Пикник на ристалище гл5-6повесть Криминальные хрон

Пикник на ристалище гл 5- 6 повесть Криминальные хроник

   5.

      Первый год существования торговой сети «У Степана» было очень тяжелым. Пришлось работать по двадцать часов в сутки. Спать урывками, питаться на рабочем месте тем, что есть в данный момент, хорошо, что свежий хлеб был всегда под рукой. Работать и продавцами и грузчиками и снабженцами. Решать и перерешивать одни и те же вопросы по нескольку раз. Без конца менять кадры. Проблема была в том, что люди воровали, почти все, и всё, что лежало и плохо, и хорошо. Опора на родню делала проблему еще сложнее: все родственники сразу попали сами собой на руководящие должности, а руководить в торговле надо уметь. Никто из них ничего не знал, о розничной торговле, а о системах магазинов даже не слышал. Приходилось постоянно изобретать уже давно открытое и освоенное в мире, повторять ти повые ошибки, Постепенно сложился не опытный, но сплоченный коллектив. Лидером, чье лидерство никто и не пытался оспаривать, при безоговорочно поддержке Людмилы и её матери оставался Степан. Все его начинания оказывались жизнеспособными. Идеям не было конца, с их реализацией доход семьи неизменно рос. Но главным, на чём держался его авторитет, была способность с невероятной скоростью добывать деньги на реализацию своих планов.
 
  Родители Степана отошли на второй план. На их усадьбе осталась вторая по значению торговая точка с полным набором услуг. У них успешно работал шиномантаж, пара контейнеров торговых точек, там же открылся пункт проката туристического инвентаря и продажа вязанок дров для разведения костров.. Но торговала уже не мать Степана, в остальных контейнерах заправлял не отец, а наемные работники. Родители полностью ушли в мечту всей жизни, замкнулись на выращивании поросят и птицы, наняли двух помощников.

  Федор, брат Людмилы, несмотря на то, что они со Степаном всегда плохо ладили, проникся замыслами Холевича и взял на себя все возникающие вопросы по доставке товаров от хлеба до водки.

  К моменту, когда разразился дефолт 98 года, в хозяйстве Холевичей сложилась архаичная и сложная структура. Её становым хребтом были семь торговых точек. В каждой по два продавца, работающих посменно. В пяти из них стояли кофе-машины, продавали кофе и чай на вынос. Каждая точка обслуживалась одним баристо, который в случае необходимости подменял продавца продуктов. Продажа чая и кофе подтянула продажу мучных кондитерских изделий и бутербродов. Для установки кофе-машин к контейнерам для торговли продуктами пристроили по 20-футовому контейнеру, половина которого была занята кофейней, вторая половина складом продуктов. Все это привело к расширению ассортимента выпускаемой хлебной продукции.

      В кондитерском цехе уже работало пять человек. Командовала там Роза Тимуровна Агеева, подруга тещи, оставшаяся без работы, в связи с полным разгоном всех работников станкозавода. Она стала полноправным акционером. До пенсии её додержали, а потом места работы не осталось. Фабрику питания в виде пустого корпуса приватизировал один из директоров станкозавода. В  середине 90-х они менялись, как перчатки, а оборудование прихватила с собой на пенсию Роза Тимуровна. Вывезла все, что могла, и спрятала в бездонных контейнерах Холевичей. Кондитерский цех, арендованный Степаном, до середины следующего века продолжал работать. Так как он никому не мешал на фоне громадного и не работающего пищевого блока, смотрелся, как полная чепуха - аренду платил исправно, находился на окраине, прибыль давал копеечную - туда никто не лез. Как только на заводе жизнь замерла окончательно и о цехе все забыли, новый очередной директор заода,  с семьей уехал за границу на ПМЖ, Роза Тимуровна пришла к Холевичам, со своими идеями. Она предложила народные праздники соединить с официальными торжествами: Новый год, крещение, старый новый год, Масленица, Пасха, Родительский день, 1 мая, 9 мая, 7 ноября, католическое рождество, китайский новый год, назначать распродажи по сниженным ценам и готовить в её цехе особый ассортимент, привязанный к специфике этих дат. Традиционно на пасху в России пекут  куличи, Масленица – блины. Надо эту традицию расширить на другие даты. Стабильная, постоянная  клиентуру у них уже сложилась. Больше всех идею Агеевой поддержала Светлана со своими кофейнями.

