Новые люди, ч. 5, гл. 43

Мартин покинул Барфорд в конце года: Льюк стал руководителем в мае следующего года. Несколько недель спустя я зашел к нему по делам по пути в Кембридж, куда Мартин пригласил меня на праздник в колледже.

Дравбеллы еще не закончили переезд, хотя было объявлено о новом назначении самого Дравбелла. Это было падение. Возможно, именно поэтому, даже более настойчиво, чем в прошлом, он настоял на том, чтобы я переночевал в Барфорде у них, а не у Льюков. Я не смог сказать "нет": в упадке ему было трудно сопротивляться, отчасти потому, что его личность была одной из тех, которые при крушении надежд усиливаются и озлобляются.

Он и его жена ждали почту в ноябре прошлого года, ожидая письма со списком новогодних наград; и они снова это ждали на день рождения. Для них ничего не было. Они все еще делали вид, что ждут. За завтраком, в комнате с чехлами на некоторых стульях, готовых к переезду на этой неделе, Дравбелл наигранно угрожал мне, пристально глядя на меня трезвым взглядом.

- Мое терпение лопнуло, - заявил он, как будто произносил публичную речь; это звучало шутливо, но шуткой не было.

- Правительству давно пора выполнить свой долг.

Возможно, он подозревал, я знал, что его ждёт. Я знал. Но в этой встрече с Дравбеллом мне пришлось последовать его примеру, сделать все возможное, чтобы оставаться искренним и ничего не говорить.

Ибо его шансы были равны нулю. Я слышал, как Гектор Роуз исключил его из списка. Это был единственный раз, когда я знал, что Роуз был, по его собственным меркам, не совсем справедлив. По меркам Роуза, Дравбелл сделал достаточно для рыцарского звания: Барфорд "внес свой вклад", как сказал Роуз, и Дравбелл руководил им пять лет. Согласно правилам, лучший игрок получал высшую награду; но в кои-то веки Роуз не хотел, чтобы это было так. Он холодно спрашивал, кто выполнил работу; методично и подробно он записывал случаи, когда Дравбелл делал правильный выбор, а затем переворачивал лист. Окончательный счет, по мнению Роуза, не подходил для рыцарского звания.

За завтраком Дравбелл, все еще не знавший об этом решении, надеясь вопреки всему, наигранно шутил и пригрозил мне. Его жена смотрела на меня сурово, бесстрастно; она с нетерпением ждала, когда мистер Томас Бевилл приедет в новое заведение. Между ней и ее мужем я никогда не видел ничего, кроме нити того дружелюбия и неприязни, которые возникают в браках на всю жизнь, которые по сути неправильны: и все же она оставалась его верным и твердолобым союзником. Она была побеждена не больше, чем он. И когда, наконец, его последняя надежда угаснет, они, сами того не зная, станут опорой друг другу.

В то утро Дравбелл только один раз показал, что он сокрушён. Он отказался пойти со мной в свой старый офис, который уже занимал Льюк. Он не мог вынести вида того, кто прошел мимо него, кто - в глазах Дравбелла и всего мира - преуспел.

И все же у самого Льюка были бы сомнения, подумал я, сидя за столом, за которым Уолтер откинулся на спинку стула в рубашке с короткими рукавами - в той комнате, где он сделал свое первое предложение о "куче". У него были бы свои сомнения по поводу приезда, если бы он когда-нибудь задумался об этом, что - поскольку он оставался скромным и непосредственным человеком - было маловероятно.

Он знал, что теперь не сделает ничего стоящего в науке. Нельзя заниматься настоящей научной работой и стать "напыщенным ничтожеством", как Уолтер грубо утверждал раньше. По иронии судьбы, он, столь богато одаренный для чисто научной жизни, в отличие от Мартина, бросил её. Иногда он чувствовал, что его величайший дар ржавеет. У его работ не было бы ни малейшего шанса конкурировать с работами Маунтни.

Тем не менее, Льюк наслаждался собой. Откинувшись на спинку стула к стене, он дал ответ, за которым я пришел. Произнес это с четкостью человека, который в мечтах воображал себя магнатом. Раз или два он выдавил ответ уголком рта.

- Занавес, - сказал он однажды, показывая, что дискуссия подошла к концу.
- Перестань, Уолтер, - произнёс я.

Льюк выглядел удивлённым. Как всегда, он слишком увлёкся. Затем он широко, надтреснуто ухмыльнулся.

Я приехал, чтобы уладить один или два административных вопроса, с которыми во времена Мартина разобрались бы в Барфорде, и мы говорили о том, чтобы назначить Льюку заместителя, который бы помогал ему. Уолтер решил назначить Радда, который, как только Дравбелл был заменен, проявил преданность новому боссу.

- Он зануда, - сказал Льюк. - Но он может стать очень полезным занудой.

Был ли он тем, кого Льюк ждал? На мой взгляд, Уолтеру нужен был кто-то, кто мог бы противостоять ему.

- Нет, - заявил Льюк. - Я могу кое-что сделать из него. Я могу помочь этому парню.

Я подумал, что Льюк показал лишь малейший намек на то, как изменила его власть. Когда мы прогуливались по Барфорду под моросящим дождем, я поддразнивал его, вспоминая его старые непристойные ругательства в адрес "напыщенных ничтожеств".

- Если когда-нибудь решишь, что я становлюсь им, Льюис, подойди и надери мне зад.

Он прихрамывал при ходьбе. Его колено все еще причиняло ему боль, и в глубине души его мучила неизвестность, выздоровел ли он. Тем не менее, прихрамывающий, с сединой на висках, не скрывающий страха перед тем, что его жизнь оборвется, Уолтер как будто становился сильнее, когда водил меня в отсек за отсеком новых зданий. К этому времени они растянулись на много акров по обе стороны реки: мы прятались от дождя, когда он водил меня смотреть, как возводятся новые "кучи", где на этажах трудились ученые и рабочие. Затем он отвел меня к двум уже работающим "кучам" - людей там не было. Теперь здание выглядело не таким грубым; над ним была большая дымовая труба, и оттуда доносился слабый шум вентиляторов. Это стало империей Льюка.

Как у любого разумного человека, у него были свои сомнения по поводу этого проекта (он подсчитывал для меня, пока мы стояли у рабочей "кучи", сколько таких машин существует в мире). Уолтер рассказал, почему он продолжал это делать и почему верил, что все может закончиться хорошо. Но теперь он отбросил и сомнения, и оправдания. Уолтер не мог бы работать и в то же время оставаться беспристрастным к своему делу. Это была империя Льюка, и, осматривая ее, он думал только о том, как лучше заставить ее работать.