Старинные часы. Глава 8

Глава 8

Впервые хромого человека Эмма увидела в самом дальнем уголке больничного парка. После операции прошло две недели и врач рекомендовал ей понемногу увеличивать двигательную активность, поэтому теперь она гуляла дольше. Если первое время Эмма старалась не уходить далеко от корпуса, то теперь любила бродить по дорожкам и сидеть в беседке, расположившейся в самой глубине парка. Первые апрельские дни были тёплыми, солнечными, что особенно сильно гнало её из палаты. Стараясь спрятаться от журналистов, Эмма выходила через запасной выход со двора и направлялась в самый дальний уголок парка. Там почти не было людей, да и в сером пальто с капюшоном в ней с трудом можно узнать знаменитую балерину.
 
Вот там-то и встретился ей впервые хромой человек. Он то неотступно следовал за ней, то сидел на скамейке. Иногда Эмме казалось, что вот-вот он заговорит с ней, настолько пристальным становилось его внимание. Но в другой раз он держался чуть в стороне, словно опасаясь быть замеченным. Вначале Эмма не придавала особого значения его появлению. Возможно, этот хромой человек также восстанавливается после болезни, как и она сама? Или, скажем, он узнал её, но стеснительность и чувство такта не позволяют ему потревожить её в сложный момент. Однако позже это всё же стало казаться странным. Если он не собирается заговаривать с ней, то почему всегда ходит по пятам?

Но Эмма была погружена в себя. Попав в круг невесёлых размышлений, она никак не могла найти из него выход. Ещё ей безумно хотелось поплакать на плече Сергея. Она представляла, как он гладит её по голове, словно маленькую девочку. Говорит какие-то слова, но при этом боялась, что он увидит в её глазах растерянность и страх. Она понимала, что больше никогда не узнать ему той Эммы, что была до падения. Ах, как жаль, что так поздно они повстречались! Когда шаги её были легки, а жизнь заполнена танцем. И так жаль, что до падения они так мало узнали друг друга! Зарождающаяся любовь, как пугливая птица, может упорхнуть, столкнувшись со слезами и болью вместо ожидаемого счастья. Но так не хотелось Эмме спугнуть её. Так хотелось уберечь, оградить, защитить. И она продолжала молчать. Молчать, чтобы не омрачить печалью её свет. Излить бы свою душу кому-то, кого не страшно потерять! Так люди иногда рассказывают о себе случайным попутчикам.

