разговор окончен. Поблагодарив за время, я уже был готов уйти, как услышал: «Вполне возможно, мне понадобится помощь консультанта-треннера: планирую сдать экзамен на пилота. Могу ли обратиться к Вам?» Я с улыбкой кивнул: «Разумеется, я сделаю для Вас всё, что могу.» И тут она ошеломила меня окончательно: «Передайте Присцилле мои самые наилучшие пожелания. Пусть бережёт себя.» Я ехал домой в полном замешательстве.
Присцилла полулёжа на диване, щебетала с кем-то по телефону. Послав ей воздушный поцелуй, я направился в ванную. На ходу меня зацепила фраза, произнесённая ею полушёпотом: «Эта старая шлюха  довела его до клиники. Мне кажется, я даже знаю причину. Дело в том, что....» Она увидела, что я задержался у дверей в ванную и прервала беседу, обратившись уже ко мне: «Привет, детка. Я заказала тайскую кухню, она ещё теплая и стоит рядом с плитой. Тебе помочь?» Я покачал головой и запер дверь за собой.
После ужина, просматривая новости на лаптапе, я как бы безразлично бросил: «Тебе большой привет от доктора Бернстайн, лечащего врача Дэвида. Не знал, что вы с ней знакомы.» Она посмотрела на меня несколько странным взглядом: «Да, она мой кардиолог. А где ты с ней столкнулся?» Я обьяснил, что меня распросили, чтобы выяснить обстоятельства той бурной ночи. Она прижалась ко мне, и как мне показалось, решила сменить тему: «Только что звонила школьная приятельница, Беверли. Кстати, она была пациенткой Дэвида лет десять назад, ( у неё была психологическая травма, как нибудь расскажу) и случайно услышала, что он попал в клинику.»

Я притворился дурачком: «Да уж. Дэвида угораздило! Это же надо! Во время секса! Надеюсь, хоть успел кончить. Видно, Анна решила дожала его, как апельсин.» Присцилла будто этого и ждала: присела рядом и отняла у меня компьютер. В её глазах загорелся огонёк, и я понял, что она уже приняла вечернюю дозу «кокса». Понизив голос до шёпота, будто нас могли слышать, она возбуждённо заявила: «Мне кажется, она была в ту ночь на пределе: никогда прежде не нюхала три дозы за полчаса. Её словно подожигали на медленном огне. Кстати, ты в ту ночь пропустил многое, когда задремал. Она буквально оглушала его водопадом своих похотливых воспоминаний.»

Я был заинтригован: «Неужели она проболталась о  некоей тайне?» Присцилла усмехнулась: «Вот именно! Он, мне кажется,  был шокирован тем, что Анна Элизабет в молодости была любовницей его отца, своего дяди.» Я остался сидеть, как вкопанный с открытым ртом: Дэвид был любовником её матери!. Присцилла с любопытством заметила моё возбуждение, и растегнула несколько пуговиц на кофте. Это было слишком грозным оружием: её грудь была вне всякой конкуренции. Она приблизилась вплотную: «Я об этом слышала давно, но это были лишь слухи. И вот Анна сама, как на исповеди, отрывками поведала Дэвиду о своей близости много лет назад с его отцом Уильямом Бреннером.»

Это звучало почти невероятно. Я вдруг почувствовал непонятный подьём, и уже предвкушал ещё одну сумбурную ночь. Но вдруг услышал спасительный телефоный сигнал: поступило текстовое сообщение: «Сочно позвоните из телефона-автомата по номеру 214 597 7873.»

Присцилла заметила на моём лице сконфуженность: «Случилось что-то неприятное?» Я встал: «Ничего особенного, я забыл включить сигнализацию  в оффисе, это сообщение от службы безопасности.» Я стал врать чаще, чем обычно. Через пятнадцать минут уже набирал указанный номер с уличного автомата. Тот же самый «искусственный» голос сообщил: «Послезавтра, в среду в 11 часов утра будьте на паркинге продуктового маркета «Крогер» по улице Бёрчбрук. Вы будете удивлены.»

Когда я вернулся, Присцилла вновь говорила по телефону. На сей раз с Анной Элизабет. Она помахала мне рукой и пригласила сесть, но молча. Затем перевела беседу на режим громкой связи. Голос Анны звучал так будто она плыла от возбуждения: «Так ты всё слышала в ту ночь? А я думала ты была занята воспоминаниями! Господи боже мой! Какое позорище!»

Затем после паузы: «Да, детка. Это так и есть. И я чувствую себя такой виноватой в случившемся, такой опустошённой, что готова наложить на себя руки.» Присцилла остановила её: «Ты этого не сделаешь! Не сходи с ума, глупая! Я уверена, что Дэвид мог и не понять, о чём ты болтала во время секса. Лично я так и не поняла: его папаша Уильям тебя изнасиловал, или это произошло по обоюдному согласию?» Анна всхлипнула: «В том-то и дело: я буквально овладела им по собственной воле. Была в него влюблена безумно. Но это всё слишком сложно, чтобы обьяснить в двух словах.»

Присциллу душило любопытство. И она заявила тоном, не допускающим возражений: «Не двигайся с места. Бени сейчас же приедет и привезёт тебя к нам. Ты должна расслабиться и успокоиться.» Через час Анна Элизабет, укутавшись в плед, уже сидела в нашей гостиной. Её голос звучал однотонно и грустно: «Мне было всего лишь 16 лет, когда мои родители уехали отдыхать в Европу. Предлагали и мне, но я отказалась: мечтала пожить у своего дяди Уильяма хотя бы пару недель. Я была без ума от него. Носила его фотографии с собой. При встречах пыталась дотронуться до него. Он мне снился так часто, что я весь день ходила как полупьяная. В этих снах было столько страсти, столько любви, столько ласк и нежностей, что я просыпалась среди ночи от непроизвольных оргазмов.

Проходя рядом с ним, я наслаждалась табачным запахом. Слыша его бархатный баритон (кстати, он передался и Дэвиду), я становилась (простите меня) уже влажной. Ревновала его ко всем, и особенно к жене Сюзан. Между тем,  она во мне души не чаяла, и даже была предельно откровенна со мной. Но как выяснилось, регулярно наставляла рога своему мужу.

Несколько раз я слышала её телефонный разговор с партнёром Уильяма, молодым адвокатом Хью. Она так менялась в лице, что было ясно: горит ярким пламенем. Мои подозрения вскоре нашли своё подтверждение: я случайно увидела их в её машине. Прощаясь целовались так долго, что у меня не оставались сомнения: они были любовниками.

Мой отец Джозеф тоже изменял моей матери. Но мне было как-то наплевать на это: мы с мамой никогда не были так дружны, как я с её братом Уильямом. До того, как уехать в путешествие, мои родители перевезли меня к ним. И как-то поздним вечером, когда Уильям возился у себя за письменным столом, а мы с Сюзан сидели рядом на кухне, зазвонил её телефон. Посмотрев на номер, Сьюзан быстро скинула. Затем отбрарабанила текстовое сообщение. Наши взгляды встретились и я спросила в лоб: «Это был Хью?» Она вздрогнула и растерялась. Затем приложила палец к губам, а вслух спросила: «Как ты планируешь провести уикэнд? Могу предложить нечто фантастическое: поездку к океану. Как ты на это смотришь?» Я усмехнулась: «Если честно, то предпочту наличными....»

Она кивнула головой в знак согласия. На следующее утро, проводив  мужа на работу, Сюзан швырнула передо мной плотную пачку долларов: «Здесь тысяча. Надеюсь, это не станет традицией.» Мне только это и надо было: она призналась в разврате.Я встала из-за стола, не взяв денег: «Можешь засунуть их себе в задницу. Мне будет достаточно, чтобы ты оставалась у меня в долгу.»

Первым делом я решила соблазнять Уильяма откровенными нарядами. Стала подчёркивать всё то, чего не было у Сьюзан: свежесть, юность, упругость и доступность. Это самый надёжный крючок для большинства мужчин. Уильям стал чаще приглядываться ко мне. Я ловила его пылкие взгляды на своей попе, груди и стройных ножках. Мои взгляды откровенно приглашали его заглянуть мне под юбку. На его ширинке появлялись первые сигналы о готовности.
Стоял жаркий июнь, и я купалась в бассейне в откровенном купальнике. На сей раз без верха. Сьюзан ходила по краю бассейна, как химера. Но не посмела даже пикнуть. В тот прекрасный день Уильям допивал виски, сидя на шезлонге в тени, и прищурившись наблюдал за мной. Я вышла из воды и прилегла рядом: «Не угостишь племяшку?» Уильям протянул мне свой фужер: «Боюсь, что совершаю преступление. Ведь тебе только 16, не правда?» Я впервые в жизни сделала пару глотков алкоголя и почувствовала, как он проник ниже живота: «Кто-то всё равно должен лишить меня невинности. Предпочитаю, чтобы им стал ты.» Это уже было откровенным приглашением.
Он оглянулся. Сьюзан стоя к нам спиной, болтала по телефону. Мы с Уильямом переглянулись. Его взгляд скользнул по моим взбухшим соскам: «Давай-ка нырнём, Бетти (он единственный в семье звал меня вторым именем). У меня кажется подскочило давление». И он был прав: его купальные шорты буквально трещали от напряжения. Сьюзан увидев нас, будто бы даже обрадовалась: «Эй, Билли. Вы тут развлекайтесь, а мне надо с приятельницей пройтись по маркету.» Уильям с радостью помахал ей рукой, и затем нырнул в мою сторону.

Я почувствовала, как его руки сняли с меня последнее препятствие. В следующий миг я с раздвинутыми ногами уже восседала на той вершине, о которой так давно мечтала. Мои сны стали сбываться. В тот день Уильям лишил меня девственности, и был на седьмом небе от счастья. И это счастье длилось достаточно долго.  Ведь я  вышла замуж  почти в сорок лет, уже после того, как Уильям остыл ко мне. А причина была столь же банальной: его перехватила у меня младшая сестра Сьюзан. И мне кажется, не без помощи потаскухи Сюзан.
Но всё это дела давно минувших дней. А вот в ту несчастную ночь, я была под таким сильным воздействием от тройной дозы порошка, что подо мной был не Дэвид, а его отец,  Билли. Перед глазами плыли  воспоминания юности. У них обоих так много схожего, что мне даже неловко говорить об этом вслух. Дэвид даже «взрывается лавой» в точности, как отец. Боже мой! Это так будоражит меня, что иногда не в силах удержаться: я слишком часто в ту ночь называла его именем отца.... »

Анна Элизабет замолчала и допила бокал. Нам с Присциллой оставалось лишь переглянуться: история любви безусловно впечатляла. Мы разошлись по спальням к пяти часам утра. На следующий день меня ожидал новый рабочий день.




9. На распутье.
«Нет ничего выше чуда рождения. Не было, и вдруг есть. Нет ничего страшнее  смерти. Был, и вдруг нет.» Автор изречения неизвестен.

К девяти часам я был уже у себя в офисе. Заметив мой помятый вид, Мери – очаровательная чернокожая помощница, тут же приготовила кофе. Затем открыла ноутбук: «В десять тридцать встреча в авиа-клубе с миссис Мэрфи из American Airlines , в 12:45 – деловой ланч с Президентом Ассоциации ветеранов авиации мистером Стравински , на 3:15 записана доктор Бернстайн. На сегодня это всё.» Мери работала всего лишь пару месяцев, но так быстро освоилась, что я проникся к ней уважением. Иногда, - даже любовью. Эта стройная и элегантная девочка, корнями из Эритреи, пыталась читать мои мысли даже раньше, чем они формировались. Меня это приятно пугало.

Мери выглядела сегодня особенно приветливой. И сама же обьяснила причину: «Никогда прежде не видела моего босса таким растрёпанным. Может, сделать массаж?» Она многозначительно облизнула пухленькие губки.  Я хорошо помнил, чем в прошлый раз закончился сеанс «массажа», и решил вежливо отклонить: «Не сегодня, детка. Мне предстоят важные встречи. А твой «массаж» так расслабляет!» Правда, когда она несколько разочарованно удалялась уже в сторону двери, плавно отплясывая круглыми ягодицами, я чуточку усомнился в верности принятого решения.

День пробежал так быстро, что я даже не успел окончательно прийти в себя после бессоной ночи, когда Мэри по селектру обьявила: «К Вам доктор Бернстайн.» Шерон выглядела прямой противоположностью строгой недотроге, которую я видел в клинике. Сегодня это была изящная и стройная, моложавая и независимая дама лет сорока. Несмотря на роскошные седые локоны, собранные узелком, в ней было что-то юношеское, вздорное.

Она сразу же сообщила, что мой друг Дэвид готов к выписке и чувствует себя превосходно: «Сразу видно, профессионал, психолог: сумел быстро восстановиться эмоционально.» Я похвалил лечащего кардиолога: «Честно говоря, Вы не оставили ему выбора. С таким сердечным экспертом не так страшно получить даже инфаркт.» Она слегка зарделась: комплимент попал в десятку. Она сняла свои затемнённые очки и с лучезарной улыбкой голубых глаз поблагодарила: «Вам, кажется, это не грозит.» А затем многозначительно поправила себя: «Хотя, никогда не знаешь.»

Дальше мы перешли к сути деловой встречи. Оказалось, что полгода назад скончался её отец, владелец мебельной кампании из Калифорнии. Бизнес он оставил своей второй жене, а недвижимость, автомобильный парк и двухмоторный джет завещал дочери.  После некоторых раздумий Шерон решила ничего не продавать: «Но мне теперь надо научиться летать. И я  загорелась этой идеей. Нужен терпеливый и надёжный авиа-треннер. Вы случайно, не знаете такого?» Она вновь надела свои очки (они скрывали её глаза, и заодно – эмоции) и добавила: «Вот Вам я бы доверилась.»

Я не мог отказать. Более того: я не хотел отказать. И это, видимо, было написано на моей счастливой физиономии. Она улыбнулась: «Почему-то была уверена, что получу согласие. Я знакома с расценками за такого рода услуги. И меня вполне устраивает.» Выяснилось, что нам придётся вылететь за джетом в Лос Анджелес, и вернуться уже на нём в Даллас, где Шэрон сможет пройти двухнедельную ускоренную программу по пилотированию.

Договорились вылететь в ближайший уикэнд. И перед тем, как уйти, она неожиданно спросила: «Как Вы думаете, смогла бы Присцилла составить нам кампанию?» Вопрос застал меня врасплох. Но разумеется, я обещал передать просьбу по адресу. Честно говоря, был слегка отрезвлён. И чуточку разочарован.

