Сорок уколов

       Отец мой был военный, ленинградец. И учиться он поступил в военную академию в Ленинграде в надежде, что после ее окончания останется в родном городе. Но его направили работать в Москву. Как положено офицеру, не сразу, но, все же, ему дали ордер на комнату в коммунальной квартире в военном городке на Беговой. Как говорил мой отец, это было счастье для нашей семьи, которая до этого момента вынуждена была снимать жилье и  не имела своего угла. Но тогда, в послевоенное время, все жили трудно. Я, шестилетняя девочка, которая росла с мамой и папой, в любящей меня семье, конечно, этих трудностей не знала и не замечала. Детство мое было счастливым и очень интересным. К моей великой радости устроить в Москве шестилетнего ребенка в детский сад было практически невозможно. Первое время, пока мама пыталась устроиться на работу, мы знакомились с соседями, с правилами быта в новой квартире. Нам очень повезло: и с домом, и с квартирой, и с соседями. Дом был не казарма в военном городке, с длинным коридором и общими кухней, прачечной и другими местами  пользования. Наш дом был особенным!   
        Двухэтажный особняк, в котором до революции жил какой-то высокий чин. В доме было всего две квартиры, по одной на каждом этаже. Мы жили на втором, в барских хоромах. Огромные окна,  широкий коридор, хоть на велосипеде катайся, кухня с большим круглым столом, за которым все любили пить чай, и на котором всегда стояла вазочка с печеньем или конфетами. Время от времени мы таскали эти конфеты без спроса, за что мне попадало от мамы. Мы – это я и Вовка, пятилетний сын наших соседей.  Хоть он и был на год меня младше, но  он  же был старожил и знал все в нашем дворе и в нашем доме значительно лучше, чем я. Поэтому всяческие идеи по поводу игр ему приходили в голову значительно чаще и легче, чем мне. Да и мальчишка все же! Я его слушалась и поддерживала все его начинания: исследовать кладовку или чердак, построить шалаш летом или снежную крепость зимой, обобрать клубнику в маленьком садике нашего соседа-военврача в отставке или забраться на крышу сарая и спрыгнуть вниз в большой сугроб. Это занятие было у нас самым увлекательным. Зимы были снежными, дворники убирали дорожки в городке, но часто снег оставался в сугробах и его никто не вывозил. Вот тогда-то и начиналось веселье. Забраться на крышу, скатиться, как с горки и утонуть в сугробе по пояс. А потом выбираться оттуда, не помогая друг другу, и кто быстрее опять залезет на сарай и спрыгнет оттуда первым. Но, сами понимаете, что это занятие можно было осуществить тайком от взрослых, потому что, кто же это тебе разрешит лазать по крышам сараев, да еще и прыгать с высоты в снег?
    Нянек у нас не было, а воспитателей хватало. На двоих детей десять взрослых. Кто дома был, тот и воспитывал. А, как известно, у семи нянек дитя без глазу. А у десяти и подавно.  Поэтому мы с Вовкой выжидали момент, когда родителей дома не будет, да и во дворе народу поменьше.И вот удача! Родители мои после работы в театр, Вовкины где-то по делам, в квартире только пара военврачей в отставке: бабушка Галя и дедушка Юра, но им не до нас, что-то там по телевизору очень интересное показывают.      
        Мы – ноги в валенки, пальто, шапки, по перилам на первый этаж и только дверь парадного жалобно скрипнула пружиной,  глухо охнула и закрылась. Свобода, делай, что хочешь. Вперед, на покорение вершины!
Вершина на самом деле была не такая уж высокая. Длинный общий  сарайчик с множеством отдельных маленьких дверей с навесными замками тянулся вдоль забора  и был не больше роста взрослого человека. Забраться на его крышу было не сложно, тем более, что с торца всегда стояла прислоненная к стене лестница.
Сколько времени мы так развлекались, не знаю, но на улице стало темно, и совесть в нас заговорила, вдруг, будут искать. В общем, мокрые до нитки, но довольные собой, побрели мы домой.
  Услышав нашу возню в коридоре, из своей комнаты вышла бабушка Галя:  «Господи, где же это вы так вымокли? Быстро раздевайтесь и на кухню, горячего чаю. Дуняша, а ты что там возишься?  Что это?»
Я стояла со снятым валенком в руках, а из него тоненькой струйкой выливалась вода. Только она была какого-то странного розового цвета. Бабушка Галя быстро сняла носок с моей ноги, он был весь пропитан бурой жидкостью, да и нога вся была  в крови.
«Юра, быстро сюда»,- испуганно закричала соседка.
«Рану промыть и посмотреть, что там. Скорее всего гвоздь.  Больно?»- уже у меня спросил военврач, но я в ответ покачала головой. Я действительно боли не чувствовала совсем.
   Помыли ногу, на ступне обнаружилась маленькая дырочка, из которой уже и кровь то не шла, но видавшие виды военврачи суетились надо мной, как над раненным в бою бойцом. Залили рану йодом, завязали бинтом, напоили нас с Вовкой горячим чаем с пирогами и уложили спать.
Проснулась я, как мне показалось, среди ночи, от какого-то шума в коридоре. В этот момент дверь в нашу комнату распахнулась, в дверном проеме стояла мама.
«Дуня, быстро, вставай, одевайся, мы срочно едем в больницу!»
    Еще с детства, когда я болела корью, с больницей у меня связаны не очень приятные воспоминания, но…с мамой не поспоришь. Она у меня женщина с характером, жена офицера, что тут еще скажешь.
Мы жили на Беговой. Боткинская больница находилась через дорогу от нашего городка, поэтому поехали мы, как выразилась моя мама, не на чем-нибудь, а на санках! Мороз трещит, снег под ногами скрипит, темно, фонари, ночь!!! ИНТЕРЕСНО!!!
   В приемном отделении мы долго ждали врача. Мама очень волновалась и все время спрашивала, болит ли у меня нога. А я о ней уже и забыла, и не понимала, зачем мы здесь, что мы здесь делаем.  Да еще этот противный больничный запах. Я хотела домой, спать.
   Пришел врач, посмотрел ногу, сказал, что, в общем-то, ничего страшного, но… отвел маму в сторону и стал тихо что-то говорить ей на ухо. Но я-то все слышу, у меня идеальный слух!
«Вы не беспокойтесь, рана чистая, вовремя обработали, но, все же, надо бы поделать уколы против столбняка. Будете приходить каждый день, в процедурную, там вам все сделают.»
«А сколько дней приходить и в какое время, мы же работаем?»
" Сорок уколов. Я сейчас вам направление напишу, только за бланком схожу.»
«Сорок - это же от бешенства!?»
«Разве я сказал сорок? Простите, заработался.Только перед вами пациент был, собака укусила.»
Врач ушел. А мама еще пару минут стояла немного потерянная:
« Сорок уколов? Сорок уколов ребенку! Совсем с ума сошли!Само заживет, не в первый раз, думаю и не в последний.»
Она как-то укоризненно на меня посмотрела и, схватив меня в охапку, на ходу одевая на меня шубу и шапку, понеслась по коридору, как будто за ней гонятся. Да и на санках мы летели с такой скоростью, что снег облаком клубился за нами.
   А я улыбалась во весь рот и про себя думала:"Лучше моей мамы никого на свете нет!"