  С другого бока к кофейному контейнеру пристроили контейнер с шиномонтажом. Там работал мужчина, он же исполнял роль грузчика в торговой точке в целом. В контейнере оставалось много свободного места, в нем организовали, прокат начали сдавать всем желающим шезлонги, мангалы, шампуры, тандыры, надувные игрушки для купания взрослых и детей, складные столы. Тут же стояли под навесом вязанки поленьев для костра. Постепенно ассортимент прокатных услуг расширялся, прибавились сани и лыжи. С расширением услуг росла загрузка шиномонтажника, вместе с этим рос и его доход. В моменты наплыва посетителей он не успевал обслужить всех желающих. Встал вопрос об увеличении штата. Продавать дрова предложили родители Степана, они поехали в Приморье, отдохнуть у моря и увидели, как это было организованно у соседей.

       Созданная система управлялась семейным советом.  Или женсоветом Как решили Степан и Людмила при создании торговой сети, бухгалтера они не нанимали. Только при подготовке годового отчета привлекали грамотного профессионала. Всю текущую работу взяла на себя Людмила. Её гроссбух умещался в двух общих тетрадях по 96 листов и папке с годовыми отчетами от бухгалтера-надомника. Как она одна могла обслуживать семь торговых точек, было не понятно даже Степану.
  Людмила замкнула на себя вопросы бухгалтерии, работы с проверкой складов во всех торговых точках и ежедневное снятие выручки. Один день кассу снимала Людмила, следующий день - Степан. Для оперативности купили старую тойоту. За рулем и Степан, и Людмила проводили целый день.
  Следующая идея по развитию планов Холевичей исходила от Светланы, жены Федора, она в последние годы превратилась в страстную любительницу кофе. Потребляла его практически любого качества при каждой возможности. С её подачи в базовых торговых точках поставили кофе-машины и стали отпускать напиток в бумажных пол литровых стаканах с крышкой, как делают в американских полицейских детективах. Светлана считала, что это очень круто. Машины купили, установили, научились на них работать. Закупили в Китае стаканы, крышки, трубочки для сосания напитка, прочие разовые атрибуты. Степан настоял, чтобы продавали кофе хорошего качества, пусть не высшего сорта, но сильно отличавшийся от обычного. Через полгода сложился постоянный круг потребителей напитка. Началось с полицейских. Стиль поведения, рекламируемый в любом Голливудском полицейском фильме и сериале, влез и намертво закрепился в головах российских стражей порядка. Затем появились дальнобойщики. Потом произошло то, чего не ожидали ни Холевичи, ни Людмила. На северной и западной точках, появились дети, лет по 10-13, третий - пятый классы. На восточной точке они были тоже, но намного меньше. Цветы жизни, возвращаясь из школы, выходили и автобусов, направляясь домой в пригородные коттеджные поселки стайками по десять человек, и шли пить кофе.
Как только идея с кофе пошла, Светлана стала заниматься только этим, поставив наемного работника в свою торговую точку.
  Федор, несмотря на явное недовольство идеями Степана, включился в работу под давлением жены и матери, и постепенно полностью замкнул на себя вопросы снабжения товарами всех семи торговых точек. Глядя на успех Светланы, внес свое предложение: торговать водкой на разлив маленькими стаканчиками.
  Общение с Олегом Долженко и Эммануилом Иосифовичем Коганом дали очень много Холевичу. Оба не только помогали с кредитами и давали полезные советы. Олег рекомендовал завести службу эвакуации машин при аварии из лесного массива и с дороги. Подумав, Степан рассчитал, что таких пунктов нужно четыре. Один с базированием на фазенду тещи, втор ой - у родителей, третий - у брата Людмилы Федора, четвертый на западной дороге. Там же следовало разместить и дополнительный шиномантаж, вместе с эвакуаторами, если хватит сил создать выездную ремонтную службу. Об этом мечтал отец Степана, бывший заведующий гаражом.
  Идея создания Юнион боксов при торговой сети «У Степана» принадлежала Эммануилу Иосифовичу Кацу. Похожие услуги есть и в США. Там такая система хранения сезонного туристического инвентаря, резины, старой мебели называлась Юнион Боксы. У торговой сети есть шиномантаж, складывается круг постоянных потребителей услуг, надо её развивать. Кац предложил организовать пункт межсезонного хранения резины. Приехал клиент осенью на летней резине, её поменяли на зимний комплект, который хранится там полгода. Это дает экономию места в гараже, дома или на даче. Замена резины специалистом в любой момент, поиск новой резины под заказ, цивилизованная утилизация отслужившей резины - это то, что выигрывает клиент. У Холевича растет клиентура, оборот услуг, это еще один шаг к созданию разъездной аварийной службы с эвакуаторами. Когда ввели в строй новые свободные площади, появилась возможность расширять не только торговлю, но и прочие услуги. 