Проводив доктор Бернстайн, я вспомнил о таинственном сообщении, которое обещало мне сюрприз в среду в 11 часов. Сюрприз касался сведений о прошлом, или настоящем Присциллы. Вызвал Мери: «Детка, отметь у себя в календаре: никаких встреч послезавтра. Я буду занят, может быть весь день.» Она записала и с лёгкой надеждой в голосе спросила: «Будет ли необходимость в моей помощи?» От неё веяло таким нескрываемым желанием «быть полезной», что я решил исправить допущенную ранее ошибку: «В твоей помощи всегда есть необходимость, детка. И совсем не обязательно нам ждать до среды.»

В небольшой комнате отдыха было предусмотрено всё для полноценной разрядки после напряжённого рабочего дня.  Первоначально это помещение планировалось использовать для физических разминок. Но Мери внесла в эту идею некторые новшества.

Двадцатилетняя кудесница унаследовала самые лучшие традиции своего древнего племени Миен. Она уложила меня на спортивный снаряд, предназначенный для мышечных нагрузок.  Затем разожгла на небольшом подносе высушенную траву, привезённую из Африки. Комнату окутал аромат миндаля и лесного ландыша. Затем на расстоянии шага от меня Мери не спеша сняла с себя одежду, оставшись нагой. Она стала изображать ритуальный танец под собственное монотонное и ритмичное пение. Издавала носом такие изумительные мотивы, что на меня напал полный ступор. Моё мышление сконцентрировалось на либидо. И можете поверить: это было  получше всякой виагры.

Я сразу впал в некое сомнамбулическое состояние то ли сна, то ли бодрствования. Перед моим взором ритмично колыхались девичья точёная грудь, упругие бёдра и зовущие пухлые губы. Они соприкасались  к моему телу с таким искусством, что мир мне показался райским уголком. Минут через пятнадцать я почувствовал себя полностью удовлетворённым, и заснул на час-полтора. Это было именно той процедурой, которую Мери скромно называла «массажем». Мы мужчины обычно привыкли называть это иначе. Хотя не всегда обязательно произносить вещи своими именами.

Но самым интригующим в этих сеансах страсти было то, что  Мери оставалась.... девственной. Этого требовали древние обычаи её племени: девственницы непременно уступали право первой ночи с мужем.... своей матери. Именно тёща служила неким тестом для будущей семьи дочери.  Между тем, (то ли к счастью, то ли к сожалению) мать Мери всё ещё жила в далёкой Эритреи в ожидании визы. Ну а я, честно говоря,  не очень-то спешил лишать Мери целомудрия. И не только по причине великой разницы в возрасте. Я бы не смог решиться лечь в постель со своей будущей тещей.

По пути домой, будучи в хорошем расположении духа и тела, я неожиданно увидел, что мне звонит Анна Элизабет. Она звучала более, чем взволнованно даже для такой женщины: «Привет, Бен. Надеюсь, не отвлекаю тебя?» Узнав, что я за рулём, она проворковала: «Слушай, только строго между нами. Томас Грубер прислал ко мне своего консильери. Это его племянник, Рудди. Они завалили меня немыслимыми предложениями. Ты наверное, догадываешься, чего они хотят.» Я сразу прервал её: «Можешь отправить их обоих по известному адресу.» Но Анна не унималась: «Разумеется, я так и сделаю. Но не мог бы ты заскочить ко мне на десять минут? Есть нечто строго конфиденциальное. Не по телефону.»

Я почувствовал, что ей кто-то подсказывает. И вполне возможно, оказывает давление.  Посмотрел на часы: время приближалось к 7 вечера, а я находился в пяти минутах езды от Анны. «Скоро буду.» Я вновь прихватил оружие: на сей раз, предчувствуя беду. Предварительно постучавшись, резко открыл двери. Но видимо, не достаточно медленно.

Высокий и широкоплечий мужчина лет сорока  отскочил от кресла, в котором восседала Анна Элизабет в лёгком халате.  Я подбежал к ней: «С тобой всё в порядке?» Она покраснела от удовольствия: «Разумеется, Бени. Что может со мной произойти?» И только тут я заметил, что подол халата задран до неприличия. Она поправила одежду кокетливо и не спеша.

Рудди налил виски и фамильярно протянул мне: «Мы не знакомы, мистер Монтани. Я Рудди, консильери и племянник мистера Томаса Грубера.» Я не подал виду, что меня это сильно вдохновило: «Извините за вторжение. Но Анна Элизабет меня немного напугала своим возбуждённым голосом по телефону.» Взял протянутый мне виски и повернулся к Анне: «Я рад, дорогая, что твоё «возбуждение» несколько иного свойства.»

Она скинула ногу на ногу и непринуждённо отпила свой итальянский ликёр: «Дело тут не в моём настроении, милый Бени. Мне кажется, тебе стоит уделить пять минут нашему гостю. В предложении его дяди Томаса есть практический резон. Выслушай его.»

Рудди вытащил из кармана заверенный нотариусом договор: «Мистер Монтани, обратите внимание: при окончательном расторжении брака, Присцилла лишается практически всего совместно нажитого имущества. Ибо зафиксировано её признание в супружеской измене. Между тем, при разводе без взаимных претензий она имела бы право на состояние примерно в полторы сотни миллионов.»

Пробежав глазами, я не был уверен в том, что он не лжёт. Отодвинув бумаги, сразу отрезал: «Присцилла достаточно разумный человек для принятия самостоятельного решения. Я тут ни причём.» Рудди сложил документ в большой бумажный конверт и добавил: «Вы правы. Но мистер Грубер предлагает Вам одну треть от этой суммы, если Вы поспособствуете возвращению Присциллы.» Выждав пару секунд, добавил: «При этом, Томас не возражает, чтобы ваши интимные отношения с Присциллой остались бы прежними. С соблюдением некоторых правил приличия.»

Тут я  онемел. Мне предлагали 50 миллионов только за то, чтобы моя любовница вернулась к мужу, продолжая ставить ему рога со мной! Это было неслыханно. Особенно для Техаса.

Наступила тишина. Анна Элизабет смотрела на меня, будто перед ней сидел живой Будда. Она сложила руки перед губами, словно молилась. В какой-то миг она указательным пальцем провела по губе и языку. Это выглядело вызывающе и сексуально.  Рудди сидел молча, боясь шевельнуться и вспугнуть меня. Я в свою очередь размышлял. Но не о том, о чём вы подумали. Нет, я пытался доиграть этот спекталь до конца. Ибо уже подозревал: в этой сделке заинтересована и Анна Элизабет. Правда, непонятно, как.

Она вдруг повернулась лицом к Рудди и глазами подала ему знак. Рудди открыл портфель и достал из него пачку фотографий: «Думаю, Вам будет интересно взглянуть на это.» Я взял их и спросил: «Не это ли Вы планировали передать мне в среду в 11 часов утра на паркинге продуктового маркета?» Рудди с ухмылкой кивнул: «Так было задумано Томасом, но Анна Элизабет советует мне ознакомить Вас здесь и сейчас.»

Я взял пачку фотографий и стал их просматривать.  Знал, что Присцилла, будучи женщиной неописуемого очарования и привлекательности, вела мягко говоря, вольный образ жизни и в юности, и в молодые годы. Теперь я держал в руках красочные доказательства своих подозрений. Среди фотографий было немало весьма откровенных. И даже более чем откровенных! Среди поклонников фигурировали  именитые люди. Наиболее интригующим оказался период её связи с аргентинским наркобароном Луиджи Сорди. На пляже, в роскошном номере отеля, в ванной, в спальне, в автомашине, на кухонном столе, верхом на унитазе! Одним словом, порнографический роман в картинках.

Я аккуратно сложил фотки и вернул Рудди. И тут он протянул мне «вишенку на торте». С фотографии, датированной прошлым годом, на меня смотрела счастливая Присцилла в обнимку с совсем молоденьким юношей, смуглым и коренастым. Правда, оба при полном параде, на каком-то фестивале.Я вопросительно посмотрел на Анну. Она произнесла медленно и внятно: «Внебрачный сын, Марчелло.»

Её взгляд обнажал тайные похотливые мысли, способные воспламенить даже лёд.






10. Аргентинское танго.
 «Пусть ни одна девушка не скажет, что она предпочитает одного юношу. Пусть ни один юноша не скажет, что он предпочитает одну девушку. Каждый с каждым, каждый любит каждого.», Один из законов Матриархата.

Я вернул фотографию без каких либо комментариев: «Передайте Томасу, что мне нужно время, чтобы принять решение.» Анна Элизабет проводила меня до самых дверей и  прошипела в ухо: «Дэвиду не обязательно знать подробности об этой встрече!» Я выразил возмущение: «Пытаешься усидеть на четырёх яйцах? Не обещаю: Дэвид должен знать свою кузину лучше! Кстати, он уже выписан, и горит желанием потушить твоё пламя.» Анна резко дёрнула меня за рукав: «Перестань! Если хочешь узнать Присциллу получше, задержись.»

Признаюсь, последние слова Анны возбудили во мне не только любопытство к прошлому Присциллы. Но и мужской интерес к самой Анне: уже не в первый раз она пытается сблизиться со мной. Я решил испить эту чашу до дна.

Рудди был в ярости, готов был просверлить меня насквозь своим взглядом, когда Анна Элизабет вернувшись, подала ему его ковбойскую шляпу со словами: «Передайте Томасу, что Бенджамин подумает над его предложением.» Я услышал, как проводив его, Анна Элизабет заперла дверь на два замка. К моему приходу, как вы помните,  дверь оставалась открытой. Не означает ли это, что Анна демонстративно задрала подол, услышав, как я вхожу?  В этой дьяволице, несомненно было нечто магнетическое. Ведь не случайно Дэвид, Рудди, её покойный муж Фрэнк (Бог знает кто ещё!) сходили с ума от её чар. Теперь подошёл мой черёд.

Она разлила шотландское виски, мне со льдом, даже не спросив (знает и помнит). Мы уселись на диване. Первой молчание прервала она: «Оказывается тобой легко управлять, Бени. Если применить нужный ключ.» Это было произнесено тоном женщины, обиженной на недостаток внимания с моей стороны. Решил войти в роль капризного плейбоя: «Мне всегда было интересно: чем ты умеешь соблазнять столь разных, но одинаково самодостаточных самцов?» Она сменила тему, не ответив мне: «Тебя трудно соблазнить, ибо ты влюблён в Присциллу, как юнец. Так вот, если хочешь спасти её, то  позвони Томасу и прими его предложение. Иначе, твоя любимая будет в смертельной опасности.»

В эту минуту раздался своеобразный стук в дверь: три удара подряд и затем один. Анна выключила ночную лампу, и подойдя к двери, сказала сонным голосом: «Извини, Дэвид. Но я уже давно легла спать. Увидимся завтра, милый.» Мы услышали «ОК».  Она возвращалась при полном мраке. Но я видел, как её лицо светилось от гордости, женского самолюбования и вызывающего разврата. Должен сказать, это впечатляло. Анна царственно протянула мне руку и повела прямиком в спальню.

Её тело обладало волшебной притягательностью. Мраморная гладкость, белизна и упругость тела делали её моложе лет на двадцать. Её отличало от других женщин очень важная деталь:  она ласкала  не для того, чтобы угодить мужской прихоти. Абсолютно нет! Это были жадные  и пылающие прикосновения голодной самки, ублажающей собственную похоть. Испытав первый оргазм, я почувствовал новое влечение сразу. Такого не припомню даже в юности. Анна же сама  завыла уже в пятый, или шестой раз. Это была не женщина, а  сатана в обличье ангела.

К трём часам утра мы свалились без сил и тяжело дыша. Она включила свет, открыла ящик ночного столика и разделила «кокс» ножичком на две дорожки: «Угощаю в знак благодарности.» Я  задал важный вопрос: «Какая опасность угрожает Присцилле?» Анна посмотрела на меня, как на подростка, впервые вкусившего греховного плода: «Вчера произошло покушение на Луиджи и Марчелло Сорди в Кордове. И думаю, это может иметь продолжение.» Я вскочил, как ужаленный. Но Анна уложила меня обратно в постель: «Ты можешь отвести эту опасность, если убедишь её вернуться к нему.»

Я почувствовал в её словах резон. Анна продолжила: «Ну а теперь, малыш, как и обещала, расскажу тебе всё, о чём Присцилла тебе никогда не расскажет.» Порошок проник в меня так гостеприимно, что облик Анны волшебно преобразился: рядом со мной лежала молодая и игривая девица с изумительными формами. Тембр её голоса не только волновал, но и возбуждал.

«Луиджи Сорди, как и ты, этнический итальянец. Правда, родился в Кордове, хотя его родители – выходцы из Палермо. И они оказались в Аргентине неспроста. Это родные брат и сестра, у которых была долгая и трудная любовь. Узнай об их связи в семье, их могли бы прогнать, как минимум. Или даже – убить. Они приняли решение бежать за океан.

После рождения дитя инцеста, Луиджи, они благодарили бога, что их сын родился вполне здоровым. Но вскоре, когда он достиг зрелости, обнаружилось, что он интерсексуал. Иными словами, гермофродит. Но из последних сил пытались скрыть это. Получив блестящее технологическое образование, Луиджи осень скоро сумел наладить тайное производство наркотических таблеток. В Аргентине, Колумбии и Мексике этим трудно кого-то удивить. С помощью друзей создал целую сеть торговцев, и сегодня возглавляет третий во величине картель в Кордове.

Я познакомилась с ним совершенно случайно на фестивале танго в Буэнос Айресе. Ещё не была замужем за Фрэнком. Мой отец знал, как я люблю танцевать танго и мы провели там сказочную неделю. Луиджи подошёл ко мне в баре, где я была одна (отец, как обычно, снимал шлюшек.) Там впервые я попробовала «кокс». Помню, как буквально озверела от фонтана желаний. Была так наэлектризована, что лишь к утру, когда он вошёл ко мне под душ, я увидела абсолютно гладкое женское тело, тонкую талию, еле заметную девичью грудь и...влагалище под внушительным «хоботком». И ты знаешь? Меня это так взорвало, что я не могла устоять: отдалась ему там же под душем ещё раз со звериным наслаждением. Это было неким притягательным сочетанием обычного секса с лесбийским.

Мы возвращались в Техас уже втроём. Луиджи был приглашён на свадьбу Томаса и Присциллы. Они с Томасом давно были партнёрами в игровом бизнесе в Луизиане. Но с Присциллой они познакомились именно на её венчании. Он привлёк её своей элегантностью, воспитанностью и образованностью. Был полной противоположностью Томасу, дикому ковбою и грубияну. Но главный недостаток Томаса был ещё за кулисами: он оказался не только весьма слабым самцом в постели (хотя и прослыл ловеласом), но и бесплодным.