В тот день в парке за ней ходил её неизменный провожатый. Он постукивал тростью по дорожке, то и дело пропадая за очередным её изгибом, чтобы уже спустя мгновение появиться вновь. Невысказанные слова жгли Эмме душу, поэтому она, вдруг резко обернувшись, остановилась. Хромой тоже остановился, уставившись на неё долгим взглядом. Этот взгляд показался ей жутким.
 – Что вам нужно? Зачем вы преследуете меня? Вы журналист? Гоняетесь за сенсацией?
– Теперь мы с вами родственные души. Я родился хромым, поэтому сейчас могу понять вас, как никто другой.
– Моя хромота временна, – возразила Эмма.
– Не делайте вид, что не поняли меня. Вы никогда больше не сможете танцевать. Но вы ещё не знаете, что им здоровым, сильным нет дела до вашей беды. Они не знают, каково это всегда осознавать свою непохожесть. Для них возможно всё. Всё достижимо. Надо только приложить усилия. Они никогда не поймут, что означает ощущать границу, за которую ни за что не заступить.
Эмма прищурилась. Эти слова задели её за живое.
– Я изгоем был всегда, – не унимался хромой. – Отныне вы им станете тоже. И чтобы вы не строили иллюзий, скажу вам, что на вас будут смотреть: добрые с жалостью, сильные с равнодушием, циничные философски, злые и глупые с презрением, некогда завидовавшие вашим успехам с плохо скрываемой радостью. Приходилось ли вам видеть, как люди умеют маскировать свои истинные чувства? Нет? Скоро увидите! Увидите и поймёте, что во всём том наносном и фальшивом, что будет вас окружать, вы никогда уже не узнаете, чего стоите на самом деле. Они оттолкнут вас, невзирая на прежние заслуги. А знаете почему? Теперь для танца вы негодны, а значит, больше не принадлежите этому миру. В нём теперь вы балласт, который необходимо сбросить поскорей. Какой прок в хромой балерине? Ещё пару статей напишет о вас какой-нибудь пронырливый журналист из тех, что толпятся сейчас в больничном холле. Ну, может быть, кто-нибудь сделает репортаж на ТВ для поднятия собственных рейтингов. И всё! А дальше? А дальше вас потиху начнут забывать и тогда, как собственно уже и сейчас, вы останетесь наедине со своей бедой. Одна, одна. И ещё – не надейтесь на любовь. Она вам не поможет. Любовь легко может превратиться в предательство, не выдержав сложностей. Верность в горе – дорогая штука. Она редко встречается.
– Зачем вы мне всё это говорите? – попыталась запротестовать Эмма.
Слёзы душили её. В каждом слове она вдруг стала видеть жестокую правду, сокрытую доселе пеленой всё ещё теплящихся надежд. Ту правду, которую она так долго гнала от себя, стараясь не думать о ней. Но хромой попал в точку. В самое болезненное, уязвимое место.
– Но знаете, что позволит вам быть выше судьбы? – вкрадчиво спросил он. – Той судьбы, которая ждёт всех, кто отвергнут.
Он тут же ответил сам, не позволив несчастной Эмме поразмыслить. И пусть отыскать решение она пока не могла, не могла за тоской увидеть свет в конце туннеля и понять, что её положение вовсе не так безнадежно, как пытается его нарисовать хромой. Понять, что не стоит мазать мир только чёрной краской, что не все люди черствы и равнодушны, что многие способны на великодушие и сострадание, что многие готовы протянуть руку помощи, откликнуться на чужую беду. Обо всём этом она поразмыслить не успела, ибо хромой очень быстро подсунул ей свой единственно-правильный ответ:
– Деньги.
Эмма удивленно уставилась на него, и он усилил натиск:
– Перестаньте! Вы же не ребёнок и прекрасно понимаете, что деньги дают свободу. Свободу и большие возможности. А в нашем с вами положении особенно.
Эмма хотела заметить, что никакие деньги не вернут ей возможность танцевать, но хромой опередил её:
– Да, да. Верно, танцевать вы уже не сможете, но имея деньги, станете хозяйкой положения. Вам не нужно будет смиренно просить участия, ибо перед вами будут сами открываться любые двери! Вы не представляете свою жизнь без балета? Прекрасно! Создайте собственную школу танцев! Большую настоящую школу! Такую школу, в которой будут мечтать учиться все самые талантливые дети! Бог ты мой и это ли единственный путь?! Их сколько угодно, но все они начинаются с больших денег.
Собираясь уйти, Эмма сказала:
– У меня нет больших денег.

Она почувствовала себя опустошённой. Словно этот разговор высосал из неё всю энергию и лишил последних сил. Она хотела поскорее избавиться от навязчивого участия этого хромого человека, поэтому направилась в палату со всей быстротой, на которую была способна. Постукивая тростью по дорожке, Эмма вскоре скрылась за её изгибом.
– У вас теперь есть самый понимающий друг, – удаляясь, слышала она голос хромого. – Я готов помочь вам. Если мы будем поддерживать один одного, то заставим этот равнодушный мир считаться с нами.
Он долго говорил ей вдогонку, но преследовать не стал: решил дать немного времени на то, чтобы посеянные им зёрна сомнений и страха, проросли. Хромой был бы счастлив, узнай он, насколько глубоко подействовала на Эмму его психологическая атака.

