Улыбка нежности. Гл. 4 Жизнь в розовом свете. Прод

                СЕМЬЯ    АРЛЕНА

 

   В 1954 году у моего дяди Арлена родилась симпатичная дочь Леночка, моя единственная двоюродная сестра. Семья наша была не многочисленной, а даже  совсем наоборот: бабушка Роза, мамина тетя - тоже Роза (Ёзя), Марика с Ментовым и мамин брат Арлен. Поэтому, когда Арлен женился и у него  родилась дочь, это стало большим событием в нашей жизни.

  В начале пятидесятых годов Арлен уже окончил Машиностроительный техникум, устроился на работу, но продолжал учебу в заочном Машиностроительном институте на факультете сварки. Медленно, но верно он поднимался вверх по служебной лестнице. Парнем он оказался талантливым. Надеяться ему было не на кого, так что он грыз науку не на жизнь, а на смерть. Жил он в общежитиях, всегда был страшно занят, но все-таки выкраивал время заглянуть к нам в гости, чтобы навестить свою маму и сестру. Обычно это бывало днем, в обед, когда я уже приходила из школы.

  Мы с ним обычно сидели за столом друг против друга, уплетая традиционный бульон с пирожками, испеченными в честь его мимолетного появления. Когда мама или бабушка выходили на кухню за очередным блюдом, я начинала его поддразнивать. Хотя отношения между Арленом и мной сложились очень дружелюбные, но, по причине своей детской вредности, или, может быть оттого, что я в нем уже чувствовала мужчину, и, кстати сказать, очень симпатичного, мне очень нравилось его подкалывать.

  –Арленчик-пепенчик!  Арленчик-пепенчик! – повторяла я многократно, поглядывая на него исподлобья и зная, что это кличка в конце концов выведет его из себя. И действительно, сначала он добродушно улыбался, но постепенно лицо его хмурилось и начинало зеленеть от раздражения. Увидев, что он вот-вот вскочит со своего стула, чтобы дать мне подзатыльник, я стремглав выбегала из комнаты, чтобы скрыться или у Шурочки, или в туалете. Иногда он успевал догнать меня в коридоре, и уж тут-то больно и долго трепал меня за толстую косу.

  Бабушка Роза любила его какой-то жалостной само уничтожающей любовью. Мучилась от мыслей, что что-то недодала ему в детстве; что он живет не с нами, а как бы выброшен на улицу; что он один как перст; что у него не хватает денег и т.п. Покупала ему разную одежду: рубашки, носки и даже носовые платки. Но у него все складывалось не так плохо, как она думала: было всегда много друзей и подруг, жил он весело и шумно и постепенно выстраивал свою карьеру. У нас он всегда напевал про себя какие-то мотивчики, много смеялся, потирая при этом свое лицо правой рукой (такой же жест и манера смеяться в точности передались впоследствии и его дочери Леночке), а от бабушкиных причитаний часто отшучивался.

  Мы его очень любили и с удовольствием принимали у себя дома. «Летят перелетные птицы…», или «Не кочегары мы не плотники…», или «Потому, потому что мы пилоты, ну а девушки, а девушки потом…»,– обычно напевал он свои любимые песенки, когда после сытного домашнего обеда с хорошим настроением усаживался за письменный стол, чтобы поймать по радио «Голос Америки», «БиБиСи» или просто позаниматься. Талант к иностранным языкам помог ему самостоятельно выучить английский язык, который он часами прослушивал по радио и запоминал. Впоследствии это дало ему возможность иметь дополнительный заработок, занимаясь техническими переводами, которые поначалу редактировала моя мама. Арлена хорошо знали и принимали друзья моих родителей: Володя и Илюша Шварцы, Нюма и Туся Райбманы, Ира Киселева, Мура Розовская, Володя и Вера Григорьевы. Один раз они даже поехали в Крым всей гоп-компанией вместе с Арленом. Я же в это время была в пионерском лагере, где мне, кстати сказать, очень не понравилось.