За весь свадебный вечер Присцилла станцевала с Луиджи всего лишь один раз. Но этого раза было достаточно, чтобы они условились встретиться на следующий день в богом забытом дешёвом  мотеле (для конспирации). Она ввела меня в курс предстоящего адюльтера, чтобы прикрыться встречей якобы со мной. Мы были тогда лучшими подругами. Я не знала, как намекнуть ей о двуполости Луиджи. В первую очередь потому что берегла свою репутацию: ведь Фрэнк к тому времени уже посылал мне недвусмысленные сигналы, и было ни к чему трубить о связи с аргентинцем. Так и не решилась предупредить подругу. И самое интересное: Присцилла тоже скрыла от меня своё «открытие».Но судя по всему, его недостаток пришёлся Присцилле по вкусу. В ней уже тогда просыпался интерес к двойному сексу.

Она забеременела  спустя пару лет. И честно говоря, не могу поклясться на Библии, что Марчелло - сын от Луиджи. Скорее всего, у Присцилы был посторонний донор спермы. Я лично подозреваю губернатора Кордовы Роберто Маскулини: Марчелло слишком явно похож на него. Но Присцилла преподнесла свою беременность мужу Томасу именно, как от Луиджи Сорди. Томас проглотил горькую пилюлю, ибо знал, что бесплоден. Перед родами Присцилла провела полгода в Кордове, и вернулась в Техас, но уже одна: Марчелло остался на попечении Луиджи.»

Анна Элизабет замолчала и встала, чтобы принять душ: «Уже шесть утра, мой мальчик. Я благодарна тебе за эту великолепную ночь. Знаю, что на вторую такую расчитывать не следует. Да и дважды в одну реку не вступают.» Тем не менее, я последовал за ней со словами: «Но ведь душ – это не река!»   





11. Путешествие в прошлое.
«Определенная двойственность присуща образам правителей — культурных героев фактически во всех религиях древности, будь то библейский Ной, древнегреческий Прометей или шумеро-вавилонский Гильгамеш». Андрей Кураев, диакон.


По дороге домой стал названивать Присцилле. Её телефон был подключён к автоответчику. Оставил ещё одно сообщение и припарковался в гараже. Дом был пуст. Судя по  гардеробной комнате Присцилла уходила впопыхах. Отсутствовал большой чемодан и ручной саквояж. Ящики с нижним бельём выглядели разворошенными. Видимо, подбирала тщательно и надолго.

Набрал домашний телефон Томаса Грубера. К аппарату подошла какая-то дама с испанским акцентом: «Говорит Кончита. Сеньор отдыхает. Кто его спрашивает?» Через пару минут раздался грубый голос Томаса: «Надеюсь, с доброй вестью звонишь, Бенджамин.» Я изо всех сил пытался изобразить вежливость: «Я взвесил твое предложение. Но прежде, чем принять его, хотел бы получить гарантии безопасности.» Ответ меня выбил из колеи: «Никаких гарантий! С таким баблом, которое я предлагаю, ты должен мне зад целовать!» Я понял, что мне следует опасаться за собственную жизнь: «Я пришлю к тебе своего адвоката завтра после полудня.»

Налив виски со льдом, включил телевизор, чтобы убить как-то время, а заодно подготовить вопросы, которые следовало бы задать Присцилле. Fox News передавал экстренное сообщение. В одной из провинций Аргентины, в Кордове совершено покушение на главу картеля Луиджи Сорди. Вместе с ним в машине находился и его сын, двадцативосьмилетний Марчелло. Я бросился к компьютеру. Но сведений нашёл ничуть не больше: оба тяжело ранены и госпитализированы.

Набрал аэропорт Даллас-Фортворт. Диспетчер поставил меня на паузу. Наконец, соединили с регистрацией на Аргентину. После пятнадцати минут поисков наконец получил нужную информацию: Присцилла Грубер вылетела в Буэнос Айрес авиарейсом Дельта в 5:45 минут вечера,  приземление в 9 часов утра.

События разворачивались так стремительно, что я еле поспевал со своим анализом. На первый взгляд никакой связи между предложением Томаса и покушением в Кордове не должно быть. Но я упорно склонялся к мысли, что эти два события совпали по времени не случайно. Я попытался расслабиться. Связался с адвокатом Питером Клаусом. Вкратце обьяснил ему всю нелепость ситуации, и попросил связаться с Томасом и изучить бумаги.

Лететь в Аргентину мне было незачем: Присцилле сейчас не до меня. Скорее всего, переговоры с Томасом здесь в Далласе могут дать шанс, чтобы ей ничего пока не угрожало.

Не буду вас томить: несколько позже я узнал, как складывались события в Аргентине из уст самой Присциллы. Ей позвонил  сын, Марчелло. Он с беспокойством сообщил, что вот уже несколько дней за ним установлена слежка. Отец быстро выяснил, что к ней никакого отношения не имеют ни полиция, ни секретная служба, ни конкурирующие кланы Аргентины. По всем признакам следы вели в США.

После звонка сына Присцилла не стала дожидаться. Она вылетела в Буэнос Айрес первым же рейсом. Уже там пересаживаясь на рейс до Кордовы,  уже знала о состоявшемся покушении. Её встретил в аэропорту Агусто Маскулини. Это был брат-близнец губернатора Кордовы Роберто Маскулини. Вот уже тридцать лет возглавлял службу охраны семьи Сорди: «С приездом, сеньора Грубер. Луиджи уже вышел из комы, и ждёт Вас. У него задеты лёгкое и позвонок, он прикрыл собой Марчелло. Врачи надеются на лучшее.  Мальчик...наш обошёлся легкой царапиной. Он сидит возле Луиджи.»

Присцилла по дороге в клинику прослушала все мои телефонные сообщения, но, по её признанию, не нашла в себе силы позвонить: решила обьясниться после приезда. Палата находилась на самом последнем этаже. Возле лифта стояли офицеры службы безопасности и полиции. У палаты – трое мускулистых парней из команды Маскулини. Марчелло бросился к матери счастливый и одновременно грустный. Они виделись год назад: «Как хорошо, что ты здесь. Я соскучился по тебе, мам.» Он сильно изменился и возмужал. Присцилла обняла его, а затем  присела к Луиджи и провела рукой по его лбу: «Ты мне обещал беречь себя и моего мальчика, Лу. Как это могло произойти?»

Луиджи выглядел неважно: «А ты мне обещала развестись с этим придурком ещё два года назад.» Присцилла опустила глаза и тихо произнесла: «Мы как раз находимся в процессе развода. Я согласилась на все его условия. И практически отказалась от всего. Но как видишь, это его лишь разозлило ещё больше.» В это время раздался телефонный звонок. Беседа была короткой и на итальянском. Отложив телефон, Луиджи подозвал к себе Агусто: «Всё подтверждается. Завтра же вылетай и сам займись этим сукиным сыном.»

Затем обратился к Присцилле, еле шевеля губами: «Ты ни в чём не будешь нуждаться. Даже если не справлюсь с ранениями. Я переписал завещание. А что касается имущества в Техасе, твой муж – подонок лишится всего в твою пользу.» Он закрыл глаза, чтобы передохнуть. Через минуту Присцилла вновь услышала его шепот: «Ты после длительного полёта выглядешь разбитой. Тебя отвезут домой вместе с Марчелло. Приходите ко мне завтра, и мы отпразднуем нашу победу.»

Агусто уже ждал в вестибюле. Он проводил к машине.  Через минут тридцать они вьезжали в роскошное предместье, расположенное у реки Сукиа, у подножья Сьерра Чикас. Дворец, построенный в 17 веке в стиле конкистадоров навевал на романтические мысли. В последний раз Присцилла была здесь пару лет назад и провела с Луиджи волшебные три ночи. Ночи, полные любви. Но  до сих пор она помнила ту ночь, почти тридцать лет назад, когда была беременна Марчелло, а затем здесь же его и родила.

Внутреннее обустройство осталось прежним: просторный зал, разделённый на три уютных уголка: гостиная, библиотека и кухня. Их встретила совсем молоденькая и очаровательная девушка лет восемнадцати-двадцати. Марчелло с лёгким румянцем на лице познакомил: «Это Селена, моя девушка.» Присцилле она пришлась по душе своей непосредственностью и приветливостью. Тут же появилась многочисленная прислуга. Старшая горничная, Элена встретила Присциллу, как хозяйку: «Добро пожаловать, сеньора. Ужин готов, если прикажете накрыть.» Присцилла кивнула головой и услышала телефонный звонок. Это был Томас: «Ломбарджини, который ты подарила этому мудаку, всю ночь до утра стоит на паркинге у Анны Элизабет. Твоя подружка взяла его в рент, или он оседлал её задницу, отдыхая от тебя?»

Агусто подвинул ей стул и уселся напротив за длинным столом, Марчелло сел рядом с ним, усадив  Селену рядом с матерью. Присцилла только сейчас обратила внимание, насколько её сын стал всё отчётливей похож на Агусто. Слушая беседу за ужином, но не прислушиваясь, Присцилла невольно вспомнила ту ночь, когда зачала сына. Это было идеей самого Луиджи, который после многократных исследований и окончательного вердикта врачей, понял безнадёжность своих детородных возможностей: его сперма не обладала силой зачатия. Но он упорно хотел детей. Решение ему далось нелегко.

Да и Присцилла не представляла себе секса ни с кем посторонним, даже для биологического зачатия. Она категорически отвергла предложение Луиджи. И даже предложила устроить искусственное оплодотворение в  специальной клинике. Но Луиджи был против: не допускал даже малейшего риска утечки информации. После этого к этой теме уже не возвращались. Но Присцилла обратила внимание, что глава службы охраны Агусто стал сопровождать её повсюду теперь сам, не доверяя подчинённым. Луиджи обьяснил это заботой о её безопасности.






12. Искушение. Или месть?
«Если мужчина умирал, не оставив наследника мужского пола, его жена обязана была стать супругой лица, которого назначил сам умерший или суд. В результате потребность в максимальном использовании ресурсов женского тела заставила древних закрыть глаза на нарушение фундаментального принципа наследования — определения отцовства по семени.» Ирина Анастасиади, писатель, переводчик, публицист.

Это произошло в начале 90-х.  Луиджи поручил Агусто сопровождать Присциллу в Буэнос Айрес на пару дней для развлечений: сам он не мог покинуть Кордову, ибо мать была при смерти. Обычно деловой в общении с ней, всю поездку Агусто был предельно учтив, обходителен и даже аристократичен в манерах.  Присцилла призадумалась.: здесь что-то не так. Она впервые для себя заметила его мужскую привлекательность: смуглый и высокий, широкий в плечах и с приятным баритоном, синеватые глаза и орлиный нос говорили о породистости. Одним словом, это был идеальный донор. Видимо, Луиджи остановил свой выбор на нём. Агусто был предан ему так, как никто другой.

Вечером перед возвращением в Кордову Агусто пригласил в ресторан роскошной гостиницы Palacio Duhau. Когда они проходили к своему столику, Присцилла обратила внимание, что сидящие в зале дамы оценивающе разглядывают её кавалера. Он действительно в тот вечер выглядел кинозвездой. Начали с бутылки Бодега Тамари из Мендоса пятилетней выдержки. Присцилле хотелось напиться. С ней такое случалось редко. Вскоре подали вторую бутылку, и раздались первые звуки рояля, гитары и саксофона. Агусто посмотрел на неё вопросительно: «как насчёт танца?» Присцилла вытерла губы салфеткой  и кивнула головой в знак согласия. Это был первый сигнал, поданный потенциальному донору.

От него заманчиво пахло дорогим одеколоном, табаком и альфа-самцом. На щеке был след от шрама. И это возбуждало.  Его рука еле дотрагивалась до её бедра, но она чувствовала, как пламя охватывает всё тело. Она прикрыла веки и вслепую исполняла свою часть танго: боялась выдать себя слишком откровенно. Когда он развернул её к себе спиной, Присцилла вздрогнула от прикосновения чего-то тяжёлого и могучего к своим ягодицам. Чего-то такого, что всё ещё пугало её, но уже явно  привлекало. Резко повернувшись  лицом к лицу, она провела рукой по его волосам: «У тебя есть дети, Агусто?» Он с улыбкой покачал головой: «Пока нет, сеньора. Но если прикажете?» Это зазвучало, как  приглашение.

Они поднялись в номер, не произнеся ни слова. Оба знали, что «это» произойдёт скоро и здесь. Его рука слегка дрожала, когда он открывал дверь. Присцилла присела на диван, посмотрела на него охмелевшим взглядом и тихо попросила: «Только не торопи меня, Агусто. И угости меня «порошком»... для храбрости». Кокаин оказался самым надёжным трамплином перед прыжком в бездну, которую называют страстью. Через несколько минут Присцилла уже лежала в его обьятиях в широкой и роскошной постели.

Агусто вначале оказался настолько неловким, что ей пришлось его подбодрить: «Ты же знаешь, что Луиджи сам хотел этого. Успокойся. Мы не совершаем преступления. И ты мне действительно нравишься...» Она не успела завершить фразу, как почувствовала, как нечто феноменально приятное входит в неё настойчиво и твёрдо . Агусто был просто неотразим. Это была ночь прелюбодеяния и табу, разврата и вседозволенности.

Утром Присцилла попросила отвезти её в аэропорт: «Я не скоро буду готова смотреть в глаза Луиджи.»

Её воспоминания прервал Марчелло: «Мама, я уже второй раз хочу тебя спросить, но твои мысли очень далеко от нашего стола.» Присцилла извинилась: «Извини, сынок, у меня был трудный день. Я тебя слушаю.» Он улыбнулся, поцеловал её в шёку: «Ты не возражаешь, если я поеду провожать Селену домой. Вернусь поздно, ты ложись спать и меня не жди.» Они ушли, не дождавшись десерта. Мальчик спешил насладиться ночью любви с подругой.

Присцилла и Агусто теперь сидели друг против друга совершенно одни. Как в тот далёкий вечер ресторане в Буэнос Айресе. Их взгляды персеклись. Он был весь в ожидании. Это был другой Агусто. Ему наверняка уже стукнуло 60. Его голова была почти седой. Но он всё ещё находился в блестящей физической форме. Покатая грудь по-прежнему дышала силой. Правда, его рука по-прежнему слегка дрожала от волнения. Присцилла демонстративно достала из сумки пластиковый пакет и протянула ему: «Раздели на двоих.» И поняла, что даже не приняв дозу, уже теряет контроль: от Агусто исходил звериный зов самца. Она подняла бокал и тихо прошептала: «Я бы с удовольствием пригласила бы тебя на танго. Как жаль, что нет музыки.»