  После того, как система заработала и стала давать прибыль, Холевичи решили поехать в соседний Китай, отдохнуть немного и мир посмотреть. Кто им посоветовал поездку в Цзилинь они уже и не помнили. Столица провинции, город Чанчунь, особого впечатления не производила. Главная туристическая достопримечательность - дворец последнего императора Китая Генри Пу И был жалким подобием Кремля и Эрмитажа, не дотягивал даже до уровня Румынских королевских дворцов. Но рядом с городом нашелся уникальный парк, его растили и обихаживали японские военные с тридцатых по 45-й годы, в парке находились базы отдыха японцев. Кедры и ели в два обхвата, увалы, невысокие сопки и овраги, плесы и маленькие заливы в озере, вокруг которого росли пихты, кедры, сосны. Лес был молодым, посаженным лет пятьдесят назад, в отличие от соснового бора рядом со столицей их региона, где лес был природным, состоял из вековых, деревьев. Лес под Чанчунем был парковым, почти без подлеска. Больше всего поразили семейную пару общественные туалеты с горячей и холодной водой, стоящие среди девственного леса. Изумила простотой и целесообразностью санная дорога длиной 5-6 километров, в 10 метрах над землей. По полукруглому желобу, изготовленному из листов нержавеющей стали, с сопок можно было спуститься к ресторану на берегу озера. Спуск был проложен так, что на трасе не использовались механизмы. Все работало под действием силы тяжести. Плавно, неспешно и очень красиво. От ресторана к санному спуску можно подняться за два часа по хорошо оформленной туристической тропе, вымощенной огромными плоскими каменными плитами по два квадратных метра. Все, что увидели в КНР Холевичи, можно было без особых затрат, с гарантированной прибылью реализовать дома. Даже затраты не так уж велики, было бы желание.
   Сначала Холевичи мечтали снести «курятники», как они метко называли группы контейнеров разного типа, где стало совсем тесно. Но и в новых зданиях, куда они начали переезжать, площадей тоже не хватало. Наконец, нашлось решение: не перемещать шиномантажки из контейнеров, оставить их стоящими рядом с современными магазинами, как и не трогать шиномантажки в местах хранения туристического инвентаря и покрышек.
 
Роза Тимуровна Агеева
  Федор, брат Людмилы, всегда не любил Степана, конфликты с которым в молодости доходили до драк. Правда, все кончалось бурными примирениями и обильными водочными возлияниями по инициативе тещи. Так как Федор был азартен по части потребления спиртного, а Степан почти не употреблял, примирения становились предлогом для новых обид и основой для будущих склок. Степан, с высшим образованием, трезвенник, получал от завода всяческие блага: квартиру, машину, поездки за границу, дорос на заводе до начальника цеха. Федор после окончания техникума застрял в водителях автокара. Зависть к должностному росту подогревала неприязнь к Степану среди членов семьи. Когда начался развал страны и завод остановился, пьющего и постоянно скандалящего Федора выставили за ворота в первую очередь, а Степана ждал кратковременный служебный взлет, что еще больше озлобил Федора. То, что Холевич вскоре также остался без работы, снизило раздражение, но не надолго. План разбогатеть всем членам семьи Федора обрадовал, но отнюдь не снизил его ненависти к мужу сестры. С годами Федор стал ненавидеть всех - и чужих, и родню, если им хоть в чем-то улыбнулась удача.
  Федор работал с полной отдачей, но его не устраивало, что всем руководил Степан, а его идеи, касавшиеся торговли водкой и сверх прибылей, раз за разом откланялись семьей. Больше всего бесило, что предложения откланялись единогласно. Поколебать авторитет Степана он не мог, так как все финансирование на развитие дела шло через него, и не получалось предложить что-то другое, кроме, как самим бадяжить водку из технического спирта. Мораль тут была ни при чем. Все, и Холевичи, и Бурлаковы, были очень глубоко втянуты в работу торговой сети, и хорошо знали, благодаря сарафанному радио и сводкам милиции, о всплывших в реке телах, кто в их регионе заправляет этим бизнесом, и что происходит с нарушителями конвенции по разделу территории. Коваль и Братья Юсы держали территорию. Всех, кто пытался нарушить их монополию, после жестоких пыток вплавь отправляли в сторону Китая с привязанным к ногам грузом. Столкнувшись с непроходимой тупостью и инертностью родни, Федор понял, что сам победить не сможет, и начал искать союзников.

6.

    Федор Бурлаков, брат Людмилы Холевич, сидел на кухне своей квартире, без энтузиазма ковыряя в тарелке жаркое, и не мог придумать,  как превзойти противного удачливого родственника Степана Степановича, брата сестры, в добывании денег для себя любимого, ну, и для семьи, если получится. Федор посмотрел на жену: красивые пышные каштановые волосы, длинные стройные ноги, аппетитная вертлявая попка, хорошая, для сорока лет, фигура. Сексуальная женщина, наверное, любит его, иначе давно бы ушла. Федор  считал, что если он мужчина, то должен пытаться осеменить всех женщин в радиусе пары километров.               