Сергей, навестивший её два часа спустя, впервые столкнулся с резкостью и раздражением Эммы. Такой он ещё ни разу её не видел. Но, как и прежде стараясь отвлечь её от грустных мыслей, он попытался вновь заговорить о храме в Новогрудской крепости, показать фотографии, описать свои необычные ощущения от пребывания в её таинственных развалинах.
– Когда ты поправишься, то увидишь всё сама, – снова повторил он. – Увидишь и почувствуешь.
– Прекрати издеваться надо мной, – со слезами на глазах вдруг выкрикнула она. – Я два шага по палате могу сделать с трудом, а ты описываешь, как я буду лазить по полуразрушенной башне!

Сергей растерялся лишь на секунду. Он ожидал подобного срыва, хотя и отдавал должное её мужеству. Всё это время Эмма держалась с поразительной стойкостью. Однако слишком долго и глубоко она старалась загонять стресс, не давая ему выхода. В этот момент он впервые видел её плачущей и понимал, что сейчас должен взять ситуацию под контроль. Обняв, он крепко прижал её к себе.
– Как я буду жить дальше? – рыдала она и кулачками била Сергея в грудь. – Как?
– Прекрасно будешь жить, – спокойно ответил он. – Сначала ты выйдешь за меня замуж, а потом начнёшь мучить танцами какую-нибудь талантливую девчонку.
От неожиданности Эмма захлебнулась слезами и закашлялась. Сергей осторожно постучал ей по спине, ожидая пока она придёт в норму.
Минуту спустя её глаза уже сияли. Она сидела, отклонившись на высокие подушки и вертела на пальчике тоненькое колечко с голубым камушком. Казалось, сгустившиеся над судьбой тучи, начали рассеиваться, и вдалеке снова мелькнули солнечные лучи.
– Я тебя обожаю, – защебетала она. – И знаешь, что? Обещаю, вскарабкаюсь хоть на четвереньках на твою гору Миндовга!
– Лучше всё-таки на двоих.
– Кстати, а ты ведь так до сих пор и не видел часы! Давай, я скажу деду, чтобы он показал их тебе?
Сергей только улыбнулся. Его предложение произвело такой феерический эффект! Вот уж, правда, женщина есть женщина! Что тут скажешь.
– Нет, – возразил он. – Тебя выпишут совсем скоро, и мы вместе поедим к деду.
– Правильно. Устроим семейный ужин и объявим им, что мы помолвлены! Так?
– Ну, разумеется.
 
Но в эту ночь Эмме снился страшный сон. Хромой человек преследовал её, размахивая тростью. Он что-то кричал. Вначале Эмма не могла разобрать слов. Она старалась идти быстрее, но дорога была неровной ухабистой. Болела спина, а ноги почти не слушались её. Она искала опору, но вокруг были одни цветы. Слишком много цветов! От них распространился сладкий удушливый запах, и Эмме порой казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
«Беги от него! Беги пока не поздно!» – подгонял её внутренний голос и из последних сил она спешила прочь.
– Никому ты не нужна! – кричал хромой. – Ты балласт! Тебя забудут, и ты останешься одна! Только я твой друг! Только я способен тебя понять! Мы похожи, а похожим людям надо держаться вместе!
Эмма упала, но встав на четвереньки, продолжала ползти вперёд. Сбив колени и ладони, он видела на земле следы собственной крови.
– Деньги! – кричал хромой. – Ты дашь мне деньги! Деньги…
Вот уже он настиг её и попытался схватить за шиворот, как блохастую кошку. Эмма закричала и проснулась.

В палате слабым светом горел ночник. В окно, как в зеркало, гляделся серебряный рожок молодого месяца. Эмма прислушалась, как по отливам барабанят капельки дождя и где-то за пределами больничного парка шумит ночной город. Отсюда казалось, что он шуршит миллионами бумажных листов. Какое-то время её держал в железных тисках приснившийся кошмар, но осознав безопасную реальность, она облегчённо вздохнула. Засыпая, она уже улыбалась, видя в мечтах лицо Сергея.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/03/12/648