Этих слов было достаточно, чтобы Агусто покраснел. Он вдохнул «дорожку» и протянул ей вторую: «Но только не здесь, не в его доме, сеньора. Дон Луиджи меня не простит.» Присцилла медленно встала и взглядом велела следовать за ней. На втором этаже была расположена супружеская спальня. Прежде чем войти, она притянула его к себе: «Здесь хозяйка я. И ты просто обязан обеспечить мою сексуальную безопасность. Не так ли?» Агусто хотел было возразить, но в конце коридора появилась и встала в ожидании горничная Элена. Присцилла поманила её пальцем: «Позаботься, чтобы нам никто не мешал до утра.» Агусто понял, что Луиджи будет не против по умолчанию.

По собственному признанию Присциллы уже после её возвращения в Даллас, такого желания мести раньше в ней не было никогда. Она часа два не сходила с Агусто в хмельном экстазе, и несколько раз называла его моим именем, Бенджамином. Утро они встретили не сомкнув глаз. Он поднялся первым: «Мой авиарейс взлетает через два часа. Это поручение дона Луиджи.» Она подняла трубку и набрала авиакампанию «Дельта»: «Одно место на бизнесс-класс до Далласа.» Он удивился: «У меня же есть авиабилет.» Она подошла к нему со спины и прошептала: «Знаю. Но и я хочу быть там, где и когда свершится правосудие.»

В дверь тихо постучали. Это была горничная Элена. В её глазах были слёзы: «Плохая весть, сеньора. Дона Луиджи с нами больше нет.» Непредвиденная смерть Луиджи Сорди не только изменила планы Присциллы, но и всколыхнули всю Кордову. На срочном совете картеля молодой Марчелло вместе с матерью приняли решение отложить её отьезд.

Присцилла позвонила мне в среду, накануне похорон: «Многие обстоятельства вынуждают меня задержаться в Аргентине на несколько дней. О причине моего неожиданного вылета в Кордову ты скорее всего уже знаешь частично из прессы, частично благодаря заботливости Анны Элизабет.»  Это означало, что ей уже сообщили о моей измене. Я выразил свои соболезнования, и в ответ услышал её металлический голос: «Спасибо, Бен. Я очень признательна тебе за всё, что произошло между нами. Но хочу, чтобы ты знал: мы не были связаны с тобой  никакими обязательствами, и ты совершенно свободен. Собственно говоря, как и я.»



 13.Неожиданный сюрприз.


‘Today, We Are All Georgians’ – John McCain, Senator of the USA.
 

Главное преимущество нашей возрастной группы заключается в том, что мы смотрим на жизнь мудрее. Этой мыслью я подбодрил себя после телефонной беседы с Присциллой.  Завершив все намеченные дела, я собирался домой, когда позвонил Дэвид: «Привет, дружище. Надеюсь, ты не забыл о нас с Анной. Прихвати с собой пару бутылок вина. Мы ждём.» Это ещё раз подтверждало мою предыдущую мысль, и  означало, что у этой пары всё по-прежнему хорошо. Во всяком случае, в постели.  Анна Элизабет стала расти в моих глазах: «Это не женщина, а распахнутая настежь крепость: чем чаще её берут, тем нежнее она сдаётся .»

Но планам Дэвида на этот вечер не суждено было сбыться. Раздался голос Мери из приёмной: «Звонит некая миссис Наиридзе из штата Джорджиа.» Прежде чем подключиться, я пытался восстановить в памяти, кто бы это мог быть. И тут до меня дошло: State of Georgia и Republic of Georgia звучат одинако. Звонила несомненно моя давняя приятельница из Грузии, очаровательный подполковник службы национальной безопасности Мариам. Я ответил на звонок с радостным удивлением: «Приятно Вас слышать. Но в последний раз, когда мы с Вами виделись в Тбилиси Ваша фамилия звучала Мдивани? Неужели я ошибаюсь?»

Её голос по-прежнему оставался грудным, томным и слегка вибрирующим: «Мне тоже приятно слышать Вас, Бен. Дело в том, что за десять лет много воды утекло, и я успела развестись с мужем.» Дальше выяснилось, что она приземлилась в Далласе пару часов назад и разместилась в Hilton, что расположен в деловом центре. На мой вопрос о целях визита, она уклончиво ответила: «При встрече.» Я не мог позволить себе невежливость, и обещал тут же приехать. Трудно перещеголять грузин в гостеприимстве, и это меня обязывало.
По пути в отель успел поговорить накоротке с адвокатом. Питер был категоричен: «Не советую ввязываться в эту грязную историю с семейством Грубер. Вполне возможно, что самые интересные события вокруг Томаса ещё впереди. По моим сведениям за ним установлена слежка. Не то ФБР, не то Управление по борьбе с наркотиками подозревает его в незаконном предпринимательстве и сокрытии доходов. Подробности могу сообщить позже.»

Позвонил также Дэвиду. Но к телефону подошла Анна: «Он под душем. Но как жаль, что ты не сможешь присоединиться к нам.» Я искренне извинился, обьяснив причину. Анна после паузы добавила: «Но если паче чаяние тебя заинтересует, кто заказал покушение на сына Присциллы и Луиджи в Кордове, могу с тобой поделиться....но  в уютной обстановке.» Это было приглашением к интиму. Но с откровенным шантажом: она знала, что судьба Присциллы мне всё ещё небезразлична. Мой ответ её окрылил: «Только не у тебя, надеюсь. Это слишком жестоко в отношении к Дэвиду.»

Мариам меня встретила с роскошным, свойственным только ей радушием. Мы обнялись, как добрые старые приятели. За прошедшие годы она, как ни странно, стала моложе, стройнее и восхитительней. Она обьяснила это просто: «Меня бережёт Бог и моя независимость.» Далёк от того, чтобы рекламировать грузинское виноделие, но бутылка кахетинского 2003 года разнесла по всему номеру неповторимый аромат Кавказа. После двух бокалов мы оба расслабились и предались воспоминаниям тех месяцев, которые я провёл в Тбилиси в период известной восьмидневной войны.

Она рассказала о дочери и сыне, которые уже вполне самостоятельно шли по жизни. Время летело, и уже к полуночи, когда мы перешли на «ты»,  я наконец решился вновь спросить: «Если не секрет, что всё-таки привело тебя в нашу глухомань, в Техас?» Она открыла вторую бутылку и спросила: «Ты не против?» и продолжила: «Разумеется, это тайна государственной важности. Но не вдаваясь в подробности, могу лишь сказать: речь идёт о крупной "рыбе" в наркоторговле. Он сам из Далласа, но пытается реализовать большую партию товара через Азербайджан. Я здесь, чтобы сыграть роль его партнёра из Баку. Вполне возможно, что он клюнет, ибо они с ней не встречались лично. Известный в Южном Кавказе дистрюбитер Зейнаб Юнис уже под домашним арестом. Но я сумею убедить мистера Грубера, что я и есть Зейнаб Юнис, с которым ему предстоит вести дела.»

Когда я услышал имя Томаса, моей первой реакцией было сообщить Мариам, что мы с ним знакомы. Но что-то мне подсказало, чтобы я не спешил. Подняв обе руки, я дал понять, что мне вполне достаточно знать только это: «Благодарен за доверие. Но мне остаётся только восхититься тобой. Ты по-прежнему такая же храбрая, как в годы войны против Кремля. Надеюсь, тебя обеспечат надёжным прикрытием здесь. Наркобароны – опасный народ.» Она успокоила: «Разумеется, Бен. Операция проводится здешними федералами. Я под крепким прикрытием, и мне  ничего не угрожает. Разумеется, почти ничего.» Мы выпили за успех, и я поднялся, чтобы попрощаться.

Мариам тоже встала, но с другим намерением: «Послушай, Бен. Может не стоит тебе садиться за руль: мы с тобой выпили немало. Зачем рисковать?» Я вспомнил, что и адвокат предупреждал меня об осторожности: «Ты права. Мне лучше вызвать такси, или Uber.» Взялся позвонить, и тут же телефон покрыла ладонь Мариам: «Ты мог бы  остаться у меня. Обещаю, не кусаться.» Её слова не только приятно оглушили меня, но и попали в «десятку».  Мариам сумела прочесть это на моей счастливой физиономии. Выключив свет, она повела меня в спальню.

Всем давно и хорошо известно: в определённые моменты жизни у каждого из нас (или почти у каждого) происходят некие магические, вулканически взрывы при встрече с той единственной, о которой вроде бы мечтали с юности. После такого взрыва вы вдруг отчётливо понимаете, что все предыдущие прелюдии, удовольствия и кажущиеся вершины счастья были ничем иным, как самым банальным трахом. То есть, вы вновь пьянете, но уже навсегда и без тяжёлого похмелья.

Мариам не оказалась женщиной в обычном понимании. Это был эталон обворожительности, скромности, разумной стыдливости и в то же время – естесства. Природа была щедра к ней: в свои почти пятьдесят, она не потеряла упругости тела и совершенства форм.

Она уснула на моей ладони. Её лицо даже во сне отражало те эмоции, которые она подарила мне полчаса назад: изумление и восторг, ощущение глубокого оргазма и желание его продлить. Перед тем, как уснуть, она призналась мне, что если бы не вино, никогда бы не решилась затащить меня в постель.

Я проснулся от звонка будильника, который, видимо, завела она. Часы показывали 7:30. Но её в постели уже не было: был слышен шум из ванной. Когда она увидела меня в дверях перед душем, замахала руками: «Даже не думай! У меня важная встреча  через час. Прошу тебя, без обид.»

Понимающе кивнув, вернулся в спальню и нашёл свой телефон под кроватью. Было несколько пропущенных звонков. Один из них – от Шерон Бернстайн. Она оставила сообщение: «Если возможно, то прошу перенести нашу поездку в Лос Анджелес на более поздний срок. Перезвоните, когда сможете, и мы условимся по дате.»

Вслед за ней было сообщение от Присциллы: «После похорон меня уже ничего не удерживает в этой стране. Возвращаюсь послезавтра. Буду у себя.» И наконец, был звонок от Анны Элизабет: «На пару дней поселилась в отеле Sheraton, в дантауне. Номер 320. Уже скучаю и хочу.» Открыл календарь в телефоне: раньше полудня не было запланировано ни одной важной встречи. Предупредил Мери, что появлюсь после ланча.

К тому времени Мариам уже была одета: «Мы могли бы позавтракать вместе. Или ты спешишь?» Я поцеловал её. От неё исходило утренней свежестью, скрытой похотью и покоем полудовлетворённой женщины. Я посмотрел ей в глаза: «Не нарушай своих планов. Я буду находиться в пределах досягаемости 24 часа в сутки. Всё зависит от твоего напряжённого графика. Дай мне знать, когда и где, и я буду у твоих ног.»



14. Заказчик.
«И призвал фараон Аврама и сказал: что ты это сделал со мною? для чего не сказал мне, что она жена твоя?  для чего ты сказал: она сестра моя? и я взял ее себе в жены. И теперь вот жена твоя; возьми и пойди.» Книга Бытия.

Утренний транспортный траффик в Далласе, как и во всех городах Америки, приучает набираться терпения и к филлигранности в езде. И тем не менее, к девяти часам я уже входил в Sheraton. Ещё поднимаясь в лифте, набрал телефон Анны: «Я уже здесь. Как насчёт завтрака на первом этаже?»

Анна была несколько иного мнения: «Я голодна, но... не для ресторана.» Я сделал ещё одну попытку обойтись без утренних упражнений в постели: «Предлагаешь начать с завтрака «по-французски»?  Но ты вроде бы собиралась поделиться серьёзной информацией. И как ты собираешься совместить это с оральным наслаждением, милая?» Анна была крепким орешком: «Оооо! Ещё как можно! И кстати, то что ты услышишь от меня может тебя так возбудить, что ресторан покажется тебе не самым удобным местом для орального сопровождения.»

Всякий из читателей хоть раз в жизни попадал в ситуацию, когда даже самая вкусная еда на столе вызывает отторжение желудка после обильного обеда, или ужина. Мариам сумела меня так вкусно «накормить» прошлой ночью, что ещё одно «застолье» было мне просто противопоказано. Особенно, если учесть, что истинным хозяином этой «божественной пищи» был другой гурман.

Именно с чувством святотатства я постучался в номер к кузине моего лучшего друга Дэвида.   И был категорически ошарашен. Передо мной стояла элегантная, одетая в строгий тёмный брючный костюм, деловая дама в строгих очках. Ни дать, ни взять, училка по анатомии в старших классах. И эту даму звали Анна Элизабет Ла Фонтен, француженка по рождению, по духу, по вкусу и наклонностям. Окончательно убедился в том, что она способна сыграть главную роль в любой драматургии! На любой сцене! И успех в финале обеспечен.

Пахло колумбийским кофе и итальянским арманьяком. Уселся в мягкое и уютное кресло, пригубил вначале ликёр, затем глоток божественного кофе и смущёно  поднял глаза на даму, равную по величию иконе Святой Девы Марии в её поздние годы. Анна Элизабет кокетливо открыла ноутбук: «Пару дней назад мне звонила моя давняя подруга из Кордовы, Мишель Фернандес. Мы обе когда-то близко знали покойного Луиджи Сорди. Так вот, когда я предположила, что к покушению мог  быть причастен наш с тобой общий знакомый муж Присциллы, Томас Грубер, Мишель аргументированно и категорически исключила эту версию.»

Я чуть не выронил чашку: «Но ведь это же очевидно... Разве нет?» Анна покачала головой. Я в полном недоумении спросил: «Но что же предполагает твоя Мишель?» Анна Элизабет приподняла очки и устремила в меня торжествующий взгляд: «Я попросила Мишель написать мне подробно по электроной почте. И знаешь, с какой целью? Чтобы прочесть тебе, Фоме неверующему.» Я был заинтригован окончательно.

Письмо, отправленное Мишель, начиналось так: «Дорогая Анна. Этой истории уже лет пять. Семья моего дяди со стороны матери Рикардо Моралеса считается монополистом в обувной отрасли уже в третьем поколении. Рано овдовев, Рикардо многие годы встречался с известной на всю Аргентину киноактриссой Исабел Домингес. После долгих уговоров и ухаживаний, она наконец согласилась обвенчаться с ним, хотя разница в возрасте почти в двадцать лет должна была остановить старого глупца.  К тому времени, его дочь и моя племянница Селена была тринадцати-четырнадцати лет.