Раньше было хорошо: была масса подружек, каждая готова поставить бутылку водки, с теплой постелью на закуску. Сейчас он тоже имел возможность получить в свою постель почти любую телку, но теперь за все приходилось платить самому. Он тратит сперму, а тут ещё и деньги этой дуре надо давать. Федор считал экономическую составляющую в сексе полным беспределом.               
Кроме того, нет  достойной работы. Быть на побегушках у Холевича Федор считал личным оскорблением, даже если деверь хорошо за это платил. С женой Светланой постоянные конфликты: она, видишь ли, желает завести ребенка, пока не поздно рожать. А Федор категорически не хотел, чтобы «короеды - захребетники» мешали ему жить, портили  отношения в семье. Не жизнь, а сплошное расстройство.               
Федор потянулся к тарелке с хлебом, обнаружил, что в ней лежат три разных сорта. Наверное, Светка порезала все накопившиеся остатки. Свежего не видно. Пшеничный  хлеб, выработки городского хлебного завода, походил на непропеченную  глину, смешанную с мукой темно- серого цвета. Зачем Светка его купила?. Второй кусок бы пышным и легким, весь в дырочках, с очень аппетитной корочкой. Жена редко покупала хлеб из частных пекарен. Имея собственный цех, покупать хлеб у конкурентов глупо, все равно, что выкидывать деньги на ветер. Третий кусок был сделан в их собственной пекарне, правда, уже старый и черствый. Он хотел было устроить супруге разбор полетов, но отвлекся на более важное дело.                Федор теперь точно знал, что нужно делать, чтобы решить свои проблемы. Для начала уничтожить конкурентов.  Проще всего – всех их сжечь.               
Нужна горючая смесь. Само собой, мгновенно в голову пришло название «коктейль Молотова». Его рецепт он уточнил у бабушки  Раисы, которая в войну, подростком, в Воронеже разливала горючую смесь по бутылкам, перед отправкой бутылок с зажигательной смесью на фронт. Бабушка и просветила внука, что надо смешать деготь и денатурат с бензином, в пропорции 1:1:1, разлить по бутылкам, заткнуть паклей, прикрепить долго горящие толстые спички, у которых головка для розжига залита воском или стеарином, чтобы не намокли. Найти деготь Федор не смог, поэтому мелко натер на терке хозяйственное мыло, одну треть нужного количества смеси. Так как с денатуратом тоже был напряг, взял спирт «Ройял», который продавали в каждом киоске. Из мыла, спирта и бензина получился прекрасный коктейль Молотова. Туристических спичек в магазинах тоже хватало. Паклю позаимствовал у слесаря из домоуправления, налив стакан «Рояля».               
За два дня вычислил три десятка пекарен. Он даже не предполагал, что конкурентов так много. Сначала он думал, что справится сам, спалив пару-тройку точек. Но три десятка подобных акций для одного было неподъемной задачей, кроме того, была нужна машина. Светить свою ласточку Федор не хотел.
Все обдумав, он понял, что идти поджигать конкурентов одному было не с руки. Нет, не страшно, не было куража и моральной поддержки. К тому же Федор жаждал быть начальником, кому-то приказывать, одобрять действия, посоветовать в сложной ситуации. Первым, кого Федор завербовал в качестве помощника для уничтожения пекарен, был Петр, приятель и собутыльник Федора, напарник в его походах к женщинам, помощник по выносу дефицитных  запасных частей, подшипников и гидравлики, прокладок и сальников, которые использовались в станках, производимых на заводе, и подходивших к жигулям и волгам. Их они выносили с завода и продавали частным владельцам автомашин. Петр и Федор в паре работали пять лет водителями пятитонных дизельных автопогрузчиков при Управлении  материально-технического снабжения.(УМТС), пока обоих не отправили в бессрочный отпуск без содержания. Последний год Петр много пил и не искал новую работу, перебивался разовыми заработками. Иногда был грузчиком при торговых точках Холевичей. За хорошую выпивку готов был ввязаться в аферу, предложенную старым приятелем,  в одиночку, жена из-за его пьянства ушла, спивавшимся в двухкомнатной квартире. Там, у друга, это позволяло избегать неприятных  вопросов жены, Федор и решил изготавливать и разливать коктейль  Молотова.