  И вот вдруг в нашем доме случился очередной переполох: Арлен собрался жениться! Обе бабушки были сильно встревожены:
 –Какая муха укусила нашего Арленчика?  Эта его Наташка не только старше его на несколько лет, но к тому же еще и русская. Была бы хоть сколько-нибудь симпатичная и хотя бы чем-то примечательная! И вообще, неужели нет более достойной кандидатуры?– недоумевали они, но при Арлене молчали, как рыбы.

  Блондинка с прекрасной фигурой и красивыми стройными ногами, утонченными аристократическими пальцами, умным проникновенным взглядом, влюбленная в Арлена по уши, впрочем, как и все ее предшественницы,  Наташа,  действительно, почему-то не очень вписывалась в общую атмосферу нашей семьи. Как говорила Марика – «не нашего профсоюза». Но Арлен был счастлив. Бабушкам пришлось смириться с этим и принимать Наташу как положено. Когда они приходили к нам в гости, накрывался праздничный стол. Бабушка Роза пекла свои чудесные незабываемые жареные пирожки с мясом, а Ёзя – традиционный королевский торт к чаю.

  Наташа была действительно немного старше Арлена. Ее твердый и замкнутый характер не очень гармонировал с прямодушным, не в меру оптимистичным и наивным  обликом Арлена. Но, может быть, это их еще больше сближало. Она работала корректором в издательстве и жила в подмосковном городке Раменское, где занимала небольшую комнату в коммунальной квартире. Так что после женитьбы Арлен переехал из Москвы в пригород.

  24-го июня 1954 года у них родилась дочь Леночка, поначалу очень напоминавшая своего папу. Как большинство грудных детей, она была очень неспокойна и по ночам никому не давала спать. Через несколько месяцев порядком измученный от недосыпания, Арлен уже не очень-то торопился после работы и вечерней учебы к своей семье, да еще в эту Раменскую тьму таракань. Со временем он стал появляться там не каждый вечер, ночевал в Москве где попало, иногда и у нас. В результате он постепенно вернулся к своим друзьям – выпивохам и все больше стал отдаляться от семьи. На этой банальной почве медленно, но верно, между молодыми начал разрастаться семейный конфликт. Бабушка Роза ворчала, что во всем виновата «Наташка», что она, мол, совсем не любит ее несчастного Арленчика, не ухаживает и не следит за ним, а Леночке по утрам вместо каши, которую «конечно лень варить», дает шоколад, поэтому несчастная девочка больна диатезом…

  Все быстро шло к печальной развязке. Но тут решила вмешаться моя мама, державшая всегда сторону Наташи, будучи с ней в очень хороших отношениях. Она крупно поговорила с Арленом, в результате чего они сошлись на том, что ему на работе стоит приложить все усилия, чтобы выбить своей семье жилплощадь в Москве и перетащить Наташу с Леночкой из Раменского. Вариант этот был, конечно, крайне проблематичным. Но пробивные способности Арлена, его заслуженная высокая репутация в Институте Тяжелого Машиностроения, где он уже крепко стоял на ногах и занимал высокую должность, сделали свое дело. Невозможное стало возможным. И действительно, вскоре он получил отдельную однокомнатную квартиру в Москве на Звездном бульваре недалеко от ВДНХ. Все были необыкновенно счастливы и воспринимали свершившееся чудо как упавшую откуда ни возьмись манну небесную. После переезда в Москву отношения в семье сами собой наладились. Правда, ненадолго.

  Арлен, тем временем, продолжал много и упорно работать. В дальнейшем защитил кандидатскую диссертацию. Постепенно стал известной фигурой в области отечественного сварочного производства. Имел несколько изобретений в этой области. Вел совместные разработки с институтом Патона, и неоднократно встречался лично с самим академиком Патоном в Киеве. Параллельно занимался преподавательской деятельностью, написал нескольких учебников, которые неоднократно переиздавались. По ним выросло новое поколение специалистов по сварке. Его статьи и переводы из иностранных технических изданий часто опубликовывались в научных журналах.

  Уже живя в Израиле, я случайно разговорилась с пожилым человеком из соседнего дома, тоже репатриантом, только приехавшим из Свердловска. Оказалось, что он по профессии инженер-сварщик и очень хорошо знал не только книги и учебники Арлена Гитлевича, но и несколько раз встречался и консультировался с ним лично. Очень уважительно о нем отзывался.