Надо отдать должное характеру Исабел: она сумела подобрать ключи к сердцу крошки. Селена до сих пор буквально без ума от мачехи, восхищается ею и беспрекословно следует её советам. Когда ей исполнилось 16, Исабел познакомила её с молодым человеком из числа семейных друзей: сыном Луиджи, Марчелло Сорди. Ему к тому времени было лет 25-26. Ты наверное знаешь, что Марчелло довольно импозантен, достаточно образован и воспитан. И неудивительно, что сумел легко и быстро покорить сердце девочки-подростка. Она как-то поделилась со мной: отдалась ему на второй встрече. И с тех пор готова валяться у него между ног.

И всё было бы гладко, как в голливудских фильмах, если бы не тайные свидания мачехи Исабел с её женихом Марчелло.  Уже позже я узнала: они познакомились ещё на свадьбе Исабел. По иронии судьбы повторилась  история его матери, Присциллы. Ведь она тоже согрешила с Луиджи на вторую ночь после свадьбы с Томасом Грубером. Исабел впервые переспала с Марчелло в период медового месяца в Италии, на острове Эльба. Можно сказать, в двух шагах от своего мужа, Рикардо. Старый осёл, носил рога все эти годы, даже не подозревая, что жених аккуратно и с любовью имеет его малолетнюю дочь и развратную шлюху-супругу.  Ходят слухи, что иногда они ложатся в постель даже втроём.

Но как ты понимаешь, всему когда-нибудь приходит конец. Как-то Рикардо поделился со мной своими подозрениями. (Ты знаешь мои отношения с моим любимым дядей). Так вот именно я и посоветовала ему нанять частного детектива.  Однажды совсем недавно детектив сообщил ему о  гнёздышке, которое любовники снимали на окраине Кордовы. Взбешенный Рикардо успел приехать по нужному адресу вовремя:  ворвался в спальню, когда Исабел, стоя на коленях совершенно нагая, доставляла Марчелло оральное наслаждение. Не знаю, как выглядела эта страшная сцена, но могу представить. Помню, мой бывший муж, Орландо в аналогичной ситуации, застав меня с Рикардо,  получил инсульт и до сих пор парализован.

Но  этот старый олух ещё раз продемонстрировал, как он безумно влюблён в свою супругу, ставящую ему рога столь нагло и беспардонно. Он даже пальцем её не тронул. Наоборот! Забросал её дорогими подарками, стоя на коленях, просил простить его!?  Я была возмущена, и предупредила Рикардо, чтобы его ноги больше не было в моей постели, пока он очистит своё доброе имя. Несколько дней спустя произошла стрельба, о которой теперь знает весь мир.

Не удивляйся тому, что я так спокойно делюсь с тобой криминальной тайной. Дело в том, что полиция уже пробовала предьявить подозрения Рикардо Моралесу. Но его адвокаты уверенно доказали, что в деле нет никаких прямых улик и доказательств. И кстати, Исабел, эта профессиональная потаскуха,  сумела убедить мужа-рогоносца в том, что нет худа без добра: ведь после смерти Луиджи Сорди их будущий зять Марчелло стал главой картеля. А это значит, что теперь Рикардо уже добровольно будет подкладывать в постель Марчелло Сорди свою дочь и жену.

И последнее: Селена сразу после покушения уже была в доме Сорди и провела всю ночь с Марчелло. Она призналась мне, что будет с ним спать, даже если он никогда на ней не женится. Вот такая печальная история.  Обнимаю тебя, моя дорогая Анна. И будь осторожна в выборе любовника: никогда не знаешь, с кем ляжешь ночью и с кем проснёшься утром.

P.S. Надеюсь, ты выполнишь обещание, и уничтожишь моё послание.»

Анна Элизабет разумеется, не собиралась удалять такой «шедевр». Сложила ноутбук, насыпала две дорожки «кокса» на тыльную сторону блюдца. Моя рука сама потянулась за волшебным зельем. Я уже становился сексозависимым. В следующий миг моё тело напряглось, мышцы стянулись в струну, голова откинулась в кресле, веки отяжелели, кровь хлынула по трубам, требуя праздника для «трубача».

Анна знала, что делает. Я почувствовал, как её порочные губы, взяли в осаду башню моей  крепости, только недавно разрушенной до основания.  Я поднял её с удививишей меня лёгкостью. Эта лёгкость обьяснялась ещё и тем, что Анна Элизабет уже не была строгой дамой в тяжёлом брючном костюме. Это была абсолютно нагая сатана в облике ангела.  На её крыльях я вознёсся ввысь и вновь побывал в Раю.

В похотливом разуме пронеслись строки из Ги де Мопасана: «Каким же чертовски сильным становишься в иные минуты.» Когда Господь создавал людей, Он несомненно наделил женщин неким тайным кодом. А нам достался золотой ключ к этому коду.


15. Операция УБН.
«Кто смеет нас иметь  в такую рань?» «Истопник Фёдор, Ваше Величество!» После короткой паузы: «Продолжайте, Ваша Светлость, Великий Князь Фёдор Иванович!» Из воспоминаний о Екатерине Второй.


Мариам Наиридзе-Мдивани внимательно слушала старшего офицера Управления по борьбе с наркотиками Джеффри Пирса. Он подробно ознакомил её с досье на Томаса Грубера. Детально изучили план его ранчо и особняка. Не забыл упомянуть и о его вредных привычках, склонности к извращениям и распущенности: «Он будет провоцировать, хамить, предлагать Вам секс. И это далеко не полный перечень выкрутасов. Вам, к сожалению, предстоит «ходить» по лезвию бритвы. У меня нет готовых рецептов: придётся импровизировать в зависимости от ситуации.»

Подводя итоги, он добавил: «Везде, где необходимо нами установлены камеры слежения и записи. Ещё за пару дней до Вашего приезда наши сотрудники под видом городской службы санитарного надзора проделали хорошую работу. И поэтому Вам  нет необходимости прятать аппаратуру под одеждой. Это - матёрый волк, и вполне может заставить Вас раздеться догола.»

Мариам кивнула, подмигнув: «Если дойдёт до этого,  ему несдобровать: я пока ещё полностью во всеоружии.» Джеффри понравилась шутка: «Это единственный случай в моей практике, когда я позавидовал бы преступнику.»

Встреча была назначена на 6 вечера в ночном клубе Your Destiny по улице Даглас. Это был шумный бар в районе геев и лесбиянок. Чтобы не вызывать подозрений, Мариам надела роскошный парик, став блондинкой, натянула на круглую попу узкие джинсовые шорты. Напялила короткую кожанную куртку с отрезанными рукавами, под которой светился чисто символический  бюстгальтер. Он подчёркивал второе главное оружие дамы: упругую грудь XL. Первым дальнобойным «ядром» были полуобнажённые ягодицы из под шорт, «стреляющие» на поражение.

Она опоздала на встречу ровно на семь минут. Но судя по лицам сидящих за барной стойкой, Томаса Грубера среди них не было. Правда, профессиональный глаз заметил мужчину с кирпичной физиономией, оглядевшей её с известным интересом. Мариам присела с противоположного конца стойки и бросила бармену сотенную купюру: « Двойной Jack Daniel’s со льдом, пожалуйста.»

Краем глаза не теряла из виду мужика с кирпичом вместо челюсти. Достала из сумки небольшой флакончик, преподнесла к ноздре и громко чихнула. Через минуту «наблюдатель» подсел к ней и обратился к бармену: «Дай-ка мне тоже самое, что и этой лохматой кошке.»

Она пропустила хамство мимо ушей и небрежно повернулась к нему полубоком. И только тогда услышала нужную ей фразу: «Интересно, какой климат на Южном Кавказе?» Мариам усмехнулась: «Умеренно-субропический, недоумок.» Его голос зазвучал слишком высокой нотой для его телосложения: «Позвольте представиться: Томас.» Она отпила глоток: «Если Вы Томас, то я Папа Римский. Но в любом случае, приятно познакомиться. Я Зейнаб Юнис.»

Его губы разошлись в улыбке: первый тест был пройден успешно. Он проглотил порцию виски до конца и добавил: «Вы абсолютно правы. Хотел сказать, я племянник Томаса, Рудди. Он просил встретить Вас и привезти к нему на ранчо.»

Ехали минут пятьдесят на север-восток от даунтауна. Весь путь Рудди плохо следил за дорогой: уж очень соблазнительно белели еле прикрытые сиськи Зейнаб. Дважды машина еле увернулась от лобового столкновения. Зейнаб даже не повела бровью. Местечко носило имя славного Парижа, но было разумеется,  гораздо меньшего размера. Границы забора поместья, в который они вьезжали, действительно впечатляли: Грубер слыл одним из самых состоятельных техасцев.

У закрытых металлических ворот, откуда-то из каменного строения показался человек в униформе и при оружии. Признав Рудди через открытое водительское окно, он вначале связался с кем-то по телефону: «Кончита, это племянник мистера Грубера», и получив разрешение,  нажал кнопку, чтобы открыть ворота.

Рудди помог Зейнаб выйти из машины и проводил в гостиную громадного особняка. Её встретили два больших бульдога. Тщательно обнюхали со всех сторон, один из них облизнул колено. И тут же раздался густой бас: «Вас облизнула сука. А кобелю не понравились Ваши шорты.» И вслед за этим сам рассмеялся над своей шуткой: «Добро пожаловать в Техас, миссис Юнис. Мне приятно видеть Вас в своём доме. Я мистер Грубер. Но Вы можете звать меня просто Томас.»

Она подарила ему улыбку, которая по признанию её  коллег могла разоружить роту преступников: белоснежный ряд мелких жемчужин был окружён перламутром похотливых губ. Эта улыбка не оставляла шансов на амнистию. Томас медленно спустился по широкой лестнице и зашагал в её сторону. Он был в просторных кожанных брюках, джинсовой жилетке, в сорочке в клеточку и с  белой ковбойской шляпой на голове: «Чувствуйте себя, как  дома. И позвольте предложить Вам что-нибудь выпить.» Зейнаб последовала за ним в сторону изящного бара: «У Вас очень уютно, Томас. Спасибо за приглашение. Я бы начала с Martini.»

Тема для беседы была избрана хозяином: «Никогда не приходилось бывать в Вашем Азербайджане (у него прозвучало, как Parmigiani ). Хотя перед Вашим прилётом моя помощница Кончита Бельмундес подобрала мне несколько видеороликов. Но лучше однажды увидеть, чем сто раз услышать. Вы - просто шедевр из музея современного искусства.» Зейнаб кивком головы поблагодарила за комплимент.

Томас сел на своего любимого «конька»: «Если хоть половина женщин этой страны похожа на Вашу великолепную задницу (простите мой французский!), то я бы с удовольствием провёл бы там пару ночей.» Зейнаб на сей раз поблагодарила его ещё одним «ядерным зарядом» - шёлковым взглядом карих глаз. Отпив и облизнув верхнюю «раковину» своих коралл, она произнесла почти шёпотом: «Вы не подозреваете даже четверти того, чем  на самом деле хороши бакинки. Надеюсь, обязательно погостите у меня когда-нибудь. Обещаю познакомить Вас с целым гаремом из красавиц. Но в первую очередь,  с Первой леди. Многие считают её точной копией Клеопатры. Во всех отношениях.  Вы меня понимаете?»

Томасу понравился ход беседы: «Только не говорите мне, что она и с Вами делит постель. Ни за что не поверю.» Зейнаб перекинула ногу на ногу, тяжело вздохнула и медленно возразила: «Нет, она не делит со мной ничего. Но делит постель с моим младшим братом. Он кстати, одновременно приходится ей зятем, то есть мужем дочери. Но это не относится к нашему с Вами бизнесу, ради которого я пересекла океан.»

Наступила пауза. Томас уже успел навести кое-какие справки о дворцовых интригах в Азербайджане, и почувствовал, что её новый партнёр «весит» гораздо тяжелее, чем ему описывал Педро Кастильяно из мексиканской Гуадалахары. Теперь оставался ещё один,  почти последний барьер. Томас поднялся: «Дорогая Зейнаб. Позволите Вас так называть?» Получив согласие, продолжил: «Так вот, я впечатлён. И даже если ваша Первая леди побрезгует попробовать языком моего «фараончика», я переживу. Пусть наслаждается своим зятем, помидорным королём, если не ошибаюсь. А нам с Вами предстоят великие дела. И давайте  поднимемся ко мне в офис.»

В просторном кабинете, зашторенном занавесками, было так мрачно, что Зейнаб не сразу заметила женщину, стоявшую как статуя справа от письменного стола. Томас представил её: «Это моя помощница сеньора Кончита Бельмундес.» Затем добавил: «А это сеньора Зейнаб Юнис.» Кончита низко склонила голову: «Очень приятно.» Зейнаб кивнула: «Мне тоже.»

Томас прошёл к своему креслу и пригласил гостью сесть: «Милая Зейнаб, я никогда и ни при каких обстоятельствах не веду деловых бесед, не удостоверившись в том, что мой партнёр не занёс с собой опасный «вирус». И поэтому Кончита выполнит по моему поручению необходимую процедуру. Для этого Вам придётся снять с себя одежду.» После небольшой паузы вежливо добавил:  «Но Вы вправе отказаться. И в таком случае я обещаю: мой племянник Рудди тут же отвезёт Вас обратно в Даллас. В целости и сохранности.»

Зейнаб прищурив глаза, спросила: «Вы уверены, что в этом есть необходимость? Неужели рекомендаций Педро Кастильяно недостаточно?» Томас слащаво улыбнулся: «Педро мой хороший друг и давний партнёр по бизнесу. Но даже он не может служить мне гарантией наслаждаться свободой. Я уже не говорю – о божественной красоте Вашего тела. Вы уж простите: не могу упустить такую возможность. » И настойчиво добавил: «В любом случае, выбор остаётся за Вами, а не за сеньором Кастельяно.»

Зейнаб натянуто улыбнулась: «Ну что ж, Томас, будь по -Вашему.» Лицо Томаса оживилось. Затем добавила: «Но при одном условии: Вы не покинете своего кресла и не приблизитесь ко мне пока я вновь не оденусь.» Она проницательно посмотрела ему в глаза и добавила: «Иначе говоря, Вы только что отбили всякий сексуальный интерес, который мог бы у меня возникнуть к Вам  в будущем.»

Наступила тягостная пауза. Теперь Томасу следовало выбрать одно из двух: либо туманную надежду провести с ней ночь, либо удостовериться в том, что на ней нет прослушки.  Зейнаб тоже впервые испытала нервное напряжение необычного свойства. Перед ней открывались два выхода: плохой и очень плохой.