Третьим на дело Федор решил взять местного хулигана Кольку-мотора. Семья Кольки была неполной и неблагополучной. Старенькие «Жигули» были её единственным ценным имуществом. Замордованная жизнью мать пыталась поддерживать внешние признаки  благополучия. Коля числился в восьмом классе, в котором сидел два года. На занятиях, к огромной радости учителей, он появлялся не чаще раза в месяц. Школа мечтала избавиться от такого ученика, но он все время ходил по краю, и оснований отправить его тюрьму не давал, хотя приводы имел. У Николая была мечта - дожить на воле до 18 лет, чтобы его не посадили до призыва в армию. Подросток надеялся, что когда его призовут, отправят служить в ВДВ или морскую пехоту. Там он хотел научиться драться, как Роки или Рембо из любимых кинофильмов.  Семья Николая жила в пригороде, в заброшенном военном городке. Квартиру в нем дали деду Николая семь лет назад, когда он работал кочегаром в котельной военного городка. Коля  - молодой человек 16 лет от роду, прирожденный автогонщик, гонял на старой дедовской «копейке» со старыми антикварными номерами. Водить машину  двенадцатилетнего Николая научил дед, чтобы он мог ездить за водкой, когда она кончалась у дедушки, братьев  и дядьев. Отца, получившего 20 лет за тройное убийство при ограблении, он почти не помнил.
Нормальных прав Николай не имел, никогда не видел и не читал правил уличного движения, но машину знал до последнего винтика, по десять раз в год с дедом разбирали её для ремонта. Их стараниями антикварная машина довольно резво бегала. Дед с внуком зарабатывали тем, что продавали на запчасти угнанные друзьями машины.. Если машин на разборку не было, Коля, как сумасшедший, носился по ночам по пригородным дорогам. Он жил в атмосфере воровской романтики, стремился к тому, чтобы стать конкретным пацаном, известным всей братве. Кроме отца в тюрьме сидели два старших брата и дядя. Федор привлек Колю вместе с официально несуществующим автомобилем за 500 рублей за ночь и полный бак  бензина. За такие деньги Коля готов был принять участие в любой авантюре. 
    Полковник Солянник, начальник Зареченского РОВД милиции, неделю назад, как только узнал из сводок, что по городу прошли поджоги пекарен, понял, что это конкурентная борьба, что очень скоро она придет и в Зареченский район. Отделу десяток нераскрытых поджогов не нужен. Но полковнику очень нужно громкое раскрытое уголовное дело, имеюшее  общественный резонанс. Раскрытие, которое позволит ему включиться в гонку за должность  начальника региональной милиции. Всем давно известно, что сегодняшний начальник областной милиции должен уйти. Старые заслуги очень ценили в министерстве, они спасали генерала от увольнения. Ему не могли найти в области подходящую синекуру  для заслуженного отставника. Вместе с начальником Уголовного розыска и участковыми  они на карте установили и пометили все подпольные пекарни «Дока-пица» и легальные точки изготовления в кустарных условиях кондитерской и хлебобулочной продукции. Отправили участковых провести разъяснительную работу с хозяевами цехов, обращая особое внимание на пожарную безопасность и охрану имущества, склоняя их к подключению милицейской охранной сигнализации. Разработали маршруты  движения по кольцу от одной пекарни до другой машин ППС. Они должны были по ночам с четверга на пятницу ездить по намеченному маршруту. Солянник решил, что если в городе все поджоги происходили ночами по четвергам, значит, новые поджоги, скорее всего, произойдут тоже в четверг. Началась четвертая неделя поджогов. Полковник лично проинструктировал все экипажи перед выходом на четверговый пожарный маршрут. 
       Четыре выхода на охоту прошли успешно. В первый четверг подожгли одну пекарню, через неделю смогли спалить две пекарни и одну торговую точку c выпечкой. Третья неделя опять прошла хорошо - смогли спалить три  пекарни. Никакого сопротивления.  Первые поджоги не дали результатов, объем продаж не возрос. Но после третьей серии все-таки начался рост, не глобальный, но заметный. Федор очень злился на происходящее, в прессе объявили, что в пожарах виноваты сами хозяева, нарушившие правила пожарной безопасности. Деньги были ему не интересны. Жалкие гроши! Ему требовалась  слава и признание его выдающихся заслуг со стороны окружающих и родственников. На четвертую неделю наметили две точки в центре города, еще две в Зареченском районе. Первой решили спалить  пекарню в цокольном этаже торгового центра. Поехали на дело втроем: Федор, Петр и Николай. Машина смогла подъехать почти вплотную к глухой стене, куда была выведена вентиляция из цеха выпечки.
К пекарню в универмаге пошли втроем. Ночью пекарня не работала, как и универмаг в целом. На плечи крупного Федора залез мелкий и худенький Коля. Он фомкой сломал решетку вентилятора, вытягивающего горячий воздух из цеха. В образовавшуюся дыру из канистры слил бензин, бросил зажженный фальшфейер. Затем спрыгнул на землю и побежал к машине. Цех находился внутри бетонной коробки и пламени потребовался почти час, чтобы  выбраться наружу и стать видимым со стороны.               
