Бунт на стадионе

05.07.2018 года.               

Бунт на стадионе.               

  Смутное время переживала команда сталинского «Шахтера» в 1959 году. Чехарда с тренерами – Дангулов,  Щегоцкий, Новиков – , смена поколений игроков, отсутствие сыгранности в линиях -- все эти явления  в совокупности привели к угрозе вылета команды из класса «А». Заканчивал выступать 36-ти летний Виктор Чанов, отец малолетних Вячеслава и Виктора. Киевляне сбросили на периферию динамовца Евгения Лемешко, тоже далеко не юношу. Чтобы привлечь на свою сторону местных болельщиков и отцепиться от ненавистного для донбассовцев шлейфа киевского засланца, он в первом же матче демонстрирует такой трюк. Мяч уходит свободно за линию его ворот в район углового флага. Лемешко бежит наперерез, метров за 10 до точки пересечения, он вдруг падает на землю, кубарем катится вперед и на одном из витков перехватывает мяч. Скептически настроенные к варягу зрители восприняли такую удаль положительно. А сегодняшние восторженно настроенные почитатели футбола смотрят с раздражением на  наземные конвульсии Неймера, призванные вызвать жалость к нему. Евгений получил травму и сыграл всего 5 матчей за «Шахтер». Позже другой варяг, спущенный из киевского «Динамо», Владимир Щегольков тоже осчастливил дончан пятью играми. Дольше продержалась в «Шахтере» киевская пара  Лобановский-Базилевич.               

  В тот злополучный день 20 сентября 1959 года в воротах стоял Чанов. По закону жанра трагедии в первом тайме прошел сильный, но короткий, буквально пару минут, дождь с грозой. И как раз в это время армейцы в суматохе забили гол. Неудача озлила промокших болельщиков. После перерыва при ясном солнышке горняки насели на ворота противника – то Иван Бобошко в своей манере – отклонившись от вертикальной оси градусов на 30 – обходит армейцев, то Валентин Сапронов, которого боялся, поговаривали, сам Лев Яшин, проскользнет по краю и навесит передачу Ивану Федосову – прекрасному технарю, капитану команды. Трибуны в ожидании гола заводятся, и тут арбитр Фридман допускает первую ошибку. Вратарь армейцев Радзинский грубо, по-хамски, насев ногами  сверху, сбивает Сапрончика в штрафной. Игра не останавливается, настрой в народе: «Наших бьют!», а противник, воспользовавшись неразберихой, рванул к нашим воротам. И вот – вторая ошибка Фридмана, он назначает пеналь Чанову. Стрешний забивает гол. Кстати, он единственный в Союзе, еще семьдесят лет назад, пробивал высоколетящий мяч не головой, как положено, а, развернувшись виртуозно в воздухе, ногами. Стадион ревет. До конца игры осталось с десяток минут. Напряжение на трибунах стадиона растет. Арбитр, почувствовавший свою вину перед трудовым народом, на ровном месте назначает пенальти в ненаши  ворота. Свист, крики, публика негодует. Казалось бы, справедливость восторжествовала, судья повинился, но нет, толпа уже почувствовала слабость судебной власти и зажаждала крови. Это была роковая, третья ошибка судьи. Федосов забивает гол. Свист, крики, публика негодует. Сплошь трезвые шахтеры, металлурги, химики и прочие машиностроители прорываются на поле с северо-запада. Попытки футболистов «Шахтера» Вячеслава Алябьева, который только недавно переквалифицировался из нападающего в защитника, центрального защитника Николай Кривенко остановить беснующуюся толпу не увенчались успехом, ликующие болельщики подхватили их на руки, стали качать кумиров. На южном направлении пытались держать оборону полузащитник Александр Алпатов, нападающие Иван Бобошко, Валентин Сапронов, Иван Федосов, Юрий Захаров, но и они попали в объятья ликующих болельщиков. Кому из толпы не достались для выражения чувств наши футболисты, принялись гоняться за противниками, но те оказались хорошо легкоатлетически натренированными, успешно скрылись в раздевалке. В худшем положении был не столь прыткий судья, однако, его спасли от «возможного линчевания» 3-4 милиционера. Вообще, на матче присутствовало 7-10 стражей порядка – по 1-2 на каждый вход и после начала игры они могли идти домой, но была отличная сентябрьская погода, предстоял интересный матч и милиционеры, почти все прошедшие войну, остались поболеть – кто за своих-армейцев, кто за своих-горняков. Заметьте, я ни разу не употребил оскорбительное слово «мент», которое сейчас почти официально обозначает полиционера и бойца ОПОНа.               