16. Распутство в любви.
«Главным орудием для женщин служит кокетство. И желая сделать свою дочь царицей гарема, мать с детства обучает ее всем тонкостям этого сладострастного искусства.», История Древнего Востока.




Пребывание на седьмом небе никогда не длится достаточно долго. Может быть, так и должно быть: если слишком задержаться там, есть риск оказаться в Чистилище. Когда я смог поднять свои отяжелевшие веки, Анна Элизабет в лёгком, прозрачном  шёлковом сарафане, надетом на голое тело, полулежала на loveseat, вполголоса беседуя с кем-то по телефону.

Никогда прежде не замечал за собой ужасной привычки подслушивать чужие беседы. Но это получилось само по себе: моя голова отказывалась подниматься с подушки, ноги ленились вставать, а руки висели по бокам, словно гири. Видно, Анна напичкала меня какими-то таблетками. Мне просто ничего не оставалось, как лежать с открытыми ушами.

Голос Анны Элизабет звучал, будто свирель индийского факира, флиртующего со змеёй. Я это буквально ощущал на своей напряжённой «кобре» под одеялом. Меня это даже стало слегка пугать. Говорят, секса никогда не бывает слишком много. Боюсь, что врут. «Продолжай, я тебя внимательно слушаю – раздавался её полушёпот – Ты меня дико зинтриговала. Дело в том, что они лет десять назад уже сходились, сразу после того, как эта сучка Грубер попала в клинику с сердечным приступом. Ты же знаешь, она тогда с меня пылинки сдувала, клялась в верности до гроба. Но после десяти дней, проведённых на больничной койке под присмотром Шерон, её нельзя было узнать!»

Наступила пауза. Кто-то сообщал Анне новые подробности о её (как выяснилось) бывшей любовнице, Присцилле. Пауза затянулась. Анна Элизабет слушала с исключительным вниманием. Её свободная рука опустилась ниже живота и стала нежно поглаживать раскрывшийся лобок. Голос теперь звучал томно: «Нет-нет...она меня больше не волнует...и не возбуждает. Продолжай, и пожалуйста с подробностями.»

Вновь наступила пауза. Анна уже лежала полуобнажённой, её пальцы проникли в святая святых. В это время, её взгляд направился в мою сторону. Опытный глаз сексуальной «пантеры» заметил внушительный «холмик» на том месте, где совсем недавно дремал мой «змеёныш». Её губы разошлись в ухмылке. Уже перейдя на свой обычный тон, она прервала беседу : «Подожди минутку, мне звонят по другой линии. Не забудь прислать по мейлу видеозапись. Да-да-да, обещаю удалить после просмотра. Спасибо. До встречи, дорогая.»   

Отложив телефон, Анна Элизабет уже была уверена, что заронила вредоносное зерно на мою безрассудную почву. Тем не менее, скромно прикрылась подолом сарафана и достаточно громко спросила: «И давно ты не спишь, милый? В любом случае, знай: моя беседа с подругой юности преследовала благородную цель. Хочу остановить тебя от дурных последствий.» Я присел на край постели. Рядом на ночном столике стояла бутылка  минеральной воды: «Если у тебя найдётся и лёд, ты меня сделаешь самым счастливым самцом на свете.»

Анна поднялась, принесла мне стакан со льдом, налила воды и заботливо погладила мою шевелюру: «Только не подумай, что тебе удалось свести меня с ума. Мне разумеется, хорошо с тобой. Но буду откровенна: мой долгосрочный интерес остаётся с моим кузеном Дэвидом. Мы с ним  оба завещали наши страховки, сбережения и ценные бумаги друг на друга. Мы с ним просто обречены быть вместе. И даже тайно обвенчаны. Он разумеется, знает о моих невинных шалостях с тобой. Для разнообразия.»

Я начинал трезветь, и поэтому она прочла на моём лице вопрос: «Причём же тут я?» Присела рядом: «Ты мне дорог, как самец. Даже при том, что в финансовом отношении ты практически никому не интересен, мне больно видеть, как Присцилла пытается купить тебя оптом, манипулировать тобой, оттрахать и выбросить, как презерватив.» Анна очевидно, не знала, что Присцилла совсем недавно по телефону буквально разорвала наши  с ней отношения.  Но я решил выслушать Анну до конца: «Я признателен. И подозреваю, что ты знаешь о Присцилле больше, чем я мог бы знать.»

Анна закурила: «Ещё бы! Мы были с ней любовницами долгие пять с половиной лет. Причём, как ты догадываешься, доминировала я. Кстати, ты помнишь: ту ночь, когда мы расслаблялись в президентском номере отеля, и для Дэвида это закончилось панической атакой? Я тогда хотела, не называя имён, рассказать о случае в примерочной бутика об интимном шёпоте двух сучек....и тут ты отвлёкся на чей-то телефонный звонок. Присцилла потянула меня в сторону и пригрозила: «Только посмей! Сотру тебя в порошок!»

Я выпил всю бутылку воды до дна: язык и губы пересохли: «Кажется, я знаю, кто её нынешняя любовница. Кардиолог Шерон?» Анна смотрела на меня с улыбкой победительницы. Она раскрыла нотбук и легла, пригласив и меня прилечь. На её электроный адрес уже поступила видео-запись. Её когда-то сделала Кончита  по заданию Томаса Грубера.

На экране появились первые кадры. Шерон Бернстайн выглядела чуть полнее, чем теперь. Её формы впечатляли. Она раздевалась не спеша, зная, что за ней наблюдают. И действительно, Присцилла в элегантном нижнем белье, восседала в кресле неподалёку с короткой плёткой в руке. Через потайную дверь в стене (ту самую, в которую она завела и меня в ночь нашего знакомства) вошёл смуглый, худой  подросток. Анна Элизабет уточнила для меня: «Это Нарцисс, её домашний сексуальный раб.» Мальчишка был нагим. В глаза сразу бросался неесстественно громадного размера фаллос. Шерон послушно упала на колени перед ним для орального секса. Присцилла встала и приблизилась к ней сзади.  Она  вошла в Шерон искусственным фаллосом .

Когда раздался свист плети и на ягодице Шерон появился красный след, я захлопнул  крышку  нотбука: «С меня хватит. Такие фильмы не для меня.» Тут же почувствовал, что меня  тошнит. Еле успел добраться до унитаза.

Хорошая новость поступила позже, через десять минут я вздохнул с облегчением: мой организм был почти свободен от остатков «кокса».

 

17. По ходу операции.
"Каждая женщина будет грешить при всяком удобном случае". Будда.

Томас Грубер принял единственно верное решение. Он подозвал к себе Кончиту и что-то шепнул на испанском. Затем повернулся лицом к Зейнаб: «Ваше условие принято, Зейнаб.»  Кончита медленно подошла к гостье и протянула ей маленький флакончик с порошком. Голос Томаса не оставлял ей выбора: «Прежде чем реализовать «товар», я помню, как Вы по телефону настаивали на предварительной пробе. Не так ли?» Это действительно было по «сценарию». Зейнаб вскрыла флакон, насыпала на тыльную сторону руки и вдохнула маленький «холмик». Затем смочив указательный палец,  провела остаток порошка по дёснам. Прикрыв веки, откинулась на несколько секунд и подняла большой палец вверх: «Замечательно!»

«Товар» и вправду был высшего качества. Зейнаб вроде бы была готова к такому испытанию. Долго тенировала волю. Тут главное было продержаться первые 20-30 минут. Но веки предательски отяжелели, ноги обмякли, перед глазами поплыли красные круги. Зейнаб пыталась выглядеть молодцом, и сама сняла куртку. Кончита хотела было помочь, но гостья опередила её. Затем не спеша был снят и бюстгальтер. Шорты пришлось всё таки снимать с помощью Кончиты: слишком тесно облегали непослушную попу. И наконец , голубые стринги: они упали к ногам без особого сопротивления.

Обнажённая Зейнаб посмотрела  Томасу прямо в глаза, чувствуя, что вот-вот придётся присесть: «Как видите, с точки зрения анатомии я Вас ничем не удивила. Женщины из Кавказа ничем особенным не отличаются от женщин из Техаса.»

Томас кивнул головой в знак согласия: «Вы правы, Зейнаб, красоту не спрячешь в трусиках. Но позвольте Кончите завершить процедуру.»  Зейнаб не успела возмутиться, как сильные руки кубинки легко приподняли обмякшую Зейнаб,  уложили спиной в кресло, высоко задрав её ноги и уложив их себе на плечи. Её твёрдый и острый, как лезвие ножа, язык сначала обильно увлажнил влагалище, затем легко проник достаточно глубоко. Он совершал такие невероятные движения вокруг клитора, что Зейнаб поняла: сдержать оргазм не получится. Томас с удовлетворением прислушался к её стону, между тем как веки его прикрылись, а  рука под столом начала двигаться быстрее и ритмичнее .

Сквозь сладкую дремоту Зейнаб почувствовла то же «лезвие» в своём анале. Невольно вскрикнула на родном грузинском: «Боже святый, дай мне силы!» Спустя пару минут услышала голос Кончиты: «Томми, она совершенно невинна сзади! Настоящая находка для тебя! Но ты мой должник теперь, сукин ты сын.» Раздался голос хозяина: «Понял, заткнись. Лучше попроси пусть повторит своё имя.»  Гостья услышала и с трудом открыла свои веки: «Я всё ещё Зейнаб. А ты говнюк, Томас. »

Кончита нагнулась к её лицу с улыбкой: «Идём под душ. Я быстро приведу тебя в порядок, детка. Ты мне начинаешь нравиться.» Горячий душ чередовался ледяным. Это повторялось несколько раз по три-четыре минуты. Зейнаб чувствовала облегчение в затылке, на шее и  плечах: Кончита оказалась блестящей массажисткой.  Попытка кубинки перейти к более интимным местам была вежливо остановлена: «Только не сегодня, пожалуйста. Загляни ко мне в отель завтра. Щедро отблагодарю.» Кончита с загадочной улыбкой покачала головой: «Завтра вряд ли получится. И ты это знаешь не хуже меня. Но после того, как всё это закончится, ты знаешь, где меня найти. Я сделаю тебе волшебный подарок.»

Зейнаб усилием воли заставила себя пропустить это мимо ушей: «Если Кончита в игре, то почему об этом не знаю я?» Через полчаса укутавшись в банный халат, она уже изучала бумаги, касающиеся большого груза и его транспортировки до мексиканской границы. Среди них она нашла и отложила карту местности, где хранится «товар» (межде прочим, стоимостью в пятнадцать миллионов долларов.) Томас налил ей шотландского виски и прокомментировал: «Пакеты весом в один фунт каждый, размещены в детские игрушки китайского производства. Завтра к одиннадцати часам вечера Рудди отвезёт Вас к подземному хранилищу и ознакомит с маршрутом и с водителем грузовика.»

Его взгляд был направлен на то место в халате, которое скрывало мечту любого ловеласа. Она кокетливо укрыла ноги. Томас приступил к решению попутной, но не менее важной для него лично задачи: «А может всё-таки переночуете у меня. Обещаю быть послушным мальчиком. Кончита обнажила Ваши целомудренные точки, и я готов Вас озолотить, если...» Зейнаб покачала указательным пальцем перед его носом: «Не сегодня, Томас.» Затем, подумав спросила: «Но почему бы завтра тебе самому, вместо Рудди,  не отвезти меня к хранилищу? Могла бы испытать твои амбиции на заднем сиденьи. Это иногда так романтично!» Томас почувствовал, что победа находится на расстоянии протянутой руки: «Мне кажется, ты такая же сумасшедшая, как моя бывшая. Я балдею от тебя, черт возьми. Жду завтра  к одиннадцати.»

Зейнаб возвращалась в Даллас с чувством исполненного долга. На сей раз Рудди вёл себя, как подбитый щенок. Видимо, согласно инструкциям дяди. У ворот охранник о чем-то беседовал с водителем такси. После долгих артикуляций открылась задняя дверь машины и вышла элегантная дама в дорогом наряде: «Я Присцилла Грубер, и это моя резиденция. Неужели ты меня уже не помнишь? На каком основании ты смеешь меня задерживать, Ник?»

Рудди преградил путь такси, подошёл к водителю со стороны пассажирского окна: «Послушай, приятель. Если ты через минуту не заберёшь свою проститутку, я продырявлю тебе все четыре колеса.» Для убедительности он помахал перед его носом внушительным Remington Magnum. Присцилла воскликнула: «Это ты меня обозвал проституткой, Рудди? У меня нет слов!» Она плюхнулась на заднее сиденье и приказала водителю ехать по новому адресу. Она назвала таксиста «Агусто».

Подождав пока такси удалится, Рудди выехал на трассу. Затем включил телефон через спикеры: «Том, это я. Твоя сучка только что вернулась из Аргентины. Я её еле выпроводил. И догадайся, куда она приказала таксисту везти её.» Наступила пауза. Затем Томас расхохотался: «Неужели к этой  кляче Бернстайн? Значит, она уже порвала с сукиным сыном Бенджамином. Тем лучше. Послезавтра ты лично займёшся  этим дырявым гандоном. Только без крайностей: достаточно кастрировать. »

Подьехали к отелю через минут сорок: движение по трассе заметно ускорилось. Мариам поблагодарила Рудди и вышла у главного вестибюля. Через отражение в стекле увидела, как Lincoln  отьехал и только потом набрала меня: «Не спрашивай о деталях, я очень устала. Но совершенно случайно узнала:  тебе угрожает серьёзная опасность. Будь осторожен.  Я завтра позабочусь, чтобы тебе выделили охрану.» Время было позднее: близко к полуночи. Но Мариам решила всё же уточнить «роль» Кончиты в этом спектакле. Джеффри Пирс был удивлён не меньше Мариам: «Мне кажется, она Вас приняла за кого-то постороннего. Но не беспокойтесь, я обо всём позабучусь. Ложитесь отдыхать: Вам предстоит нелёгкий день завтра. Увидимся, как условились.»

Я  не был особенно удивлён, хотя и встревожен. Но не стал расспрашивать Мариам о подробностях. Лишь поблагодарил искренне. Речь могла идти разумеется об угрозе, исходящей от Томаса Грубера. Включил ночную лампу, зная что уже не уснуть. Взялся за небольшой комп-таблетку. В ночной тишине изредка слышались сирены машин неотложной помощи. Неожиданно раздался звук, напоминающий хруст ветки под ногами. Дверь в спальню была как обычно открыта, и в окне гостиной промелькнула тень. Тут же вспомнил, что пистолет как назло остался под сиденьем машины в гараже.