Второй точкой был частный дом, в котором жила семья узбеков. Приехав в Россию, они купили дом и оборудование. Поставили стационарные печи для выпечки хлеба и тандыры для лаваша на улице. В большой комнате дома установили электрические печи и рабочие столы кондитеров. В маленьких комнатах разместились три или четыре семьи приезжих. Одна бутылка с зажигательной смесью полетела в окно большой рабочей комнаты. Вторую разбили на крыльце о входную дверь. Подпирать её снаружи не стали. Сразу началась паника и суета, узбеки выскакивали раздетые, пытаясь спасти имущество. Федор, натянув на лицо чулок жены,  с фомкой в одной руке и канистрой керосина в другой подошел в дверям летней кузни, сломал замок, открыл дверь и вошел в помещение. Кухню использовали как склад, там стояли бочки растительного масла, мешки с мукой, сахар, соль. Федор полил все керосином, поджег и присоединился к Петру, ожидавшему с обрезом на улице. В машине Федор сказал:               
- Хорошая работа, поджарили  чурок! Поехали  на Чернышевского.               
- Там живут армяне, - заметил Николай.               
- Ты видишь разницу между узбеками, азерами и армянами с чеченами?               - - -      
- Вообще-то нет, что те черные, что эти. Все они одним миром мазаны.
    Пироманы оставили «копейку» с Николаем за рулем, с выключенным двигателем на перекрестке Чернышевского и Аксакова, свернули к заброшенному дому и спрятались за кустом сирени. До нужного места было метров триста. Их насторожили три пожарные машины с сиреной и включенными проблесковыми маячками мчащиеся в центр города, где разгорались два пожара, и два воронка, не спеша ехавшие по своим делам, без воя и световых эффектов. Поэтому они решили поставить машину подальше от следующего намеченного ими пожара.                Федор, взвалив на плечо двадцатилитровую канистру с керосином, медленно шел по извилистой тропинке, обходившей с севера дома на улице Чернышевского. На тропе было темно, приходилось идти медленно. Петр с большой сумкой, в которой находились бутылки с коктейлем Молотов, шел метрах в десяти позади него, когда на участке Симонянов, который они собирались спалить, Федор услышал за спиной какой-то шум, оглянулся и столкнулся нос к носу с высоким крепким мужчиной, который держал в руках большую палку, метра два  длиной.               
- Мужик, ты что здесь делаешь? - спросил неизвестный с дубиной.               
- Проклятый армяшка, сейчас узнаешь! - прорычал Федор.               
До этих слов Армен Симонян сомневался, надо ли бить неизвестного колом, ведь пока человек, которого он встретил на тропе, в стороне от его дома, не сделал ничего незаконного и вредного ему или его семье. Старший сын семьи Симонянов хорошо помнил погром армян в Сумгаите, но столкнувшись с тем же самым в глубине России, растерялся. Когда участковый предупредил их о возможности поджога, отец организовал из сыновей ночной пост охраны. Один из них дежурил на крыше сарая. Из оружия у него был только кол, выдернутый из плетеного забора. В умелых, сильных руках - грозное оружие уже не первую тысячу лет.                И вот он обнаружил поджигателей. Армен, размахнувшись со всей силы, ударил пришельца. Федор, защищаясь, выставил перед собой канистру. Дубина вскользь прошла по канистре, и обрушилась на правое плечо. Федор выронил канистру. Правая рука повисла, как плеть, плечо онемело. Армянин замахнулся дубиной снова, собираясь размозжить голову поджигателю. Второй неизвестный, увидев, что творится впереди, достал обрез двустволки 16 калибра, заряженного дробью, и выстрелил в фигуру с дубиной. Человек дернулся, выронил дубину, остановился. Петр взял из сумки бутылку с зажигательной смесью и бросил её на крышу сарая, на которой  прятался сторож. Через минуту сарай полыхал. Петр бросил сумку с зажигалками, захватив с собой одну бутылку. Федор и Петр пошли по пересеченной местности назад к машине. Федор шел очень медленно, сильно отставая. Петр оглянулся, увидел медленно бредущего по тропе Федора, и фигуру преследователя за ним. Петр прицелился и повторно выстрелил из обреза, У него с собой было еще десяток патронов, он перезарядил обрез, поспешил к Федору, стал помогать ему идти побыстрее. Преследователь исчез, толи получил заряд дроби, толи залег, было непонятно.               