  Ну, что я все время о народе, да о народе и ни слова о себе, дурне? В общем, очнулся я уже на футбольном поле. Провал памяти, выбитое сознание! Как я с самой верхотуры северной трибуны опустился со второго яруса, перемахнул через ограждение поля и очутился в ликующей, орущей толпе я не помню. Вокруг люди кричали, свистели, рассуждали, собирались в группы и разбегались, продолжая жестикулировать и разговаривать сами с собой. Я вдруг остолбенел, увидев в правой руке у себя  полкирпичины. Как можно было потерять человеческий облик (или наоборот, обрести-таки его), где можно было найти на стадионе булыжник? Опустив глаза, чтобы не встречаться с подельниками взглядом, я побрел сквозь людское море в обратном направлении – у меня была одна цель, определить, где я прихватил камень. Перелез через ограждение поля, поднимаюсь по первому ярусу и вижу в углу кучку строительного мусора после ремонта ступенек. Все! Оцепенение сознания прервалось, я положил аккуратно свою ношу на место и присел на скамью, безучастно, бесстрастно созерцая продолжающуюся вакханалию на футбольном поле. Постепенно толпа перетекла к конторе стадиона и гудела там до полуночи, требуя выдачи  «своих» для почитания, а также «их» для «поговорить». Но теперь я уже в народ не пошел, выбрал точку обзора повыше, метрах в 20-ти. Милицейское подкрепление держало оборону, но у разгоряченных победителей и в голову не приходило поднять руку на блюстителей, у которых в качестве спецоружия была только фуражка с кокардой. По громкоговорителю тренер «Шахтера» Щегоцкий увещевал «болельщиков» разъезжаться по домам, «пока трамваи ходЮт».
 
  Насколько мне известно, уголовного дела не заводили – пострадавших не было. Стал вопрос – как спасать команду, ведь был пример разгона олимпийской команды после проигрыша футболистам Югославии. Буквально на следующий день прошло совещание в областных спортивных структурах, где решили наказать … , предупредить … , обязать … , и т.д. Но главное в постановлении – действие арбитра матча обсуждению не подлежит. УмнО! Через 2 дня футбольный вопрос рассматривался на бюро обкома КПУ. Выступали Иван Казанец, Алексей Титаренко, Владимир Дегтяров. Постановили: указать … , устранить … , объявить … , и т.д., но Фридман ни при чем. ХитрО! Покаянные письма были отправлены в соответствующие всесоюзные органы и возымели действие – нам разрешили переигровку. 9 ноября состоялся матч при трибунах, заполненных перевоспитанными, дисциплинированными, трезвыми болельщиками и в присутствии безоружных солдатиков, плотненько сидящих на низеньких скамейках по периметру беговых дорожек лицом к благочестивым болельщикам. Наши выиграли со счетом 2:1. Голы забили Иван Федосов и центральный нападающий Виталий Савельев, футбольный интеллигент. Помню, в другом матче Виталий приготовился принимать мяч с углового, сзади пристроился спартаковец Геннадий Логофет, держит его обеими руками за талию и правой ногой лупит по икрам. Деликатный Савельев не бьется оземь, не взывает к судье, а, улучшив момент, вырывается из объятий наглеца, и бьет по воротам. Во время всех матчей  «Шахтера» до конца сезона солдаты пристально всматривались в пролетариат, на следующий сезон отвернулись от него и любовались игрой «Шахтера», а потом стадион был полностью демилитаризирован.       
   
  С тех пор я в толпу ни ногой. А вдруг там в уголке лежит кирпич? Или половинка кирпича?