  В моей жизни, к счастью, встречалось много замечательных людей (впоследствии я о них обязательно расскажу), успешно реализовавших свои способности, невзирая на повсеместное вранье и фанфаронство, несмотря на зависть и подлость окружения и, конечно, уж совсем не легкую жизнь. На их долю выпало и страшное время репрессий, задевшее многих из них напрямую, и голодное послевоенное время, и т.д. и т.п. При этом они умели веселиться, как никто, частенько попивали и вообще не были лишены обыкновенных человеческих слабостей. Но их всех отличала большая степень порядочности, умение анализировать, отличать «плохое» от «хорошего» и важное от менее важного. При этом они не боялись принимать непростые решения, сознавая свою ответственность за их последствия. С детства я была окружена в основном такими людьми, и теперь я понимаю, как мне повезло!

  В нашей семье никто никогда не выставлял себя напоказ  и не кичился своими достижениями. Дома меня хвалили очень редко. Я даже не помню ни одного такого случая. Может быть, это было и не совсем правильно. Особенно по современным канонам процесса воспитания. Но, тем не менее, уверенность в себе, хотя бы внешнюю, я не потеряла, хотя и не лишена, как теперь мне кажется, психологических подсознательных комплексов. А у кого этих комплексов нет?!

  Леночке исполнилось пять лет, когда она со своей мамой переехала из городка Раменское в Москву. Мы стали чаще видеться. Общаясь с ней, я чувствовала себя старшей сестрой и вообще взрослее, чем была на самом деле, хотя мне еще не исполнилось и тринадцати. Сейчас Лена, будучи прекрасным специалистом в области филологии, работая старшим научным сотрудником в литературном музее имени Пушкина, и так же помешанная на нем, как и все сотрудники музея, часто вспоминает мои детские наставления: «мы должны с тобой дружить, ведь в старости у нас никого не будет ближе и роднее…».

  Так оно и случилось. По крайней мере, у меня:  Леночка – единственная моя кровная родственница.  В последние годы мы очень сблизились, хотя и живем в разных странах. Сегодня наш большой помощник – интернет, стирающий все границы и расстояния.

  Однажды, когда мы жили еще на Сретенке, мама разрешила мне пойти вместе с Леной на Кузнецкий мост во фруктовый магазин, где продавались очень вкусные натуральные соки. На дворе была уже осень, стояла противная промозглая погода. Но мы обе, воодушевленные собственной самостоятельностью, не замечали грязного месива под ногами и с большим энтузиазмом прошли пешком вдоль всей Сретенки, что особенно для маленькой Леночки, было довольно приличным расстоянием. Я, как старшая, всю дорогу с гордостью держала ее за руку и следила за тем, чтобы она нигде не поскользнулась. И вот, когда мы уже дошли до желанного магазина, я отпустила Ленину руку и, поднявшись на четыре узкие и скользкие  от недавно прошедшего дождя ступеньки, стала открывать входную дверь. Далее все произошло в один миг: Леночка, взбираясь за мной по ступенькам одна, поскользнулась и упала вперед, разбив себе при этом нос и губу. Пошла кровь.

  Она совсем не плакала, но я страшно перепугалась. Вести ее обратно до дома в таком виде было просто невозможно. Я решительно ворвалась с ней в магазин и обратилась с просьбой к продавцу. Тут же Лену отвели в складское помещение к раковине, я умыла ей лицо, приложила к носу марлю, после чего мы понуро, уже совсем в другом темпе, отправились домой. Ни о каком соке мы даже не вспомнили. Дома нас встретили очень тихо, не было никаких охов и вздохов, и это еще больше усилило мои переживания и углубило чувство вины. Я впервые впала в совершенно не свойственное мне депрессивное состояние, не понимая, что со мной происходит. Хотя на следующее утро никто не вспоминал вчерашний инцидент, а Леночка уже поправилась, я все-таки еще долгое время в глубине души глубоко переживала свою неудачную опеку и опозоренное звание старшей сестры.