Машина ППС Зареченского отдела не спеша двигалась по недавно придуманному начальником отдела «четверговому пожарному» маршруту. По рации их предупредили, что в центре вспыхнуло два пожара, и надо быть очень внимательными.               
     Проезжая по улице Аксакова, патрульные услышали звук, похожий на выстрел, но не могли понять, где стреляют. Через пару минут где-то за домами вспыхнуло зарево, вдалеке послышались крики. Раздался еще один выстрел. Что-то происходило в кустах у речки, ближе к оврагу, в стороне от жилых домов.               
Колька видел, как появилась патрульная машина и припарковалась рядом с ним. Когда услышал выстрелы, он понял, что что-то пошло не так, как планировалось, У подростка из оружия были фомка и бутылка с зажигательной жидкостью.               
Милиционеры слышали, как кто-то идет по тропе в их сторону, но ничего не видели. Они остановились в тени большого куста сирени, росшего на обочине, и не заметили, что легковая машина стояла с другой стороны куста. Отсюда начиналась тропа, идущая за жилыми домами параллельно улице Чернышевского. Командир патруля доложил в отдел ситуацию и вызвал подкрепление. Милиционеры вышли из машины, проверили оружие и стали ждать. Пожар в глубине жилого массива разгорался, стало светлее, на тропе появились двое, которых тут же заметили.               
- Стоять, руки вверх! - неожиданно услышали Петр и Федор. До спасительной  машины оставалось 15-20 метров. Петр вскинул руку с обрезом, дважды выстрелил на голос. В ответ прозвучала автоматная очередь. Петр дернулся, застонал, повис на руках Федора, который на него опирался. Николай понял, что пора действовать. Одну бутылку коктейля Молотова кинул в машину, она разбилась, желеобразная масса, медленно разгораясь, потекла по патрульной машине, освещая все вокруг. Вторую бутылку Петр бросил под ноги милиционерам. Брызги  горючей жидкости попали на стражей порядка, в сами они оказались в центре горящей лужи. Оба пытались снять обувь, сбить с одежды горящие капли, но только получали ожоги конечностей. Им стало не до ловли пироманов. Вторая машина ППС, вызванная по рации,  с мигалкой и включенной  сиреной свернула с Чернышевского на Аксакова и помчалась к горящей машине.               
Николай затащил на заднее сиденье истекающего кровью Петра, закрыл дверцу. Федор, опираясь на машину, два раз подряд, ни в кого не целясь, выстрелил сквозь куст на зарево от горящей машины. В ответ милиционер дал две длинные очереди. Судя по звукам, некоторые из пуль попали в кузов. Николай пригнулся, помог сесть на переднее сиденье Федору, совершено одуревшему от боли в плече, сам сел на место водителя и сорвался с места, опередив на сто метров вторую патрульную  машину. Первый экипаж, укрываясь за горящей машиной, пытался бороться с огнем на одежде и обуви.               
Гонка антикварных УАЗика и «копейки» но пересеченной местности на лесных пригородных дорогах - зрелище не для слабонервных. Главным отличием двух машин  состояло в том, что за копейкой следили, как за любимым ребенком, а казенный УАЗик вообще не обслуживался и не ремонтировался. Машину отправили на маршрут только в честь усиления, вызванного поджогами. В Зареченском отделе как всегда не хватало транспорта, иначе ей бы пришлось и дальше ржаветь в дальнем углу гаражного двора.               
Николай оторвался от преследователей. Милиционеры не знали всех колдобин и поворотов лесной дороги, куда Николай заманил погоню. Проехав пару километров, миновав три развилки, когда всполохи мигалки и вой сирены стали не слышны, Колька остановился.  Двигатель перегрелся и закипел. Охлаждение у «копейки»  было водяное, на тосол у Николая с дедом денег не было. Надо было ждать, пока остынет.               
Петр лежал без сознания на заднем сиденье, из ран на ноге текла кровь, заливая машину. Федор от боли в плече и руке то и дело впадал в забытье, терял сознание. Николай, отделавшийся легким испугом, не знал, что делать дальше. Ехать в больницу нельзя. Но Петр может умереть от потери крови. От Федра в бессознательном состоянии пользы мало. В багажнике валялось много хлама, в том числе взятая из чьей-то угнанной десять лет назад машины аптечка. Лекарства в ней давно разложились от времени, но резиновый жгут и бинты каким-то чудом сохранились. Николай наложил жгут на ногу Петра, попытался перевязать вторую рану на икре, Федору привязал бинтом правую руку к телу, решил отвезти раненых подельников к себе домой, в старый военный поселок за городом. Дед и мать к появлению в доме двух раненых бандитов, истекающих кровью, отнеслись без особого энтузиазма, но спокойно, не первый и не последний раз бывало такое в их доме.  Мать перевязала раны Петру и нашатырем привела в себя Федора.               