Первым делом я выключил свет возле постели. Пытаясь не шуметь, поднялся и направился в сторону кухни. Через неё лежал путь к гаражу. Но прежде чем открыть дверь, ведущую к машине, я схватился за самый большой из комплекта ножей. Но до двери так и не добрался: почувствовал резкую боль на черепе и потерял сознание.


18. Непредвиденные обстоятельства.
«Согласно Книге Эсфири, у древних если любая женщина понравилась царю, то её сначала натирали миртовым маслом и украшали различными красящими веществами, и окружённая заботой служанки, она  вводилась к нему». Книга Бытия.

Первые ощущения были почти космические: какая-то невесомость и воздушность. По всей вероятности, мне вкололи солидную порцию обезболиващего препарата. Тяжесть на макушке всё ещё сохранялась, но не было острой боли. Хотелось пить, и я облизнул губы. На них оставался след от «кокса».Видать, меня «накачали» для надёжности.  Веки не открывались. Но слух пробивался сквозь шум в голове. Начал прислушиваться к двум голосам. Один из них был до боли знаком: он принадлежал Присцилле. Второй говорил с приятным испанским акцентом.

-Тебе не следовало доводить его до состояния «овоща». Как ты теперь планируешь добраться до Грубера?- спросила Присцилла. При этом, она говорила с паузами, будто что-то жевала.
-Не беспокойся. Твоя подружка сказала, что он скоро оклимается, она же врач. – ответил мужской голос, и добавил – Ты меня сводишь с ума, сеньора...продолжай, por favor.

Наступила пауза, и мне удалось чуть приоткрыть веки. В дальнем углу на огромной кровати лежала почти обнажённая Присцилла на волосатом мужчине.   До меня не сразу дошло, что они заняты оральным сексом в позе «69». В наступившей тишине стали слышны звуки, характерные для пар, увлечённых взаимным наслаждением. Мужчина постепенно повернулся боком и стянул с Присциллы последнее прикрытие – её кружевные трусы. Раздался её лёгкий стон: «Укрой меня чем-нибудь, Агусто....Марчелло может неожиданно войти...» Будто предвидела!

Именно в это время распахнулась дверь. В проёме стоял молодой человек. Абсолютно голый, он нёс на своих руках Шерон в  прозрачной сорочке без белья. Он был заметно со всей очевидностью похож на Агусто. Присцилла вскрикнула, соскочила с Агусто, присела на колени и прикрылась одеялом. Сын лихо сбросил свою ношу рядом с матерью, прыгнул вслед за ней и прижался к спине Присциллы: «Я хочу, как вчера, мама. И не вздумай даже сопротивляться!» Судя по интонации, мальчишка был на очень «крутом подьёме» от наркотика.

Агусто встал и послушно пошлёпал босыми ногами к  креслу. Я услышал его голос на испанском: «Как прикажете, дон Марчелло». Шерон смотрела на Марчелло глазами только что изнасилованной шлюхи. Юноша схватил её за седые локоны и подвёл губами к ягодицам своей матери. Присцилла с изысканным изяществом взяла губами фаллос, в то время как Шерон вошла языком в неё сзади.

Мне с трудом верилось в реальность происходящего. Это было нечто, совершенно выходящее за пределы мыслимого и предполагаемого. Мать вместе со своей любовницей предстали сексуальными рабынями новоиспечённого главы наркокартеля. Его биологический отец, одновременно и глава службы безопасности покорно наблюдал, как  босс трахает свою мать и её любовницу.

Марчелло свалился на спину вдруг и видимо неожиданно для всех нас. Присцилла испугалась и почти закричала на Шерон: «Сделай что-нибудь! Ты же сука, врач в конце концов!» . Шерон тут же принялась делать прямой массаж сердца, чередуя это вдыханием воздуха через рот. Агусто вскочил и натянул на себя брюки: «Сеньора Присцилла, позвольте позвонить в амбуланс. Он может умереть от передозировки: слишком много принял.»

Присцилла посмотрела на него взглядом разгневанной империатрицы: «Заткнись! Нам нельзя светиться.» Заметив лёгкое дыхание у сына, она пригнулась к нему: «Открой глаза, Марчелло, открой и скажи мне что-нибудь, сынок!» В наступившей тишине все услышали его слабый голос на испанском: «Ты меня любишь, мама?» Присцилла с рыданием бросилась к нему: «Разумеется, малыш. Только тебя. Больше мне никто не нужен!.»

Шерон успокоилась и прошла в соседнюю спальню, чтобы переодеться. Присцилла металлическим голосом приказала Агусто: «Уже почти 3 часа утра. Быстро приведи в сознание этот мешок с дерьмом (она имела в виду меня) и исполни наконец последнюю волю Луиджи.»

Вскоре после этого над моей головой появились двое: Шерон со шприцом в руке и Агусто, вооруженный двумя пистолетами, висящими на ремне. Когда сняли кляп, я почувствовал себя гораздо легче и спросил: «Неужели Вы тот самый доктор, который лечит людям сердце?» В ответ получил от неё пинок коленом в пах: «Побереги силы. Тебе осталось жить совсем немного.» Удар пришёлся по самой чувствительной части.

Меня буквально волочил, взяв под руку сильный Агусто. Проходя мимо кровати я попытался встретиться глазами с той, кто чуть было не стала моей супругой. Присцилла даже не подняла глаза, она была целиком увлечена шепотом со своим возлюбленным сыночком. «Ты же обещаешь мне, мама? Чтобы я больше не видел в твоей постели Агусто!» Её голос звучал нравоучительно: «Хорошо. Но если ты больше не ляжешь в постель к своим потаскушкам, Исабел и Селене! Забудь о них раз и навсегда! Вокруг полно порядочных особ.»

Дальнейшую беседу я ,к сожалению, уже не слышал: мы прошли через вторую спальню,  гостиную и вышли во двор. Меня впихнули на заднее сиденье  со всё ещё связанными за спиной руками. Рядом уселась Шерон. Её голос звучал более миролюбиво, чем перед этим: «Мы едем к Томасу Груберу. Вчера вечером Присциллу не впустили на ранчо. Но ей стало известно от Анны Элизабет, что Рудди по заданию Томаса сделал тебе предложение о 50 миллионах, и ты вроде бы согласился. Это её взбесило. Так вот, когда подьедем, назови охране своё имя. Больше от тебя ничего не требуется пока.»

Через минут двадцать Шерон по знаку Агусто развязала мне руки, и машина остановилась у ворот резиденции Грубер. Подошёл сонный охранник. Шерон поманила его пальцем к своему окну: «Это мистер Бенджамин Монтани, а меня зовут Анна Элизабет Ла Фонтен (явная ложь!) Мы здесь по приглашению мистера Грубера. Он нас ждёт.» На груди молодого человека в униформе висела табличка с  именем «Ник».

Я протянул ему  водительское удостоверение. Он изучающе сравнил фотку с моей физиономией. Затем обратился к Шерон: «Могу я посмотреть и Ваше удостоверение, мэм?» Шерон с роскошной улыбкой широко раздвинула колени. Глаза Ника тут же устремились к  зазывающему лобку. Её томный голос обвораживал: «Я не прихватила с собой, к сожалению. Но могу посидеть в твоей уютной каморке, Ник. И уверяю: тебе со мной не будет скучно.»

Ник стоял в нерешительности: «Мне придётся получить разрешение сеньоры Бельмундес, ибо хозяин наверное уже спит давно.» Кончита не спала. Мы услышали её чёткий ответ: «Да, мы ждём гостей, Ник.» Затем вмешался уже Агусто. Он вышел из машины, нагнулся к переднему колесу и выругался: «Черт! Кажется, я проколол шину.» И когда Ник сочувственно подошёл к нему, Агусто мощным ударом снизу вверх отправил его в нокаут. Затем затащил его в будку, связал по рукам и ногам, засунул кляп в рот, выключил освещение и видео-камеры. Шерон прикрыла свои колени и прошептала: «Веди себя тихо, и я попробую спасти твою задницу. Хотя Агусто убедил Присциллу, что ты ненужный свидетель. » Тут же запнулась, когда Агусто сел вновь за руль.

Мы подьехали к особняку с потушенными фарами. Тем не менее, двери распахнулись и два бульдога в сопровождении Кончиты подбежали к автомобилю. Агусто сбросил через открытое окно два куска фарша. Собаки проглотили пищу в одну секунду с глухим рычанием. Мы устремили взгляд на псов. Спустя минуту они виляя хвостами, скрутились у колеса, уже не издавая ни звука.

Цепочкой проследовали вслед за Кончитой. В вестибюле было темно. Я шёл после кубинки, Агусто за мной, а  Шерон замыкала шествие.  Освещая дорогу фонариком, мы поднялись на второй этаж. Пройдя по длинному коридору, дошли до главной спальни. Дверь даже не скрипнула. На широкой постели лежали двое. Один из них, судя по всему, был Томас Грубер. Он тяжело дышал и издавал размеренный храп. Слева от него лежал совершенно обнажённый и не укрытый чернокожий юноша. Я сразу узнал в нём Нарцисса. «Он оказывается – слуга двух господ!» пронеслось в голове. Кончита шепнула Агусто на испанском: «Хозяйка хочет видеть Нарцисса живым.» Вслед за этим она быстро исчезла, будто сквозь землю провалилась.

Агусто подошёл к постели вплотную. Медленно достал из пояса пистолет, затем не спеша вкрутил  глушитель. Только поднял руку, чтобы всадить всю обойму, как неожиданно все окна осветились прожекторами, завыли полицейские сирены и мы услышали властный голос, раздающийся из мощного спикера: «Всем стоять на месте! Это полиция Северного Далласа!»


19.«Сеньор Помидор» и его «Клеопатра».
«Григорий Потёмкин столкнулся в дверях спальни Её Величества с Григорием Орловым: «Что нового у Империатрицы?» -спрашивает Потёмкин. «Ничего особенного. Один Гришка сплюнул в неё, другой пока не успел.» - отвечает Орлов». Из сплетен о Екатерине Второй.


С  мыслями о вкусе и запахе свободы я ехал в полицейской машине к себе домой. Поблагодарив офицеров, я открывал двери своего дома с чувством усталости, мерзости и тошноты. Многие из вас согласятся со мной, что в иной ситуации даже обычный душ в собственной ванной кажется нам невероятным счастьем.

Налил двойной виски со льдом и прилёг на диване. Только теперь заметил, что оставленный мной телефон нуждается в зарядке. Не успел включить, как он запищал. Это была ставшая самой драгоценной женщиной в мире – Мариам. Ей уже сообщил о моём благополучном освобождении Джеффри Питерс из Управления по борьбе с наркотиками. Я тут же обещал, что скоро приведу себя в порядок и мы сможем встретиться. Она перебила меня: «Хочу привести тебя в порядок собственноручно. Уже еду.»

Вслед за ней последовал звонок от Дэвида: «С возвращением, дружище! Мы с Анной едем к тебе.  И не смей нам возражать!» Но моё жилище выглядело, почти как Содом и Гомора. Время было накануне полудня. Моим спасением могла быть только Мери. Она оказалась на месте и с нескрываемой радостью откликнулась на мою просьбу: «Я давно мечтала побывать у тебя в гостях. И так рада, что ты сам пригласил. Именно сейчас! У меня для тебя сюрприз.»

Она приехала раньше всех, через пятнадцать минут. И не одна, а в сопровождении...кого бы вы думали? Угадали: своей матери, госпожи Эйна Ажар. Сюрприз Мери был с двойным дном. Она явно спешила подарить мне свою невинность. Именно для этой цели наконец-то добилась приезда матери в США. Познакомив нас, она успел шепнуть мне: «Ты же знаешь о наших обрядах. Мама хотела с тобой познакомиться ..очень близко. Я уверена, что ты пройдёшь её тест, и она благословит меня.» Я пригласил их сесть. Во всяком случае, предварительно.  Мери приготовила напитки.

Я исподтишка стал изучать «сюрприз», который мне настойчиво навязывали в качестве экзаменатора моих интимных способностей. Эйне на вид было меньше сорока, как выяснилось позже, она родила Мери в 14. Как и большинство женщин из Эритреи, она была восхитительна: небольшого роста, с тонкой талией, широкими бёдрами и выдающейся грудью. На них сильно сказывалась хоть и краткосрочная, но плодотворная оккупация Эфиопии Италией. И что меня особенно удивило, так это её безупречный итальянский. Мне было стыдно за своё устаревшее произношение. Мери нагнулась к моему уху: «Она ни бум-бум по английски. Но ты будешь потрясён: её «массаж» - это сочетание марсельского с флорентийским!»

Но слава богу, я не успел познакомится с её талантом: услышали скрип тормозов. Это была Мариам. Я успел кратко обьяснить Мери, что у меня очень серьёзные планы в отношении гостьи.  Наша откровенно любовная встреча с грузинской иконой ничуть не огорчила ни Мери, ни её мамашу. Ибо мои серьёзные планы никак не нарушали их не менее серьёзных планов.  Не успел я в двух словах рассказать о своих приключениях, как ввалились Дэвид и Анна Элизабет.

Мери оказалась талантливой хозяйкой. Буквально за какие-то двадцать минут она сумела приготовить несколько видов салата, заказать по телефону тайскую, итальянскую и мексиканскую еду, предложить гостям вино, виски и водку. Я был неописуемо благодарен за такую помощь, и после второй порции виски уже чувствовал себя на седьмом небе. Мариам смотрела на меня, будто библейская Мария-блудница на Иисуса перед распятьем: «Я так соскучилась, что готова прогнать всех твоих гостей!» И это было сказано угрожающе: она одна осушила целую бутылку испанского красного.

Анна Элизабет, сидя верхом на Девиде, но задом наперёд, то есть лицом к нам, а попой к нему, изображала всадницу, сошедшую с дистанции по острой нужде. Мери развлекала мать, переводя  все похотливые выражения, которыми мы все перебивали друг друга. Эйна оценивала значение распутных фраз очень своеобразно: не сводила с меня своих восточно-итальянских глаз и многозначительно облизывала пухлые и алчные губы.

Продолжая тему о разврате в королевских семьях, Дэвид беспардонно держал руку по локоть под платьем Анны, отчего дама находилась в состоянии нирваны. Неожиданно Мариам подняла вверх свой уже достаточно хмельной указательный палец: «Внимание, дамы и господа! В эти минуты, когда мы с вами проводим скромный пикник, соблюдая приличия, в одной из маленьких стран на стыке Европы и Азии происходит ****ский скандал в президентской семье.»

Наступила тишина среди супер порядочной публики, голодной на интимные сенсации. Анна Элизабет тут же соскочила с «седла» и села на пол, забыв поправить шаловливое платье и поднять трусы: «А вот здесь я попрошу с подробностями, дорогая Мариам!»

Мариам попросила Мери включить канал CNN: «Уверена, что об этом уже упели сообщить. Я-то узнала из приватного сообщения по телефону прошлой ночью.» Ведущая программы новостей как раз делилась «бомбой» под картинки с фотографиями: «Только что стало известно о криминальном скандале в семье Президента Азербайджана, страны из Южного Кавказа с 10-миллионным населением. Зять главы государства, которого здесь называют не иначе, как "Тутанхамон", некий «помидорно-овощной король» Рамис Юнис был доставлен в клинику неотложной помощи с семнадцатью ножевыми ранениями. В том числе, в область сердца. Он находится в крайне тяжёлом состоянии. Врачи не обещают возможность сохранить ему жизнь, хотя и предпринимают все необходимые меры".

Я подвинулся поближе и прибавил звук. «Местная пресса вынуждена молчать об этом, ввиду жестокости правительственной цензуры. Но в столице широко распространяются слухи о том, что попытку убийства совершила супруга «Сеньора Помидора» (как его называют в народе), дочь «Тутанхамона», Айша. Но что же кроется за кулисами этого странного преступления? Ответ на этот вопрос мы пытаемся получить, но пока безуспешно. Наш канал держит ситуацию под контролем и очень скоро сообщим подробности.»

Мы все, словно по договорённости повернулись лицом к Мариам. Ведь она по всей вероятности, знает больше, чем CNN. Во-первых, как офицер службы национальной безопасности из соседней страны, Грузии. А во-вторых ( об этом знал только я), она приехала в Техас для участия в специальной операции под именем сестры «Сеньора Помидора», Зейнаб Юнис.

Мариам допила бокал и с улыбкой закивала головой: «Да-да-да, дамы и господа! Журналисты CNN может быть знают больше, чем могут говорить. Ибо пока не располагают надёжными источниками, готовыми подтвердить сплетни, о которых знает уже значительная часть населения Азербайджана.

Так вот, эта история длится уже многие годы, с тех пор как Первая леди возомнила себя Клеопатрой, которой дозволено всё. Её несоразмерные с моралью амбиции стали притчей во языцах. Никто не в состоянии обуздать потребности стареющей дамы, обладающей значительно большей властью, чем сам Президент. Он потакает всем её прихотям и порочным вкусам. Не владеющую даже основами внешней и внутренней политики, малограмотную жену, Президент возвёл в ранг Первого Вице-президента страны. Она наделена правом назначать, увольнять, казнить, миловать, кастрировать, абортировать министров, депутатов парламента, губернаторов и практически всех остальных чиновников.

Уже давно всем (в том числе и Президенту) хорошо известно, что неуёмные сексуальные потребности «екатерины великой» местного производства удовлетворяются по известному принципу: «Покажи каков «дружок», помогу свершить прыжок.» Практически все в составе правительства стали членами именно благодаря своим членам, в буквальном смысле. Вообщем-то, такое положение в кадровой политике никого не колышит. За исключением самого государства. Но кого интересует такая мелочь?

Но вот однажды взгляд безнаказанной «империатрицы» в пылу менопаузы упал на запретное «яблоко». Младшая дочь, Айша влюбилась в  «помидорного короля» Рамиса Юниса. Это был (уже можно говорить в прошедшем времени, ибо вряд ли выживет) очень элегантный, типично восточной внешности, с роскошными усами молодой человек, обладающий баснословным богатством: монополие на бакинские помидоры дорогого стоит! Первая леди по кличке «Клеопатра» обратила на него внимание ещё на свадебном торжестве. Надёжные коллеги рассказали мне, что именно там, пригласив его дважды на танец, она недвусмысленно дала понять: добро пожаловать в мою коллекцию.

Все эти годы «Клеопатре» чудом удавалось скрывать свои шалости с зятем. Во всяком случае, от дочери. Хотя офицеры из её личной охраны обладают фото и видео-свидетельствами, но вряд ли воспользуются этим, пока она у власти. И вот однажды произошло нечто непредвиденное. Управление по борьбе с наркотиками США вышло на след одной дамы из Баку, крупного дистрибютера, связанной  с известным вам всем Томасом Грубером из Далласа. Оказалось, что она родная сестра «Сеньора Помидора», Зибейда Юнис. И вот когда Зибейда была изолирована, (проводилась секретная операция в Далласе с использованием её имени)  любовник собственной тёщи был взбешён. И у него были на то основания, ибо наркотрафик через Азербайджан обеспечивался самой «Клеопатрой».

Любовники встретились в неправильном месте в неправильное время: в загородной резиденции Президента в 30 км от столицы, и  почти под утро. Именно в это время там же на даче тайно встречалась со своим любовником-кузеном и Айша. Совершенно случайно, провожая своего гостя засветло, она услышала в соседней спальне голос мужа и матери. Беседа шла на повышенных тонах, с использованием уличных выражений, с обвинениями друг друга в разврате и некоторыми деталями собственного адюльтера. Судя по всему, они были в постели. В пылу гнева «Клеопатра» даже возмутилась: «Как может эта дура Айша спать с  сексуальным карликом? У тебя стоит только пять минут!»

Терпеливо подождав, когда скандал утихнет и мать, наконец, уедет, Айша отвела мужа в свою спальню, не позволив даже одеться. Затем демонстративно присмотрелась к его члену сквозь театральный бинокль. Её дикий хохот слышала прислуга. И когда Рамис стал возмущаться, она неожиданно нанесла ему множество ножевых ранений, несовместимых с жизнью. И затем сама же вызвала неотложную медицинскую помощь. Таковы королевские «игры» в этой стране.»

Мариам посмотрела на меня: «Как ты думаешь, чем закончилась бы такая история у вас в США?» Я тут же, не раздумывая предположил несколько вариантов: «Отставкой, импичментом, позором, потерей репутации страны....» Мариам улыбнулась: «В Азербайджане об этом не вспомнят уже через неделю. Там многие считают, что президент и его семья – своего рода обитатели Олимпа. Богам ведь всё дозволено.»


20. Мечты сбываются.
«Папа Римский Александр VI (1492 -1503) был известен любовью к своей дочери Лукреции. Выдав её замуж фиктивно, он укладывал Лукрецию к себе в постель иногда даже на глазах у мужа.»


Я открыл глаза около восьми часов утра. Мариам спала в уже ставшей привычкой позе: на моей руке.  Минут пять, а может и все десять я любовался её красотой. Природной красотой, без макияжа. Впервые я просыпался с женщиной, которую даже после бурной ночи с ней хочется приласкать, разбудить, возбудить и .... Вы меня понимаете!

Осторожно высвободил руку, и направился на кухню. Там уже пахло промолотым кофе: Мери, как всегда, опережала мои мысли: «С добрым утром»- прошептала , чтобы не разбудить Мариам, и налила мой любимый ароматный колумбийский напиток. Наслаждаясь горячим кофе, я совершенно забыл, что стою перед ней беспардонно обнажённым. Прикрывшись рукой, извинился: «Прости, я совсем забыл, что у меня гости. А где Анна с Дэвидом?» Мери заботливо обмотала меня банным полотенцем, мило задержавшись на излюбленном участке: «Они уехали час назад. Даже не захотели завтракать, представляешь?»

Мери жарко дышала мне в губы, а рукой уже овладела атрибутом «власти»: «Допей кофе, и я поведу тебя к маме. Она уже приняла душ и вся в  ожидании встречи с тобой.» Я попытался возразить: «Ничего не получится, Мери. Я слишком бурно провёл прошлую ночь. А в моём возрасте это просто опасно....» Мери приложила палец к моим губам: «Она вовсе не собирается насиловать тебя. Речь всего лишь идёт о «тесте». Ей чисто формально нужно убедиться в том, что ожидает её дочь, когда она лишится целомудрия.»

Я понял, что если сейчас не поставлю точку, то Мариам может появиться на кухне и моим планам жениться на ней наступит конец: «Послушай меня, Мери. Очень скоро Мариам проснётся, и мне станет известно, каковы её дальнейшие планы на сегодня. Я сумею ей обьяснить, что мне надо заскочить в оффис. Мы с твоей мамой можем встретиться там, в более спокойной обстановке.» Я вздохнул с облегчением, когда Мери закивала головой: «Ты прав, как всегда. Так и сделаем.»

Мариам проснулась от телефонного звонка. Я только вышел из ванной, обмотанный полотенцем. Она слушала кого-то со странным, мне показалось даже, напряжённым лицом. Затем медленно произнесла: «Вы меня просто шокировали, Джеффри. Вот теперь я окончательно проснулась. Мне надо подумать, это не простое решение. Приеду к Вам в Управление через час, и поговорим.»

Я испуганно встал перед ней в ожидании обьяснений. Мне показалось, что её ждут служебные неприятности. Мой вид был настолько  смешным, что Мариам вдруг громко расхохоталась: «Не спеши от меня избавиться. Я кажется, смогу задержаться В Америке. Только что мне сделали предложение: подписать контракт на два года с УБН.»

От радости я забыл удержать на поясе полотенце, и Мариам протянула руку: «Подойди поближе, не укушу!» Когда дверь в спальню приоткрылась и раздался голос Мери: «Завтрак на столе.», Мариам продолжала, словно не слыша. Мы с Мери переглянулись, и она на сей раз громко добавила: «Приятного аппетита, Мариам. Берите поглубже, боссу нравится до конца.» Мариам прыснула со смеху: « Вижу услугами секретаря ты избалован, сукин сын!»

Через минут десять мы все четверо с удовольствием уплетали крутые яйца по-английски с горячими тостами и остатки вчерашнего салата. Мариам не допила апельсиновый сок: «Мне надо спешить на встречу с Джеффри Пирсом. Он представит меня начальству из Вашингтона. Меня ждёт машина. Но ты, Бенджамин, так и не сказал, что мне им ответить?»

Я встал, чтобы проводить её: «Мой ответ написан на моей физиономии: ты остаёшься в любом случае, ибо мы с тобой обвенчаемся, как только получу твоё согласие на брак.» В моей руке она увидела небольшой футляр с колечком. У Мариам на глазах появились слёзы.  Позади нас раздались аплодисменты: Мери и Эйна в один голос нас поздравляли.

Закрывая за Мариам двери, я почувствовал на своём плече чью-то тёплую руку. Это была Эйна, которая наконец-то дождалась своего часа. Сразу успокою всех, кто уже атакует меня, как безответственного ловеласа, развратника и бесовестного дамского угодника: секса не было! Во всяком случае, почти не было. И не там, и не тогда! Эйна всего лишь убедилась в наличии инструмента, способного лишить её дочь девственности. И не прикоснувшись ни руками, ни губами, перекрестила мой «станок», благословив на подвиг на итальянском.

Проводив Мери и Эйну, я сел за письменный стол. Вооружился доброй порцией виски со льдом и начать роман, который вы сейчас читаете.

Знаю, что всех волнуют вопросы о той ночи в резиденции Томаса Грубера.  Всё было намного проще, чем вы ожидаете. Сигнал тревоги раздался в полицейском участке « по вине» охранника Ника. Он сумел таки в связанном состоянии достать своим лбом кнопку сигнализации. (Наружное наблюдение УБН было снято ещё в 7 часов вечера.  Джеффри Пирс готовил завершение операции на следующий день. Но ситуация изменилась).

Как вы понимаете, меня (после необходимых формальностей) отпустили на все четыре стороны, как жертву насилия. При этом, я попытался спасти и Шерон. Но это оказалось несколько проблематично. За дело взялся мой адвокат Питер Клаус.  Шерон удалось провести ту ночь в ...его  постели. В любом случае, полицейское расследование требовало от неё находиться в доступной близости ещё некоторое время. Такая «близость» устраивала не только Шерон, но как оказалось позднее, и самого Питера, старого холостяка. Спустя полтора года они поженились. И по четвергам стали захаживать к Дэвиду и Анне.

Агусто полностью признался в содеянном, но не назвал своими соучастниками ни Присциллу, ни Марчелло, ни тем более Шерон. Пользуясь возможностью одного звонка, он сообщил о случившемся своему брату-близнецу, губернатору Кордовы Роберто Маскулини. На следующий день в Белый дом обратился уже сам Президент Аргентины с просьбой о его депортации. Забегая вперёд скажу, что Агусто благополучно вернулся на родину, провёл под домашним арестом несколько месяцев и затем решением суда был осуждён на три года условно. И всё это время не вылезал из под юбки Присциллы.

Томас Грубер был обвинён в хранении и распространении наркотиков в значительных обьёмах. Против него собрали множество доказательств и свидетелей. В их числе не только запись с видеокамер его беседы с Зибейдой – Мариам, не только хранилище с отпечатками пальцев, не только Кончита Бельмундес и Нарцис, но даже родной племянник Томаса, Рудди! Он сотрудничал со следствием со слезами на глазах.

И тем не менее,  Томас был выпущен под залог в  сумму в 20 миллионов. Расследование продолжается и по сей день. Солидная группа нью-йоркских адвокатов обещает ему вести дело достаточно долго, чтобы Томас мог наслаждаться  свободой. Пусть и относительной.

О судьбе Присциллы можете не волноваться. Она вместе с Марчелло на следующий же день благополучно вылетела в Буэнос Айрес. Правда, вскоре порочный союз матери с сыном распался, ибо не могут сочетаться пламя со льдом, мороз с жарким летом и влага с засухой. Марчелло обвенчался с Селеной, продолжая владеть и её мачехой, Исабелитой. Они обе зачали от него почти одновременно. Присцилла пригласила меня с Мариам на крещение внуков, которое ожидается ближе к Рождеству.

Дон Рикардо, когда-то организовавший покушение на своего будущего зятя, доигрался до обширного инфаркта: кто-то прислал ему порно-видео с участием дочери, жены и зятя. Он был помещён в дорогостоящий пансион под наблюдением племянницы Мишель. Обувная монополия Кордовы, понятное дело,  плавно переместилась в один из карманов удачливого зятя.

По Кордове настойчиво ходят сплетни о тайной любви Присциллы к своей верной горничной Элене. Иногда к ним присоединяется и биологический  отец её сына,  Агусто Маскулини. Эти сплетни заслуживают доверия ещё и потому, что Агусто остаётся по-прежнему личным телоохранителем Присциллы Грубер, как важного члена Совета картеля.

Обо всём этом и многом другом более подробно мне стоило бы написать новый роман. Но силы на исходе, а мне хочется успеть наконец, жениться.

Искренне ваш, Бенджамин Монтани.
Даллас, Техас, США
03. 24. 2023