Инициатор поджогов впал в жуткое бешенство от полного провала своей затеи. Что их могут поймать и посадить за ночные прогулки, как-то не приходило в голову. Они сумели отбиться и скрыться от милиции. О том, что это не конец, а только начало, старался не думать, но понимал, что единственный выход - звонить врачу, сестре Людмиле Холевич или матери, которая тоже была врачом, иначе Петра придется везти на кладбище, а затем объясняться с милицией.               
Ближе к утру приехал Степан Холевич с тещей и женой. Раненых вывезли и спрятали в городских квартирах. С Федором все было проще, утром он сказал в травмпункте, что ремонтировал крышу на даче, сорвался и упал с высоты. Сломал ключицу и получил ушибы правой руки. Ему наложили гипс и перевязали руку, подозрений и вопросов у врача не было. Два месяца постоянных контактов с травматологом, и все закончилось без последствий. На пару лет Федору расхотелось пускать красного петуха.               
Петра с двумя пулевыми ранениями, в отличие от Федора, везти в больницу было нельзя. Одно ранение в икру левой ноги было сквозное, автоматную пулю из правого бедра Людмила вынула еще в военном городке. Петра отвезли домой, где Людмиле Холевич и Светлане, жене Федора, приходилось выхаживать раненого, приезжая  к нему по очереди  почти каждый день. Через месяц Петр мог ходить самостоятельно, с тросточкой. Заражения и загнивания ран не случилось потому, наверное, что раненый был пропитан алкоголем. Через месяц трезвой жизни его мозги несколько пришли в нормальное состояние, участвовать в ночных приключениях со стрельбой в качестве мишени он больше не хотел.  Стал подумывать о работе, когда сможет нормально ходить.               
Николай после переделки, в которой побывал, охладел, как и старшие товарищи, к различным авантюрам, уяснив, что менты, волки позорные, не только читают нотации, но и стреляют по конкретным пацанам, и даже, случается, попадают. У него хватило ума молчать, не хвастаться приключениями с поджогом пекарен и ментовской машины. Пулевые пробоины в «копейке» по совету деда он аккуратно заделал и закрасил. Колька продолжал мечтать о ВДВ, гонял, как и прежде по пригороду, и не собирался продолжать учебу.
Милиция, несмотря на то, что поджоги прекратились, продолжала поиск поджигателей. Найти тех, кто стрелял в милиционеров, спалил патрульную машину, из-за кого два сотрудника получили ожоги средней тяжести и пришлось списать вторую, хотя и старую, но иногда даже ездившую машину, было делом чести.               
Поиск шел по всем возможным направлениям. Во-первых, в больницах и аптеках искали раненого в перестрелке пиромана. Но никого с двумя пулевыми ранениями ног так и не нашли. Через две недели поиск в этом направлении прекратили. Во-вторых, искали внезапно охромевшего  среди несгоревших пока владельцев  пекарен. Этот путь тоже не дал результата. В-третьих, нашли брошенную сумку с десятком бутылок из-под пива с зажигательной смесью. На бутылках нашлись десятки различных отпечатков пальцев, в основном, несовершеннолетних и маргинальных личностей. Всех, чьи пальчики обнаружили, установили и допросили. У всех оказалось алиби на время поджогов. Такое пиво все они пили постоянно и бутылки кидали, где попало. Какой именно бомж взял пустую бутылку и что в неё залил, они не знали. Коля собирал бутылки в скверах и на улицах, где обычно люди пили пиво. Проверили алиби. Ни один из любителей пива не годился на роль поджигателя. Тоже тупик. Нашли шесть стреляных гильз от ружья 16 калибра. Все они оказались латунными, заводского производства. Их выпустил завод «Сокол» лет тридцать назад, ещё при советской власти. Проверили старых охотников, кто дожил с 70-х до наших дней. Итог нулевой. Поиск антикварной темной «копейки» с пулевыми отверстиями в кузове тоже ничего не дал. Антикварных  «копеек» нашлось немало, почти все с большим количеством дырок в кузове. Проблема была в том, что  дырки были от ржавчины, а не от автоматных пуль. Тоже путь в никуда. И работа со стукачами  среди скинхедов, охотников и владельцев авторемонтных мастерских  тоже не дала результата. Через два месяца полковник Солянник получил благодарность в приказе и премию от министра. Премию дали также начальникам УР района и области за разработку операции. Пострадавшим патрульным полковник Солянник пробил, кроме значка за отличную службу, премии и путевки в ведомственный санаторий. Уголовное дело приостановили и через год отправили в архив. О неудобном и нераскрытом деле банды поджигателей на национальной почве все постарались как можно скорее забыть.